Глава XI Между двумя кризисами (1921–1933)

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

Глава XI

Между двумя кризисами

(1921–1933)

Деятели американской истории:

Уоррен Шшлиель Гардинг (1865–1923), 29-й президент США (1921–1923)

Кэлвин Кулидж (1872–1933),30-й президент США (1923–1929)

Герберт Кларк Гувер (1874–1964), 31-й президент США (1929–1933)

События и даты:

1921, 2 июля — Официальное объявление Конгрессом США об окончании Первой мировой войны

1924, август — Принятие «плана Дауэса»

1924 — Дальнейшее ограничение иммиграции в США из Южной и Восточной Европы, введение полного запрета на иммиграцию из Японии

1928, 27 августа — Подписание пакта Келлога — Бриана, отказ от войны как орудия национальной политики

1929, 23 октября — Биржевая паника в США. Начало Великой депрессии

1933, 15 февраля — Покушение на жизнь Ф. Рузвельта

Внутриполитическая и экономическая ситуация

Начало президентства У. Гардинга совпало с завершением военного экономического бума. Новый этап американской истории был назван новым президентом периодом «нормальности», «эрой золотого правления», что должно было свидетельствовать о прекращении действия законов и установок военного времени, предполагавших активное вмешательство правительства в экономическую жизнь государства. Равенство возможностей было провозглашено основополагающим принципом деятельности новой республиканской администрации, а ее целью — достижение всеобщего блага. Первые же шаги правительства отразили своеобразное понимание Гардингом и его ближайшими соратниками «всеобщего блага».

Кабинет министров был сформирован преимущественно из лиц, которые либо принадлежали к высшим кругам финансово-монополистического капитала США, либо уже имели возможность доказать большому бизнесу свою полезность. Министром финансов был назначен крупный банкир и промышленник, один из богатейших людей страны, Э. Мэллон, которого сам Гардинг называл «вездесущим финансистом вселенной». Госсекретарем стал Ч. Э. Юз, министром торговли миллионер Г. Гувер, министром военно-морского флота миллионер Э. Денби. На пост председателя Верховного суда США был назначен экс-президент США У. Тафт. Практически все без исключения члены администрации разделяли убеждение президента, что деятельность правительства в интересах предпринимателей обеспечит благополучие всей нации. Социальные завоевания американских рабочих, ставшие возможными лишь в условиях необычной уступчивости властей, избегавших нежелательных в военное время осложнений в отношениях между трудом и капиталом, стали постепенно сходить на нет.

Республиканское правительство значительно сократило подоходный налог, повысило ставки таможенных тарифов, отменило государственный контроль за деятельностью синдикатов и трестов. Был отменен закон военного времени о налоге на сверхприбыль, что не замедлило сказаться на усилении эксплуатации наемного труда и росте и без того высоких прибылей американских монополий. Отмена лишь одного этого налога дала крупным монополиям США более 1,5 млрд долл. дополнительной прибыли в год. «Представление Гардинга о нормальности сводится к возврату к старым добрым временам Маркуса Ханны и Маккинли. Оно заключалось в довольно удачном сочетании двух политических курсов — во-первых, свободы частного предпринимательства от правительственного ограничения и, во-вторых, щедрых субсидий частному предпринимательству. Правительство удалилось из бизнеса, но бизнес вторгся в большинство направлений правительственной политики и формулировал их», — констатировали американские историки А. Невинс и Г. С. Коммаджер.

В 1919–1920 гг. в американской экономике произошли серьезные изменения. В связи с окончанием Первой мировой войны прекратили действовать правительственные контракты с американскими оружейниками и судостроителями. Были отменены законы военного времени, контролировавшие уровень цен. Большое количество компаний объявили себя банкротами или были вынуждены резко сократить промышленное производство и уровень заработной платы, лишив работы сотни тысяч американцев. Значительно снизились закупочные цены на сельскохозяйственную продукцию, что привело к разорению огромного числа фермеров.[192] Тысячи возвратившихся с войны солдат безуспешно искали работу, тысячи заменявших их в военные годы на производстве женщин лишились источника средств существования. С 1918 по 1921 г. число безработных выросло с 500 тыс. до более 5 млн человек. Первыми среди них оказались негры, которых даже в годы войны брали на работу в последнюю очередь. Росло число забастовок, проводимых заметно окрепшими профсоюзами, основными требованиями которых было повышение заработной платы и сохранение завоеваний, достигнутых рабочим движением за военные годы.

Особо следует упомянуть неоднозначное отношение в стране (особенно среди горожан) к вступившей в силу в январе 1920 г. XVIII поправке к Конституции США, согласно которой в стране запрещалось производство, продажа и транспортировка алкогольных напитков, содержащих более 0,5 % спирта. Созданные в соответствии с законом Волстеда (Volstead Act) правоохранительные структуры с переменным успехом справлялись с контрабандой спиртных напитков и производством самогона в домашних условиях, способствуя росту числа нарушителей закона и косвенно способствуя росту преступности в крупных городах США. В американской разновидности английского языка появилось новое слово «бутлегерство» (bootlegging), означающее транспортировку нелегальных алкогольных напитков. К концу 20-х гг. «сухой закон» превратился из социально-этического понятия в политико-экономическую проблему. Социально-экономические сдвиги в жизни американского общества в 20-е гг. XX в., вошедшие в американскую историю как «ревущие двадцатые» (Roaring Twenties), совпали с периодом расцвета творческого потенциала американской интеллектуальной элиты.

