«И бысть ту сеча зла…»

«И бысть ту сеча зла…»

«…Священник их, мало обращая внимания на нападения… взошел на замковый вал и, пока другие сражались, молился Богу, играя на музыкальном инструменте. Услышав пение и пронзительный звук инструмента, язычники, не слышавшие этого в своей стране, приостановились и, прервав битву, стали спрашивать о причине такой радости…» – читаем в древней летописи. Что ж – у каждого поколения свои «страшилки». И хотя я появилась на свет куда позже, чем знаменитый киношедевр, «Александра Невского» в детстве смотрела не раз. И очень боялась этого католического монаха в черном, который сопровождал «псов-рыцарей» со своим походным органом. Он был похож на средневекового колдуна – и хотя я точно знала, что победа будет за нами, его мрачный вид всякий раз внушал неясную тревогу. А вдруг все-таки наколдует победу немцам?.. Да и сам образ органиста был донельзя достоверен. Уже став взрослой, я вычитала где-то, что монах перекочевал в картину из «Хроники Ливонии» Генриха Латвийского. Орденский летописец поведал нам о том, как тевтонский священнослужитель по имени Генрих (кто знает – может, он и был автором записок?), «пока другие сражались, молился Богу, играя на музыкальном инструменте». Специально для фильма была построена точная копия старинного портативного органа.

Впрочем, судя по всему, ливонские головорезы вовсе не нуждались в дополнительных стимулах для поднятия боевого духа. Перед великим походом магистр наставлял их: «Вам предстоит биться с язычниками, особенно с русскими еретиками – самым опасным и сильным нашим противником. Ибо руссы имеют склонность помогать и эстам, и литовцам, и ливам. Мы должны сокрушить их. И мы добьемся этого своим мечом. Действовать надо без пощады, чтобы никто не посмел поднять оружие против рыцарского воинства»… В 1240 году незваные католические «братья» вторглись на Русь и захватили территорию к востоку от реки Наровы, «повоевавша все и дань на них возложиша». На землях, прилегающих к Финскому заливу, они создали крепость Копорье – важный плацдарм, позволявший контролировать торговые пути по Неве. И, дерзко вторгшись в самый центр русских владений, захватили новгородский пригород Тесово.

Теперь они беспрепятственно грабили новгородских купцов в тридцати верстах от города. Богатый край постепенно превратился в пустыню: «Не на чем и орати по селам», – сообщает летописец. «Орати» означает «пахать», но вопль отчаяния и впрямь стоял в те дни по всей русской земле. «Ни одному русскому не дали уйти невредимым. Кто защищался, тот был взят в плен или убит. Слышны были крики и причитания: в той земле повсюду начался великий плач…»

Вскоре пал древний Изборск. Тогда рыцарям «противу… выиде весь град» – Псков. Но и псковское ополчение потерпело поражение – почти тысяча убитых, бесчисленное множество пленных. Преследуя ополченцев, тевтонцы подступили к городу. С ними был и князь Ярослав Владимирович, сын псковского правителя, еще в 1232 году изгнанный за какие-то грехи новгородцами. Бежавшего приютило Дорпатское (ныне – Тарту) епископство. Разумеется, роль отставного князя была Ярославу не по душе, и он, с упорством, достойным лучшего применения, подбивал новых союзников выступить против русичей. За помощь в возвращении княжеского трона местному епископу была обещана ответная помощь в борьбе с Литвой. А тут еще поступили обнадеживающие вести из бывшей вотчины отца Ярослава – часть горожан во главе с боярином Твердило Ивановичем обещала поддержку опальному правителю.

