Новгородская вольница

Новгородская вольница

Интересна природа новгородской независимости. Князья Ярославовичи для бояр Новгорода, да и всего русского севера, были лишь своего рода охранной грамотой, могуществом семьи ограждавшие Новгород от обид. Менялся расклад сил в Южной и Суздальской Руси, и тот же час в Новгороде менялся князь. Откуда проистекала такая сила новгородского боярства? Ведь на иных землях Руси князья Ярославовичи и Владимировичи уже несколько столетий как прибрали к рукам города, волости и вовсю делили и рядили между служившими им боярами села, еще недавно населявшиеся абсолютно независимыми хлебопашцами. И никто на Руси с княжеско-боярской системой совладать не мог. А вот новгородцы князей почти ни во что не ставили и держали за наемных воевод и пугал для соседей. Более того, новгородцы князя и дружину могли запросто избить, заковать и посадить под стражу, а княжну спровадить в монастырь.

Независимость Новгорода могла держаться прежде всего на том, что ни один княжеский клан в северорусских землях не имел корней или материальной базы, за исключением княжеской резиденции — Городища под Новгородом. Ярославовичам по большому счету не на что и не на кого было опереться в Новгороде. Быть может, это связано и с тем, что север Руси в VIII–XIII вв. фактически представлял собой труднопроходимую тайгу. Двигаться по землям можно было лишь узкими лентами рек. На их берегах были разбросаны редкие погосты, служившие маяками в безбрежном море вечнозеленой хвои, топей, озер и поросших мхом валунов. Князьям просто негде было зацепиться и закрепостить хлебопашцев. Мало того, что на севере Руси их было намного меньше, чем на юге или в суздальском ополье, они всегда могли сняться с места, и ищи их среди лесов и мхов хоть до скончания века. А это значит, что князья были лишены возможности в зимнем полюдье закладывать из золотых и серебряных гривен и кун основу того могущества, власть и богатство которого впоследствии обеспечивали им обладание всем краем.

Новгород. Улица Великая. XI?в. Реконструкция Г.?В.?Борисевича

Недаром и в XVII–XIX вв., в пору крепостничества, русский север продолжал оставаться свободным от рабства и в этом смысле смыкался со степями юга Восточной Европы. Там бушевала казачья стихия, и появление бояр в ее среде было немыслимо и грозило последним расправой, а часто и гибелью. Кстати, неспроста донские казаки до XVIII в. не заводили у себя оседлого хлебопашества и не имели семей. Уроки русской истории буйным головушкам были хорошо известны.

К Олеговичам послали требование — отступиться от Романа Мстиславовича Волынского и выгнать из черниговских земель Ярополка Ярославовича (непонятно, почему именно этот Ольгович должен был быть изгнан). Просил Всеволод у Ольговичей и своего свата Мстислава Романовича (тогда непонятно, кто помогал Владимиру Галицкому под Каменцом). Ярослав Всеволодович Черниговский обещал отдать Мстислава и выгнать Ярополка, а отступиться от Романа не пожелал.

Дело кончилось тем, что Ярослав Всеволодович целовал крест, поклявшись «не искать под мономашичами волостей». Всеволод Юрьевич о том уведомил Рюрика Ростиславовича и 7 октября вернулся во Владимир-на-Клязьме.

Новость привела Рюрика в ярость. Он послал к Всеволоду мужа и напомнил суздальскому князю его слова: «Кто мне ворогъ, то и тебе ворогь». Припомнил Рюрик Всеволоду и то, как он поссорил его с зятем Романом из-за волостей. В конце концов Рюрик отнял у Всеволода злосчастные пять городов к югу от Киева и роздал их своим братьям.

Новгородцы зимой 1196 г. выгнали свояка Всеволода Ярослава Владимировича (быть может, сын Владимира Мстиславовича), никого по большому счету не представлявшего и на Руси прав новгородцев отстоять неспособного. Приехали послы из Новгорода к Всеволоду Юрьевичу, слезно прося дать сына «любо иного кого». Всеволод «ихъ воли не створи». И поехали новгородцы в Чернигов к Ярославу Всеволодовичу просить младшего сына на княжение. А Всеволод Юрьевич посадил свояка Ярослава Владимировича в Новый Торг и тем поставил под контроль хлебный транспорт, шедший с верхней Волги в Новгород.