IV Второе консульство Красса и Помпея

IV

Второе консульство Красса и Помпея

Первое восстание Галлии. — Цицерон и Цезарь. — Цицерон и Варрон. — Галлия объявлена римской провинцией. — Война с венетами. — Положение Галлии. — Политика Цезаря в Галлии. — Второе консульство Красса и Помпея. — Экспедиция Габиния в Египет. — Узипеты и тенктеры. — Театр Помпея. — Борьба консерваторов против парфянской войны.

Восстание новой провинции

Вскоре после лукского свидания Цезарь должен был отказаться от мысли пробыть долго в Цизальпинской Галлии и поспешил перейти Альпы. В провинции, которую он объявлял «умиротворенной», уже разразилось восстание. Гальба, атакованный горцами, едва не был уничтожен. Многие народы Арморики, изъявившие прошлой осенью покорность, восстали. Венеты, бывшие во главе движения, заковали в цепи офицеров, посланных к ним для сбора съестных припасов. Аннексия вызвала всеобщее недовольство среди галлов, особенно среди белгов и треверов. Еще не покоренные народы Аквитании готовились прийти на помощь венетам, боясь, что Цезарь намерен и их включить в число им присоединенных.[124]

Умиротворение Галлии

В то время как его друзья в Риме с таким восторгом восхваляли завоевание Галлии, Цезарь не хотел дать кому-нибудь повод предполагать, что он не решается обращаться с этой страной, как с уже завоеванной провинцией. Он тотчас же наложил на Галлию ежегодную подать в сорок миллионов сестерциев,[125]и не только намеревался сурово подавить восстание венетов, но решил также без замедления покорить независимые еще народы. Он послал Лабиена в область треверов, чтобы держать в покорности их, а также ремов и белгов. Квинта Титурия Сабина приблизительно с 10 000 человек он отправил опустошать территорию союзников венетов, винеллов, куриосолитов и лексовиев. Публию Крассу он поручил с конницей и приблизительно с 4000 солдат покорить Аквитанию, а сам занялся усмирением венетов.[126]Так как у этого народа был многочисленный флот, то он приказал построить на Лигере (Луаре) суда и набирал отовсюду кормчих и гребцов. Он приказал пиктонам и сантонам, которые не присоединились к восставшим, но и не были еще покорены, доставить суда, объявив их, таким образом, римскими подданными.[127]Во главе флота он поставил молодого Децима Брута, сына консула 77 года и той Семпронии, которая принимала участие в заговоре Катилины. Ожидая, когда будет готов флот, он вторгся со всей армией в страну венетов.

Осада венетов

Но если Титурий и Публий Красc быстро и удачно выполнили свои ответственные поручения, то нельзя того же сказать о Цезаре. Венеты бежали в свои укрепления, построенные на выдающихся в море узких полосах земли, где большие приливы защищали их лучше всяких крепостных сооружений. Возвращаясь и удаляясь дважды в день с ритмом маятника, прилив прогонял армию, осаждавшую их с суши, а отлив оставлял на сухом месте флот, желавший напасть с моря. Большую часть лета Цезарь делал тщетные попытки преодолеть эти неприступные укрепления, которые нельзя было осадить ни с суши, ни с моря.

Деморализация консерваторов

В эти месяцы Помпей, заключив мир с Клодием, снова вступил в соглашение с Крассом, и оба они сделались господами Рима, Италии и Империи. Восстановление триумвирата свело консервативную оппозицию к небольшой кучке сенаторов, слишком гордых, слишком упрямых или слишком скомпрометированных, не имевших никакого влияния на сенатское большинство, каковыми были Катон, Фавоний и Домиций Агенобарб. Сам Цицерон пошел на уступки. Цезарь обещал его брату Квинту командование в Галлии, а Помпей, отправившийся из Луки в Сардинию за хлебом, просил Квинта передать брату, что его речь в сенате по поводу аграрного закона Цезаря произвела на него очень неприятное впечатление.[128]Цицерон решил поэтому 15 мая, вместо того чтобы выступить с речью в сенате по поводу закона, уехать к себе в деревню.[129]