20-е годы XX в. оказались исключительно плодотворными для американской культуры и искусства. Мировая литература обрела таких крупных писателей и поэтов, как Эптон Билл Синклер, Теодор Драйзер, Фрэнсис Скотт Фицджеральд, Эрнест Хэмингуэй, Джон Стейнбек, Уильям Фолкнер, Синклер Льюис, Гертруда Стайн, Генри Миллер, Джон Дос Пассос, Эзра Паунд, Томас Стернз Элиот, Роберт Фрост, Карл Сэндберг, Арчибалд Маклиш, драматурга Юджина О’Нила и др. Многие из них олицетворяли в те годы «потерянное поколение» американской литературы. Творчество американских композиторов (Роджер Сешнс, Вирджил Томсон, Джордж Гершвин) получило широкое признание. Десятилетие 20-х гг. стало периодом расцвета американского джаза, когда в этом виде народного искусства возникло понятие «диксиленд». Впервые появились или уже обрели всемирную известность имена джазовых исполнителей Луиса Армстронга, Бенни Гудмана, «Дюка» Эллингтона, эстрадного певца Бинга Кросби и др. В области изобразительного искусства и зодчества стали известны имена художников Рокуэлла Кента, Джорджии О’Киф, скульптора Джеймса Фрейзера, архитектора Фрэнка Ллойда Райта и др. В 20-е гг. сформировалось литературное течение афроамериканцев, получившее название «гарлемского Ренессанса» (Harlem Renaissance). Наиболее видными представителями этого течения стали поэты и писатели Лэнгстон Хыоз, Каунти Каллен, Клод Маккей и Джин Тумер. К началу 20-х гг. превратилось в самостоятельный вид искусства американское кино. На протяжении последующего десятилетия оно приобрело внушительную производственную базу в виде быстро обретавших известность кинокомпаний «Метро-Голдвин-Мейер», «XX век Фокс», «Парамаунт», «Коламбия пикчерз», «РКО» и др. 20-е годы стали периодом расцвета творчества американского кинорежиссера Дэвида Гриффита и его любимой киноактрисы Лилиан Гиш, киноактрисы Тэды Бара, появления на экранах первых фильмов Чарли Чаплина и первых кинозвезд тех лет Рудольфа Валентино, Мэри Пикфорд, Дугласа Фэрбенкса, Бастера Китона. В 1926 г. на экраны бродвейских кинотеатров вышел первый звуковой фильм «Дон Жуан», в котором главную роль исполнил Джон Барри-мор. В 1927 г. состоялось первое присуждение кинопремий «Оскар». В эти годы начали вещание в эфире компании «Коламбия бродкас-тинг систем» (CBS) и «Нэшнл бродкастинг корпорейшн» (NBC).

Внешняя политика администрации У. Гардинга

Гардинг продолжил внешнеполитическую линию американского государства, суть которой заключалась в «невмешательстве в дела Старого Света». «Мы не стремимся определять судьбы Старого Света. Мы не хотим себя связывать. Мы не возьмем на себя никакой ответственности, кроме той, которую нам подскажут в каждый конкретный момент наши собственные сознание и суждение». Как продемонстрировала история предшествующих десятилетий, границы этой «ответственности» неоднократно пересматривались в сторону расширения всеми администрациями США.

Окончание Первой мировой войны стало очередной вехой в таком пересмотре, необходимость которого диктовалась новой расстановкой сил на международной арене.

20-е годы XX в. стали периодом укрепления международного положения США, которое произошло в результате ослабления международных позиций других стран, и в первую очередь Великобритании и Японии. Крушение вековых монархий в России, Австро-Венгрии и Германии, а также политико-экономическая несостоятельность и военная слабость пришедших им на смену режимов способствовали укреплению внешнеполитических позиций страны. 2 июля 1921 г. Конгресс США объявил официальное завершение Первой мировой войны и закрепил за американским государством права и привилегии, установленные для победителей Версальским договором, отвергнутым ранее тем же конгрессом.[193] Как отметила тогда одна из американских газет, «по всей видимости наша внешняя политика заключается в том, что мы не будем ни к чему принадлежать, но будем охотно встревать во все».

Война продемонстрировала правительству США и государствам Антанты, насколько разрушительными для экономики их стран могут стать военные операции на море, не ограниченные общепризнанными нормами международного права. Озабоченность правительства США вызывала и активность Японии на Дальнем Востоке, особенно возросшая после поражения России в русско-японской войне 1904–1905 гг. и передачи под мандат Японии по Версальскому договору бывших подмандатных территорий Германии в Тихом океане — Каролинских, Маршалловых и Марианских островов. Эти острова доминировали над морскими торговыми путями США в западном районе Тихого океана. Усилившийся контроль Японии над этим регионом и планы японского правительства по его милитаризации могли помешать уже одобренному Конгрессом США строительству американских военно-морских баз на Филиппинах, островах Гуам и Уэйк.

