Царская Россия: рывок к мировому господству

Царская Россия: рывок к мировому господству

В начале XX века наша страна была на подъеме. Чтобы доказать этот тезис, обратимся для начала к фундаментальному исследованию доктора наук, профессора В. И. Бовыкина «Финансовый капитал в России накануне Первой мировой войны».

Даже для наиболее развитых стран мира начало XX века — это все еще период «угля, паровозов и стали», впрочем, роль нефти уже достаточно велика. Поэтому цифры, характеризующие ситуацию в этих сферах, носят основополагающий характер. Итак, добыча каменного угля: 1909 год — 23365,9 тысячи тонн, 1913 год — 31240,0 тысячи тонн, рост — 33,7 %. Производство нефтепродуктов: 1909 год — 6307,9 тысячи тонн, 1913 год — 6618,4 тысячи тонн, рост — 4,9 %. Выплавка чугуна: 1909 год — 2871,4 тысячи тонн, 1913 год — 4635,0 тысячи тонн, рост — 61,4 %. Выплавка стали: 1909 год — 3132,2 тысячи тонн, 1913 год — 4918,0 тысячи тонн, рост — 57,0 %. Производство проката: 1909 год — 2667,9 тысячи тонн, 1913 год — 4038,6 тысячи тонн, рост — 51,4 %.

Производство паровозов: 1909 год — 525 штук, 1913 год — 654 штуки, рост — 24,6 %. Производство вагонов: 1909 год — 6389 штук, 1913 год — 20 492 штуки, рост — 220,7 %.

В целом статистика показывает, что в период 1909-1913 годов заметно увеличилась стоимость фондов промышленности. Здания: 1909 год — 1656 миллионов рублей, 1913 год — 2185 миллионов рублей, рост — 31,9 %. Оборудование: 1909 год — 1385 миллионов рублей, 1913 год — 1785 миллионов рублей, рост — 28,9 %.

Что касается ситуации в сельском хозяйстве, то общий сбор хлебов (пшеница, рожь, ячмень, овес, кукуруза, просо, гречиха, горох, чечевица, полба, бобы) составил в 1909 году — 79,0 миллионов тонн, 1913 году — 89,8 миллиона тонн, рост — 13,7 %. Причем в период 1905-1914 годов на долю России приходилось 20,4 % мировых сборов пшеницы, 51,5 % ржи, 31,3 % ячменя, 23,8 % овса.

Но, может быть, на этом фоне резко возрос и экспорт хлебов, в результате чего уменьшилось внутреннее потребление? Ну что ж, проверим старый тезис «не доедим, но вывезем» и посмотрим показатели вывоза. 1909 год — 12,2 миллиона тонн, 1913 год — 10,4 миллиона тонн. Экспорт сократился.

Кроме того, на Россию приходилось 10,1 % от мирового производства свекловичного и тростникового сахара. Абсолютные цифры выглядят так. Производство сахара-песка: 1909 год — 1036,7 тысячи тонн, 1913 год — 1106,0 тысяч тонн, рост — 6,7 %. Сахар-рафинад: 1909 год — 505,9 тысячи тонн, 1913 год — 942,9 тысячи тонн, рост — 86,4 %.

Чтобы охарактеризовать динамику стоимости фондов сельского хозяйства, приведу следующие цифры. Хозяйственные строения: 1909 год — 3242 миллиона рублей, 1913 год — 3482 миллиона рублей, рост — 7,4 %. Оборудование и инвентарь: 1909 год — 2118 миллионов рублей, 1913 год — 2498 миллионов рублей, рост — 17,9 %. Скот: 1909 год — 6941 миллион рублей, 1913 год — 7109 миллионов рублей, рост — 2,4 %.

Важную информацию по ситуации в дореволюционной России можно найти у А. Е. Снесарева. Его свидетельство тем более ценно, если учесть, что он — враг «прогнившего царизма». Об этом можно судить по фактам его биографии. Царский генерал-майор в октябре 1917 года становится генерал-лейтенантом, при большевиках руководит Северо-Кавказским военным округом, организовывает оборону Царицына, занимает должность начальника Академии генштаба РККА, становится Героем труда. Конечно, период репрессий 1930-х не обходит его стороной, но приговор к расстрелу заменяют сроком в лагере. Впрочем, Снесарева освобождают досрочно, и это лишний раз показывает, что он человек — для советской власти не чужой. Так вот Снесарев в книге «Военная география России» оперирует следующими данными, относящимися к началу XX века.

Количество собранного хлеба и картофеля на одного человека в пудах: США — 79; Россия — 47,5; Германия — 35; Франция — 39. Число лошадей в тысячах: Европейская Россия — 20 751; США — 19 946; Германия — 4205; Великобритания — 2093; Франция — 3647. Уже по этим цифрам видна цена расхожим штампам о «голодающих» крестьянах и о том, как им «не хватало» лошадей в хозяйстве. Здесь стоит добавить и данные крупного западного эксперта профессора Пола Грегори из его книги «Экономический рост Российской империи (конец XIX — начало XX века). Новые подсчеты и оценки». Он отмечал, что между 1885-1889 и 1897-1901 годами стоимость зерна, оставленного крестьянами для собственного потребления, в постоянных ценах выросла на 51 %. В это время численность сельского населения увеличилась лишь на 17 %.

Конечно, в истории многих стран немало примеров, когда экономический подъем сменялся стагнацией и даже упадком. Россия не исключение, и это дает широкий простор для тенденциозного подбора фактов. Всегда есть возможность надергать цифр кризисного периода или, напротив, воспользоваться статистикой, относящейся к нескольким наиболее успешным годам. В этом смысле полезно будет взять период 1887-1913 годов. Он был отнюдь не простым. Тут и сильный неурожай 1891-1892 годов, и мировой экономический кризис 1900-1903 годов, и дорогостоящая Русско-японская война, и массовые забастовки, и масштабные боевые действия во время «революции 1905-1907 годов», и разгул терроризма.

