2

2

Утром 20 июля 1944 года полковник Клаус Шенк фон Штауфенберг прибыл в ставку Гитлера, расположенную неподалеку от городка Растенбург в Восточной Пруссии. В его портфеле лежала бомба замедленного действия. Портфель он поставил на пол под столом в деревянном коттедже, где в тот день должно было проходить очередное совещание по военному положению. На совещание ждали Гитлера, фельдмаршала Кейтеля и других видных военных и политических деятелей рейха. Штауфенберг под благовидным предлогом покинул помещение, а вскоре произошел взрыв, разрушивший дом. Несколько человек были убиты, другие получили ранения, а сам Гитлер, как это ни поразительно, отделался лишь царапинами и смертельным испугом.

Штауфенберг слышал взрыв бомбы и заключил, что Гитлер погиб. Он поспешил к ожидавшему его самолету и вернулся в Берлин, где его ждали участники заговора против Гитлера, среди которых были как военные, так и гражданские лица.

Около часу дня Геббельс получил очень короткое и очень невразумительное сообщение из ставки фюрера, что там произошел взрыв. Он запросил подробные разъяснения, но ответа не получил. Ему оставалось только запастись терпением и ждать дальнейших известий, но с каждой минутой он все больше и больше тревожился. Во время обеда его помощники, которые ни о чем не догадывались, заметили его смертельную бледность и необыкновенную рассеянность. Геббельс все еще не знал, что произошло покушение на жизнь Гитлера[109].

Штаб-квартира заговорщиков находилась в Главном управлении рейхсвера на Бендлерштрассе. Там все пребывали в уверенности, что покушение удалось и Гитлер погиб, и готовились приступить к дальнейшим действиям, намеченным задолго до того дня. Войска под командованием генерала Эрвина фон Вицлебена, также участвовавшего в заговоре, направились в Берлин и кордоном окружили правительственный квартал, намереваясь в течение дня занять все учреждения. Предполагалось арестовать все ближайшее окружение Гитлера, в том числе и самого Геббельса. В общем смятении никто не догадался прервать телефонное и телеграфное сообщение.

Волею судьбы в тот час некий лейтенант Хаген, так называемый politischer Fuhrangsoffizier, то есть офицер идеологического отдела вермахта, пришел в полк берлинской охраны читать лекцию. Ему стало известно, что Гитлер якобы погиб, что объявлена тревога и что полку приказано занять район правительственных учреждений. У Хагена зародились смутные подозрения, а поскольку до призыва в армию он работал в министерстве пропаганды, он решил позвонить в резиденцию Геббельса и узнать, соответствуют ли слухи действительности. Все еще находившийся дома Геббельс не хотел подходить к телефону и отказывался разговаривать с неизвестным ему доктором Хагеном. Наконец, уступая его настойчивости, он взял трубку, выслушал взволнованный, сбивчивый рассказ, тотчас же увидел в нем прямую связь с известием о взрыве и приказал Хагену немедленно явиться к нему.

Хаген прибыл через полчаса. «Господин министр, это военный переворот!» – начал он. Геббельс только рассмеялся в ответ, но Хаген указал на окно. «Взгляните сами», – сказал он. Внизу, перекрывая улицы, шли строем солдаты, они уже окружили дом самого Геббельса и весь квартал правительственных учреждений.

Геббельс вызвал к себе из министерства доктора Наумана, но часовые задержали того при выходе и вновь водворили его в кабинет. Тем временем Геббельсу доложил о себе некий майор Ремер, явившийся в сопровождении двух солдат. Геббельс, решив, что Ремер пришел арестовать его, выхватил из ящика стола пистолет и встретил посетителя с замечательным присутствием духа. Прежде всего он яростно набросился на офицера с грозными обвинениями, делая упор на то, что Гитлер жив. В качестве доказательства он тут же соединился по прямой линии связи со ставкой фюрера.

Между тем в Растенбург прибыли Гиммлер, Геринг и Риббентроп. Они громко негодовали и наперебой уверяли Гитлера в своей преданности. Никто из них, включая Гиммлера, не осознавал, что все зависит от того, кто станет хозяином Берлина. Тот факт, что Гитлер остался жив, сам по себе ничего не решал, необходимо было, чтобы немцы, и в первую очередь армия, как можно раньше узнали об этом факте. Если путч в Берлине наберет силу до того, как весть о неудачном покушении на фюрера дойдет до широкой публики, мятежные офицеры могут достичь своей цели. Все зависело от Берлина, а там оставался один Геббельс.

Сейчас он разговаривал с Гитлером. Гитлер приказал передать трубку майору Ремеру, который узнал голос своего фюрера и поклялся отдать самого себя и пятьсот своих людей в полное распоряжение министра пропаганды. Начиная с той минуты Геббельс один, без посторонней помощи, принялся подавлять мятеж. Когда он положил трубку, Гитлер остался у аппарата, чтобы в любой момент иметь возможность помочь Геббельсу советом.

Было уже пять часов дня. Геббельс вышел из дома в сад, где расположились люди Ремера. Вскоре к ним присоединилась охрана министерства пропаганды, которой удалось покинуть здание, хотя правительственные кварталы все еще были оцеплены кордоном караулов. Геббельс произнес перед солдатами и офицерами энергичную речь, сказал, что путч провалился и что они вправе считать себя спасителями фатерланда. Только тогда большинство из них осознало, какая высокая ставка была в игре в тот день.