Стремление избежать дорогостоящего строительства нового и более мощного флота, способного контролировать ситуацию на Дальнем Востоке, подсказало американской администрации альтернативное решение проблемы — установление приемлемого для США соотношения между американским и японским военно-морскими флотами путем заключения международного соглашения. Этот путь позволял США облегчить реализацию своих планов и ограничить в известной степени военно-стратегические возможности Японии, уже получившей по ранее заключенным соглашениям Тафта — Кацуры (1905), Рута — Такахиры (1908) и Лансинга — Ишии (1917) практическую свободу действий в Азиатско-Тихоокеанском регионе.

Уже в первый год своего президентства Гардинг выступил с инициативой созыва международной конференции, посвященной сокращению военно-морских сил и согласованию принципов ведения войны на море. Эта инициатива встретила поддержку пяти крупнейших военно-морских держав, представители которых собрались в Вашингтоне 12 ноября 1921 г. В результате сложных переговоров между США, Великобританией, Японией, Францией и Италией в 1922 г. было заключено соглашение об установлении между ними соотношения крупнотоннажных боевых кораблей в пропорции 5–5—3—1,67—1,67 соответственно. Этими же странами было заключено еще одно соглашение, согласно которому установленное соотношение распространялось на подводные лодки и запрещалось применение боевых отравляющих веществ. Четырехсторонним соглашением (США, Великобритания, Франция и Япония) завершились переговоры о взаимном признании участниками их тихоокеанских владений и сохранении статус-кво их военно-морских баз в западной части Тихого океана.[194]

В годы короткого президентства Гардинга обострились проблемы с выплатой Германией обусловленных Версальским мирным договором репараций. Согласно этому договору их общая сумма определялась в размере 33 млрд долл. (132 млрд золотых немецких марок). Последовавшая в сентябре 1923 г. девальвация марки обесценила ее на 25 %, что потребовало принятия срочных мер по обеспечению политических и экономических интересов стран-победителей. В роли инициатора и гаранта такого обеспечения выступил финансовый капитал США. Принятый в августе 1924 г. план Дауэса (Dawes Plan) предусматривал передачу Немецкого банка под союзный контроль с целью стабилизации немецкой экономики и разработки графика репарационных выплат для обеспечения интересов союзников. Для этого Германии выделялся заем, значительную часть которого предоставили американские банки. Возрожденная германская экономика и крепкие финансы могли стать определенной гарантией того, что послевоенная Германия не пойдет по большевистскому пути — Ноябрьская революция 1918 г. была достаточно серьезным предупреждением Западу о реальной опасности такого развития событий. План Дауэса имел своей целью укрепление германской экономики и косвенным образом экономики всей Западной Европы, поскольку разоренные войной европейские союзники утверждали, что они не в состоянии выплатить США накопившиеся долги, тем более без получения причитавшихся им с Германии репараций.

Союзники США в войне задолжали американскому правительству и частным банкам 20 млрд долл. В числе должников оказались Великобритания, Франция, Италия, Бельгия, Чехословакия, Югославия, Австрия, Эстония, Латвия, Литва, Венгрия и другие государства (при том, что практически все эти страны испытывали серьезные экономические затруднения после окончания войны). Некоторые из них, в частности Великобритания и Франция, а также Япония, получившие по мандату Лиги Наций экономически перспективные, в том числе и нефтеносные территории, ранее принадлежавшие Германии, нашли возможность финансировать строительство мощных военно-морских флотов. В результате долгих и сложных переговоров, с учетом роста антиамериканских настроений в европейских странах, часть их долгов была реструктурирована, а другая значительная часть с причитающимися по ним процентами (Италии и Франции — 80,2 и 60,3 % соответственно) аннулирована. Одновременно была значительно сокращена сумма полагающихся с Германии репараций. По принятому в 1930 г. плану Янга (Юнга) (Young Plan) эта сумма была вновь сокращена, а срок ее окончательной выплаты продлен до 1988 г. Мировой экономический кризис конца 1920-х гг., американская Великая депрессия 1929–1933 гг., приход Гитлера к власти в Германии, Вторая мировая война и ее исход внесли существенные коррективы в эти договоренности. В общей сложности до начала Второй мировой войны Германия выплатила странам Антанты репарации на сумму ок. 4,5 млрд долл., а европейские союзники погасили свои военные долги США на сумму, составившую ок. 2,5 млрд долл. В 1953 г. между заинтересованными сторонами была достигнута договоренность о том, что оставшиеся долги Германии будут выплачены только после объединения ГДР и ФРГ. Однако ФРГ выплатила основную сумму долга к 1980 г., а после состоявшегося в 1990 г. объединения обеих частей Германии правительство страны обещало начать выплату накопившихся за предшествующие годы процентов подолгу Первой мировой войны.

Стремление США способствовать экономической стабильности Европы объяснялось, помимо озабоченности по поводу выплаты союзниками долгов США, интересом к получению рынков сбыта американского экспорта и сфер приложения капитала, а также стремлением предотвратить распространение коммунистической идеологии. Параллельно шел процесс усиления изоляционистских настроений в политических, деловых и общественных кругах страны. Неспособность западноевропейских союзников расплатиться с долгами, их бесконечные обращения с просьбой о сокращении сумм долговых обязательств, революционные события в России, Германии, Венгрии, распространение социалистических идей в Европе и их активное проникновение в американскую рабочую среду способствовали популяризации выдвинутого изоляционистами призыва: «Пусть Европа варится в своем собственном соку».