Так вот, как отмечает доктор исторических наук Л. И. Бородкин в статье «Дореволюционная индустриализация и ее интерпретации», в 1887-1913 годов средний темп промышленного роста составил 6,65 %. Это выдающийся результат, но критики «старого режима» утверждают, что Россия в период правления Николая II все больше отставала от первой четверки самых развитых стран мира. Они указывают, что прямое сравнение темпов роста между экономиками разных масштабов некорректно. Грубо говоря, пусть размер одной экономики составляет 1000 условных единиц, а другой — 100, при этом рост — 1 % и 5 % соответственно. Как видим, 1 % в абсолютных показателях равен 10 единицам, а 5 % во втором случае лишь пяти единицам.

Верна ли такая модель для нашей страны? Чтобы ответить на этот вопрос, воспользуемся книгой «Россия и мировой бизнес: дела и судьбы. Альфред Нобель, Адольф Ротштейн, Герман Спитцер, Рудольф Дизель» под общей редакцией В. И. Бовыкина и статистико-документальным справочником «Россия 1913 год», подготовленным в РАН Институтом Российской истории.

Действительно, накануне Первой мировой войны Россия производила промышленной продукции в 2,6 раза меньше Великобритании, в три раза меньше, чем Германия, и в 6,7 раза меньше, чем США. А вот как в 1913 году распределились пять стран по долям в мировом промышленном производстве: США — 35,8 %, Германия — 15,7 %, Великобритания — 14,0 %, Франция — 6,4 %, Россия — 5,3 %. И здесь на фоне первой тройки отечественные показатели выглядят скромно. Но правда ли то, что Россия все больше отставала от мировых лидеров? Нет, неправда. За период 1885-1913 годов отставание России от Великобритании уменьшилось втрое, от Германии — на четверть. По абсолютным валовым показателям промышленного производства Россия почти сравнялась с Францией.

Неудивительно, что доля России в мировом промышленном производстве, составлявшая в 1881-1885 годах 3,4 %, достигла в 1913 году 5,3 %. Справедливости ради надо признать, что сократить отставание от американцев не удалось. В 1896-1890 годах доля США была 30,1 %, а России — 5 %, то есть на 25,5 % меньше, в 1913 году отставание увеличилось до 30,5 %. Впрочем, этот упрек «царизму» относится и к трем другим странам «большой пятерки». В 1896-1900 годах доля Великобритании составляла 19,5 % против 30,1 % у американцев, а в 1913 году — 14,0 % и 35,8 % соответственно. Разрыв с 10,6 % увеличился до 21,8 % . Для Германии аналогичные показатели выглядят так: 16,6 % против 30,1 %; 15,7 % и 35,8 %. Отставание возросло с 13,5 % до 20,1 %. И наконец, Франция: 7,1 % против 30,1 %; 6,4 % и 35,8 %. Отставание от США было 23,0 %, а в 1913 году достигло 29,4 %.

Несмотря на все эти цифры, скептики не сдаются, пытаясь закрепиться на следующей линии обороны. Признав впечатляющие успехи царской России, они говорят, что эти результаты достигнуты в основном за счет колоссальных внешних заимствований. По теме дореволюционных долгов чего только не наговорено, вплоть до того, что «царизм» вступил в Первую мировую войну, чтобы отработать кредиты, полученные от Франции. Вообще-то на уровне здравого смысла понятно, что никакие долги, никакие кредиты не сравнятся с гигантскими тратами, которые сулит война с ведущими странами мира. Но поскольку многих людей интересуют конкретные цифры, то и здесь нам поможет справочник «Россия 1913 год».

Итак, наша страна в 1913 году выплатила по внешним долгам 183 миллиона рублей. Давайте сравним с общими доходами отечественного бюджета 1913 года, ведь долги выплачивают из доходов. Доходы бюджета составили в тот год 3431,2 миллиона рублей. Это значит, что на заграничные выплаты ушло всего-навсего 5,33 % доходов бюджета. Ну что, видите вы здесь «кабальную зависимость», «слабую финансовую систему» и тому подобные признаки «загнивающего царизма»?

На это могут возразить следующим образом: а может быть, Россия набрала огромных кредитов, из них выплачивала предыдущие кредиты, а собственные доходы были невелики?

Проверим эту версию. Я возьму несколько статей доходов бюджета 1913 года, про которые заведомо известно, что они формировались за счет собственной экономики. Счет в миллионах рублей. Итак, прямые налоги — 272,5; косвенные налоги — 708,1; пошлины — 231,2; правительственные регалии — 1024,9; доходы от казенных имуществ и капиталов — 1043,7. Повторюсь, что это не все доходные статьи, но в целом и они дадут 3280,4 миллиона рублей. Напомню, что заграничные платежи в тот год составили 183 миллиона рублей, то есть 5,58 % от основных доходных статей российского бюджета. Да что и говорить, одни лишь казенные железные дороги принесли бюджету 1913 года 813,6 миллиона рублей. Как ни крути, как ни ходи на ушах, а никакой кабалы от иностранных кредиторов нет и в помине.

Теперь обратимся к такому параметру, как производительные вложения в российские ценные бумаги (акционерное предпринимательство, железнодорожное дело, городское хозяйство, частный ипотечный кредит). Вновь воспользуемся работой Бовыкина «Финансовый капитал в России накануне Первой мировой войны». Отечественные производительные капиталовложения в российский ценные бумаги за период 1900-1908 годов составили 1149 миллионов рублей, иностранные вложения — 222 миллиона рублей, а всего — 1371 миллион. Соответственно, в период 1908-1913 годов отечественные производительные капиталовложения возросли до 3005 миллионов рублей, а иностранные до 964 миллионов.

