35. Всеволод Большое Гнездо и склеивание осколков

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

35. Всеволод Большое Гнездо и склеивание осколков

Андрей Боголюбский и Всеволод III собирали, созидали, связывали. Но на Руси уже возобладали совсем иные настроения — разделять, разрушать, растаскивать. Единство удавалось поддерживать только силой. Даже разгромленное боярство Ростова и Суздаля отнюдь не угомонилось. Притихло, для видимости покорилось, но сразу же взялось за интриги. На этот раз сделали ставку на сына Боголюбского Георгия. Начали обхаживать и окручивать его, настраивать против дяди. Но Всеволод был осторожнее князя Андрея. Сформироваться заговору он не позволил. Узнав о закулисной возне, немедленно пресек ее и выслал племянника.

Георгий не поехал ни в Киев, ни в Чернигов, там у него друзей не было. Но он был внуком половецкого хана, вот и отправился к родственникам. Его приняли хорошо, дали в удел Сунжу на Северном Кавказе. А грузинская знать как раз искала мужа для своей царицы Тамары. Слава о Боголюбском разошлась далеко за пределы Руси, его сын-изгой показался весьма почетной партией. В 1185 г. его пригласили в Тбилиси, обвенчали со знаменитой царицей. Он показал себя великолепным воином, одолевал сельджуков, отобрал у них ряд городов и вошел в историю Грузии как Георгий Победитель[120]. Но с семьей у него не сложилось. Георгий представлял, что стал полноправным царем, а Тамара делиться властью не собиралась, держала мужа на положении своего подчиненного. В итоге поссорились, и супруга его выгнала. Часть грузинских феодалов приняла сторону Георгия, он предпринял несколько попыток вернуть престол и в ходе этих войн умер. Похоронили в Тбилиси в храме св. Андрея Первозванного, который он построил в честь отца…

Волжская Болгария после полученной взбучки тоже не образумилась. Да иначе и быть не могло. Отношения с Русью там зависели не от болгарских князей, а от работорговцев. Пока они покупали пленных, сохранялся соблазн набегов. В 1186 г. Всеволоду III пришлось повторить поход на болгар. Теперь он южных князей звать не стал — пусть войско будет поменьше, зато порядка больше. Но когда государь с полками выступил на восток, на Рязанщине опять передрались пятеро братьев Глебовичей. Роман, Игорь и Владимир навалились на Святослава Пронского и Всеволода Коломенского.

Великий князь потребовал от них прекратить войну, отправил к двоим младшим князьям 300 своих воинов — показать, что берет их под защиту. Куда там! Трое старших грубо ответили, что они независимые властители и в посторонних советах не нуждаются. Но и Святослав Пронский рассудил, что лучше быть независимым и вытворять что угодно. Перекинулся к старшим, сдал Пронск. Прибывшие к нему на помощь 300 владимирцев оказались пленниками, их заковали в цепи. Только Всеволод Коломенский остался верным государю, но за это братья захватили его жену и детей, ограбили и заточили в темницу.

Дерзость была слишком наглой и слишком глупой. Всеволод III как следует наказал болгар, его полки вернулись домой, чуть-чуть передохнули и засобирались на Рязань. Как выяснилось, Глебовичи и впрямь надеялись выйти сухими из воды, упросили заступиться за них Святослава Киевского, Ярослава Черниговского, во Владимир поехали посольства. Но государь доброхотов слушать не стал, хулиганства и клятвопреступлений не спустил. Его войска вошли на Рязанщину, всыпали князьям так, что мало не покажется. Лишь после этого Всеволод III позволил Глебовичам извиниться, они признали полное подчинение великому князю.