Несмотря на то что в инаугурационной речи Гардинга содержалось признание сложившегося в мире порядка и выражалось намерение содействовать духу братства и сотрудничества, Россия была исключена из круга стран, заслуживающих такое отношение со стороны США. 21 марта 1921 г. (через две недели после того, как Гардинг стал президентом) номинальный глава Советского государства М. И. Калинин направил ему телеграмму, в которой изъявил готовность послать специальную делегацию для обсуждения вопроса об установлении советско-американских дипломатических отношений. Решительный противник признания Советской России, Гардинг не счел нужным лично ответить на это послание. Вместо этого было опубликовано заявление американского правительства, подтверждавшее его принципиальную готовность возобновить торговые отношения. Однако, указывалось в этом заявлении, правительству было «совершенно ясно, что в нынешних условиях не может быть никакой уверенности в возможности развития торговли», поскольку «было бы совершенно бесполезно возобновлять торговые отношения до того, как будет создан прочный экономический базис».

Позиция, занятая правительством Гардинга, излагалась в заключительной фразе заявления: «Если будут предприняты фундаментальные изменения, обеспечивающие неприкосновенность жизни и собственности, и будут обеспечены благоприятные условия для поддержания торговли, правительство будет счастливо получить заверения в том, что изменения такого характера будут осуществлены. Однако до того, пока такие заверения не будут получены американским правительством, оно не будет в состоянии найти необходимую основу для изучения вопроса о развитии торговли».[195]

В 1921 г. в связи с обострением экономических проблем Советского государства М. Горький (по инициативе В. И. Ленина) обратился с письмом к директору Американской администрации помощи Г. Гуверу с просьбой оказать помощь голодающему населению Поволжья. В своем обращении к Конгрессу США от 6 декабря 1921 г. президент Гардинг следующим образом отреагировал на это обращение: «Америка не может оставаться глухой к такому обращению. Мы не признаем правительство России и не потерпим пропаганды, исходящей оттуда, но мы не забываем традиций русской дружбы. Мы можем забыть на время все наши внешнеполитические соображения и фундаментальные расхождения в формах правления. Главным является призыв страждущих и гибнущих». В 1921–1923 гг. более половины объема американского экспорта в Советскую Россию составляла благотворительная помощь.

В августе 1921 г. по распоряжению президента Государственный департамент США стал выдавать иностранные паспорта американцам, изъявляющим желание посетить Советскую Россию в частном порядке. Однако всех выезжающих туда лиц предупреждали, что американское государство не может гарантировать им безопасность. После окончания Гражданской войны в Советской России и вывода иностранных войск с ее территории наметился рост интереса американских предпринимателей к развитию торгово-экономических отношений с Россией, хотя этот интерес проявлялся в основном мелким и средним бизнесом страны. Принципиально негативное отношение к установлению дипломатических отношений между СССР и США сохранялось на протяжении всех лет пребывания у власти администраций Гардинга и Кулиджа. Вместе с тем в эти годы началось заметное оживление торгово-экономических отношений между СССР и США. Американский экспорт в СССР составлял в денежном выражении в 1927 г. — ок. 65 млн долл., в 1928 г. — 74, в 1929 г. — 85, в 1930 г. — 114,4 млн долл., а российский экспорт в США соответственно — 12,8, 14, 22,5 и 24,4 млн долл. К концу 1931 г. кредиты, полученные советским правительством от американских промышленников (80 %) и банкиров (20 %), превратились в важный источник краткосрочного финансирования советской экономики.

Общий объем американского экспорта в СССР составлял в 1923 г. 7,6 млн долл., в 1924 г. — 42,1, а в 1925 г. уже достигал 68,9 млн долл., т. е. суммы, превышающей объем импорта из других стран — торговых партнеров СССР. Аналогичный рост отмечался и в российском экспорте в США, который увеличился с 1,6 млн долл. в 1923 г. до 8,16 млн долл. в 1924 г. и до 13,1 млн долл. в 1925 г. Торговля с США составляла в стоимостном выражении ок. 1/3 всего объема внешней торговли СССР. В 1925–1926 гг. объем американского экспорта в СССР заметно сократился в первую очередь по причине того, что европейские страны открыли долгосрочный кредит советским торговым организациям. Тем не менее к концу 1927 г. по объему экспорта в СССР США уступали лишь Германии, хотя условия предоставления американского кредита были по-прежнему весьма жесткими. За период 1921–1930 гг. иностранные предприниматели подали более 2600 заявок на концессии в СССР, но в абсолютном большинстве случаев эти заявки не были удовлетворены советским правительством по причинам политического или практического характера. На март 1929 г. в СССР из 68 иностранных концессий восемь были предоставлены гражданам США.