Те, кто говорят о зависимости России от иностранного капитала, могут подчеркнуть, что доля «чужих» денег в капиталовложениях увеличилась. Это верно: в 1900-1908 годах она составляла 16,2 %, а в 1908-1913 годах возросла до 24,4 %. Но обратите внимание, что отечественные вложения в 1908–1913 годах в 2,2 раза превышали даже общий объем вложений (отечественные плюс иностранные) в предыдущий период, то есть в 1900-1908 годах. Это ли не доказательство заметного усиления собственно российского капитала?

Перейдем теперь к освещению некоторых социальных аспектов. Все слышали стандартные рассуждения на тему «как проклятый царизм не позволял учиться бедным “кухаркиным детям”» . От бесконечного повторения этот штамп стал восприниматься как самоочевидный факт. Обратимся к работе Центра социологических исследований Московского университета, который провел сравнительный анализ социального портрета студента МГУ 2004 и 1904 годов. Оказалось, что в 1904 году 19 % студентов этого престижного учебного заведения были выходцами из села (деревни). Конечно, можно сказать, что это дети деревенских помещиков. Однако учтем, что 20 % учащихся Московского университета происходили из семей с имущественным положением ниже среднего, а 67 % относились к средним слоям. При этом лишь у 26 % студентов отцы были с высшим образованием (у 6 % матери с высшим образованием). Отсюда видно, что значительная часть учащихся — это выходцы из небогатых и бедных, очень простых семей.

Но если так обстояли дела в одном из лучших вузов империи, то очевидно, что сословные перегородки при Николае II уходили в прошлое. До сих пор даже в среде людей, скептически относящихся к большевизму, принято считать неоспоримыми достижения советской власти в сфере образования. При этом молчаливо принимается, что образование в царской России находилось на крайне невысоком уровне. Давайте разберемся в этом вопросе, опираясь на работы крупных специалистов: А. Е. Иванова («Высшая школа России в конце XIX — начале XX века») и Д. Л. Сапрыкина («Образовательный потенциал Российской империи»).

Накануне революции система обучения в России приобрела следующий вид. Первая ступень — три-четыре года начального образования, затем еще четыре года в гимназии либо курс высших начальных училищ (и других соответствующих профессиональных учебных заведений), третий этап — еще четыре года полного среднего образования и, наконец, высшие учебные заведения. Отдельным образовательным сектором были учебные заведения для взрослых.

В 1894 году, то есть в самом начале правления Николая II, число учащихся гимназического уровня составляло 224,1 тысячи человек, то есть 1,9 ученика на 1000 жителей нашей страны. В 1913 году абсолютное число учеников достигло 677,1 тысячи человек, то есть 4,0 на 1000. Но это без учета военно-учебных, частных и некоторых ведомственных учебных заведений. Сделав соответствующую поправку, получим около 800 тысяч учащихся гимназического уровня, что дает 4,9 человека на 1000.

Для сравнения возьмем Францию той же эпохи. Правда, данные есть не за 1913, а за 1911 год, но это вполне сопоставимые вещи. Так вот, «гимназистов» во Франции было 141,7 тысячи человек, или 3,6 на 1000. Как видим, «лапотная Россия» смотрится выигрышно даже на фоне одной из самых развитых стран всех времен и народов.

Теперь перейдем к студентам вузов. В конце XIX — начале XX века абсолютные показатели России и Франции были примерно одинаковыми, но по относительным мы сильно отставали. Если у нас в 1899-1903 годах на 10 тысяч жителей было всего 3,5 студента, то во Франции — 9, Германии — 8, Великобритании — 6. Однако уже в 1911-1914 годах ситуация резко поменялась: Россия — 8, Великобритания — 8, Германия — 11, Франция — 12. Иными словами, наша страна резко сократила отставание от Германии и Франции, а Великобританию и вовсе догнала. В абсолютных цифрах картина выглядит так: число студентов вузов Германии в 1911 году было 71,6 тысячи а в России 145,1 тысячи.

Взрывной прогресс отечественной системы образования налицо, и особенно ярко он виден на конкретных примерах. В 1897/98 учебном году в Петербургском университете обучалось 3700 студентов, в 1913/14 — уже 7442; в Московском университете — 4782 и 9892 соответственно; в Харьковском — 1631 и 3216; в Казанском — 938 и 2027; Новороссийском (Одесса) — 693 и 2058; Киевском — 2799 и 4919.

Во времена Николая II серьезное внимание уделялось подготовке инженерных кадров. На этом направлении также были достигнуты впечатляющие результаты. В технологическом институте Петербурга в 1897/98 году обучался 841 человек, а в 1913/14 — 2276; Харькова — 644 и 1494 соответственно. Московское техническое училище, несмотря на название, относилось к институтам, и здесь данные такие: 718 и 2666. Политехнические институты: Киев — 360 и 2033; Рига — 1347 и 2084; Варшава — 270 и 974. А вот сводка по студентам земледельческих высших учебных заведений. В 1897/98 году в них было 1347 студентов, а в 1913/14 — 3307.

Быстро развивающаяся экономика потребовала и кадров в сфере финансов, банковского дела, торговли и т. п. Система образования отреагировала на эти запросы, что хорошо иллюстрируется следующими статистическими данными: за шесть лет, с 1908 по 1914 год, число студентов соответствующих специальностей увеличилось в 2,76 раза. Например, в Московском коммерческом институте в 1907/08 учебном году училось 1846 студентов, а в 1913/14 — 3470; Киевском — в 1908/09 году — 991 и в 1913/14 году — 4028.

