Часовня у подножия Этны

Часовня у подножия Этны

Вулкан Этна расположен на северо-востоке итальянского острова Сицилия. Местные жители зовут его «Монгибелло», что означает «Гора гор». Этна действительно потрясает своими размерами, особенно если смотреть на нее с моря. Это, собственно, даже не одна гора, а целый горный массив. Площадь его равна 120 квадратным километрам, а окружность Этны составляет двести километров. При извержении в 1964 году вулкан вырос еще на пятьдесят метров, и теперь его высота равняется 3323 метрам. Массив насчитывает 270 кратеров, и лава выплескивается из трещин глубиной в один километр.

По количеству известных человеку извержений первенство принадлежит тоже Этне. Много бед причинял сицилийцам этот необычный вулкан. Его центральный верхний кратер забит огромной толщей пород. До сих пор у него не хватало энергии взорвать эту пробку, поэтому очередные извержения происходят из множества боковых кратеров и отверстий, которые еще называют «паразитическими конусами». Причем некоторые из этих конусов столь значительны, что в других районах могли бы сойти за самостоятельный вулкан.

^{Вид на вулкан Этна. Гравюра XIX в.}

Вся прилегающая к Этне местность хорошо обжита и плотно заселена. У ее широкого подножия, особенно в его южной стороне, еще с древности расположились деревни, в каждой из которых проживали по несколько сот жителей. Деревни были рассеяны на богатейших склонах, плодородие которых никогда не иссякает благодаря вулканическому пеплу. Этот благодатный пепел из почти непрерывно действующих кратеров разносится ветром на поля. А за пределами массива Этны большая часть Сицилии представляет собой подобие пустыни. Здесь же, кажется, нет такой культуры, которая бы не произрастала на местных плантациях. Артишоки, персики, маслины, виноград, гранаты, яблони, инжир, вишни, бананы, кукуруза, финиковые пальмы, сахарный тростник, помидоры, табак, сливы, перец, тимьян, розмарин, апельсины, лимоны, каштаны, фисташки, арахис, грецкие орехи, фундук…

И бедные домишки, и жилища зажиточных людей в городах, городках и селениях строятся и по сей день (несмотря на засилье бетона) из темных вулканических камней, иногда покрытых кирпично-красной или розовой штукатуркой.

О том, что Этна коварна и опасна, было известно еще задолго до Рождества Спасителя – из произведений греческих и римских писателей. В древних письменах упоминается об извержении Этны в 1500 году до н. э. Древнегреческому поэту Пиндару деятельность вулкана Этны представлялась огненным дыханием Тифона – стоглавого чудовища, низвергнутого Зевсом в преисподнюю. Кроме того, существует великое множество мифов, с помощью которых здешние жители пытаются объяснить бесчинства своего колосса. Пламя, столь часто извергаемое вулканом, напоминало о том, кто в пантеоне олимпийских богов повелевает огнем и металлами. Гефест служил у олимпийских богов в кузнецах, и кузня его как раз располагалась под Этной. Гефест был хром и уродлив, поэтому его супруга Афродита часто доставляла ему огорчения. Ничего удивительного, что он стал одним из самых хмурых и раздражительных богов на Олимпе.

Правда, другие поэты уверяли, что в мрачных пещерах обитает не сам бог, а его подручные – циклопы, которые выковывают в недрах горы молнии для Зевса.

А еще известны легенды о том, что в глубине Этны бунтует против грозного Зевса плененный титан Тифон или циклоп Полифем швыряет в море обломки скал вслед уплывающему Одиссею.

Но люди с материалистическим мировоззрением хотели понять многие процессы, совершающиеся в природе, раскрыть некоторые ее тайны. Таким был, например, древнегреческий философ Эмпедокл, живший почти за пятьсот лет до нашей эры. Его не удовлетворяли легенды и мифы, связанные с Этной, и он стал первым человеком, который заинтересовался вулканом по-научному.

Эмпедокл первым выделил четыре стихии – огонь, воздух, воду и землю, то есть все, что мы наблюдаем одновременно, глядя с вершины Этны. Уже на склоне лет он решил отправиться на Этну, чтобы наблюдать ее жизнь. Как ни отговаривали его друзья, близкие и ученики, он забрался на кратер Этны, устроил себе там жилье и прожил на вулкане несколько лет. Согласно преданию, Эмпедокл погиб на Этне, в Этне и ради Этны. Говорят, он долго стоял на самом краю кратера, пытаясь проникнуть философской мыслью в глубины вулкана. Но вулкан оставался равнодушен к размышлениям и заботам ученого, и тогда Эмпедокл якобы бросился в его кратер. «Потом вулкан пыхнул огнем и выбросил наружу его сандалии».

В отличие от древних авторов средневековых поэтов и ученых Этна оставляла глубоко равнодушными. Ни один из них ее не видел да и не хотел видеть. Многие из средневековых ученых даже толком не знали о существовании Этны: ни в одной рукописи тех времен не упоминалось о сицилийском вулкане… До 1669 года, когда Этна разбушевалась не на шутку и поток лавы стер с лица земли двенадцать деревень и всю западную часть Катании.

В начале марта местные жители увидели, как с вершины Этны ползет густое черное облако – смесь дыма и пепла. Сквозь него прорывалось пламя, заметное еще издали. Задрожала земля, и раздались столь оглушительные подземные взрывы, что даже привычные к таким явлениям люди испугались. Церкви распахнули двери, и туда вместе с катанийцами хлынули жители окрестных городов.