И вот немцы уже под стенами Пскова. Горит посад, полыхают окрестные села. «…И зажгоша посад весь, и много зла бысть, и погореша церквы… много сел попустиша около Пскова. Истояше под городом неделю, но города не взяша, но дети поимаше у добрых муж в тали, и отъидоша прочее». Рыцари готовились к штурму – но его не последовало. Слово Твердило Ивановича и впрямь оказалось твердым: он сдал Псков немцам. «Великим плачем» наполнилась псковская земля. Помните жуткий эпизод из того же старого фильма? Закованный в железо рыцарь бросает в огонь рыдающего ребенка… И хотя я всякий раз крепко зажмуривала глаза, жалобный плач еще долго стоял в ушах. Разумеется, как настоящий октябренок, я и слыхом не слыхивала о библейском избиении младенцев. А вот Эйзенштейн, разумеется, Библию читал, и мрачная тень царя Ирода зловеще маячила «между кадров» фильма. Упоминания о сожжениях встречаются и в древнерусской «Повести о Довмонте». Та м рассказывается, как тевтонские инквизиторы заживо сжигали монахов, а также женщин и детей, искавших убежища в монастырских стенах: «Изгониша немцы посад у Пскова марта в 4-й день, черноризиц и убогих избиша, и жены, и дети, и монастыри немцы пожгоша…»

Оставив в захваченном городе двух рыцарей и небольшой гарнизон, ливонцы отправились дальше – на Новгород. «Укорим словенский язык себе» – подчиним русский народ! Положение осложнялось еще и тем, что в том же 1240 году Крестовым походом двинулись на Русь шведы. Их предводитель ярл Биргер, зять короля и фактический правитель страны, вошел в Неву на кораблях. В Новгород, где правил князь Александр Ярославич, полетело дерзкое послание: «Если можешь, сопротивляйся, но знай, что я уже здесь и пленю твою землю». В Ладожское озеро, оттуда по Волхову на Новгород – честолюбивый швед уже зрил себя на княжеском троне… Но юный новгородский князь был не менее честолюбив. Говорят, еще в раннем детстве он читал «Александрию» – книгу о подвигах Александра Македонского. А потом, чтобы стать вторым Александром, княжич исправно учился – «вседше на коня, в бронех, за щитом, копьем биться». В десять лет вместе с дядькой он поднимал на рогатину медведя, а когда подрос, участвовал в походах отца. В общем, что такое славный бой, он знал не понаслышке. Не медля ни дня, Александр выступил навстречу неприятелю. В темноте русские войска подошли к устью Ижоры и напали на шведов. Говорят, князь лично «самому королю възложи печать на лице острым своим копием». Шведы бежали вниз по течению Невы, а отважный князь получил свое второе имя – Невский…

Но в руках ливонцев по-прежнему оставались Псков и Копорье, откуда до Новгорода рукой подать. Вот почему Александр решает нанести первый удар на копорском направлении. Короткий переход – и русское войско овладело крепостью. «И изверже град из основание, а самих немец изби, а иных с собою приведе в Новгород, а иных пожалова отпусти, бе бо милостив паче меры, а вожан и чюдцу переветников извеша»… Правый фланг воинства новгородского, «водьская пятина», был в безопасности. А неутомимый полководец снова в походном седле. В марте 1242 года он уже под Псковом. На помощь спешит его брат Андрей Ярославич с «низовыми» войсками – и вот орденские наместники в оковах отправлены в Новгород. Семьдесят знатных братьев и много простых рыцарей полегло в том бою…

Но тевтонцы отнюдь не планируют сдаваться. Мейстер Ливонии Андреас фон Фельвен, брызгая слюной, приказывает готовить расправу: «Пойдем на Александра и победивше руками имам его!» В Дорпатское епископство стекаются рыцари «со всеми бискупы (епископами) своими, и со всем множеством языка их, и власти их, что ни есть на сей строне, и с помочью королевою». В «один громящий кулак» собрались немецкие рыцари, эсты и войско короля шведского. Весной 1242 года из них формируется разведывательный отряд – прощупать силу русских войск. Двадцатью километрами южнее Дерпта он наголову разбивает русский «разгон» под началом Домаша Твердиславича и Керебета – им доверил разведку Александра Ярославич… Те, кто уцелел, вернулись к князю. Темнее тучи сделался он. «И поиде, – сообщает летописец, – на землю немецкую, хотя мстити кровь христианскую». Русская рать выступила на Изборск.

А в ставке орденского командования ликовали. До утра не смолкали победные гимны, звенели кубки, горели огни. Победа над небольшим отрядом русских окрылила ливонского мейстера. Он принимает решение дать русским сражение – и сам встает во главе войска, выступившего из Дерпта на юг. Та к закованные в броню рыцари сделали первый шаг по направлению к Чудскому озеру.

