4
4
Геббельс не хотел войны. Это не значит, что он руководствовался моральными соображениями. Просто он не понимал, почему немцы должны подвергать себя ненужному риску. Он всегда придерживался того мнения, что угрозы войны «нет и не будет, пока мы сами того не захотим», как он однажды сказал Герману Раушингу.
Простейшим способом достичь победы без кровопролития была пропаганда. Немцев надо было попеременно то доводить до безумной ярости, то запугивать до состояния полной растерянности и беспомощности. Таким образом, вся остальная часть человечества жила в обстановке постоянной угрозы и в конечном итоге была только рада, когда казавшийся неизбежным вооруженный конфликт проходил стороной. В результате та или иная область или даже целая страна сама падала перезрелым плодом в руки тех, кто развязал пропагандистскую кампанию.
Теперь пришел черед Чехословакии. Геббельс запустил свою пропагандистскую машину и заранее подготовил немецкое радио к «войне нервов». Чтобы подкрепить хоть чем-то требования, которые Германия предъявила Чехословакии, он развязал невиданную прежде откровенно грубую кампанию. Заголовки всех газет Третьего рейха кричали: «Немецкие женщины и дети под гусеницами чешских танков!», «Газовая атака чехов в Ауссиге!». Днем позже появлялись другие: «Чехи мародерствуют!», «Чехи убивают!» и так далее.
13 сентября 1938 года лидер судетских немцев Конрад Хенляйн выступил с обращением и заявил, что жизнь немцев под властью чехов стала невыносимой. Заканчивал он словами: «Мы хотим вернуться в рейх!» Автором воззвания был Геббельс. Он прекрасно понимал, что министр обязан быть сдержан в своих выступлениях, поэтому статьи с самыми резкими своими заявлениями он подписывал псевдонимом Сагакс[55].
Сагакс писал: «Взывать к властям Чехословакии бесполезно. С другой стороны, хотелось бы спросить Лондон и Париж: доколе Прага будет испытывать наше терпение?» Через несколько дней Сагакс снова пишет: «Зов наших судетских братьев «Назад в рейх!» будет звучать до тех пор, пока их чаяния не сбудутся».
Угрозы Геббельса были направлены не столько против Праги, сколько против западных государств. Именно его настойчивая пропаганда вынудила в конечном итоге престарелого Чемберлена посетить Гитлера в Берхтесгадене, а затем в Годесберге. Визит главы правительства Великобритании побудил Геббельса придать своей пропаганде еще более агрессивный характер. Это было похоже на порочный круг, в котором Европу поочередно то манили миром, то пугали войной. Геббельс хотел привлечь в Германию поток иностранных туристов[56], поэтому никогда не пел хвалу доблестной немецкой авиации. Он проливал слезы над ужасной судьбой немцев в Чехословакии, поэтому утверждал, что немецкие танки никому не грозят.
Внешне противоречивая пропаганда Геббельса преследовала весьма недвусмысленные цели, и ее успехи были немалыми. Геббельс гипнотизировал мир. В Париже и Лондоне людям уже явственно слышались разрывы бомб, и государственные деятели готовы были пойти на что угодно, лишь бы предотвратить катастрофу. В результате всех охватил страх перед войной, из-за чего на свет появился Мюнхенский пакт, предавший Чехословакию. Подписание пакта было в значительной степени ускорено усилиями геббельсовской пропаганды.
Несколько дней спустя после того, как он был подписан, Геббельс сказал в «Шпортпаласте»: «Меня много раз спрашивали, что будет, если Чемберлен не приедет в Германию? Но у меня всегда был один ответ: прекрасный господин Чемберлен должен приехать».
Данный текст является ознакомительным фрагментом.