Необычно тесные даже для США начала XX в. связи президента с промышленно-финансовым капиталом страны стали сказываться на решениях администрации. Спустя два месяца после принесения президентской присяги Гардинг подписал указ о передаче контроля над нефтяными резервами военно-морского флота из ведения Министерства военно-морского флота в ведение Министерства внутренних дел, возглавляемого его близким другом. Вскоре все права на их эксплуатацию были переуступлены крупным нефтепромышленникам Э. Догени и Г. Синклеру. Они профинансировали предвыборную кампанию республиканцев и выплатили крупную взятку лично министру за умелое осуществление этой операции, рассчитывая на получение в результате эксплуатации этих нефтяных месторождений не менее 100 млн долл. Вслед за нефтяным скандалом, известным в американской истории как Типотдоумский скандал (Teapot Dome Scandal), последовали разоблачения мошеннических сделок и фактов взяточничества в других правительственных структурах с участием близких к президенту лиц. Конец четырехлетнего военного и короткого послевоенного бума привел к снижению жизненного уровня миллионов американцев, росту безработицы, заметному сокращению товарной продукции, производимой американскими фермерами. Недовольство значительной массы городского населения страны «сухим законом» и экономические проблемы привели к потере республиканцами значительного числа мест в обеих палатах конгресса на выборах 1922 г. и снижению популярности президента в стране. Коррупция в правительстве Гардинга достигла небывалых масштабов. Но прежде чем началась волна скандальных разоблачений и американцы начали задавать себе вопрос, какую роль во всех этих неблаговидных делах играл сам президент, Гардинг скоропостижно скончался. Причина его внезапной смерти так и осталась окончательно не установленной до настоящего времени.

Первая администрация К. Кулиджа

Перед вице-президентом Кэлвином Кулиджем стояла сложная задача избавиться от наиболее крупных взяточников и мошенников из числа сподвижников покойного президента. Пообещав американцам сохранение статус-кво, новый президент уточнил, что под этим обещанием вовсе не имеется в виду проявление прежнего, терпимого отношения к коррупции. Но с правительственных постов были уволены лишь несколько человек, дальнейшее пребывание которых на государственной службе могло скомпрометировать нового хозяина Белого дома. Ку-лиджу предстояло также в кратчайшие сроки предпринять меры, которые способствовали бы повышению пошатнувшегося авторитета Республиканской партии, — до очередных президентских выборов оставалось немногим больше года.

Принятый в 1924 г. очередной Закон об иммиграции в еще большей степени ограничил численность иммигрантов из Южной и Восточной Европы и полностью запретил иммиграцию из Японии. Необходимость принятия этого закона обосновывалась тем, что неограниченный въезд иммигрантов снижал уровень жизни американских рабочих и умножал число бедняков, безработных и преступников. Поддержав в том же году Закон о доходах (Revenue Act), снизивший налогообложение наиболее состоятельных слоев населения, Кулидж облегчил прохождение через конгресс в 1926 г. аналогичного закона, практически освободившего от выплаты налогов крупный частный капитал.[196]

Внешняя политика Кулиджа сохраняла преемственность консервативной и изоляционистской внешней политики прежней администрации. Подобно своему предшественнику, он категорически отрицал необходимость вступления США в Лигу Наций. Была сохранена преемственность и в вопросе дипломатического признания СССР. В декабре 1923 г. Кулидж уполномочил госсекретаря Ч. Юза заявить, что США не намерены признавать Советскую Россию до тех пор, пока большевики не выплатят компенсации за конфискованную в результате революции американскую собственность и пока не прекратят подрывной коммунистической пропаганды. Отсутствие дипломатических отношений между СССР и США не явилось, однако, препятствием для развития достаточно активных торгово-экономических связей между советскими государственными торговыми организациями и представителями американского частного капитала, особенно в тех случаях, когда последние имели основание рассчитывать на получение крупных дивидендов (А. Гарриман, А. Хаммер, В. Вандерлип и др.).

Вторая администрация К. Кулиджа

В преддверии очередных президентских выборов республиканский съезд одобрил политическую платформу партии, основными пунктами которой стали установление более низких налогов на доходы состоятельных слоев населения и введение более высоких таможенных тарифов. Вопрос борьбы с коррупцией был затронут в общих выражениях. Однако в тексте платформы подчеркивалось, что коррупция присуща не только Республиканской партии, и содержались требования наказания лиц, виновных в злоупотреблениях.

Основной соперник республиканцев — Демократическая партия утвердила платформу, включавшую требование создания государственного торгового флота, проведения переговоров между ведущими странами мира по вопросам разоружения, предоставления независимости Филиппинам и проведения общенационального референдума по вопросу о вступлении США в Лигу Наций. В работе съезда приняли участие куклуксклановцы из местных отделений партии в западных и южных штатах, которые воспрепятствовали включению в текст платформы осуждение Ку-клукс-клана и его расистской политики.[197]

Предвыборная платформа «прогрессистов» содержала большинство отвечающих духу времени буржуазно-реформистских рекомендаций и требований. Она, в частности, призывала не допускать установления контроля трестов над правительством и экономикой США; выступала за повышение налогов на наследство и чрезмерно высокие прибыли; требовала установления общественной собственности на водные ресурсы, наиболее важные для экономики страны природные богатства и железные дороги; настаивала на снижении тарифов; поддерживала идею отмены воинской повинности, существенного сокращения вооружений и объявления войны вне закона; осуждала внешнюю экспансию американского капитала.

Критикуя политику республиканского правительства, предоставившего монополиям практически ничем не ограниченную возможность оказывать выгодное им влияние на внешнюю политику США, лидер этой партии Роберт Лафоллет заявлял, что внешнеполитический курс администрации Гардинга— Кулиджа формировался в основном с учетом интересов либо «Стандард ойл», либо «Морган энд компани». Политическая программа «прогрессистов» получила поддержку Социалистической партии США, Американской федерации труда, а также либеральной интеллигенции, широких фермерских масс, мелкой городской буржуазии и рабочих. Поддержка, оказанная программе «прогрессистов» либеральной общественностью, рабочими, а также фермерскими объединениями и организациями, всерьез напугала и республиканцев, и демократов.