Но не успели прекратиться раздоры по соседству, как заполыхало далеко на юго-западе. В 1187 г. в Галиче умер Ярослав Осмомысл, и его княжество, одно из самых богатых и сильных на Руси, рухнуло в пучину крови и грязи. На престол нашлось три претендента, назначенный Осмомыслом Олег, сын от казненной Анастасии, Владимир — сын от первой жены, и сосед, Роман Волынский. А вечные крамольники, галицкие бояре, почувствовали волюшку, и их не устраивал ни один из троих. От Олега им ждать ничего хорошего не приходилось, его свергли. Роман Волынский был таким же крутым, как Осмомысл, правил единолично, заставлял знать повиноваться себе. А Владимира бояре рассчитывали превратить в свое послушное орудие, играли на его слабостях, усаживали за хмельные столы, задумали окрутить овдовевшего князя браком, подсовывали ему собственных родственниц. Но и он не оправдал надежд, стал проявлять самостоятельность, вместо боярышень взял в жены полюбившуюся ему вдову священника.

Аристократы рассердились, решили проучить князя, как когда-то его отца. Явились вооруженной делегацией, потребовали — Владимир должен выдать жену для сожжения, а себе выбрать другую, которую ему предложат. Но князь с супругой и двумя детьми предпочел сбежать. Поехал к венгерскому королю, просил помощи. Что ж, Бела III откликнулся. Лично возглавил рыцарей, повел через Карпаты. В Галич вошли без боя, население не выступило против своего князя, а с боярами король нашел общий язык. Но после этого Бела III неожиданно сменил тон. Владимира с семьей отправил в Венгрию и заточил в башню, а сам принял титул «короля Галицкого». Венгры оккупировали княжество и хозяйничали совершенно бесцеремонно. Превращали православные храмы в конюшни, занимали дома, обчищали погреба, хватали прямо на улицах чьих-то жен и забирали себе в наложницы.

Такого на Руси еще не бывало: чужеземцы шутя отхватили от нее солидный кусок. Князья всколыхнулись, заговорили, что надо бы идти освобождать. Но… пошел только Роман Волынский, и у него сил не хватило, разбили. А старшие князья, Святослав Киевский и Рюрик Ростиславич, уперлись в вопрос — если Галич освободят, кому он достанется? Святослав соглашался, чтобы его взял Рюрик, но за это пусть отдаст Белгород, Овруч и еще ряд городов. Тот отказывался. Увязли в спорах, поход так и не состоялся.

Но в 1189 г. Владимир Галицкий сумел удрать от венгров. Летом в башне было душно, ему сделали поблажку, поставили на верхней площадке шатер. Князь изрезал его, связал лоскуты, ночью спустился с башни и скрылся. Он объявился у германского императора Фридриха Барбароссы. Готов был расплатиться чем угодно, обещал стать вассалом Фридриха, платить дань в 2 тыс. гривен серебра, если подсобит вернуть княжество. Император этим не прельстился. Он был занят другими делами, и затевать войну с Венгрией никак не мог. Но он вдруг узнал, что Владимир приходится племянником Всеволоду Большое Гнездо. Барбаросса помнил отчаянного мальчишку, сбежавшего из Византии. Знал, каким могущественным государем стал Всеволод. С таким монархом император хотел дружить, и ради него оказал любезность Владимиру. Отписал к польскому королю Казимиру Справедливому, попросил поддержать князя.

Казимир выделил войско, а галичан венгры совершенно допекли. Как только люди узнали, что идет их князь с поляками, восстали и прогнали интервентов. Но и Владимиру после всего пережитого пришло время призадуматься — кто его свергнет в следующий раз? Бояре? Венгры вернутся? Или поляки окажутся такими же «друзьями», как венгры? Теперь-то и он вспомнил про дядю, Всеволода III, с которым раньше ничего общего не имел, не удосуживался с ним связаться. Поклонился ему, умолял:

«Будь моим отцом и государем, я Божий и твой со всем Галичем, желаю тебе повиноваться».

Помогло, да еще как! Всеволод племянником не пренебрег. Разве можно было пренебрегать Галицким княжеством? Он известил русских князей и западных королей, что отныне Владимир Галицкий находится под его покровительством. И все, этого оказалось достаточно. Больше никто не рисковал трогать князя.

