КОГО ЖЕ НАМ ПОДДЕРЖАТЬ?

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

КОГО ЖЕ НАМ ПОДДЕРЖАТЬ?

Весной 1999 года вокруг Косова вспыхнул новый кризис. Там продолжалась военно-полицейская операция. Европейцы и американцы каждый день видели на экранах телевизоров горящие албанские деревни и беженцев, бегущих через границу. Мир не мог оставаться равнодушным к этой трагедии.

Вновь начались переговоры о судьбе Косова. Придумать идеальный вариант оказалось невозможно. Интересы косовских албанцев и сербского руководства противоположны. Им предложили компромисс. План не понравился косовским албанцам, потому что не давал им самостоятельности. Не понравился и Милошевичу, потому что требовал ввода в Косово миротворческих сил, которые должны были гарантировать, что военных действий там больше не будет. Но албанцы все-таки подписали план урегулирования. Милошевич наотрез отказался.

На сей раз страны НАТО попытались решить косовскую проблему самостоятельно. За несколько лет до этого натовские бомбардировки сербских позиций в Боснии остановили там войну. Никто не мог прекратить кровопролитие в Боснии — ни Организация Объединенных Наций, ни ОБСЕ, ни Россия. С этой задачей справилось только НАТО. Военная операция в Боснии прекратила жестокую и кровавую войну, в результате которой погибло 270 тысяч человек.

Сколько было сомнений и предостережений, сколько было пессимизма и недовольства, когда российские войска были отправлены в Боснию, чтобы вместе с войсками НАТО провести там миротворческую операцию! Долго спорили о том, можно ли подчиняться натовскому генералу, не обидно ли для России действовать вместе с натовцами. Говорили о том, что миротворческая операция в Боснии провалится и натовцам придется бежать оттуда с позором.

Мрачные предчувствия не оправдались. Продолжавшаяся несколько лет война прекратилась. Натовские и российские командиры поладили с самого начала. В Боснии российские и американские военные не просто встречались, заседали или обменивались опытом. Они служили вместе, вместе планировали, готовили и проводили военные операции.

— Военная часть дейтонского плана была выполнена отлично, — говорил мне генерал-лейтенант Криволапов, который руководил оперативной группой российского Министерства обороны в штаб-квартире НАТО.

Ему и подчинялась российская бригада, входившая в состав миротворческих сил в Боснии. Анатолий Глебович Криволапов окончил Серпуховское командно-инженерное училище, Военную академию имени Ф.Э. Дзержинского и Академию Генштаба, командовал полком и дивизией Ракетных войск стратегического назначения. В Брюссель его отправили с высокой должности заместителя начальника Главного оперативного управления Генерального штаба Вооруженных сил России. Криволапов, поработав несколько месяцев в штаб-квартире НАТО, убедился в том, что с блоком нужно тесно сотрудничать и влиять на натовцев изнутри, а не считать их врагами:

— Мы сейчас успешно взаимодействуем с американскими военными и с НАТО, и это отличный опыт, который обязательно пригодится в будущем.

Я поинтересовался у генерала, как к его точке зрения относятся в родном Генеральном штабе в Москве? Не говорят, что продался американцам?

— Все так говорят, — рассмеялся Криволапов. — Это рецидивы холодной войны, НАТО меняется, и это реальность. Я-то вижу, не младенец, всю жизнь в армии, надежурился у ядерной кнопки. Альтернативы сотрудничеству нет, а то опять свалимся в конфронтацию и будем говорить, что НАТО — это плохо.

Генерал был прав. Его взгляды военный истеблишмент не разделял. После возвращения из Брюсселя в Генеральный штаб его не взяли, назначили заместителем генерального директора Российского агентства по системам управления (радиоэлектронный комплекс военной промышленности). В июле 2004 года перевели на скромную должность в Совет безопасности. Генерал-лейтенант в отставке Анатолий Криволапов скончался в декабре 2008 года в возрасте шестидесяти трех лет…

А в марте 1999 года авиация НАТО начала бомбить военные объекты на территории Югославии, требуя от Милошевича прекратить военно-полицейскую операцию в Косове. Это вызвало взрыв возмущения в России. Люди, которые не имели никакого представления о косовской проблеме, уверились, что Запад напал на Югославию, чтобы поработить славянское государство. Все контакты с НАТО были заморожены. Из Брюсселя отозвали российского представителя. В Москве закрыли натовский центр документации и его сотрудников попросили уехать из Москвы. Участие России в программе «Партнерство ради мира» прекратилось.