Вернувшись в свою резиденцию, Геббельс попеременно то разговаривал с Гитлером, то отдавал распоряжения своим подчиненным. В течение следующего часа из всех частей, охранявших правительственные учреждения, явились надежные и верные люди. Под плащами они тайно принесли автоматы и гранаты. Было решено забаррикадировать особняк.

Затем пожаловал новый посетитель: генерал-лейтенант Пауль фон Хаазе, исполнявший обязанности военного коменданта Берлина. Он пришел арестовать Геббельса. Министр пропаганды принял Хаазе и сам взял его под стражу. Хотя комендант находился внутри кольца, которым его полк окружил правительственный район, он в то же время по собственной неосмотрительности оказался внутри оборонительной цепи, образованной людьми Ремера вокруг особняка Геббельса. Хаазе не ожидал сопротивления и совершенно растерялся. Не в силах прийти в себя от потрясения, он только попросил еды, бутылку красного вина и разрешения позвонить жене. Геббельс великодушно удовлетворил его просьбы.

Ободренный первым успехом, Геббельс позвонил офицерам, которые, как он подозревал, были причастны к заговору, и пригласил их к себе. Многие из них откликнулись на приглашение и пришли. Их приняли, провели в дом и разместили в разных комнатах, где к ним отнеслись с полной предупредительностью и даже предложили коньяк и сигары. Таким образом, они оказались под арестом, сами того не подозревая. Тем временем Ремер отправил своих людей на Бендлерштрассе и на радиостанцию, которую Геббельс считал самым важным объектом. Засевшие на Бендлерштрассе мятежники, настоящие вожди заговора, честные и смелые люди, хотя и не очень практичные, держались героически. Некоторые из них были застрелены на месте. Немногим ранее на центральное радиовещание прибыл майор вермахта, чтобы занять здание для восставших, однако он не очень ясно представлял себе, чем может поплатиться. Он позвонил Геббельсу и вскоре сообразил, что оказался не на той стороне. Еще до того, как на место прибыли люди Ремера, бывший мятежник взял на себя охрану здания от своих же товарищей по заговору.

Наступило восемь часов вечера. Из Растенбурга прилетел Гиммлер и поспешил в особняк Геббельса, где содержались главные участники заговора. Геббельс, Гиммлер и начальник службы безопасности СС Эрнст Кальтенбруннер всю ночь подвергали пленников перекрестным допросам. В Берлине и в провинции хватали всех, кто был причастен к мятежу. Геббельс понимал, что путч еще не был полностью подавлен. Разветвленная сеть заговорщиков была разбросана по всей стране, и никто не мог предсказать, как поведут себя генералы, пока находившиеся на свободе; тем более нельзя было быть уверенным, что где-нибудь не взорвется новая бомба. При таких обстоятельствах напрашивалось одно, казавшееся лучшим, решение: предать дело немедленно огласке.

Геббельс продиктовал по телефону свое обращение к народу, в котором сообщил о происшедшем. Таким образом он как бы предостерегал от дальнейших действий многочисленных сторонников заговора против Гитлера в Германии и на территории оккупированных стран, которые могли готовиться к борьбе. Узнав, что путч провалился, многие заговорщики покончили с собой, в то время как иные пытались делать вид, что не имеют к событиям никакого отношения. В результате заговорщики перестали представлять собой реальную угрозу. В течение ночи в министерство пропаганды на имя Геббельса поступили сотни телеграмм с заверениями в преданности нацистскому режиму.

После полуночи Гитлер произнес по радио короткую речь. Он явно нервничал, не в состоянии скрыть охвативший его ужас, и произвел на слушателей очень плохое впечатление. Казалось, фюрер утратил свое былое величие и власть, он обращался к людям с просьбой не выполнять приказы, которые могли быть изданы от его имени заговорщиками. Гитлер опустился до того, что униженно умолял свой народ.

Геббельс пришел в изумление от выступления Гитлера. Он сказал, что в таком плачевном состоянии Гитлера не следовало допускать к микрофону. Некогда великий фюрер буквально распространял вокруг себя волны паники. «Почему Гитлер не посоветовался со мной, прежде чем решил говорить?» – спрашивал Геббельс себя и других.

В ту же ночь на радио дал интервью и майор Ремер, которого Геббельс провозгласил героем дня. Из предосторожности интервью было заранее записано на пленку. Геббельс внимательно прослушал запись и удалил ту часть, где Ремер говорил, что считал себя обязанным доложить по команде своему военному начальству, прежде чем выполнять приказы Геббельса, так как гауляйтер Берлина был обычным штатским, хотя и весьма высокопоставленным, должностным лицом. Очень примечательно, что Геббельс решил вырезать из записи этот пассаж, – видимо, после своего героического поведения во время путча он чувствовал себя скорее солдатом, чем гражданским человеком. Путч провалился не потому, что взрыв бомбы пощадил Гитлера, и не благодаря полиции Гиммлера, которой следовало раскрыть заговор еще в начальной стадии, и не благодаря вмешательству многих известных военных – путч потерпел провал благодаря отваге и самообладанию невысокого хромого человека в штатском, который не растерялся в решительную минуту.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.