Постепенно, шаг за шагом, Всеволод Большое Гнездо добился своего. Он превращался в реального государя всей Руси, высшую инстанциею, непререкаемый авторитет. Святослав Киевский задумал было новую усобицу, нацелился отхватить часть смоленских владений. Но Рюрик и Давыд Ростиславичи обратились к Владимирскому великому князю, он грозно цыкнул, и Святослав мгновенно пошел на попятную, обещал не шалить.

Новгородцы, как обычно, своевольничали, порывались менять князей, как перчатки. Но Всеволод управлялся с ними испытанным методом — перекрывал подвоз хлеба и новгородскую торговлю в своих городах. Наконец, Новгород смирился. Признал Всеволода «господином» и принес присягу:

«Область наша есть твоя отчина».

Владимирский государь начал посылать туда на княжение своих сыновей, определял даже новгородских архиепископов. А в Переяславле-южном скончался бездетным его племянник Владимир Глебович, и этой областью тоже начал распоряжаться великий князь. Кому-то, конечно не нравилось, да смолчали, проглотили.

Рязанские князья теперь почтительно обращались к Всеволоду:

«Ты господин, ты отец», безоговорочно исполняли его приказы, и «Слово о полку Игореве» не без иронии отмечало, что он мог «стрелять, как живыми стрелами, удалыми князьями Глебовичами».

Но ведь и самим удалым Глебовичам это шло только на пользу. На Рязанщине повадились безобразничать половцы, и Всеволод Большое Гнездо не поленился сесть на коня. С сыном Константином и многочисленной владимирской ратью пошел на Дон, растрепал и разогнал степняков, как следует научил на будущее — прежде чем лезть, взвесьте последствия.

А у черниговских Ольговичей с рязанскими Глебовичами возник спор, где проходит граница владений. Слово за слово, повздорили, Ольговичи загорелись воевать. Их войско возглавил Святослав Киевский, дошли до рязанских границ и замялись. Подумали-подумали и пришли к выводу, что сперва надо спросить позволения у Всеволода III. А он воевать не разрешил. Потоптались, пошумели, но нарушить запрет не посмели. Несолоно хлебавши повернули обратно.

Ну а в 1194 г. скончался Киевский государь Святослав. Следующим по старшинству был его извечный соперник, белгородский и овручский князь Рюрик Ростиславич. Все знали, что преемник он, больше некому. Но Всеволод III счел необходимым подчеркнуть, кто главный на Руси, из чьих рук получает власть новый великий князь. Прислал в Киев своего уполномоченного, который и возвел его на престол. Впрочем, Рюрик, вздорный и неумный, предпочел сделать вид, будто не понял столь откровенного «намека». В отличие от Святослава, он уже не претендовал на подчинении Владимира Киеву. Но он намеревался настоять хотя бы на независимости Киева. На Руси должно быть два равноправных великих князя, пускай Всеволод распоряжается у себя на севере, а Рюрик, на юге.

Он считал себя достаточно сильным для этого. Брат Давыд княжил в Смоленске, Роман Волынский был его зятем. Как повелось испокон веков, Рюрик принялся перетасовывать уделы, раздавать города — разумеется, в первую очередь собственным родственникам. Однако Всеволод III хитрость раскусил и решил поставить его на место. Два равноправных великих князя — это было раньше, вынужденно. А теперь Всеволод вел к тому, чтобы Русь снова стала единым организмом. Великих князей два, но Владимирский — старший. Он вдруг вспомнил о правах отца, Юрия Долгорукого, о разрушенном когда-то Городце-Остерском. Это же была его собственность. Другой вопрос, что самому Всеволоду даже и возиться с Городцом было некогда, но он прислал тиуна восстанавливать крепость. А Рюрику объявил, что тоже хочет иметь долю в «русской земле». Почему забыли о нем? Почему в обход его раздают владения «младшим князьям»? При этом Всеволод III потребовал для себя города, которые великий князь уже отдал Роману Волынскому: Торческ, Триполь, Корсунь, Богуслав и Канев.

Рюрик растерялся. Пробовал как-то выкрутиться, начал предлагать взамен что-нибудь другое. Но Всеволод настаивал, он хотел получить именно эти города. Недвусмысленно пояснил — пожалуйста, делай как знаешь, но смогут ли твои родичи поддержать тебя на киевском троне? Рюрик был в полном шоке, вмешался и грек-митрополит. Насчет обещаний Роману Волынскому он готов был взять грех на себя, просил:

«Исполняй волю великого князя».