Возвращение Цицерона к занятиям литературой

Скоро он сделал больше: оставил политику. Когда в начале июня[130]в сенате должно было обсуждаться предложение о посылке десяти легатов для организации галльского управления и вотироваться суммы, необходимые для четырех легионов, набранных Цезарем в 58 и 57 годах, он обязался поддержать Цезаря. Хотя Цицерон возвратился в Италию как триумфатор, сильные удары, нанесенные Клодием, глубоко поразили его нервный и впечатлительный характер. Мечты о славе, опьянившие его после заговора Катилины, рассеялись. Цицерон не стремился более быть великим политическим деятелем. Довольный тем, что он выпутался из такого опасного положения, он особенно желал избежать всякой другой опасности. Он хотел держаться в тени и довольствоваться второстепенной ролью, лишь бы она не была опасна. Он мечтал о первом увлечении своей молодости — литературе, которой он пренебрегал, с тех пор как сделался одним из видных римских адвокатов.

«De Oratore»

Он начал не спеша писать книгу, диалог «De Oratore», прекрасный, живой и драматический. Мирное удовольствие, испытываемое им в этой работе, казалось ему приятнее сильных эмоций честолюбия и опьянения могуществом. Частные занятия, дурное состояние своего имения, еще до его изгнания обремененного крупными долгами для уплаты за дом, также отвращали его от политики. Несмотря на* вотированное сенатом вознаграждение, которого, впрочем, было недостаточно, и на помощь Аттика, он был в большом затруднении, чтобы удовлетворить своих кредиторов и снова отстроить свой дом и свои виллы.[131]Это было тем более неприятно, что, увлекаемый общим течением, он все более и более привыкал к широкой и пышной жизни.[132]

Благодарность Цезаря Помпею

Была и еще причина, заставившая его отказаться от оппозиции триумвирату. Будучи честным человеком, он чувствовал по отношению к Помпею за свое возвращение из изгнания признательность, которая иногда становилась политическим обязательством. Мог ли он доставить неприятность Помпею, чтобы понравиться маленькой котерии упрямых аристократов, покинувших его в дни опасности и бывших нисколько не лучше своих противников? Что касается Цезаря, то хотя и многое можно было бы поставить ему в вину, но разве не совершил он великих предприятий?[133]К чему без всякого повода создавать для себя затруднения? Не лучше ли подражать Варрону, который, будучи богатым, ученым и знатным, занимал многочисленные магистратуры, был легатом в войне с пиратами, за свои труды получил в награду крупную сумму, но сумел сохранить свою независимость от партий и фракций?

Варрон как помещик

Варрон действительно, осуждая политику своего друга Помпея, спокойно держался в тени, занимался улучшением своих земель, покровительствовал изящным искусствам, доставляя заказы Архелаю, одному из самых знаменитых римских скульпторов,[134]и писал свою большую энциклопедию в девяти книгах под названием «Disciplinae», где собрал все, что только было лучшего в античной традиции и в той части греческой культуры, которая соответствовала этому поколению людей действия. Цицерон, бывший его другом, хотел следовать его примеру и желал только двух вещей: доказать свою благодарность Помпею и отомстить Клодию.[135]

«De provinciis consularibus»

Таким образом, хотя он не одобрял лукский договор, он все же произнес в сенате речь «De provinciis consularibus», в которой прославлял, как было тогда в моде, окончательное завоевание Галлии, а критикам, спрашивавшим, на что еще нужны деньги и солдаты, если завоевание завершено, отвечал, что, действительно, крупные военные операции закончены, но остались еще некоторые мелкие военные экспедиции.[136]Оппозиция консерваторов была легко побеждена.

Галлия объявлена римской провинцией

Решили послать десять легатов для организации управления завоеванной страной и весной 56 года Галлия была окончательно объявлена сенатом римской провинцией. Решили также, что Пизон будет отозван к концу года, что Габиний покинет Сирию в конце 55 года и что она будет отдана в качестве провинции одному из консулов этого года.