Понятно, что начальное, то есть наиболее массовое образование, является тем фундаментом, на котором строится дальнейшее обучение. Но чтобы перейти к рассмотрению этого вопроса при Николае II, необходимы предварительные замечания. Мы, люди XXI века, считаем поголовную грамотность населения безусловным благом и самоочевидной необходимостью. Действительно, уровень развития современного общества требует от его членов безусловного умения читать и писать. Но сравнительно недавно по историческим меркам даже в самых передовых странах большинство населения было неграмотным.

Вообще прогресс идет очень быстро, несмотря на постоянные сетования скептиков. Вот произошло событие 200, 300, 400 лет назад. Это много или мало? А смотря с чем сравнивать, иными словами, когда обсуждаешь различные социальные, исторические и экономические явления, часто возникает проблема выбора «цены деления» во временной шкале Я думаю, логично в качестве «шага» выбрать 70 лет, что примерно соответствует длине человеческой жизни. В конце концов, эпоха динозавров и ее многомиллионная длительность не имеют никакого отношения к социальной истории человечества. Так вот, Великая Отечественная война закончилась всего-навсего 0,9 условной человеческой жизни назад. Индустриализация и коллективизация в СССР — 1,0; Первая мировая и Гражданская войны — 1,3; Русско-японская война — 1,5. Крепостное право отменили 2,1 жизни тому назад. Иван Грозный умер — 6,1. Вдумайтесь в эти цифры. От далекой, совершенно иной России, России Ивана Грозного, нас отделяют только 6 человеческих жизней. От Петра — 4. Война с Наполеоном вообще была «вчера» — менее 3 жизней! Гражданскую войну мы практически застали — она закончилась всего-то 1,3 жизни назад. Согласитесь, цифры заиграли совсем иначе. Есть над чем задуматься, не правда ли?

А теперь этот же метод применим к мировым техническим открытиям. Будет еще интереснее. Первые персональные компьютеры появились примерно 0,5 условной человеческой жизни назад. Первый человек в космосе — 0,8 . Первый полет самолета братьев Райт — 1,6; автомобиль с бензиновым двигателем — 1,8; телефон Белла — 2,0; первый рельсовый паровой локомотив — 3,0.

Представьте себе, три жизни назад нигде в мире не было даже паровозов, телефонов, легковых автомобилей, самолетов, телевизоров. То есть не было вообще, ни одного экземпляра. Одну жизнь тому назад не было. Интернета, персональных компьютеров и, конечно, сотовых телефонов.

Нетрудно заметить, что прогресс последних двух веков быстро преобразил облик инфраструктуры, в которой живут люди, а значит, потребовал, чтобы менялся и сам человек. Казалось бы, необходимость поголовного образования налицо, и нельзя сказать, что обучить все население читать и писать — это что-то особо сложное. Да, постройка сети начальных школ требует времени, денег и специалистов. Но грамоту можно преподавать в армии: нужен час в день, букварь на всю казарму и один хоть немного образованный офицер в качестве преподавателя. В результате страна будет регулярно получать сотни тысяч солдат, умеющих складывать буквы в слова.

Такую программу можно было реализовать уже в начале XIX века, и через 100 лет мы получили бы миллионы грамотных людей. Однако на этот шаг правительство решилось лишь в 1900 году. Возникает вопрос: почему так поздно? Чтобы на него ответить, надо вспомнить, что люди привыкли ассоциировать технологию с техникой. Термин «гуманитарная технология» до сих пор воспринимается как фигура речи, как что-то условное. Между тем с гуманитарными технологиями мы сталкиваемся каждый день, и они давно вошли в нашу жизнь Классический пример: реклама и шире — пропаганда. Как составить текст, чтобы он зацепил читателя? Какой заголовок придумать к статье, чтобы он сразу бросился в глаза? Как сделать рекламный видеоролик, чтобы люди захотели купить предлагаемый товар? Все это технологии.

Конечно, многое делается и по наитию, благодаря творческому вдохновению, индивидуальному таланту и прочим неалгоритмизируемым вещам, однако существует и немало стандартных приемов, построенных именно по технологическому принципу. Страна, которая обгоняет других в области гуманитарных технологий, получает в свои руки оружие мощной разрушительной силы. Когда отряд, вооруженный пулеметами, встречается с армией, у которой только копья, то понятно, кто победит. То есть в технической сфере мы без проблем научились определять превосходство или отсталость, а гуманитарные технологии многие до сих пор недооценивают. Германия, Франция, Британия, США были среди первых создателей автомобильной промышленности, и никого не удивляет, что до сих пор эти страны остаются среди автомобильных лидеров мира. Эти же государства 100 лет назад обладали самыми передовыми технологиями в сфере судостроения, авиации, станкостроения, оптики, медицины. Так дела обстоят и по сей день.

Конечно, страны новой индустриализации сокращают отставание, некоторые даже догнали, а в чем-то и превзошли корифеев. Но повторюсь, нынешние технические успехи старых промышленных держав никого не удивляют: в самом деле, они давно вырвались вперед, у них большой опыт, сильная инженерная школа, проверенная временем. Но то же самое верно и для гуманитарных технологий. Знаете, сколько обучалось студентов в германских университетах в 1700 году? 9000. А в России? Ни одного. И это очень и очень серьезно. Когда у нас появились первые университеты, в Европе уже давно существовала прочная традиция образования высочайшего качества, а значит, и уровень грамотности на Западе был в среднем значительно выше, чем у нас. Письменная культура, а следовательно и письменная пропаганда, начались в Европе раньше.