В результате состоявшихся в ноябре 1924 г. выборов К. Кулидж получил чуть ли не вдвое больше голосов, чем его основной соперник, кандидат от Демократической партии Дж. Дэвис (15,7 млн голосов против 8,3 млн). «Прогрессисты» и их кандидат Р. Лафоллет собрали ок. 5 млн голосов.

Первый (и оказавшийся последним) полный четырехлетний срок пребывания К. Кулиджа в Белом доме совпал с периодом экономического бума в США. Деловые круги страны, которые в ходе выборов оказывали существенную поддержку Кулиджу, не ошиблись в своем выборе: республиканское правительство установило предельно низкие закупочные цены на сельскохозяйственное сырье, подлежащее использованию в промышленности, и предельно низкую заработную плату рабочим, занятым в производственной сфере; были установлены высокие таможенные тарифы; налоги на корпорации и подоходные налоги на сверхприбыль регулярно понижались; дальнейшая концентрация производства и рост монополий всячески поощрялись. Концентрация капитала происходила особенно активно в электроэнергетике, в автомобильной, химической и радиопромышленности, а также в бурно развивающейся кинопромышленности. В 1929 г. 200 крупнейших монополистических объединений контролировали около половины всей корпоративной финансовой мощи Соединенных Штатов.

За годы республиканских администраций Гардинга и Кулиджа практически не было принято ни одного решения, направленного на борьбу с приобретавшими все большую экономическую мощь трестами. Одновременно с этим правительство активно способствовало принятию законов, направленных против растущего рабочего движения в стране. «Не осталось и следов былой маскировки. Правительство и большой бизнес стали идентичными понятиями», — писал Г. Фолкнер в своей книге «От Версаля до нового курса». «Основным занятием Америки является бизнес», — заявил Кулидж в начале 1925 г., выступая перед Обществом американских редакторов газет, и деловая Америка целеустремленно занималась бизнесом. «Вся страна была охвачена «денежным безумием» — церкви, школы, дома, все. Вместо того чтобы пытаться помочь своим собратьям, американцы пытались нажить на них деньги», — писал, характеризуя обстановку в стране в эти годы, А. М. Шлезинджер-младший.

За годы президентства Кулиджа национальный долг США был полностью ликвидирован, значительно выросли американские государственные и частные капиталовложения за рубежом. Начался очередной виток роста промышленного производства, вызванного введением высоких таможенных пошлин на продукцию, производимую зарубежными конкурентами. Национальное богатство США, которое оценивалось в 1912 г. в 187 млрд долл., составило к последнему году президентства Кулиджа 450 млрд долл. Все достигнутые страной успехи объяснялись республиканцами деятельностью президента и его партии. Бывшие европейские страны отреагировали на резкое повышение американских таможенных тарифов повышением своих собственных пошлин, что существенно отразилось на состоянии международной торговли и благополучии американских судовладельцев и обострило взаимоотношения между бывшими союзниками.

Мировое общественное мнение все настойчивее требовало всеобщего разоружения, роспуска армий и прекращения военного производства. В ноябре 1927 г. СССР выдвинул программу разоружения, но летом 1928 г. США и Франция выступили с контрпредложением об объявлении войны вне закона. 27 августа 1928 г. крупнейшими державами мира был подписан пакт Келлога — Бриана (назван по имени его инициаторов — госсекретаря США Фрэнка Келлога и министра иностранных дел Франции Аристида Бриана). Он предусматривал отказ от войны как орудия национальной политики. В его разработке СССР не принимал участия. Подписав этот международный документ, США, Англия и Франция заявили, однако, о своем «праве» вести «оборонительные войны». Сенат не замедлил вынести частное определение по этому вопросу, заявив, что США принадлежит исключительное право уточнения, что именно является «самообороной» в каждом конкретном случае. Оговорки, внесенные странами — участницами пакта свели его значение к нулю. Под его прикрытием крупнейшие государства мира приступили к реализации далеко идущих планов перевооружения и укрепления своих армий и военно-морских флотов.[198]

Принятие пакта Келлога — Бриана не помешало и продолжению активной экспансионистской политики США в странах Латинской Америки. Экономические интересы американского империализма диктовали необходимость интервенции на Гаити и в Никарагуа, а также продолжение политики вмешательства в развитие событий в Мексике, правительство которой предпринимало неоднократные попытки закрепить национальную собственность на нефтяные месторождения и их разработку. В послании конгрессу от 10 января 1927 г. президент Кулидж подчеркнул особое значение Никарагуа, где США не могут себе позволить иметь «недружественное правительство», и осудил попытки радикального правительства Мексики содействовать «экспорту большевистской революции из России в Никарагуа».

На состоявшейся в 1928 г. в Гаване (Куба) Межамериканской конференции страны Латинской Америки выступили с протестом против военных интервенций США. Однако Государственный департамент США «разъяснил», что американское вмешательство следует считать «не инструментом насилия и угнетения», а гарантией «свободы, независимости и территориальной целостности» латиноамериканских стран от «империалистических замыслов Европы».