Сражение на Чудском озере оценивают по-разному. Для кого-то она вырастает до масштабов эйзенштейновской «битвы века», кто-то видит ее как ничего не решающую пограничную стычку. Некоторые исследователи и вовсе задаются вопросом: «А был ли мальчик?» Версия о том, что побоище – не более чем красивая легенда, действительно существует. А между тем, о нем сохранилось куда больше свидетельств, чем о той же Невской битве. Почти современная сражению запись в Новгородской Первой летописи старшего извода, описание в «Житии Александра Невского»: «И наехаша на полкъ Немци и Чюдь и прошибошася свиньею сквозе полкъ, и бысть сеча ту велика Немцемь и Чюди. Богъ же и святая Софья и святою мученику Бориса и Глеба, еюже ради новгородци кровь свою прольяша, техъ святыхъ великыми молитвами пособи Богъ князю Александру; а Немци ту падоша, а Чюдь даша плеща; и, гоняче, биша ихъ на семи верстъ по леду до Суболичьскаго берега; и паде Чюди бещисла, а Немець четыреста, а пятьдесят руками яша и приведоша в Новъгородъ. А бишася месяца априля въ 5, на память святого мученика Клавдия, на похвалу святыя Богородица, в субботу». Псковская летопись добавляет: «…и Чюди много победи, имь же несть числа, а иных вода потопи»…

Для русских летописцев битва на Чудском – почти героический эпос. Свидетелям со стороны «нападения» она видится несколько по-другому. По мнению автора немецкой «Рифмованной хроники», итоги сражения были куда более скромными: «С обеих сторон убитые падали на траву. Те, кто был в войске братьев, оказались в окружении. У русских было такое войско, что, пожалуй, шестьдесят человек одного немца атаковало. Братья упорно сражались. Всё же их одолели. Часть дорпатцев вышла из боя, чтобы спастись. Они вынуждены были отступить. Та м двадцать братьев осталось убитыми и шестеро попали в плен».

Тевтонскому летописцу вторит калининградский историк и архивист Анатолий Бахтин, более двадцати лет изучавший события по хроникам и летописям. «Сама хроника битвы была фальсифицирована, – полагает он. – Не было там умопомрачительного столпотворения воюющих сторон, не было и массового ухода людей под лед. В те времена доспехи тевтонцев по своему весу были сопоставимы с вооружением русских ратников. Те же кольчуга, щит, меч. Только вместо традиционного славянского шишака головы братьев-рыцарей защищал ведрообразный шлем. Не было в те времена и латных лошадей. Ни в одной из существующих хроник невозможно отыскать рассказ о треснувшем льде Чудского озера, об ушедших под воду участниках сражения.

Еще одна откровенная мистификация, которая оказала медвежью услугу, – это количество участников сражения. В составлении русских летописей того времени наверняка принимали участие имиджмейкеры, которые, для того чтобы признать значимость победы или объяснить причины поражения, не утруждали себя педантизмом. Количество воинов в те времена указывали одним словом „бещисла“, то есть несметное количество. Эта формулировка дала повод псевдоисторикам в советские времена увеличить на порядок количество участников битвы на Чудском озере. Как анекдот, звучали нереальные и необоснованные цифры: восемнадцать тысяч со стороны русских, пятнадцать – со стороны Ордена. Между тем историческим фактом является то, что большинство рыцарей Тевтонского ордена в тот период проливали свою и чужую кровь в Палестине за Гроб Господень, а в целом Орден состоял примерно из двухсот восьмидесяти братьев-рыцарей. Та к что непосредственно на лед Чудского озера вышли биться не более двух десятков тевтонцев».

Тайной является и само место Ледового побоища. Из летописей было известно, что оно произошло на льду Чудского озера «у Вороньего Камня, на Узмени» и что разбитых немцев гнали оттуда семь верст «до Соболического берега». Казалось бы, три вполне точных географических ориентира. Но оказалось, что Вороньих Камней около Чудского озера больше десятка, а никакого Соболического берега и вовсе нет. Узнали только, что деревня Мехикорма когда-то называлась Узменкой – но точно такое же имя носил и узкий пролив между Чудским и Псковским озерами, и даже южная оконечность Чудского озера, в наши дни называемая озером Теплым.

Та к что же подразумевал летописец?