Киевский властитель поколебался, посокрушался — и согласился. Исполнил волю. Но ведь суть была как раз в этом. Разве важны были пять городишек, пять приграничных крепостей? Да они Всеволоду III оказались совсем без надобности. Он сразу отдал их сыну того же Рюрика, своему зятю Ростиславу. Роман Волынский получил в компенсацию другие города. Речь шла о принципе: никто не должен хозяйничать на Руси без согласия государя.

Но и Рюрик, проявив уступчивость, ничуть не прогадал. Потому что перетасовки уделов, как всегда, вызвали претензии и обиды. Вскинулись черниговские и северские Ольговичи. Когда киевский стол занимал представитель их клана, Святослав, он вынужден был поделиться владениями с Ростиславичами. А теперь великим князем стал Ростиславич, ну так пускай удовлетворит Ольговичей! Предоставит им смоленские земли, Правобережье Днепра, а Киев признает не наследственным, а только личным приобретением.

Рюрик и Давыд Смоленский обеспокоились. Доказывали, что Ольговичам по праву принадлежит только Левобережье. Предложили им принести присягу не искать других уделов. Но те оскорбились. Как это? Соперники будут властвовать, а им предписывают сидеть в наследственном углу? Заключили союз с полоцкими князьями и в 1196 г. ворвались на Смоленщину. Войско смоленских князей было разгромлено. Рюрик в ответ натравил на Черниговщину половцев, созывал своих сторонников.

Но его зять Роман Волынский давно недолюбливал тестя, да и жену тоже. Рюрик пальцем о палец не ударил, чтобы помочь ему в войнах с венграми, в борьбе за Галич. Зато всячески регулировал Романа через дочь, пытался использовать как своего подручного. Волынский князь воспользовался случаем и отверг эти поползновения. Он неожиданно перекинулся в союз с Ольговичами, напал на киевлян и смолян с запада. В драку на той и другой стороне вмешались Галицкий, Туровский, рязанские и прочие князья, покатилась общая месиловка. Всеволод III какое-то время пробовал успокоить страсти, рассылал письма, предупреждения, угрозы. Нет, не слушались, распалились…

Тогда владимирский государь стукнул кулаком по столу, поднял полки и повел к Чернигову. Дело даже не дошло до боя. Ольговичи мгновенно отрезвели, запросили мира. Освободили всех пленных, поклялись никогда впредь не покушаться на чужое. Свара погасла, тишина восстановилась… И тем не менее, даже такой властитель как Всеволод уже был не в состоянии склеить воедино осколки Руси. Они начали жить своей узкой жизнью и абсолютно не желали склеиваться.

Киевский, смоленские, рязанские князья обрадовались было, что их защищает владимирская армия. Но переговоры с черниговцами их неприятно удивили. Они считали само собой разумеющимся продолжить войну — пожечь и разграбить неприятельские города, обогатиться добычей, угнать побольше невольников, отхватить для себя какие-нибудь кусочки территорий. Настаивали — идти дальше, воевать! А Всеволод вовсе не считал нужным жечь и грабить русские города, губить русских воинов и угонять пленных ради обид и прихотей отдельных князей. Он ставил перед собой совершенно иную задачу — обеспечить мир, и сделал это. Заключил его как государь, единолично, не считаясь ни с чьими мнениями. Но это крайне возмутило Рюрика. Киевский князь был уверен, что война ведется за его интересы, и Всеволод Большое Гнездо стал его союзником. И вдруг выясняется, что он не союзник, ни за чьи интересы заступаться не собирается — только за интересы Руси.