Повышенного внимания США требовали широко муссировавшиеся слухи о возможности англо-японского союза, активное строительство мощных военно-морских флотов этих стран, их настойчивые попытки узаконить свое вмешательство во внутренние дела Китая и активность Великобритании на территориях (в частности, в Палестине и Месопотамии), полученных ею по мандату Лиги Наций. Эти регионы, названные впоследствии «третьим миром», представляли особый интерес для США как перспективные рынки сбыта, а также как сферы приложения капитала и источники сырья (прежде всего нефти). К 1919 г. английские нефтяные компании, производившие менее 5 % мирового объема нефти, владели более чем половиной разведанных мировых запасов этого стратегически важного топлива. Его значение для США мотивировалось тем обстоятельством, что в военные годы во имя достижения победы союзников американское государство в значительной мере истощило свои нефтяные резервы и нуждалось в их пополнении.

Выборы 1928 года.

Кулидж до самого последнего момента не подтверждал ранее принятого им решения не баллотироваться в президенты на новый срок, но и не отказывался от него категорически. Республиканские лидеры оказались вынуждены начать поиски подходящей замены Кулиджу. Наиболее перспективной кандидатурой был признан министр торговли Герберт Гувер, никогда не скрывавший своего интереса к Белому дому.

В ходе предсъездовской борьбы Гувер утверждал, что США «вышли из войны с огромными потерями», возлагая ответственность за участие в «неприбыльной» войне на Демократическую партию и президента Вильсона и заявляя об ошибочности утверждений о щедро вознагражденной заинтересованности монополистического капитала в участии США в мировой войне.[199] В своей речи по поводу выдвижения его кандидатуры Гувер превозносил заслуги Республиканской партии и ее президентов за последние восемь лет; предсказывал скорую ликвидацию нищеты и нужды в стране; восхвалял индивидуализм, лежащий, по его словам, в основе американской экономики и американского образа жизни; яростно критиковал социализм. Платформа республиканцев одобряла меры, предпринятые правительством Кулиджа, по защите внутренних рынков США от товаров иностранного происхождения, оправдывала введение «сухого закона» и поддерживала империалистическую внешнюю политику США в районе Карибского моря.

Кандидатом от Демократической партии на пост президента стал губернатор штата Нью-Йорк А. Смит, представлявший монополистические круги восточных штатов США. Политическая платформа, утвержденная съездом, критиковала всю прошлую деятельность республиканских президентов, обещала увеличение пособий по безработице и выплату пенсий по старости и, отмечая экономические издержки «сухого закона», выражала надежду на скорую отмену XVIII поправки к Конституции.

Республиканская партия, пришедшая к выборам с лозунгом «Сохраним все, что имеем!», одержала на них крупную победу. Гувер получил 21,4 млн голосов избирателей против 15 млн поданных за Смита.

С первого же дня пребывания нового президента в Белом доме в основе всех его выступлений лежал тезис «всеобщего благополучия». Новая республиканская администрация унаследовала от предшествовавших ей администраций Гардинга и Кулиджа экономическую политику, в основе которой лежал принцип lais-sez-faire.[200]Синонимом этого принципа в политическом обиходе конца 20-х гг. XX в. стала концепция «грубого индивидуализма» (rugged individualism), основанная на приоритете прав личности над правами общества и на утверждении полной самостоятельности личности, опирающейся лишь на собственные силы. Свидетельством обоснованности такого взгляда была призвана служить биография нового президента — выходца из бедной квакерской семьи, ставшего благодаря собственной предприимчивости миллионером и распорядителем огромных средств благотворительной помощи в годы Первой мировой войны.

Растущая концентрация капитала и деловой активности в руках крупных монополистов уже давно не вызывала даже слабой критики со стороны федеральных властей США. К 1929 г. всего лишь 1 % американских банков контролировал более 46 % банковских ресурсов страны. Процесс казался бесконечным — крупные компании и банки поглощали более мелкие и затем сами объединялись в еще более крупные концерны. С ростом корпораций и стимулируемым ими технологическим прогрессом росла и производительность труда. Часть прибылей отчислялась на расширение производственных мощностей и усовершенствования в области производственных технологий (в частности, на введение конвейерной производственной линии). Это приводило к еще большему росту производительности труда и увеличению объема производимой продукции, стоимость которой выросла в 1929 г. в шесть раз по сравнению с 1900 г.

Экономический бум способствовал колоссальному росту прибылей монополий и вместе с тем усиливал кризис перепроизводства. Особенно сильное влияние на рост производительности труда оказало развитие электроэнергетики. К 1929 г. было электрифицировано уже 70 % американских промышленных предприятий (в 1914 г. — всего 30 %). Стимулирующую роль сыграло изобретение синтетического волокна и пластмасс. Широкое использование дешевой электроэнергии в нефтеперерабатывающей промышленности, применение электрохимических процессов обработки нефти позволило значительно увеличить количество бензина. С расширением применения электроэнергии в промышленности росло ее значение и в быту, что, в свою очередь, вызывало возникновение новых отраслей электротехнической промышленности. Внутренний рынок был переполнен бытовой техникой — электроприборами, холодильниками, радиоприемниками, стиральными машинами, пылесосами. Но в условиях высоких цен и растущей безработицы эти товары не находили сбыта в стране. Это обстоятельство не могло не отразиться на отдельных отраслях промышленности, включая даже успешно развивавшиеся автомобильную промышленность и строительство, не говоря уже о текстильной и горнорудной отраслях. Сокращение внутреннего рынка также происходило и в результате значительного падения сельскохозяйственного производства и разорения фермерских хозяйств. Принятие в июне 1929 г. Закона о сельскохозяйственном рынке (Agricultural Marketing Act) и нового Закона Холи-Смута о тарифах (Hawley — Smoot Tariff Act), имевших целью оказание помощи фермерам в сбыте аграрной продукции и защите их от иностранных конкурентов, оказалось малоэффективным.