В среду, 8 марта, в соборе только что закончилось торжественное богослужение. Священники и их помощники убирали церковную утварь, а прихожане неторопливо потянулись к выходу. Неожиданно налетел вихрь такой силы, что церковь зашаталась так, что казалось, она вот-вот повалится. Повергнутым в страх людям почудилось, что загорелся даже воздух. Он наполнился такой густой пылью, что в двух шагах ничего нельзя было разглядеть. Ясный день превратился в кромешный мрак, как будто наступило полное затмение.

Мало-помалу в течение дня все улеглось, и люди с облегчением убедились, что воздух вовсе не горит, просто заходящее солнце, повиснув над горизонтом, заставило светиться облака пепла. Все попрятались по домам. Ночью вновь раздался подземный толчок такой чудовищной силы, что сотряс городок Николози. Его жители в ужасе высыпали на улицы, боясь оказаться заживо погребенными под обломками жилищ. В дома они возвращаться ни за что не хотели и кое-как устраивались в соломенных шалашах.

Вскоре земля не то что вновь содрогнулась, а просто заходила ходуном. На сей раз стали рушиться дома, падали деревья, от скал отваливались целые глыбы. Сколько обитателей Николози, понадеявшихся скоротать ночь до рассвета на улице, нашли свою смерть в тот день? Их никто не считал. Извержение Этны только еще набирало силу и вскоре забушевало с такой яростью, что о погибших в первые часы все позабыли.

Лавы хлынули не с вершины, а прорвались у самого подножия вулкана. Через несколько дней было организовано церковное шествие к Этне: все молили Всевышнего о благодати и снисхождении. Процессия уже возвращалась в городок, когда ее встретил сущий ад – новый подземный толчок разрушил все. Из двух десятков кратеров в туче огня и дыма полетели раскаленные камни. В ужасе и бессилии смотрели жители Николози и окрестных селений, как разверзались огненные жерла. Садившееся солнце озаряло картину настоящего светопреставления.

Лава продолжала извергаться и в следующие дни. Поток неумолимо сметал все на своем пути. Он полностью разрушил богатое селение Монпильере, как до этого были погребены под многометровым слоем лавы селения Мальпассо, Гварида и другие. Кругом и так был ад, но через несколько дней оказалось, что наступает самое худшее: потоки лавы нацелились на Катанию. Через пятнадцать дней после начала извержения чудом уцелевшие доселе городки были разрушены новым подземным толчком. Одновременно с ним с вершины Этны поднялись громадные клубы черно-серо-оранжевого дыма. Нет, это не открылось новое жерло вулкана – это обвалилась и сгинула в земных недрах верхушка Этны.

Потоки лавы и до того полностью обезобразили всю окрестность, а теперь люди не узнавали привычных очертаний и самой Этны. Однако лавина, казалось, и не собирается останавливаться. К середине апреля, когда извержение длилось уже более месяца, первые потоки лавы доползли до Катании. Ее стены высотой десять – двенадцать метров были сложены из больших и прочных блоков и могли выдержать натиск потоков, так как были тщательно подогнаны. Были тщательно законопачены все места, где лава могла прорваться внутрь города, в частности, городские ворота.

Один из потоков обогнул город и вышел к тому месту, где пришвартовывались суда. Вид слияния раскаленной лавы с морскими волнами одновременно потрясал и зачаровывал: толкаемая вперед чудовищными силами, лава ползла даже под водой…

Нашлись смельчаки, которые, вооружившись кирками и ломами, молотками и мотыгами, пытались проделать брешь в уже затвердевшей корке, чтобы жидкая еще лава вытекла изнутри и отклонилась в сторону. В некоторых местах это удалось сделать, однако этот рукотворный поток, который пошел в другом направлении, стал угрожать городку Патерно, до того времени не тронутому. В ужасе жители Патерно ударили в набат и стали бить катанийцев, которые в стремлении спасти свой город поставили под удар Патерно. Бой вышел явно неравный: пятьсот разъяренных мужчин из Патерно и близлежащих селений против сотни людей, измотанных долгой борьбой с огненной лавой. Катанийцев обратили в бегство, и они вскоре увидели, как главный поток вновь устремился к их городу и пробил брешь шириной метров в пятьдесят. До последней минуты каждый надеялся выжить, каждый мечтал, чтобы именно его жилище осталось невредимым. Когда люди осознавали, что пора уходить, было уже поздно спасти хоть что-нибудь. С ужасающим грохотом один за другим стали рушиться дома, и неумолимый поток уносил с собой их обломки.

Только в июле месяце – после трех месяцев беспримерного буйства – вулкан угомонился.

…Со времен христианского летоисчисления произошло 150 мощных извержений Этны. И происходят они, как правило, во время кажущегося спокойствия вулкана. Поэтому люди даже не слушают прогнозов погоды, но зато тревожатся, когда Этна подозрительно долго не дымит. У каждого сицилийца свое объяснение тому, как они выдерживают жизнь на Этне. Вот, например, одно из них: «Почему эскимосы остаются на Северном полюсе, где так холодно? Потому что они там родились и даже не задумываются о причинах, которые их здесь удерживают. А мы – так уж вышло – родились на вулкане. Этна не хочет быть ни в каком другом месте, и мы не хотим. Это, наверное, и называется патриотизмом». Рассказчик замолкает, а обступившие его прохожие одобрительно кивают и испытующе смотрят наверх: на месте ли их беспокойная гора?

Она возвышается, нарядно освещенная солнцем и кокетливо увенчанная присевшими на ее вершину кучевыми облаками. А внизу Этны, у ее подножия, сооружена часовня в память о жертвах вулкана и как предостережение будущим поколениям.