Рюрик был не в состоянии это понять. Он вспылил. Обвинил владимирского властителя, что он «мирится сам собой», оставил в покое его врагов — Рюрик полагал, что это не законное право государя, а «вероломство». Обозлился, раскипятился и… захватил города Всеволода на Днепре. Укусил глупо, по-мелочному, абы бросить вызов. Вот тебе власть на юге! Вот тебе повиновение! Больше-то против государя он предпринять не мог ничего, руки были коротки. Зато рядом был Роман Волынский. Его союз с Ольговичами Рюрик квалифицировал как «измену». Против тестя, против родственника пошел! Не получилось погромить Черниговщину, ну так Рюрик пригласил смоленских князей пошерстить Волынь… Но Роман обратился к Всеволоду, попросил взять его под покровительство. Тот не отказал. И опять — оказалось достаточно. Смоленск сразу же поостерегся воевать, Владимирское княжество было у него рядышком. А без родичей и Рюрику пришлось укоротить амбиции.

Ну а Роману Волынскому его мудрый шаг принес не только безопасность. В 1199 г. скончался Владимир Галицкий. Его сыновей венгры так и не выпустили, они умерли в заключении, а брата Олега галицкие бояре благополучно отравили. Династия, шедшая от Володаря Галицкого, пресеклась, целое княжество осталось бесхозным. О, тут уж у многих глаза разгорелись. Бояре торжествовали — настало их время, они сами могли выбрать подходящего им властителя. Ан не тут-то было! Ведь покойный Владимир отдался под власть Всеволода III «со всем Галичем». Он и распорядился выморочным имуществом, позволил занять его Роману Волынскому.

Для политики «склеивания» получалось как нельзя лучше. Волынское княжество объединялось с Галицким и при этом признавало над собой старшинство Владимирского государя. Альянс Всеволода с Романом скреплял Русскую державу с запада и востока. Но галицкая знать, узнав, какой князь к ней едет, схватилась за головы. Кого-кого, а решительного и твердого Романа она меньше всего мечтала видеть в своем городе. Вооружила народ, отправила посольство в Польшу. Бояре преподнесли королю Казимиру богатые дары, отдавались ему со всем княжеством.

Но выяснилось, что и Казимир не хочет ссориться с Всеволодом. Помнил, как к нему приезжали владимирские послы, заставили его целовать крест — Галич не трогать. Бояр он отправил восвояси, а рядовые галичане не имели никаких причин отвергать Романа, открыли ему ворота. Он принял княжение, взялся наводить порядок в разболтавшихся новых владениях. Впрочем, аристократы остались себе на уме, начали плести заговоры, сноситься с венграми, с Киевом.

А тут-то их приглашения упали на благодатную почву. Рюрика передача Галича совершенно вывела из себя. Ненавистному зятю за здорово живешь достался эдакий жирный кусок! От злости и зависти Киевский великий князь утратил всякий здравый смысл, загорелся только одной целью — отобрать! Смоленские родичи прекратили помогать ему, ну так не беда, он нашел других союзников. Черниговских Ольговичей. Абсолютно забыл, что как раз из-за них поссорился с Всеволодом Большое Гнездо! Забыл, как сам же требовал — Ольговичи не должны иметь уделов западнее Днепра. Забыл, как из-за этого требования рубились и резались, клали головы киевских и черниговских витязей. Какая мелочь! Кто старое помянет…

Сейчас ценным оказалось как раз то, из-за чего раньше ссорились — Ольговичи не против что-нибудь хапнуть. Съехались с ними в Киеве, пировали, самозабвенно распределяли галицкие города между детьми и племянниками. В успехе были уверены: вон сколько князей с дружинами, а галицкие заговорщики помогут. Но Роман отлично успел изучить повадки своих бояр. Он не собирался позволить, чтобы его свергли и убили. Князь образно говаривал:

«Если хочешь есть мед, надо передавить пчел».

Его верные слуги кушали хлеб не даром, присматривали за подозрительными лицами. А всех бояр, уличенных в предательстве, князь без долгих разговоров отправил на плаху.