Все увеличивающаяся часть прибылей крупных монополий обращалась в ценные бумаги, которые затем становились предметом спекуляции на бирже, поглощавшей все большую долю нераспределенных доходов. Ежедневно через нее менял владельцев огромный фиктивный капитал. Акции представляли ценность для продавцов лишь постольку, поскольку на них находились покупатели. Они были ценны для покупателей лишь тогда, когда на них можно было заработать. В стране усиленно рекламировалась идея легкости, с которой можно стать миллионером. Многие американцы, соблазненные перспективой быстрого обогащения, вкладывали свои ограниченные средства в покупку акций, продававшихся за 15 % от номинала с выплатой в рассрочку их полной стоимости.

К 1929 г. в игре на бирже принимали участие не менее 1 млн человек; 90 % всех сделок носило неинвестиционный, спекулятивный характер. Это привело к тому, что денежные средства, обычно обращавшиеся на рынке промышленных товаров и продовольствия, все в большей степени устремлялись на биржу и в конечном итоге оседали на банковских счетах спекулянтов. Были налицо и внешние признаки преуспеяния игравших на бирже людей: обладатели ценных бумаг влезали в огромные долги, приобретая в кредит дома, предметы домашнего обихода, автомашины и другие символы разрекламированного правительством «всеобщего благополучия и процветания». Другие делали то же в расчете, что процветание коснется и их, закладывая под долговые расписки свое имущество и ожидаемые в будущем денежные поступления.

Внешне в американской экономике все выглядело благополучно: невиданными темпами росла деловая активность, расширялись объемы внешней торговли и зарубежных инвестиций. «Города были крупнее, здания — выше, дороги — длиннее, состояния — огромнее, автомашины — быстрее, колледжи — больше, ночные клубы — веселее, преступления — более распространенными, корпорации — могущественнее, спекуляция — более неистовой, чем когда-либо ранее в истории страны, и растущие статистические данные способствовали возникновению у большинства американцев чувства удовлетворения и чуть ли не уверенности» — так писали об этом периоде американские историки. Создавалось впечатление, что «золотой век» американского капитализма будет продолжаться вечно.

Президентство Гувера не отличалось особой активностью во внешнеполитической сфере. Курс, намеченный в общих чертах предшествующими администрациями, продолжался без существенных изменений — США по-прежнему не вступали в Лигу Наций, хотя американские представители участвовали в работе этой международной организации в качестве наблюдателей. Советский Союз оставался непризнанным, от стран Европы требовалась выплата накопленных ими долгов, и США по-прежнему выражали заинтересованность в сохранении мира и ограничении военно-морского строительства в странах, способных представить политическую или экономическую угрозу американским интересам. Любые попытки других стран укрепить свои позиции в мире (в частности, вторжение Японии в Маньчжурию в сентябре 1931 г.) встречали решительный отпор со стороны США. В январе 1932 г. в ноте госсекретаря Генри Стимсона было изложено отношение США к японской интервенции, а также требование сохранения принципа «открытых дверей» в Китае. Эта внешнеполитическая линия получила название «доктрины Стимсона».

Великая депрессия

В июне 1929 г. один из американских экономистов заявил в своем выступлении на национальной конференции по социальным вопросам в Калифорнийском университете: «Миф процветания, к тому же весьма сомнительного, приведет к неизбежной катастрофе. Американское процветание касается лишь 24 % населения страны, и этим людям принадлежит все богатство нашей страны». По официальным статистическим данным США, св. 7 млн рабочих семей страны жили на доходы, составлявшие менее 1500 долл. в год; доходы еще 15 млн рабочих семей были менее 2500 долл. в год. В общей сложности не менее 50 млн американцев влачили полуголодное существование в «процветающей Америке». Пресса свидетельствовала, что из каждой сотни городских жителей США 71 человек принадлежал к работающим по найму и 29 человек — к деловому миру. В 1925 г. рабочие получили в виде заработной платы 31 млрд долл., или 38 % от общего национального дохода. В эти годы рабочие металлургических заводов получали 18 долл. за 70-часовую рабочую неделю. Женщины получали вдвое меньше. В промышленности и сельском хозяйстве страны трудилось не менее 2 млн детей, не достигших 15-летнего возраста, которые получали гроши, работая по 11 часов в день. Средств, которыми располагали 16 млн американских семей, не хватало даже на самое необходимое. Таков был вывод специального исследования, проведенного Брукингским институтом.

В то же время в стране насчитывалось 14 816 семей с ежегодным доходом, составлявшим св. 100 тыс. долл.; 12 млн семей бедняков (т. е. 42 % всех американских семей) располагали вместе тем же ежегодным доходом, что и 36 тыс. наиболее богатых семей в США. К 1929 г. 60 % национального богатства США принадлежало 2 % населения. Эксплуатация трудящихся Америки достигла колоссальных размеров уже при Кулидже и продолжала усиливаться при его преемнике.