Россия испытывала кадровый голод, приходилось привлекать иностранных специалистов и преподавателей. Ясно, что под личиной специалистов к нам могли приезжать агенты влияния иных государств, причем образованные европейцы автоматически попадали в состав российской элиты, в самые высшие круги. Увы, такова цена отсталости страны в образовании. А теперь представьте, что в таких условиях Россия разворачивает систему начального массового образования. В результате появится море людей, которые уже умеют читать, а значит, окажутся крайне уязвимыми для западной печатной пропаганды. Во время Крымской войны наши противники заваливали Россию своими листовками, но их мало кто мог прочитать, и они не сыграли существенной роли.

То есть неграмотность в тот момент оказалась выгодна нашему же народу. Эта ситуация аналогична экономическому протекционизму, когда страна со слабой промышленностью вводит высокие пошлины на импортный товар, прикрывая тем самым свой внутренний рынок. Именно этим и объяснялась осторожная политика царей в сфере массового образования. Но время шло, а вместе с ним двигался и технический прогресс. Промышленный подъем при Александре III продолжился и при Николае II. Последнему царю предстояло решить сложнейшую, а возможно, и в принципе нерешаемую задачу: дать образование народу, но при этом не позволить «революционерам» раскачать ситуацию в стране.

Сейчас много говорят о «твиттерных революциях», мол, новая технология и т. п. Однако «твиттерный» тип распространения информации процветал уже в XIX веке. Короткая листовка, в двух-трех хлестких фразах передающая лозунг или призыв, что это, если не «твиттер»? Подобные бумаги издавались огромными тиражами и быстро расползались среди народа. Теперь их уже было кому прочитать! Причем «революционеры», то есть государственные преступники, распространяли фальшивые указы царя в крестьянской среде, согласно которым Николай якобы призывал крестьян грабить помещиков. Конечно, большинство населения еще оставалось неграмотным, но было уже немало людей, способных прочитать эти пропагандистские тексты. А потом почтенные, богатые старики, держа перед собой икону (на «богоугодное» дело идут), возглавляли шествия деревенских погромщиков помещичьих усадеб. Заодно крушили все, что попадалось под руку, в том числе больницы!

А уж в Первую мировую русские окопы вовсю забрасывались немецкими и австро-венгерскими листовками, в которых нашим солдатам предлагалось сдаваться. Характерно, что и в этих случаях пропаганда врага ссылалась на русского царя. Вот, пожалуйста, цитаты из двух немецких бумажек, которые сбрасывали с аэропланов.

6 января 1915 года:

«В самом деле, Ваш государь Император Николай II не совершил и не хотел совершать такой великий грех. Он не пожелал это кровопролитие, — он любит свой народ! Виновата другая личность. Великий князь Николай Николаевич! Он заставил Государя начать эту несчастную войну. Но Вам ли, русские солдаты, слушаться этому бессовестному человеку? Позволить ему стать клином между Государем и его народом? Нет, не Вам это терпеть!»[52]

26 февраля 1915 года:

«Мы, Немцы, эту войну не хотели, ни мы, ни наш добрый Государь Император Василий Федорович![53] И именно с Русскими войны не хотели! Но русский Царь император в руках Великих князей, которые деньги взяли от французов! Они продали Россию!.. Освободите Царя из рук мерзавцев и мазуриков, освободите самих себя! Освободитесь из рук чиновников!»[54]

Царь и правительство прекрасно осознавали опасности неграмотности народа, но проблема была в том, что при переходе от необразованности к высокой культуре неизбежно возникает стадия полуграмотности. Мы получим Шарикова, который убежден, что может оперировать не хуже профессора Преображенского, но ему мешает «проклятый режим». Это страшная вещь, особенно когда против России действуют искушенные в печатной пропаганде европейские сверхдержавы.

Влияние агитатора на полуобразованные массы прекрасно описывается биологической метафорой из книги Шовена «От пчелы до гориллы»:

«Ломехузы, проникая в муравейник, откладывают свои яйца в пакеты муравьиного расплода так, что ничего не подозревающие муравьи вскармливают чужое потомство. Между тем личинка обладает незаурядным аппетитом и определенно объедает своих хозяев. При случае она пожирает и муравьиные личинки. Но хозяева их терпят, так как ломехуза всегда готова поднять задние лапки и подставить трихомы — влажные волоски, которые муравей с жадностью облизывает. Он пьет напиток смерти, так как на волосках — наркотическая жидкость. Привыкая к выделениям трихом, рабочие муравьи обрекают на гибель себя и свой муравейник. Они забывают о превосходно налаженном механизме, о своем крошечном мирке, о тысяче дел, над которыми нужно корпеть до самого конца; для них теперь не существует ничего, кроме проклятых трихом, заставляющих забыть о долге и несущих им смерть. Вскоре они уже не в состоянии передвигаться по своим земным галереям: из их плохо вскормленных личинок выходят муравьи-уроды. Пройдет немного времени — гнездо ослабеет и исчезнет, а жучки-ломехузы отправятся в соседний муравейник за новыми жертвами».

Вот такие «благодетели» ползали по территории Российской империи от завода к заводу, от деревни к деревне. В роли наркотического яда, которым ломехузы опаивают муравьев, выступала доведенная до совершенства пропаганда, подталкивавшая рабочего и крестьянина к самоубийственным действиям и требованиям, к забастовкам на оборонных заводах в разгар войны, к уничтожению развитых агроцентров, которые создавали «бездельники-помещики» и т. д. Мы, живущие в XXI веке, прекрасно знаем, чем для народа закончились лживые проповеди светлого будущего: голодом, Гражданской войной, репрессиями.