Отсрочки выборов

Однако приближался июль, месяц выборов. Луций Домиций Агенобарб уже выставил свою кандидатуру в консулы. Все ожидали, что Красc и Помпей поступят так же. Но дни проходили, а Красc и Помпей ничего не предпринимали. Неужели слух, распространявшийся об их кандидатурах, был ложный? Или они изменили свои намерения? Скоро, однако, увидели, что два народных трибуна методически налагают свое veto всякий раз, как назначался день выборов,[137]и все не замедлили понять цель такого приема. Так как общественное мнение не поддерживало их кандидатуры,[138]ни Красc, ни Помпей не хотели, чтобы выборы проходили под председательством консулов Гнея Корнелия Лентула или Луция Марция Филиппа, которые были консерваторами. Один из них должен был председательствовать на избирательном собрании, т. е. представить народу список кандидатов, имея право не вносить туда не угодные ему имена. А разве председатель, побуждаемый общественным мнением, осмелился бы не вычеркнуть имена Красса и Помпея?[139]Страшась подобной выходки со стороны консерваторов, Красc и Помпей решили при помощи трибунов заставить отложить выборы до следующего года. Тогда с первого января сенат каждые пять дней обязан был бы назначать интеррекса, который и занимал бы в комициях место консула, а они стали бы ожидать, когда настанет черед какого-нибудь преданного им сенатора.

Равнодушие общества

Консервативная котерия старалась возмутить общество, против которого были направлены эти интриги, и принудить Помпея и Красса отказаться от такой обструкции или по крайней мере признать себя ее творцами. Лентул различными способами пытался заставить их объявить сенату, намерены ли они выставлять свои кандидатуры. Он даже собрал большой народный митинг, где в присутствии сенаторов консервативной партии, одетых в траурную одежду, обвинял Помпея в тирании.[140]Все было напрасно. Общество порицало Красса и Помпея, но, несмотря на это, оставалось равнодушным и думало только о забавах и богатстве. В политическом мире все так боялись триумвирата, что многие не смели показываться в курии.[141]Месяцы проходили, выборов не было, а Красc и Помпей продолжали делать вид, что не ответственны за обструкцию трибунов. Консерваторы старались отомстить, начав процесс против Луция Корнелия Бальба, ловкого агента Цезаря и Помпея, обвиняя его в противозаконном присвоении звания гражданина.

«Pro Balbo»

Но Помпей просил Цицерона взять на себя защиту Бальба; Цицерон произнес дошедшую до нас защитительную речь, и Бальб был оправдан.

Покорение венетов

Восстание венетов было усмирено, когда в их водах появился наконец с флотом Децим Брут. Считали ли они бессильным этот флот, составленный из кораблей, набранных со всех берегов, или утомленные долгой осадой надеялись разом окончить войну, но они тотчас погрузились на свои корабли и изготовились к битве. Децим Брут нанес им такое поражение, что они предпочли сдаться. Цезарь, чтобы снова показать, что с этих пор Галлия будет римской провинцией, осудил на казнь всех их вождей.

Экспедиция против моринов и менапиев

К концу лета он предпринял экспедицию против еще не покорившихся моринов и менапиев, но она не удалась. Эти воинственные варвары не противостояли единой массой ударам легионов. Они рассеялись маленькими бандами по лесам и болотам, унося с собой самое ценное из своих сокровищ, и начали партизанскую войну, неожиданно нападая на небольшие римские отряды. Приближалась зима. Цезарь понимал, что было бы неблагоразумно углубляться в такую дикую страну, и, опустошив их земли, возвратился назад, уводя свою армию на зимние квартиры в области, которые усмирял в этом году.

Третий год войны

Таким образом, третий год войны завершился замечательными успехами и большой выгодой. Репрессии Цезаря были не более чем предлогами для опустошений и грабежей, с помощью которых он, его высшие начальники, особенно Мамурра и Лабиен, и вся армия вознаграждали себя за свои труды.[142]

