ГЛАВА 13. Ф. Тютчев, М. Лермонтов и П. Чаадаев

ГЛАВА 13.

Ф. Тютчев, М. Лермонтов и П. Чаадаев

Именно мысль властвует над яростью хаоса.

Елена Рерих

О Михаиле Лермонтове (1814-1841) скажу совсем кратко - гений поэзии и бунтарь. Но, несмотря на то, что Лермонтов был тотальным бунтарем - один против всех и вся, «на нервах», но он верно уловил главное:

Люблю отчизну я, но странною любовью!

Не победит её рассудок мой!

А вот для сравнения позиция декабристов, высказанная П. Я. Чаадаевым (1794-1856), который вступил в масонскую организацию, возвращаясь с войны в Россию, в Кракове в 1814 году:

«Я не научился любить свою родину с закрытыми глазами…» - а с открытыми не мог, и начинал критиковать, начиная от социальных порядков и заканчивая тотальной критикой русского народа:

«Ни одна великая истина не вышла из нашей среды… В крови у нас есть что-то такое, что отвергает всякий настоящий прогресс» - а это уже на грани ненормальности, патологии. Вот в чём трагизм недоразвития и путаницы. Для сравнения, уровень Пушкина и Лермонтова демонстрировал Фёдор Иванович Тютчев (1803-1873), много лет проживший за пределами России - в «цивилизованной» Европе, однако написал въезжая в Россию:

Эти бедные селенья,

Эта скудная природа -

Край родной долготерпенья,

Край ты русского народа!

Не поймёт и не заметит

Гордый взор иноплеменный,

 Что сквозит и тайно светит

В наготе твоей смиренной…

А ведь мог написать как Радищев. И декабристам объяснял своим знаменитым патриотическим:

Умом Россию не понять,

Аршином общим не измерить:

У ней особенная стать -

В Россию можно только верить.

Ф. Тютчев был младше Пушкина на пять лет, но мудрел даже быстрее А. Пушкина, и на юношескую бодливую «Вольность» А. Пушкина ответил:

Но граждан не смущай покою

И блеска не мрачи венца…,

и дал точную оценку декабристам - «жертвы мысли безрассудной». Но оптимистически надеялся на благоразумие и единство:

Опально-мировое племя!

Когда же будешь ты народ?

Когда же упразднится время

Твоей и розни, и невзгод.

И грянет клич к объединенью,

И рухнет то, что делит нас?

Мы ждём и верим Провиденью:

Ему известны день и час…

Но чтобы упразднилось время розни, необходимо было, чтобы не было такой разности в сознании, чтобы уровень сознания введенных в заблуждение российских масонов, «декабристов, бунтарской молодёжи был выше, одинаков с лучшими умами России. М. Лермонтов пытался своим поэтическим ликбезом ликвидировать эту отсталость в своём произведении «Пир Асмодея», в котором помощник Сатаны докладывает Сатане:

На стол твой я принес вино свободы,

Никто не мог им жажды утолить,

Его земные опились народы

И начали в куски короны бить.

Знаменитый писатель О. Бальзак, свидетель масонской атаки на Францию, и внимательно наблюдавший за жизнью, обратил внимание: «Современное равенство, разлившееся сверх меры в наши дни, вызвало в частной жизни, в соответствии с жизнью политической, гордыню, самолюбие, тщеславие - три великие и составные части нынешнего социального «я»» (роман «Биатриса»).

Это подметил и философ Тютчев: «О, нашей мысли обольщенье, ты, человеческое Я». Тютчев был даже философом-мистиком:

Тени сизые смесились,

Цвет поблекнул, звук уснул,

Жизнь, движенье разрешились

В сумрак зыбкий, в дальний гул

Мотылька полёт незримый

Слышен в воздухе ночном.

Час тоски невыразимой!

Всё во мне, и я во всём.

И на этом пути пришел к верным ведическим («языческим») воззрениям в своём знаменитом:

Не то, что мните вы природа, Не слепок, не бездушный лик…

Ф. Тютчев, долго живя в Европе, внимательно наблюдал за умами европейских политиков и пришел к интересным выводам: «Давно уже в Европе существуют только две действительные силы - революция и Россия. Эти две силы теперь противостоят одна другой, и может быть, завтра они вступят в борьбу». Фактически, исходя из глубинных интенций Запада, он предсказал Крымскую войну.

Выше мы наблюдали, как А. Пушкин обнаружил новую негативную тенденцию, связанную с появившимися в России ростовщиками, и его реакцию. В этом случае даже либеральный П. Чаадаев возмутился: «Странное дело! В конце концов, признали справедливым возмущение против привилегий рождения (монархии)… между тем всё ещё находят несправедливым возмущение против наглых притязаний капитала, в тысячу раз более стеснительных и грубых, нежели когда-либо были притязания происхождения».

Эту капиталистическую тенденцию противостояния злата и души, злата и Родины обнаружил Николай Гоголь (1809-1852) и решил ярко показать ее в произведении «Тарас Бульба» и особенно в своем блестящем произведении «Мертвые души», в котором пытался показать, как новая тенденция злата и корысти убивает в живом человеке живую душу, и ходят живые трупы.

Несмотря на критику «немытой России» и «мундиров голубых», на этой опасной тенденции решил заострить внимание и Михаил Лермонтов в своей притче «Преступник» (1829 г.), в которой «герой» - эдакий «новый русский» пропитанный «прогрессивными» веяниями, был недоволен своей «малой Родиной» - семьей, отцом, родной «варварской» деревней и удрал из отеческого дома в поисках свободы и злата и -

… в лесах, изгнанник своевольный,

двумя жидами принят я.

Результаты лихого разбоя оказались для «героя» весьма трагичными - родная деревня разграблена и сожжена, а отца нашего «героя» новые друзья по мировоззрению убили. Вот только тогда над могилой отца его встряхнуло, он ужаснулся от происходящего, от себя самого, начал прозревать:

Гляжу: сырой ещё бугор…

Над ним лежит топор с лопатой,

И конь привязан под дубами,

И два жида считают злато…

И прозревший «герой» страшно мучился и казнил себя, и в этом настроении расправился с коллегами по преступному бизнесу - одного утопил, другого повесил. Вот таков конец этой печальной нравоучительной истории Лермонтова, вывод которой, конечно же, не в убийстве преступных сообщников, а в важности верного мировоззренческого выбора.

Федор Тютчев также пытался звонить в колокол и достучаться до русского человека в статье «Россия и Германия», книге «Россия и Запад» и в стихах пытался объяснить русскому человеку о европейских «цивилизованных» политиках и либералах:

Напрасный труд! Нет, их не вразумишь:

Чем либеральней, тем они пошлее;

Цивилизация для них фетиш,

Но недоступна им её идея.

Как перед ней ни гнитесь, господа,

Вам не снискать признанья от Европы:

В её глазах вы будете всегда

Не слуги просвещенья, а холопы.

Кому были посвящены последние строки этого стихотворения, и кто противостоял Пушкину, Гоголю, Лермонтову и Тютчеву - мы рассмотрим в следующей главе.