«Фабрики — рабочим, земля — крестьянам, мир — народам», — говорили «ломехузы». На практике крестьяне остались без земли, и мечтой миллионов стало получить жалкие шесть соток, рабочие за малейшую провинность оказывались на улице, а то и в лагере с обвинением во вредительстве, а когда другие народы уже давно жили в мире, в России бушевала Гражданская война.

Но это все потом, а до революции Николай II идет ва-банк и быстрыми темпами создает систему школ для широких масс. По данным исследователя отечественной системы образования Сапрыкина, в 1916 году в России было около 140 тысяч школ разных типов при населении порядка 171 миллион человек. Для сравнения, в нынешней Российской Федерации — 65 тысяч общеобразовательных учреждений, а численность населения — 143 миллиона. Школьная перепись 1911 и 1915 годов показала, что в центральных великорусских и малороссийских губерниях достигнуто полное обучение мальчиков. Школы строились быстрыми темпами даже в разгар войны, вплоть до 1917 года (то есть до «прогрессивной революции»), и в начале 1920-х годов планировалось достигнуть обучения всех детей России. Под этим подразумевался четырех-пятилетний курс начальных школ да так, чтобы ученики могли потом продолжить занятия, но уже в гимназиях. Это говорит о том, что последние остатки сословных перегородок должны были уйти в прошлое уже к 1920-м годам. Как указывает доктор исторических наук С. В. Волков в своей книге «Почему РФ еще не Россия», если к 1897 году среди учащихся гимназий и реальных училищ доля потомственных дворян составляла 25,6 %, а среди студентов — 22,8 %, то в дальнейшем она существенно снизилась, и к 1914-1916 годам находилась на уровне 8-10 %.

Да, согласно Волкову, число специалистов с высшим и средним специальным образованием в 1913 году было невелико — примерно 190 тысяч (1 на 837 работающих). Общая численность образованного слоя составляла около 3 миллионов (2,2 % населения). Но именно в это время были подготовлены все предпосылки для интеллектуального и образовательного рывка. Конечно, Первая мировая война притормозила этот процесс. Но настоящий погром образования случился позже, уже после Октябрьской революции. Значительная часть интеллектуального слоя была уничтожена в боях Гражданской войны, погибла от голода и болезней, эмигрировала или люмпенизировалась. Те немногие, что выжили, остались в России и сохранили социальный статус, оказались один на один с государством, идеология которого была в той или иной степени враждебна мировоззрению значительной части дореволюционной интеллигенции. Хотя советская власть, с одной стороны, остро нуждалась в специалистах умственного труда, а с другой стороны, обоснованно опасалась их идеологического влияния, расходившегося с большевистскими идеями

Поэтому «бывшим» позволили занять довольно высокое положение в управленческих и научно-образовательных структурах, однако установили за ними жесткий контроль. Параллельно власть взяла курс на создание новой, «красной» интеллигенции. Масштабная программа ликвидации безграмотности, которую проводили большевики, была лишь ухудшенным подражанием тем планам, которые начали реализовываться еще до революции. Впрочем, широкие народные слои все же получили реальную возможность значительно повысить свой образовательный уровень. А вот качество высшего образования по сравнению с дореволюционными временами в целом заметно снизилось.

Высококлассных вузовских преподавателей катастрофически не хватало, но проблема далеко не исчерпывалась кадровым голодом. «Декрет о правилах приема в высшие учебные заведения» предоставил право поступления в вузы лицам вообще без образования. Выходцам из образованного слоя «бывших» законодательно закрыли доступ даже в среднюю школу II ступени, за исключением детей особо доверенных специалистов, доказавших свою полную лояльность большевикам.

Только в 1930-х годах ситуация стала меняться в лучшую сторону. Восстановили практику вступительных экзаменов, несколько снизили «классовый контроль» за абитуриентами. Улучшилось и материальное положение лиц умственного труда. Вот так на практике новая власть признала правоту старой. Впрочем, мы забежали вперед, а сейчас пора возвращаться в начало XX века.

Образ дореволюционной элиты тесно связан с офицерством. Бытует представление, что в этом слое абсолютное большинство принадлежало выходцам из дворян. Это — очередное заблуждение, возможно, сформировавшееся под влиянием кино и классической литературы. На самом деле в 1912 году, согласно подсчетам Волкова, дворян среди офицеров было лишь немногим больше половины (53,6 %).

Существенным аспектом состояния общества является имущественное расслоение. Многие думают, что плодами достижений России пользовалась несколько процентов населения, утопавшие в роскоши, в то время как остальной народ прозябал в нищете. Например, в публицистике давно уже гуляет тезис о том, что в конце XIX — начале XX века 40 % крестьянских новобранцев впервые пробовали мясо только в армии. При этом ссылаются на генерала Гурко.

Что тут скажешь? Поразительна живучесть даже самых неправдоподобных утверждений! Судите сами. Согласно уже цитировавшемуся справочнику «Россия 1913 год», на 100 человек сельского населения в 1905 году приходилось крупного рогатого скота — 39 голов, овец и коз — 57, свиней — 11. Всего 107 голов скота на 100 человек. Прежде чем попасть в армию, крестьянский сын жил в семье, а, как мы знаем, крестьянские семьи тех времен были большими, многодетными. Это существенный момент, потому что если в семье было хотя бы пять человек (родители и трое детей), то на нее в среднем приходилось 5,4 головы скотины. И нам после этого говорят, что значительная часть крестьянских сыновей за всю допризывную жизнь ни в своей семье, ни у родственников, ни у друзей, ни на праздниках, нигде и ни разу не пробовали мяса.

Конечно, распределение скота по дворам не было одинаковым, одни люди жили богаче, другие беднее. Но совсем уж странным было бы утверждать, что во многих крестьянских дворах не было ни одной коровы, ни одной свиньи и т. п.