Россия впервые за восемьдесят пять лет однозначно поддержала сербов в противостоянии с Западом. Звучали грозные предложения выдвинуть ядерные ракеты на территорию Белоруссии — поближе к НАТО, снабдить Югославию современным оружием или даже просто оказать сербам военную помощь. Многие в России полагали, что обязаны занять сторону православной славянской Сербии, извечной союзницы России. Но история значительно сложнее.

Летом 1914 года российский император Николай II отправил телеграмму сербскому престолонаследнику Александру: «Ваше Королевское Высочество может быть уверено, что Россия не останется равнодушной к судьбе Сербии». Сочувствие сербам было признаком хорошего тона при царском дворе в Санкт-Петербурге. В реальности для царской России Сербия была лишь сферой влияния, но циничные интересы облекались в изящную форму уверений во взаимной любви и духовном единстве. Телеграмма императора Николая II имела печальные последствия, в том числе для ее отправителя. Из-за Сербии началась Первая мировая война, которая закончилась двумя революциями и расстрелом императорской семьи.

После Первой мировой ни в России, ни в Сербии не вспоминали об особых отношениях и славянском братстве. В апреле 1941 года нацистская Германия напала на Югославию. Немецкие самолеты бомбили Белград, пытаясь смести его с лица земли. Это произошло через несколько часов после подписания в Москве советско-югославского договора о дружбе. Праздничный банкет в Москве отменили, ограничились шампанским. Югославы просили включить в договор пункт о военной взаимопомощи и просили оружия. Сталин отказался. Когда Гитлер оккупировал и расчленил Югославию, Сталин не стал протестовать. Он не отозвал посла из Берлина, не сократил сотрудничество с нацистской Германией и не думал о том, чтобы отправить на помощь братьям-сербам Красную армию.

После войны Сталин жестоко рассорился с Югославией, и ее вождя Иосипа Броз Тито в Советском Союзе именовали не иначе как «кровавая собака Тито». Даже когда отношения нормализовались, взаимная неприязнь сохранилась.

Социалистическая Югославия, которая жила очень неплохо, ориентировалась на Запад. О духовном единстве с Россией сербские лидеры вспомнили лишь тогда, когда неумная политика привела их к полной изоляции. По мнению белградских лидеров, панславянская идея должна гарантировать им поддержку Москвы. Но почему славянская солидарность должна распространяться только на сербов, а не на поляков, хорватов и чехов? Все они тоже славяне. Панславянская идея сегодня — в лучшем случае романтизм, в худшем демагогия. Александр Солженицын выразился по этому поводу так: «Ну на что нам дутая, надменная, никчемная идея панславизма?»

Сразу после начала бомбардировок Югославии Игорь Иванов выступал необычно жестко, да еще стал появляться на пресс-конференциях вместе с военными. Но те, кто поспешил записать министра в ястребы, не разгадали очевидного маневра. Министерство иностранных дел решило перехватить косовскую тему у оппозиции и не дать радикалам втравить страну в большие неприятности.

Первые дни были самыми трудными из-за накала страстей в Думе. Но ни одного опасного решения в Москве не приняли. Совместные пресс-конференции с военными Иванов проводил для того, чтобы генералы не говорили лишнего, грозя НАТО и сладострастно пугая публику. Немалое число политиков сколачивали себе на той войне политический капитал. Им ни сербов не было жалко, ни наших ребят, которых они готовы были отправить умирать.

С какой легкостью люди, которым лично ничто не грозило, намеревались втянуть нашу страну в войну! Провоцировали молодежь, призывали записываться добровольцами в Сербию. Молодежь-то не помнит, что Афганистан тоже начинался с малого. Сначала всего лишь послали оружие. Потом пришлось послать советников, чтобы научить афганцев пользоваться оружием. А потом десять лет не могли оттуда вырваться, погубили пятнадцать тысяч парней.

Разумные голоса были тогда редкостью. Скажем, тогдашний секретарь Совета безопасности Владимир Путин заявил, что не надо зацикливаться на Югославии, у нас и своих проблем достаточно. Нам надо подумать о защите собственных интересов, а нас подталкивают к конфронтации, к обмену ударами…

Российское правительство попало в ловушку. Подталкивать Милошевича к компромиссу Москве было затруднительно по внутриполитическим соображениям. Помогать ему означало втянуть нашу страну в военную конфронтацию с Западом. Поэтому Ельцин, Примаков и Иванов вели сложную игру. Они делали грозные заявления, что, по их мнению, должно нравиться политикам внутри России, и одновременно старались не испортить вконец отношения с Западом. Игорь Иванов уверен, что принципиальная линия Москвы — осуждение бомбардировок и призыв к переговорам — оказалась единственно правильной. По мнению министра, Запад увидел, что без России ему проблему не решить.

