«ДИПЛОМАТ КОПАЕТ СЕБЕ МОГИЛУ РЮМКОЙ»

«ДИПЛОМАТ КОПАЕТ СЕБЕ МОГИЛУ РЮМКОЙ»

Громыко был аскетичен в быту. Сам он почти не пил, хотя мог выпить кружку пива, снисходительно относился к увлечению горячительными напитками только в том случае, если ценил дипломата. В узком кругу в январе 1977 года сокрушался:

— Есть вопрос идейно-воспитательной работы. В 1976 году восемнадцать работников были отозваны из-за рубежа. В основном потому, что были дружны с бутылкой. Я не врач, не намерен доказывать вред алкоголя. Если человек теряет голову от рюмки, он не годится в дипломаты.

Вот какие советы Громыко-старший давал сыну, отправляя его на работу за границу:

— На приемах не пей. Дипломат копает себе могилу рюмкой. Не выпячивайся, будь скромнее. Старайся больше слушать, чем говорить. Важно слышать не себя, а собеседника. Если не уверен, что надо говорить, лучше промолчи. И еще — не заводи дружбу с иностранцами. Политикам и дипломатам это обуза.

Он и сам следовал собственным правилам. Держал язык за зубами не только в разговорах с иностранцами.

«В домашней обстановке, — свидетельствует его дочь, — папа за столом никогда не сидел на месте хозяина (в торце) и не вел себя как хозяин. Хозяйкой стола была мама… Единственный человек, который вел себя тише других и говорил меньше других, был мой папа… Папа не любил, когда кто-либо заводил разговор о политике, хмурился и переводил беседу на другую тему. А если ему задавали вопрос, касающийся политики, он говорил: «Задайте мне вопрос полегче» — и сдержанно улыбался».

Он следил за собой, делал упражнения с гантелями, много гулял — обязательно проходил десять километров в день. В Нью-Йорке, когда он приезжал осенью на сессию Генеральной Ассамблеи ООН, сотрудникам представительства приходилось сопровождать его на прогулке. Вся дипломатическая молодежь от этих прогулок стонала — пройти десять километров вместе с министром оказывалось тяжким делом.

После прогулки устраивалась трапеза. Все хотели выпить, но Громыко выпивок не одобрял. Тогда Добрынин брал на себя инициативу и говорил:

— Андрей Андреевич, может быть, пригубим что-нибудь для поднятия духа?

Если Громыко не реагировал на слова Добрынина, выпивка отменялась. Иногда Громыко говорил:

— Я не буду. А кто хочет, может выпить.

Тогда официантки ставили бутылки с водкой и вином на стол.

Все это описал Аркадий Николаевич Шевченко, который стал заместителем генерального секретаря ООН, а в 1978 году попросил политического убежища в Соединенных Штатах. Шевченко бежал после того, как его попросили срочно приехать в здание советского представительства при ООН.

Его пригласил к себе советский представитель Олег Трояновский и показал расшифрованную телеграмму из Москвы — Шевченко вызывали на родину. Телеграмма повергла Шевченко в панику. Он вернулся к себе в здание Организации Объединенных Наций и позвонил своему связному — офицеру Центрального разведывательного управления Соединенных Штатов. Шевченко ничего не сказал жене — оставил ей записку, которую она увидит только утром. Он положил в портфель снимок дочери, фотографию своей жены вместе с женой Громыко и большое групповое фото с Брежневым. Ночью Шевченко спустился по пожарной лестнице, перешел через улицу и сел в ожидавшую его машину. Его спрятали в доме, принадлежавшем ЦРУ.

Советский посол в Соединенных Штатах Анатолий Добрынин и представитель в ООН Олег Трояновский потребовали от американцев устроить встречу с Шевченко. Но это был бесполезный разговор. Два посла уговаривали его вернуться, а Шевченко повторял, что он решил остаться — и точка.