Кстати, профессор Б. Н. Миронов в своей фундаментальной работе «Благосостояние населения и революции в имперской России» показал, во сколько раз доходы 10 % наиболее обеспеченных слоев населения превышали доходы 10 % наименее обеспеченного населения в 1901-1904 годах. Разница оказалась невелика, всего-то в 5,8 раза Миронов указывает еще на один красноречивый факт, который косвенно подтверждает этот тезис. Когда после известных событий произошла экспроприация частных имений, то в 36 губерниях Европейской России, где как раз и было значительное частное землевладение, фонд крестьянской земли увеличился лишь на 23 %. Не так уж и много земли было у пресловутого «класса эксплуататоров».

Имея дело с дореволюционной статистикой, надо всегда делать поправку на то, как сильно отличались реалии той эпохи от нашего XXI века. Представьте себе экономику, в которой львиная доля торговли происходит без кассовых аппаратов и за наличный расчет, а то и бартер. В таких условиях очень легко занижать обороты своего хозяйства со старой как мир целью платить поменьше налогов. Необходимо учитывать и то, что абсолютное большинство населения страны 100 лет назад проживало в деревне. Как же проверить, сколько крестьянин вырастил для собственного потребления?

Между прочим, сбор данных для составления сельскохозяйственной статистики происходил следующим образом. Центральный статистический комитет просто рассылал по волостям анкеты с вопросами для крестьян и частных землевладельцев. Сказать, что полученные сведения оказывались приблизительными и заниженными, — это значит не сказать ничего. Проблема была прекрасно известна современникам, но в те годы просто не существовало технической возможности наладить точный учет.

Кстати, первая всероссийская сельскохозяйственная перепись была проведена в 1916 году. Неожиданно выяснилось, что по сравнению с 1913 годом лошадей стало больше на 16 %, крупного рогатого скота — на 45 %, мелкого — на 83 %! Казалось бы, наоборот, во время войны ситуация должна была ухудшиться, а мы видим прямо противоположную картину. В чем же дело? Профессор Миронов, изучивший этот вопрос, резонно замечает, что данные 1913 года были просто сильно занижены.

Когда речь идет о рационе питания жителя Российской империи, то не стоит сбрасывать со счетов рыболовство и охоту, хотя, разумеется, о ситуации в этих сферах можно судить только на основе приблизительных оценок. Вновь воспользуюсь работой Миронова «Благосостояние населения и революции в имперской России». Итак, в 1913 году промысловая охота в десяти европейских и шести сибирских губерниях дала 3.6 миллиона штук дикой птицы. К 1912 году в 50 губерниях Европейской России ежегодный улов рыбы для продажи равнялся 35.6 миллиона пудов. При этом очевидно, что рыбу добывали не только для торговли, но и для личного потребления, а значит, общий улов был заметно больше.

До революции проводились исследования питания крестьян. Сведения на этот счет охватывают 13 губерний Европейской России за период 1896-1915 годов и характеризуют потребление следующего набора продуктов: хлебные, картофель, овощи, фрукты, молочные, мясо, рыба, масло коровье, масло растительное, яйца и сахар. В исследовании Миронова говорится, что крестьяне в целом получали в день 2952 ккал на душу населения. При этом взрослый мужчина из бедных слоев крестьянства потреблял в сутки 3182 ккал, середняк — 4500 ккал, из богатых — 5662 ккал.

Труд на селе оплачивался следующим образом. В черноземной полосе, по данным за 1911-1915 годы, в период весеннего посева в день работник получал 71 копейку, работница — 45 копеек. В нечерноземной полосе: 95 и 57 копеек соответственно.

Во время сенокоса плата повышалась до 100 и 57 копеек в Черноземье, в Нечерноземье — до 119 и 70 копеек. И наконец, на уборке хлебов платили так: 112 и 74; 109 и 74 копейки. Средняя зарплата рабочих в Европейской России по всем группам производств в 1913 году составила 264 рубля в год. Много это или мало? Чтобы ответить на этот вопрос, нужно знать порядок цен тех времен. Используя данные справочника «Россия 1913 год», составим такую таблицу:

Кстати, многие рабочие имели до революции землю. К сожалению, мы располагаем соответствующими сведениям не по всем регионам страны, но в среднем по 31 губернии доля таких рабочих составляла 31,3 %. При этом в Москве — 39,8 %, в Тульской губернии — 35,0 %, Владимирской — 40,1 %, Калужской — 40,5 %, Тамбовской — 43,1 %, Рязанской — 47,2 %.[55] Интересная статистика по доходам дореволюционной интеллигенции приводится в работах С. В. Волкова «Интеллектуальный слой в советском обществе» и «Почему РФ еще не Россия». Оклады младших офицеров составляли 660-1260 рублей в год, старших — 1740-3900, генералов — до 7800. Кроме того, выплачивались квартирные деньги: 70-250, 150-600 и 300-2000 рублей соответственно. Земские врачи — 1200-1500 рублей в год, фармацевты — в среднем 667,2 рубля. Профессора вузов получали не менее 2000 рублей в год, а в среднем 3000-5000 рублей, преподаватели средней школы с высшим образованием зарабатывали от 900 до 2500 рублей (со стажем 20 лет), без высшего образования — 750-1550 рублей. Директора гимназий — 3000-4000 рублей, реальных училищ — 5200 рублей.

Высшие управленцы империи получали значительно больше. Годовое содержание министров — 22 000 рублей, губернаторы зарабатывали 10 000 рублей, члены Госсовета 18 000 рублей, сенаторы — 8000 рублей.