Проблема управления Галлией

Но предприятием более трудным, чем подавление этих уже слабых сопротивлений, была для Цезаря организация в Галлии нового правительства. Было невозможно разрушить все политические и юридические органы древнего кельтского общества и заменить их совершенно новым управлением. Не легче было и заставить функционировать эти древние учреждения под римским контролем, господствовать над ними до такой степени, чтобы быть в состоянии пользоваться для себя этой системой традиций, интересов, социальных сил, которую Цезарь нашел в действии и большая часть которой продолжала существовать даже под римским владычеством. Особенно затрудняло Цезаря существование партий: одной — национальной и народной, другой — аристократической и консервативной. Ограничив их деятельность, присоединение Галлии не заставило их исчезнуть: каждая из них сохраняла свои позиции, скрывала свою злобу, старалась использовать для себя новое положение. По мере того как Цезарь лучше знакомился с Галлией, он замечал, что национальная партия, опиравшаяся на массы, была гораздо сильнее консервативной, аристократической, призвавшей его в Галлию. Почти все сеймы, или собрания знати, были в упадке и имели только номинальный авторитет в сравнении с возрастающим могуществом того, кого Цезарь называет царем, т. е. вождя, почти повсюду назначаемого собраниями на неопределенное время, особенно когда этот царь был одним из богатых демагогов, стоявших во главе национальной партии.

Цезарь принимает сторону националистов

А эта партия, на мгновение, казалось, подчинившаяся римскому игу, продолжала не доверять Цезарю и ненавидеть Рим. Это означало, что большая часть нации неискренне приняла новый порядок и не сделает ничего, чтобы приспособить к нему древние галльские учреждения. Затруднение было велико. Но со своей изворотливостью, со своей смелостью, со своим безрассудным оппортунизмом Цезарь намеревался в этот момент перенести опору своей галльской политики с одной партии на другую. Он хотел покинуть аристократическую и консервативную партию, поддерживавшую его до сих пор, и опереться на национальную партию, которая его ненавидела. Он пошел навстречу тем богатым плутократам, чье честолюбие состояло в приобретении монархической власти в древних республиках. У многих племен он назначал их царей — или благодаря своему личному влиянию, или узурпируя права собраний. В надежде иметь во главе племен преданных ему вождей и через них приобрести расположение масс он не колебался жертвовать своими прежними друзьями и собирал сеймы, ускоряя уже давно назревавшую в Галлии революцию в интересах плутократической олигархии. Он принял в число своих новых друзей Верцингеторига, молодого вождя арвернов из могущественной и знатной фамилии.[143]Он сделал Тасгета царем карнутов,[144]Каверина — царем сенонов,[145]Коммия — царем атребатов.[146]Кажется, что он имел намерение сделать Думнорига царем эдуев.[147]Он собирался даже, применяя принцип «разделяй и властвуй», помочь эдуям и ремам получить такое же верховенство, какое потеряли их соперники — сеноны, секваны и арверны.[148]Этим путем он надеялся укрепить римское владычество в Галлии.[149]

Кандидатура Домиция

Каковы бы ни были отдаленные результаты этой политики, в данный момент дела в Галлии и в метрополии шли хорошо. Крассу и Помпею удалось добиться отсрочки выборов до 55 года и заставить назначить интеррексом преданное им лицо. Однако Луций Домиций Агенобарб, поддерживаемый Катоном, не отказался от выдвижения своей кандидатуры. На заре в день выборов он вышел из дома в сопровождении рабов и клиентов, чтобы обойти Рим, собирая в свою пользу голоса. Но внезапно на повороте одной улицы на него напала вооруженная банда. Раб, шедший перед ним с факелом, был убит; много других из его свиты было ранено. Испуганный Домиций укрылся в тайном убежище.[150]Цезарь отрядил на выборы массу солдат под видом эскорта Публия Красса; и Красc и Помпей были избраны без затруднения.