В шестидесятых годах прошлого столетия к Чудскому озеру была отправлена научная экспедиция под руководством Г. Н. Караева. Ученым удалось выяснить, что среди небольших островов один носит название Вороньего. Причем окрестные жители называют его Вороньим Камнем! Дело в том, что прежде этот островок составлял единое целое с ближайшим островом Городец – там-то и стоял высокий утес, известный под названием Вороньего Камня.

А еще оказалось, что в озере водится рыба соболек. Весной она кишмя кишит у западного берега, там, где в озеро впадает река Эймаыга, – рыбу и сейчас там ловят. Та к был обнаружен Соболический берег, до которого от Вороньего Камня ровно семь верст, как и сказано в летописи.

Казалось бы, вывод очевиден – битва «имела место» у восточного берега озера близ современного острова Городецкий. Но в девяностых годах группа археологов выдвинула новую теорию – побоище вообще произошло не на льду, а на суше, в треугольнике между нынешними селами Таборы, Кобылье городище и Козлово. Откуда иначе здесь появились захоронения средневековых воинов?.. Яростные споры продолжаются и сейчас. Но лично мне милее классическая версия. Уж очень красиво и таинственно звучит название – Вороний Камень…

…Узнав, что навстречу движется огромный отряд ливонцев, новгородское войско повернуло («вспятися») на озеро, «немцы же и чудь поидоша по них». Новгородцы двинулись к Чудскому озеру, чтобы отразить обходный маневр немецких рыцарей. Здесь, у острова «Воронея Камени», встали лагерем русские ратники. Александр решил дать бой. «Воя великого князя Александра исполнишаяся духа ратна, бяху бо сердце их аки львом», они готовы были «положити главы своя»…

Еще и еще раз осматривал Александр позицию. За спиной – поросший густым лесом берег с крутыми склонами. Правый фланг защищен водным участком – Сиговицею. Сюда, в воду, теплую от ключей, зимой в изобилии собираются сиги – а лед бывает очень тонок… Не случайно жители приозерья всегда объезжают это место стороной. Стоит загнать сюда врага – ни один не уйдет живым! Камнем потянут на дно железные латы… Наконец, на левом фланге – высокий береговой мыс, откуда широко кругом видно.

Перед битвой Александр помолился в церкви Святой Троицы, получил благословение. Выйдя из храма, произнес: «Суди Боже, и разсуди прю мою от языка валеречива: помози, Господи, яко же древле Моисеови на Амалика и прадеду моему, князю Ярославу, на окаянного Святополка…» Вставало солнце, алыми лучами рассекая белоснежную гладь льда. Темными рядами застыли пешцы. Щиты сомкнулись, образуя непроходимую стену, ощетинились длинные копья. Впереди построились лучники, на флангах – конные. Занималось утро 5 апреля 1242 года.

Но вернемся к тевтонцам. Как мы помним, автор «Рифмованной хроники» за каждым немецким участником сражения закрепляет шестьдесят русских. Для большинства исследователей это выглядит всего лишь неубедительной попыткой оправдать собственное поражение. По подсчетам военных историков, ландмейстер фон Фельвен вывел на лед Чудского озера 10–12 тысяч воинов. Кроме ливонцев, там были отряды Дорпатского епископства и многочисленные датчане во главе с сыновьями короля Вальдемара II. Закованным в броню крестоносцам противостояло пятнадцатитысячное войско Александра. Это было ополчение, набранное из посадских людей, – лишь малую часть составляла профессиональная княжеская дружина.

Рыцари прекрасно знали, как надо действовать против пехотных ополчений. Подобно мощному тарану, они разбивали строй надвое. Дальше расколотое войско дробилось на мелкие группы и уничтожалось по частям. Боевое построение крестоносцев – клин, или, как пишет летописец, «великая свинья», известно нам со школьной скамьи. «Острие» клина составляли всего пять-десять человек, в каждом последующем ряду – на два рыцаря больше. Это была элита – самые опытные, тренированные и хорошо вооруженные воины. С флангов их прикрывали два ряда таких же отборных рыцарей. За клином, как хвост за кометой, тянулись отряды оруженосцев и кнехтов-ополченцев. Убойная сила при таком построении была обеспечена.