После его побега Громыко раздраженно сказал председателю КГБ Андропову, что помощников у него было много и он просто не помнит такого человека — Шевченко. Контрразведчики, которые обыскали московскую квартиру Шевченко, принесли Андропову фотографии, на которых министр иностранных дел был запечатлен вместе со своим беглым помощником в домашнем интерьере. Работая в Нью-Йорке, Аркадий Николаевич и его жена, как могли, радовали супругу министра — Лидию Дмитриевну. Сын Шевченко перечисляет подарки, которые супруги Шевченко делали жене министра..

Аркадий Шевченко подружился с сыном министра — Анатолием Громыко. Шевченко познакомился с ним, когда учился в МГИМО. Они вместе написали статью для журнала «Международная жизнь», главным редактором которого был Громыко-младший. Не эта ли дружба сыграла ключевую роль в стремительном возвышении Шевченко? Знаю еще одного человека, который сделал порядочную карьеру в Министерстве иностранных дел, написав книгу вместе с сыном министра…

Аркадия Шевченко взяли на работу в МИД, где он быстро сделал карьеру, в 1969 году стал одним из помощников Громыко. А до побега в течение пяти лет занимал почетную и приятную, хотя и безвластную должность заместителя генерального секретаря ООН по политическим делам. Этот пост сулил в дальнейшем назначение послом в крупную страну.

Шевченко попросил убежища в США за год с лишним до того, как действительно совершил побег. Для начала его уговорили поработать на американское правительство, то есть на ЦРУ. Что именно Шевченко мог передать американцам? Инструкции из Москвы насчет того, какую позицию займет в ООН советский представитель. Информационные материалы, которые рассылались по загранпредставительствам. Мог передать разговоры с высокопоставленными гостями из Москвы. Назвал сотрудников резидентур КГБ и военной разведки — всех, кого знал.

Шевченко жил в страхе. Пока он, готовясь к побегу, работал на ЦРУ, боялся, что сотрудники КГБ его заподозрят, силком посадят в самолет, привезут домой и расстреляют. Он был не далек от истины — с ним так бы и поступили, но к подозрительному резиденту в свое время не прислушались. Тогдашний резидент советской внешней разведки в Нью-Йорке генерал Юрий Иванович Дроздов, который затем стал начальником нелегальной разведки, уверяет, что сразу почувствовал, что в советской колонии в Нью-Йорке есть предатель. Хотя скорее резидентура обратила внимание на разгульный образ жизни Шевченко. Так советские люди за границей себя не ведут, решили бдительные чекисты.

На первый сигнал резидента из Нью-Йорка начальник разведки и будущий председатель КГБ Владимир Александрович Крючков не обратил внимания. После второго послания резидента — генерал Дроздов писал, что Шевченко запил, не общается с людьми, — было все-таки решено отозвать Шевченко в Москву. Но текст телеграммы составили так неумело, что Аркадий Николаевич испугался и ушел к американцам.

Почему Шевченко убежал? Политические мотивы предположить трудно. Не тот он был человек. Скорее ему очень понравился образ жизни заместителя генерального секретаря ООН и связанные с этой должностью почет, привилегии и комфорт. Не хотелось возвращаться в Москву. Видимо, что-то разладилось и в его личной жизни. Ему было сорок семь лет. Мужчины после сорока часто переживают своего рода кризис.

Американцы нашли ему женщину, профессионалку. Потом она написала мемуары, из которых следовало, что она была потрясена неопытностью советского дипломата в интимных отношениях. Прожить целую жизнь и не знать радостей жизни — она искренне ему сочувствовала. Открывшиеся радости жизни помогли Шевченко адаптироваться в Соединенных Штатах. Но, судя по всему, особенно счастливой его жизнь в Америке назвать трудно. Бывший помощник Громыко боялся, что его убьют за предательство. Но умер он своей смертью ровно через двадцать лет после своего шумного побега.

Его жена, которая вернулась в Советский Союз, не выдержала и покончила с собой. Его сын Геннадий, успешно начавший службу в Министерстве иностранных дел, лишился работы и многие годы провел в общении с сотрудниками КГБ.