Красc и Помпей — консулы

Их первой заботой было приведение в исполнение принятых в Луке условий. Народный трибун Гай Требоний,[151]сын богатого дельца, незадолго до того присоединившийся к партии Цезаря, несмотря на вызванные консерваторами волнения, добился закона, назначавшего в ранге провинции одному из консулов этого года Сирию, другому — обе Испании, причем на пять лет и с правом объявлять войну. После утверждения этого закона консулы предложили дать Цезарю на другие пять лет управление тремя Галлиями, и предложение было принято без скандала и смятения, хотя Цицерон в дружеской беседе пытался отговорить Помпея от его поддержки.[152]После короткого отдыха в деревне Помпей и Красc, вернувшиеся в апреле в Рим,[153]предложили разные меры для обуздания социальных беспорядков. Красc предложил закон против подкупов, Помпей — более строгий закон об убийствах и судебную реформу, улучшавшую выбор судей. Он хотел также предложить закон против роскоши, что показывает уже изменение его настроения в сторону, противоположную честолюбивой империалистической политике Цезаря. Но Гортензий убедил его не предлагать этот закон, произнеся в большой речи похвалу роскоши, являющейся якобы естественным украшением могущества.[154]

Габиний и Антоний в Египте

Реформы, впрочем, ни к чему не привели. Беспорядки возрастали с каждым днем. В Путеолах среди посещавших порт многочисленных египетских купцов в начале весны распространился удивительный слух: говорили, что Птолемей вернулся в Александрию с помощью римской армии.[155]Как это могло быть, если сенат не принимал никакого решения? Известие, однако, было правдой. Птолемей, устав платить и ничего не добившись в Риме, приехал в Эфес. Туда после лукского свидания прибыл к нему Рабирий, и они с письмами от Помпея отправились к Габинию в Сирию. Последний, повинуясь приказаниям Помпея, получив за это богатое вознаграждение, согласился вести в Египет Птолемея без утверждения сената, а Рабирий был назначен египетским министром финансов для соблюдения интересов италийских кредиторов царя.[156]Таким образом, в конце 56 года Габиний вторгся в Египет и восстановил Птолемея на троне с помощью армии, в которой служил также Марк Антоний.[157]Легко представить, каковы были протесты консерваторов.

Парфянский проект и консервативная оппозиция

Впечатление от этого скандала было еще живо, когда узнали еще более важную новость: Красc намерен был завоевать Парфию. В этом невозможно было сомневаться, ибо он открыто готовился к этой экспедиции: набирал солдат, назначал офицеров, приводил в порядок свои дела и составлял подробную опись своего имущества. Он мог констатировать, что вместо 300 талантов, оставленных ему отцом, он владел теперь 7000 талантов, которые приблизительно соответствовали тридцати одному миллиону франков.[158]Однако он не был удовлетворен: мания величия, которой страдали тогда все, гордость, безрассудство, ненасытное честолюбие сделали из этого старика, бывшего до тех пор, несмотря на свои недостатки, серьезным человеком, хвастуна, бросавшегося в самые безумные предприятия. Он хотел превзойти Лукулла, угасшего в прошлом году в старческом слабоумии. Он намеревался дойти до Инда по дороге, по которой проходил Александр, и завоевать весь мир.[159]Волнение, вызванное этим известием, этими намерениями, этими приготовлениями, было огромно, и постепенно общество стало с энтузиазмом относиться к этому проекту. Много молодых людей предлагали себя в качестве офицеров; в их числе был Гай Кассий Лонгин, женившийся на дочери Сервилии и сделавшийся таким образом свояком Брута. Одна только маленькая консервативная партия предсказывала, что война кончится поражением, ибо страна была далека и неизвестна, а враг опасен. Говорили даже, что война несправедлива, так как парфяне не дали никакого повода для ее объявления. Но уже давно подобные аргументы не имели в Риме никакого значения. В действительности ни та, ни другая партия не давала себе отчета в трудностях предприятия.

Цезарь и германцы

Цезарь отдыхал еще меньше, чем Красc и Помпей. Весной 55 года он перешел из цизальпинской Галлии в трансальпийскую, решившись в этом году совершить короткий набег на Британию и посмотреть, нельзя ли приобрести новой славы в этой стране. Но от этого замысла его отвлекло вторжение германских племен узипетов и тенктеров, которых, может быть, побудили перейти Рейн вожди народной партии для борьбы с римлянами. Цезарь, обеспокоенный их численностью, пошел на вероломную хитрость: он неожиданно напал на них во время переговоров с ними о мире.[160]Нанеся им таким образом поражение, он решил провести экспедицию по ту сторону Рейна, чтобы устрашить германские народности и воспрепятствовать их переходу через реку. Он поднялся по долине Рейна до того места, где теперь находится Бонн; здесь за десять дней навел мост и совершил быстрый набег на территорию свевов и сугамбров. По окончании этих операций у него были развязаны руки для нападения на Британию, но в позднее время года он смог сделать только кратковременную высадку с двумя легионами, откладывая более обширное предприятие до следующего года.