Но, как известно из другого замечательного старого фильма – у каждого свои недостатки. Были они и у рыцарской «свиньи». После нанесения удара хаос наступал не только в рядах противника. Сохранить боевой порядок зачастую не удавалось и самим крестоносцам – слишком уж громоздким и жестким был строй. Ни о какой гибкости маневра не шло и речи. Эти слабые стороны противника хорошо знал Александр Ярославич.

Обычным боевым порядком русских войск в те времена были три полка: в центре – «чело», по флангам – полки «правой и левой руки». Все три выстраивались в линию. Но новгородский князь решил поломать эту схему. Он выстроил на поле боя настоящие клещи. Раздвинувшись, они должны были охватить противника и, сжав, переломить ему хребет. Основные силы – конницу – Александр разместил на флангах, а в центре, щит к щиту, стояло новгородское ополчение. Ему предстояло принять на себя первый удар. Сам князь со своей дружиной укрылся в засаде – чтобы в нужный момент ударить ненавистной «свинье» в тыл.

Все произошло, как и замыслил Александр Ярославич. Едва из-за горизонта выкатилось круглое солнце, железный рыцарский клин двинулся в атаку. Русские лучники осыпали врага ливнем стрел. Закованным в латы тевтонцам они не причинили вреда, но рядом с крестоносцами наступала чудь – и эсты падали, как подкошенные, один за другим… Русские лучники, теснимые вражеской конницей, пятились к рядам пехоты – и вот клин врубился в пешую рать: «И немци, и чюдь пробишася свиньей сквозь полк…» Крестоносцы уже готовы были торжествовать победу, но неожиданно впереди вырос непреодолимый для конницы крутой берег. А сзади, не видя этого внезапного препятствия, напирали остальные… Тут-то и сомкнулись знаменитые русские клещи. Слева и справа на ливонцев обрушились оба крыла русского войска, а с тыла, совершив обходной маневр, ударила княжеская отборная дружина.

«…Смешались в кучу кони, люди…» Окруженных рыцарей крючьями стаскивали с лошадей, а самих коней выводили из строя острыми ножами-засапожниками, спрятанными за голенищем. На земле неповоротливый крестоносец становился легкой добычей – подняться без посторонней помощи он не мог. Первыми дрогнули кнехты, следом обратились в бегство рыцари. Вот и Сиговица – хрупкий лед затрещал под многопудовой тяжестью… Первыми шли ко дну самые знатные: их доспехи были увесистей всех. «И бысть ту сеча зла и велика немцем и чюди, и бе труск от копии ломлениа, и звук от мечнаго сечениа, якоже озеру помрзшу двигнутись, и небе видети леду, покры бо ся кровию…» Остатки бежавшего в беспорядке войска новгородцы преследовали до противоположного берега. А потом пятьдесят неприятельских гордых «нарочитых воевод» пешком брели за конями победителей до самого Новгорода…

Летом того же года «орденские братья» прислали в Новгород послов с поклоном: «Есмя зашли мечем Псков, Водь, Лугу, Латыголу, и мы ся того всего отступаем, а что есмя изоимали в полон людей ваших, а теми ся розменим, мы ваших пустим, а вы наших пустите, и псковски полон пустим». Орден отказывался от всех притязаний на русские земли – и мир был заключен. Крестоносцы больше угрожали западным границам Руси.

Ледовое побоище – первый в истории случай, когда тяжелая рыцарская конница была разбита в полевом бою войском, состоящим, по большей части, из пехоты. Но это – тема для теоретиков военного искусства. А Русская Православная Церковь заслуженно чтит подвиг православного воинства, разгромившего агрессоров в решающей битве. Житие Святого Благоверного князя Александра Невского сравнивает победу в Ледовом побоище с библейскими священными войнами. «И слышал я это от очевидца, который мне рассказал, что видел воинство Божие в воздухе, пришедшее на помощь Александру. И так победил их помощью Божией, и обратились враги в бегство, и гнали их воины Александровы, словно неслись они по воздуху», – повествует древнерусский летописец.

Ну а что касается фильма – оказывается, «Александр Невский» долгие годы пролежал «на полке». Причиной тому послужило нежелание Иосифа Сталина портить отношения с Германией. И что же открыло ему дорогу на экран? Ну, конечно, начало Великой Отечественной войны.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.