Особое внимание в империи уделялось состоянию железнодорожного транспорта, и зарплаты в этой сфере были особенно велики. У начальников железных дорог — 12 000-15 000 рублей, а у чинов, контролирующих строительство железных дорог, — 11 000-16 000 рублей.

На первый взгляд, может показаться, что эти цифры противоречат тезису Миронова о сравнительно небольшой дифференциации доходов самых бедных и самых богатых слоев в царской России. Однако это не так. Миронов сравнивал 10 % наиболее обеспеченных с 10 % самых бедных жителей страны, а цифры Волкова относятся к очень узкой группе населения Российской империи. Министров, губернаторов и других крупнейших представителей властвующей элиты было совсем немного. Высших чинов, составлявших первые четыре класса имперской Табели о рангах, насчитывалось порядка 6 тысяч человек.

Обвинители Российской империи, пытающиеся доказать деградацию царизма, любят утверждать, что средний рост солдат в империи уменьшался. Логика проста: стали хуже питаться, чаще болеть и т. п., и вот результат — в армию поступает все больше хилых и низкорослых. Куда, мол, пропали суворовские чудо-богатыри? А вот реальные данные, которые приводит крупнейший отечественный специалист в сфере исторической антропометрии профессор Миронов. [56]

Между прочим, в «суворовские» времена средний рост рекрутов был около 161-163 см[57], что значительно ниже, чем рост новобранца периода правления Николая II.

Кстати, манипуляции с ростом — это шаблонный прием черного пиара. Как и следовало ожидать, последнему царю лично досталось и по этой части. Его называют едва ли не карликом. Да, рост Николая составлял 167-168 см, что по нынешним меркам немного. Но он родился в 1868 году, а тогда рост новобранцев был примерно 165,1 см. Причем нельзя забывать, что в армию старались брать людей повыше и покрепче. А коль скоро Николай был выше среднего рекрута, то его рост превосходил средний рост мужчин его поколения. Более того, предыдущие поколения мужчин были еще ниже, то есть последний царь России был заметно выше подавляющего большинства населения нашей страны.

Идем дальше. Оценивая экономические и социальные показатели Российской империи, нельзя не сказать об одном часто встречающемся статистическом фокусе. Когда подушевые показатели нашей страны сравнивают с достижениями других государств, то у России учитывают все население, а у других стран берут в расчет только население метрополий. Характерный пример — Британская империя, в которой тогда проживало около 450 миллионов человек. Колонии были гигантским рынком сбыта английских товаров, к тому же поставляли в метрополию сырье, а когда началась Первая мировая война, то жители колоний воевали на стороне Британии. То есть как использовать колонии в своих интересах — так это все одна страна, а как речь заходит о расчетах подушевых показателей, то сразу колонии становятся «чужими». Помните детскую сказку про мужика, который делил с медведем вершки и корешки? Вот это самое оно, и те же рассуждения относятся к Франции и Германии.

Кроме того, сравнение подушевых показателей стран с разной возрастной структурой некорректно, ведь маленький ребенок никакого вклада в экономику не делает, поэтому чем больше детей в обществе, тем ниже подушевые показатели. Правильнее делить абсолютные валовые показатели не на все население, а только на трудоспособное либо на число домохозяйств. В связи с этим надо иметь в виду, что в начале XX века в России наблюдался демографический подъем и детей было много. Общая численность населения страны в 1913 году была порядка 170 миллионов человек, а прирост составлял примерно 1,7 % в год.

Каким же был научно-технологический уровень дореволюционной России? Обратимся к фактам. В 1910 году В. И. Вернадский делает доклад в Академии наук. Тема: «Задачи дня в области радия».

«Теперь, когда человечество вступает в новый век лучистой — атомной — энергии, мы, а не другие, должны знать, должны выяснить, что хранит в себе в этом отношении почва нашей родной страны»[58], — заявляет Вернадский.

И что вы думаете, «царские чинуши» оплевали одинокого гения, а его прозрение так и осталось невостребованным? Ничего подобного. Геологическая экспедиция отправляется на поиски радиоактивных месторождений и находит уран, а Дума в 1913 году рассматривает законодательные инициативы в сфере изучения радиоактивных месторождений империи. Это будни «лапотной» России.

У всех на слуху имена таких выдающихся дореволюционных ученых, как Д. И. Менделеев, И. П. Павлов, А. М. Ляпунов и др. Рассказ об их деятельности и достижениях составит не одну книгу, но я хотел бы сейчас сказать не о них, а привести ряд фактов, непосредственно привязанных к 1913 году.

В 1913 году начались заводские испытания «Краба» — первого в мире подводного минного заградителя М. П. Налетова. Во время войны 1914-1918 годов «Краб» был в составе Черноморского флота, ходил в боевые походы и, кстати, именно на его минах подорвалась турецкая канонерская лодка «Иса-Рейс».

В 1913 году открылась новая страница в истории авиации. В воздух поднялся первый в мире четырехмоторный самолет. Его создателем был русский конструктор И. И. Сикорский. После революции он покинул Россию, в эмиграции некоторое время продолжал проектировать самолеты, а потом занялся вертолетостроением.

Другой дореволюционный инженер Д. П. Григорович в 1913 году построил «летающую лодку» М-1. Прямым потомком М-1 стал один из лучших гидросамолетов Первой мировой войны — М-5. В советские годы Григорович стал главным конструктором в... специальной тюрьме НКВД, так называемой «шарашке». Там его заместителем был ученик Сикорского Н. Н. Поликарпов.

В 1913 году оружейник В. Г. Федоров начал испытание автоматической винтовки. Развитием этой идеи во время Первой мировой войны явился знаменитый автомат Федорова. Кстати, под руководством Федорова одно время работал В. А. Дегтярев, впоследствии ставший известным конструктором.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.