Они никуда не уедут. Но и ничего не сделают

Они никуда не уедут. Но и ничего не сделают

Социологи преподнесли неприятный сюрприз. Большинство опрошенных сограждан признались, что хотели бы покинуть Россию. Цифра напугала. Стали выяснять, отчего три четверти населения готовы бросить родину и как их остановить, а то у нас и без того бедственная демографическая ситуация.

В принципе в сегодняшнем мире люди передвигаются совершенно свободно. Границы не мешают находить работу по душе. Люди уезжают и возвращаются. Современная наука так и существует. В какой-то стране собирается интернациональный временный трудовой коллектив, решает научную задачу и разъезжается. Потом эти же ученые собираются вместе уже в другой стране…

Но в нашем обществе активных и инициативных людей немного. Разве это просто — отправиться за границу и найти там подходящую работу? И язык нужно прилично знать, и владеть пользующейся спросом специальностью. Но главное — психологическая готовность начать жизнь на новом месте, никого и ничего не зная, способность рискнуть плюс малая толика авантюризма. Многие ли на это способны?

Так что же означает эта массовая готовность уехать? С моей точки зрения, это извращенная форма отчаяния, раздражения, ощущения безнадежности. У каждого из нас бывает горькая минута, когда из-за неурядиц на работе или в семье невольно вырывается: бросить бы все и уехать! Сейчас этот сигнал отчаяния одновременно подают три четверти опрошенных!

На протяжении ряда лет высокие рейтинги Путина и Медведева воспринимались как одобрение того, что происходит вокруг нас.

Похоже, эти рейтинги были, скорее, показателем надежды на доброго царя, который, может быть, что-то для нас сделает. А нам самим не позволят. Да мы и не сможем…

Принято считать, что стабильность — главное, чего хотят россияне. А гарантии стабильности — это усиление роли государства. Считается, что для страны стабильность важнее перемен. Жизнь становится лучше, мы движемся в правильном направлении, мы уверены в будущем страны, так зачем что-то менять?

Но вот чего мы не видим.

Социологи отмечают серьезное разочарование сегодняшнего российского человека, ощущение исторического поражения, неудачи. Это порождает нигилизм и цинизм.

Разочаровались в советских идеалах. Затем в надеждах перестроечного времени. И еще сильнее — в нынешней жизни. В результате не просто исчезли идеалы, а люди и не верят, что идеалы в принципе могут быть. Это чиновники, достигшие вершины власти, жаждут стабильности, то есть покоя и комфорта. Но не общество, чувствующее себя обделенным.

Общество вступило в эпоху перемен ждущим обновления и мечтающим о движении вперед, а сейчас разочаровано и развращено неприкрытым лицемерием. Конечно, жизненный уровень — в сравнении с брежневскими временами, несомненно, много выше. Но отчего тогда такое недовольство?

После недолгой попытки отклониться от привычного маршрута страна вернулась на прежнюю колею.

К несправедливости советской системы, когда человеку на высокой должности положено все, а человеку без должности — ничего. И опять судьба зависит не от знаний, умения, опыта и таланта, а единственно — от воли высшего вождя.

К бьющему в глаза неравенству. Выяснилось, что новая власть в смысле обретения благ и устройства личного благополучия ничем не лучше прежней. А может, и хуже, потому что неравенство стало масштабнее, а ощущение обиды — острее.

К отсутствию возможностей для самореализации. И это, быть может, хуже всего.

У нас в стране с восхищением говорят об экономических успехах Китая. Чтобы идти по китайскому пути, нужны китайцы. Кто желает трудиться по-китайски — без отпусков, без суббот и воскресений, по две смены, добывая деньги на учебу детей? Но у нас и нет возможности зарабатывать, скажем, беспрепятственно открывать мелкий бизнес.

Любое дело в стране происходит с невероятным напряжением сил, аврально — словно внезапно началась война. От этой нераспорядительности, неподготовленности люди страдают дополнительно. Все утешают себя: ну что вы хотите — такая у нас страна. Сидит чиновник, который не исполняет своих обязанностей, и разводит руками: пока гром не грянет, мужик не перекрестится… Получается, что никто не виноват, так заведено испокон веку.

Какую чудесную индульгенцию мы выдали сами себе!

Конечно, изменить климат, понизить температуру или остановить шторм человеку не под силу. Но предусмотреть возможные последствия, приготовиться к ним, сделать все, чтобы не быть застигнутым врасплох, — вполне возможно. Более того, это входит в служебные обязанности соответствующих ведомств, служб и чиновников.

Природные бедствия демонстрируют все катастрофические недостатки нашей жизни.

Всеобщее и демонстративное равнодушие к исполнению своих обязанностей.

Бравирование нарушением правил и норм, что даже признается доблестью: нельзя, а нам можно!

Торжество непрофессионализма, когда неумение и нежелание хорошо делать свою работу встречает полное понимание и одобрение окружающих: а чего стараться-то?

Нераспорядительность начальников, у которых напрочь отсутствуют административная жилка и понятие ответственности. Всегда думает только о деле? Да он сумасшедший!

