Зачем мы наступаем на грабли

Зачем мы наступаем на грабли

Говорят, люди учатся только на своих ошибках. Полагаю, это заблуждение, иначе бы не появилась прекрасная русская поговорка про грабли. Психологи утверждают, что в определенных ситуациях из нашего подсознания выныривает стереотипная реакция и заставляет нас действовать словно зомби: раз за разом мы выбираем ошибочную стратегию поведения. Эта реакция формируется в возрасте до шести лет и оказывается сильнее любого рассудочного опыта зрелого человека. «Русский человек задним умом крепок», – язвительно сообщает нам коллективная память народа. Впрочем, пользы от «заднего ума» никакого, одна фрустрация, коль скоро мы снова и снова будем машинально следовать за стереотипной реакцией, сформированной в раннем детстве.

Беда в том, что человек, как правило, плохо себя помнит в возрасте до шести лет. А значит, его довольно легко убедить, что в несчастьях своей взрослой жизни виноват не он, а, например, его мама. Это она, бездарная порочная женщина, вместо того чтобы отшлепать распоясавшегося балбеса, давала ему конфетку. И теперь подросший балбес привык получать от жизни все не упорным трудом, а нытьем и скандалами. Жизнь, конечно, не мама, отсюда разочарование в себе, экзема и алкоголизм. Может, оно и так, но проверить это непросто. Я, например, сохранил из до шестилетнего возраста лишь ценное воспоминание о том, в каком углу нашей коммуналки стоял холодильник и какого цвета был плед, лежавший… Не помню даже, на чем он точно лежал. И еще – из ослепительного прямоугольника окна в комнату вонзался волшебный луч, состоявший из тысяч пылинок. Надо полагать, именно поэтому я теперь люблю есть, спать и ездить на юг.

К счастью, с историей народов дела обстоят лучше: в нашем распоряжении находятся исторические источники, которые позволяют проследить за поведением массы людей в период пробуждения их сознания, который, наверное, легко сравнить с шестилетним возрастом конкретного человека. Так вот русский народ действительно раз за разом возвращается на одни и те же грабли. Во второй половине XIX века начинает формироваться миросозерцание будущей советской элиты. Ленин родился в 1870 году, Сталин – в 1878, Троцкий – в 1879, Бухарин – в 1888, Молотов – в 1890 и т. д. Российская интеллигенция второй половины XIX века была озабочена вовсе не либеральными преобразованиями феодальной России, в чем эта феодальная Россия действительно нуждалась. Про либерализм думали «отцы» – Радищев и декабристы. «Детей» манила иная цель – победа над капитализмом. Ведь эту задачу прорабатывали все просвещенные умы передового Запада. Бороться с феодальным государством было скучно и не прогрессивно – это заморочки близоруких «отцов». Другое дело – сразу перепрыгнуть в посткапиталистический мир.

Так возникла парадоксальная концепция: русская община – плоть от плоти феодализма – является прогрессивным коммунистическим учреждением, основой будущего справедливого миропорядка. В результате феодальное миросозерцание деревни, которое ревниво сдерживало обогащение отдельных селян и осуждало их за любое проявление инаковости, станет основой советской матрицы. И никто не вспомнит, что русская община была законсервирована крепостным правом и фискальной политикой монархии, которым нужна была круговая порука для сбора государственных податей, оброков и отправления барщины. Подавление личности ради интересов коллектива, спущенных, разумеется, откуда-то из поднебесья, превратится в универсальный принцип организации «самого свободного» государства на Земле.

С тех пор мы так и ходим по этому порочному кругу, в котором личный успех считается чем-то вроде предательства общих интересов, собственность – кражей, индивидуальность – вызовом устоям и т. д. Я еще помню те времена, когда девушек разбирали на комсомольских собраниях за мини-юбки и серьги в ушах, а мальчикам говорили: «Не умничай». Эти времена скоро снова вернутся. Или, может быть, они никуда не уходили. Просто не все это замечали. Сейчас в отечестве даже последний хипстер, наконец, расслышал, кем он на самом деле является. Из уважения к законам Российской Федерации я не буду употреблять это слово. Замечу только, что когда-нибудь крепкий задний ум нашего народа снова будет причитать: «Нас обманули». И, разумеется, виновата опять будет мама.