Он и с другими противниками действовал оперативно. Сформировал пешие полки из простонародья и стремительно повел их к Днепру. Склочного и безалаберного Рюрика не любили даже его подданные, а Роман заслуженно пользовался репутацией честного и справедливого князя. Города встречали его хлебом-солью, на его сторону перешли торки, берендеи, черные клобуки. Рюрик и Ольговичи еще поднимали тосты, делили шкуру неубитого медведя, как вдруг узнали — Роман у стен Киева. Успели запереться во внутренней крепости, а внешние укрепления киевляне оборонять не стали. Галицко-волынский князь вступил в столицу, и его враги оказались в ловушке. Пришлось сдаваться.

Роман заблаговременно связался со Всеволодом III, вместе с ним выработали условия, которые и продиктовали побежденным. Ольговичам приказали вернуться в свои уделы, Рюрику в Овруч. Но и Роман в Киеве не остался, посадил княжить двоюродного брата Ингваря Луцкого.

Значение «златого престола» окончательно сводилось на нет. Древняя столица превращалась в рядовой город со второстепенным князем… Но и в таком статусе она продержалась лишь год. Опозорившийся Рюрик и его союзники не находили себе места. Дали клятву смириться? Так это же ерунда, для подобных случаев существовала отговорка: вынужденная клятва недействительна. Все помыслы теперь были заняты только одним — расквитаться, отомстить. Затаились, выжидали…

В конце 1203 г. Роман отправился в поход на половцев, и тут-то его противники показали себя! Они, наоборот, наняли массы половцев и налетели на Киев. Захватили без сопротивления и пошла вакханалия. При первом погроме, при Боголюбском, разорили лишь часть города, ограниченно и целенаправленно — кварталы знати и купцов, греческие храмы, а большинство жителей не пострадало. Сейчас Рюрик карал всех горожан как изменников.

Правда, поступить иначе он и не мог, ему же требовалось расплатиться с половцами. Подключились отряды Ольговичей: степняки тащат, а чем мы хуже? Неужели им вся добыча достанется? Разграбили все церкви, даже погребальные одежды великих князей. Банды катились по улицам. Похватав ценное имущество, поджигали дома, чтобы выкурить попрятавшихся жителей. Сгоняли вместе и бедноту, и вчерашних сановников, и священников, и монахинь. Сортировали не по сословиям, а по физическому состоянию. Молодых и здоровых тут же делили между собой, связывали в вереницы. А престарелых, недужных, полосовали саблей или ножом, чтоб не возиться.

Это было безумием — диким, зверским и… совершенно бессмысленным. Князья, предавшие город резне и пожарам, не приобрели ничегошеньки! Разве что урвали долю награбленного и самодовольно задирали носы: они выполнили свой «долг», отомстили… Задерживаться в Киеве они боялись. Напакостив, трусливо разбежались кто куда. Но даже бахвалиться «победой» им довелось совсем недолго. О случившемся быстро узнал Всеволод III, из Галицко-Волынского княжества не замедлил выступить Роман.

Он осадил Рюрика в Овруче. Тесть не геройствовал, начал лебезить, просить прощения, очередной раз целовать кресты. Что ж, Всеволод Большое Гнездо и зять помиловали его, но наказание все же придумали. Вернули ему Киев. Иди-ка княжить над обезлюженным пепелищем. Смотри в глаза уцелевшим киевлянам, живи в разграбленном дворце, ходи молиться в ободранные и закопченные пожарами храмы. По настоянию победителей Рюрик расторг союз с Ольговичами, был вынужден вместе с Романом пойти на половцев, воевать со вчерашними друзьями, отбить у них хоть часть пленников, которых им отдал.

Но с раскаянием у киевского князя было туговато. Он осознал лишь то, что его снова унижают, копил обиды. А тут и другие обиженные подвернулись, галицкие бояре. Потихоньку спелись с ними, сговаривались. И попались. Бдительному Роману о заговоре доложили, боярам он без промедления вынес смертные приговоры, а тестя, его жену и дочь, свою супругу, арестовал и постриг в монахи. Не хочешь восстанавливать погубленный город, так отмаливай. Великим князем Киевским Всеволод III назначил сына Рюрика и своего зятя, Ростислава. Но титул «великого князя Киевского» превратился уже в пустой звук, а сам Киев от погрома так и не оправился, стал приходить в упадок.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.