Как только Россия и НАТО достигли согласия и выработали совместный план, президент Югославии Слободан Милошевич понял, что должен капитулировать. У него был шанс продержаться дольше, если бы в Москве взяли верх политики (и генералы), которые требовали оказать Милошевичу не только полную политическую, но и военную помощь. Тогда бы война продолжалась и погибли бы многие тысячи или десятки тысяч сербов.

Когда Милошевич капитулировал, в Сербии наступило отрезвление. А за что мы воевали? — спрашивают себя люди. Ради чего умирали? И как теперь восстановить то, что разрушено? За годы правления Милошевича территория, на которой сербы могли чувствовать себя свободно и уверенно, постоянно сокращалась. До Милошевича это был самый процветающий народ на Балканах, а сейчас они оказались у разбитого корыта — с чувством ущемленной национальной гордости и горечью за постоянные поражения и провалы. Сербы остались одни, практически в полной изоляции и без надежды на помощь, которую получат их соседи, да и уже получают. Вот поэтому Милошевич в октябре 2000 года потерял власть над страной.

Многие албанцы были убиты во время военно-полицейских операций, восемьсот пятьдесят тысяч бежали из Косова — и бежали конечно же не от натовских бомбардировок, а от сербской армии и полиции. Потом беженцами стали косовские сербы, которые не захотели жить под албанским управлением.

Международные силы, вступив в Косово, столкнулись не с сербскими партизанами, которые, как боялись, попытаются отомстить натовцам, а с албанскими боевиками из Армии освобождения Косова, которые не захотели разоружаться. Косовские боевики продолжали исподтишка убивать сербов — в основном для того, чтобы их запугать, сделать совместную жизнь невозможной. Международные силы не в состоянии их защитить. Сотни тысяч косовских сербов стали беженцами. Возвращение практически невозможно. Во-первых, страшно. Во-вторых, нормальная жизнь в Косове так и не восстановилась, работы там нет, жить не на что. Албанцы существуют за счет контрабанды.

Косовские албанцы были довольны. Чем больше сербов уедет из Косова, тем лучше. Албанцы добились отделения от Сербии. В конце концов Косово провозгласило свою независимость, новое государство признали Соединенные Штаты и многие европейские страны, но не Россия.

Многим в России не понравилось, что созданный ООН Международный трибунал по расследованию преступлений, совершенных на территории бывшей Югославии, включил президента Милошевича в список военных преступников. Но надо по справедливости признать, что нет политика, который принес бы сербам больше бед и несчастий, чем бывший президент Союзной Республики Югославии Слободан Милошевич.

* * *

Я встречался с Милошевичем в Белграде. Скажу так: мало видел я таких холодных и безразличных людей. У него пухлое, надменное лицо барина и вздернутый подбородок упрямца. Вопросы отскакивали от Милошевича, как резиновый мячик от каменной стенки. Он помешивал виски в своем стакане, наблюдая за тем, как подтаивает лед. Сделав большой глоток, отправил секретаря за коробкой сигар. Секретарь побежал на полусогнутых. Милошевича называли человеком из бункера за то, что он почти не общается с людьми. Он появлялся на телеэкранах только тогда, когда принимает иностранных гостей. Но это скорее точный расчет: вождь не должен покидать олимп.

Профессиональный партийный функционер, Слободан Милошевич сделал карьеру в момент, когда единая Югославия начала рушиться. Из коммуниста-догматика он легко превратился в яростного защитника сербской национальной идеи. Его напрасно считали догматиком. Он не был скован никакими убеждениями и верит в то, во что считает практичным верить в данную минуту. Когда Запад из-за войны с хорватами отверг Милошевича, он стал призывать на помощь Россию. Когда Запад вновь признал Милошевича и обратился к нему за помощью в урегулировании боснийского кризиса, Милошевич опять забыл о России. Это стало ясно после того, как президент Милошевич презрительно отозвался о российской гуманитарной помощи.

— Какая помощь! — сказал он тогда. — Мы получили какое-то мясо, которое пришлось закопать, потому что оно было радиоактивным, и печенье, выпущенное тридцать лет назад.

Когда начался косовский кризис, Милошевичу надо было только одно — столкнуть Россию с Западом. Это ему почти удалось…

На Балканах любят произносить речи, говорят красивые слова о любви и дружбе, но ценят только деньги. А деньги Сербии могла дать не Россия, а Запад.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.