Театр Помпея

Хотя все эти завоевания не имели большого значения, однако известия о них вызвали в Риме большой энтузиазм. Говорили, что Цезарь победил 300 000 германцев. Особенно чудесной казалась высадка в Британии. Если сам Цезарь мало знал Британию, то в Риме решительно никто ничего не знал о ней; однако все утверждали, что на этом отдаленном острове находятся несметные богатства и что там можно составить колоссальные состояния.[161]Рим не раздумывал более: римское общество уже перестало рассуждать здраво, и его стремление к удовольствиям, сенсациям и празднествам открывало дорогу невероятному легковерию. В конце лета были наконец сняты леса вокруг театра Помпея, и Рим был ослеплен этой огромной массой сверкающего мрамора[162]и величественным квадратным портиком, построенным позади сцены и украшенным картинами Полигнота и статуями, изображавшими побежденные Помпеем нации; под этим портиком народ мог укрываться в дождливые дни. Там, согласно традиции, находилась та статуя работы Аполлония, сына Нестора, чудный обломок которой дошел до нас под названием Бельведерского торса.[163]В одной части портика колоннада, обнесенная стенами, образовывала великолепную залу, курию Помпея, где мог собираться весь сенат.[164]При открытии этого первого монумента, действительно достойного Рима и его величия, были даны великолепные празднества. Между другими чудесами была охота на диких зверей, во время которой раненые слоны, начав испускать жалобные крики, до слез тронули ту самую публику, которая вступала в резню в схватках на форуме и испытывала удовольствие при виде проливаемой крови гладиаторов.[165]

Катон и международное право

Естественно, что эти военные успехи, эта царская щедрость, народный энтузиазм повергли в глубокое уныние консервативную партию. С каждым днем ее ряды все более редели; она превратилась в небольшую кучку лиц, но последние восполняли свою малочисленность дерзостью, и по мере того как партия теряла свои силы, они все бешеннее устремлялись в борьбу. Им удалось добиться выбора Домиция Агенобарба консулом на 54 год вместе с Аппием Клавдием, старшим братом Клодия и другом Помпея. Они заставили выбрать преторами Катона и Публия Сервилия, сына победителя исаврийцев, вместе с Гаем Альфием Флавием и Сервием Сульпицием Гальбой, из которых один был другом, а другой — генералом Цезаря. Они отвечали теперь на народные демонстрации в честь Цезаря, предлагая устами Катона, чтобы Цезарь, нарушивший международное право, был выдан узипетам и тенктерам согласно обычаю сурового и религиозного Рима древних времен.

Красc применяет насильственный набор

Эта столь слабая партия имела еще большую смелость. Красc набирал солдат в Италии, чтобы, присоединив их к легионам Габиния, образовать армию, нужную, по его мнению, для его экспедиции. Не находя достаточного числа добровольцев, он пошел на принудительный набор с поспешностью, слишком грубой для страны, уже давно потерявшей вкус к военной жизни. Воспользовавшись вызванным этими наборами недовольством, консервативная партия при помощи двух трибунов, Гая Атея Капитона и Публия Аквилия Галла, попыталась запретить их.[166]Но ее интриги только заставили Красса спешить и уехать из Италии уже в ноябре. Не добившись ничего другого, Атей, когда Красc покидал Рим со своей свитой и сыном Публием (его Цезарь прислал к нему вместе с отрядом галльской кавалерии), сопровождал его до городской черты, осыпая бранью и проклятиями. Старик слушал их спокойно, но на молодых солдат, которых он уводил силой и уже недовольных и испуганных отдаленной экспедицией, эти проклятия, вероятно, произвели сильное впечатление. Такое предположение позволяют сделать, по крайней мере, последствия этой войны и военный упадок Италии, любившей скорее спокойно пользоваться завоеваниями, чем совершать их.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.