Отсутствие самого понятия трудовой морали, которая предполагает, что человек в принципе не может работать плохо. Торжествует иной принцип: они делают вид, что нам платят, а мы делаем вид, что работаем.

«Пунктуальный, как часы», «обязательный», «исполнительный», «человек дела» — разве эта характеристика вызывает симпатии в нашем обществе? Скорее иронию и снисходительное сочувствие. Пусть кто-то другой будет таким, но не я…

Легко сказать: да так всегда было в России! А вот и нет! Хороший мастер, надежный работник, ответственный человек ценились в старой России. Штольц изображен Иваном Александровичем Гончаровым в романе «Обломов» как олицетворение деловитости. И автор романа симпатизирует умелому, толковому Штольцу, который если берется за дело, то исполняет его. Но вот Никита Сергеевич Михалков в фильме «Обломов» выставил немца Штольца глубоко чуждым России человеком. Михалков тонко чувствует дух времени и настроения людей… И в самом деле — что мы, немцы, чтобы исполнять инструкции, следовать правилам, делать все как положено и заранее готовиться к форс-мажорным обстоятельствам?.. Здравый ум подсказывает, что нельзя в засуху идти в лес, жечь костры, жарить шашлыки. Но нам закон не писан! И лес не наш, и вообще ни за что мы не отвечаем.

Природные катаклизмы обнажают то, с чем и так сталкиваешься на каждом шагу. Только в повседневной жизни мы на это уже почти не обращаем внимания: чуть ли не каждый на своем месте не делает то, что обязан делать. Чиновник теряет документы, механик не закручивает гайку, шахтер отключает датчик газа, врач оставляет иголку в зубе, который лечил… Это носит поголовный характер и в критической ситуации в масштабах страны превращается в настоящее бедствие.

С моей точки зрения, это не имеет отношения к национальному характеру, поскольку свойственно решительно всем этническим группам в нашем обществе. Вековечные традиции тоже ни при чем. Это проявление цивилизационной отсталости, которая стала следствием октябрьской революции, гражданской войны, эмиграции, коллективизации, раскулачивания и большого террора…

Произошло полное разрушение жизни. Самых трудолюбивых и умелых профессионалов изъяли. Или они сами бежали. На кого сознательно делали ставку? На малограмотных, но послушных. На ленивых, но верных. Неважно, сделано или не сделано, главное — умело рапортовать начальству. Вот какие сложились кадровые традиции. А если что не так, объяснение готово — вредительство, враги орудуют! И так продолжается уже много десятилетий. Все устройство нашей жизни воспитывает полную незаинтересованность в результатах своей работы, отучает от ответственности, умения действовать самостоятельно, не ожидая команды сверху. Обычная работа превращается в настоящее сражение. Битва за урожай, битва за нефть, война с пожарами.

Побывавшие за границей с завистью рассказывают, что во многих странах не только поезда, но и весь транспорт ходит строго по расписанию. На электронном табло автобусной остановки точно указано, через сколько минут появится нужный автобус. Опоздание практически невозможно. В устах наших людей это звучит как рассказ о диковинках, экзотике, в нашей жизни ненужной и неприменимой. Мысль о том, что все то же самое возможно и в наших условиях, вызывает дружный смех. Нам это надо?

Разумная организация работы потребует усилий от всех и каждого. А зачем нам себя утруждать? Окружающая жизнь неопровержимо доказывает, что личный успех и признание в обществе приносят отнюдь не увлеченность своим делом, не безукоризненное исполнение своих обязанностей и не честный труд…

Вот молодежь и идет в чиновники. Это не только стабильно и надежно. Принадлежность к государственному аппарату наделяет ни с чем не сравнимым ощущением власти над другими. И открывает беспрепятственный доступ к бюджету. Молодые люди не хотят заниматься бизнесом, рисковать. Предпочитают государственную службу, что в значительной степени продиктовано желанием получить в руки управление финансовыми потоками, распоряжаться богатой госсобственностью, которая в умелых руках становится частной.

Молодые и современные чиновники желают наслаждаться той жизнью, о которой, поездив за границу, хорошо осведомлены. При этом уверенно называют себя людьми, заботящимися о государстве, а предпринимателей, создающих рабочие места, считают преступниками. Образовалось государство чиновников, их на миллион больше, чем десять лет назад. Но чиновники ничего не придумывают и ничего не создают. Не поэтому ли живем импортом и все кого-то догоняем? Сначала Америку, потом Португалию…

Вернулись на традиционный российский путь: царь или вождь всем руководит и всем все объясняет: и как пахать, и как строить, и как пожары тушить. Все слушают, кивают, докладывают об исполнении. И все делается через пень-колоду. С одной стороны, зачем проявлять инициативу, самим стараться, если на все нужна команда сверху? А с другой — исчезает способность к самостоятельности. Ненужные органы атрофируются.

Общество отучили от самостоятельности и способности к самоорганизации. Вот что самое печальное. Утрачена вера в способность самому чего-то добиться и изменить жизнь. И от этой безысходности люди и говорят социологам: я бы отсюда уехал… Они на самом деле никуда не уедут. Но и здесь ничего не сделают.