Глава 12 Магия
Глава 12
Магия
Магия играла важную роль в Древнем Египте, где она была даже более значимым фактором, чем в Вавилоне [617]. Однако очень трудно установить, где кончается религия и начинается магия, и для египетского разума магия просто дополняла религию. Человек, хорошо знавший богов и понимавший, как угодить им, мог получить от них что хотел. Всегда считалось, что великие теологи были также колдунами. Например, известно, что прославленный ученый Аменхотеп, сын Хапу [618], был не только проповедником, но также автором магической книги, полной особенно бессмысленной галиматьи. И великие волшебники популярных историй всегда являются «ритуальными жрецами». Эта теория тождества колдовства, науки и теологии не являлась специфически египетской, но имела свои параллели также во многих других религиозных системах.
Чересчур наивная египетская душа, которая не способна была разделить материальное и сверхъестественное, и исключительный формализм богопочитания создают впечатление, что вся религия земли Нила имела строго магический характер. Это верно для большинства религий, основанных на анимизме. Однако, утверждая это, нетрудно зайти чересчур далеко, как делают некоторые ученые, и заклеймить как магические все обычаи, призванные сохранить вечную жизнь умершим или улучшить их состояние. Совершенно верно, что погребальный текст, в котором говорится, что умерший уходит на небо [619],можно понять как молитву. Но молитва, уверенная в своей действенности, и желание, переходящее в реальность в живом воображении, действительно граничат с магией. Это утверждение равным образом справедливо для многочисленных церемоний и амулетов, которые механически помогали душе мертвого. Книга мертвых с ее указаниями, как найти путь к Осирису, что говорить перед ним, какие слова произносить и какие таинственные имена давать стражам в его царстве, очень близка к магии. Однако, в конце концов, это не тайное знание, оно открыто всем, кто умеет читать и, таким образом, не подпадает под современное определение волшебства. Да и сами египтяне не считали эту книгу магической.
Рис. 211. Ритуальный жрец
Подобным образом искусство врачевания неразрывно связывали с магией и религией. Медицина не могла быть вполне эффективной без определенных церемоний и песнопений, которые обычно повторяли четыре раза [620]. Напев можно было также записать, смыть написанное в лекарство и выпить его, так все еще делается сейчас сплошь да рядом на современном Востоке. Церемонии и песнопения, сопровождающие лечение, обычно имели религиозный характер, и человек, который применял их, являлся обычно ученым, жрецом. Он уговаривал богов прийти и излечить болезнь или говорил от их имени, угрожая или задабривая злых духов, которые вызвали болезнь, как всегда считалось во всякой сугубо анимистической религии. Он часто цитировал историю, в которой аналогичное расстройство излечивалось божествами, и многое из нашего мифологического материала получено из таких текстов. Иногда приносили самих богов (то есть их изображения), чтобы изгнать демонов, и до нас дошли даже сведения об идолах, которых присылали или приносили из иностранных государств, чтобы излечить болезнь наследников престола [621]. Часто, однако, медицинские песнопения также приобретали характер, который кажется нам чисто магическим, и нередко опускались до прямой тарабарщины. Подобным образом многие из амулетов, такие как шнуры с магическими узлами [622], использовавшиеся для вытягивания или предотвращения болезни, не имели вообще никакого религиозного значения. Тем не менее все, что обеспечивало контроль над сверхъестественным миром (то есть демонами в сегодняшнем представлении), становилось религиозным в руках соответствующей личности, теолога, и соответственно рассматривалось.
Календари удачных и неудачных дней [623] явно больше относятся к категории полезного религиозного знания, чем к колдовству. Они устанавливали, какие дни благоприятны и какие настолько неудачны, что в эти дни не рекомендовалось человеку вообще покидать свой дом, или в какие дни следовало избегать определенных занятий, например заново разводить огонь, что всегда считалось особенно важным действием [624]. Рекомендациям давалось суеверное объяснение. Дети, рожденные в определенные несчастные дни, умрут жестокой смертью. Рождение, например, в какой-то особый день обрекает человека на проклятие быть убитым крокодилом. Счастливые даты рождения приносят долгую жизнь и богатство, самой завидной считалась, по предсказанию, смерть от отравления. Астрологические предсказания и гороскопы, с другой стороны, были известны только в самый поздний период и следовали вавилонским образцам [625].
Рассматривая широкое применение магии и не забывая о ее религиозном характере, нет оснований удивляться, что боги также правят миром при помощи магии, то есть тайной мудростью (некоторых из этих божеств называли «колдунами» или «искусными в магии»). Главный колдун среди мужских божеств Тот. Среди богинь его двойником являлась не суровая «богиня письма» Сешат, как можно было бы ожидать, но скорее Исида. Согласно мифу, Исида, прибегнув к жестокому обману, вырвала тайное имя и, таким образом, всеведение (практически означавшее высшую власть) у престарелого и ослабевшего бога-солнца, что лишний раз доказывает, что честность не являлась необходимой характеристикой божеств.
Если сами боги не отличались особой скрупулезностью в приобретении и использовании такой власти, следует ли удивляться, что египетские теологи не соревновались в изучении воли богов или в мольбе их о помощи, но часто стремились заставить богов одолжить им свое могущество для колдовства. От обещаний жертвоприношений колдуны переходили к угрозам, что приношений не будет, так что боги останутся голодными [626]. Если колдун говорил от имени определенного божества или объявлял себя идентичным с ним, другие боги не могли отказать в его требовании, не ставя под угрозу весь божественный порядок вещей. Так, песнопения могли предупредить богов, что будет остановлен весь ход природы. Солнце и луну покроет мрак, а Нил высохнет. Небо обратится в ад, и божества утратят всю свою силу и перестанут существовать. Когда волшебник мог говорить от имени более высокого бога, более низкий пантеон должен повиноваться, и потому волшебник постоянно желал усвоить тайные, подлинные имена самых главных богов. Эта тайна так глубока, что никто никогда не слышал о ней. Один владелец имени знает его, и даже его мать может находиться в неведении. Когда божество открывает свое удивительное имя, это означает власть над всем мирозданием для того, кто произнесет чудесное слово. Так в истории об Исиде и древнем правителе вселенной, боге-солнце, раскрытие имени лишает прежде таинственное божество его силы и отдает его во власть колдуна. В целом имя являлось самой сутью всего. Многие материалы или предметы в обычной жизни имели скрытую силу, которая попадала под контроль того, кто мог назвать их настоящим именем, неизвестным обычному человеку. Соответственно высочайшая цель посвященных – узнать настоящее имя всего в целом мире, в первую очередь сверхъестественного существа и затем всех сил природы. Стремление добиться этого заставляло мудреца соприкасаться с каждым отделом науки. Так слово и мысль человека были способны управлять вселенной и совершать больше, чем могли сделать некоторые боги, возможно даже выходя за пределы могущества самых великих божеств.
Такое желание превзойти сами божества не являлось неблагочестивым, и если посвященный приобретал такое удивительное знание, он без колебаний применял его. Как мы уже видели, сами боги правили миром скорее благодаря своему могуществу, а не благочестию, хотя часто подчеркивали противоположную концепцию божеств, как представителей абсолютной нравственности.
Раздел «Текстов пирамид» [627] описывает апофеоз царя и его продвижение к высшей власти среди богов в следующем фантастическом гимне, чрезвычайно важном для понимания взглядов Нижнего Египта на богов и религию.
Небо потемнело от облаков,
Звезды закрыты дождем (?) [628];
Созвездия пришли в беспорядок,
Дрожат кости бога-земли [629].
Перевозчики (?) закрывают рты,
Когда видят царя?.?.,
Когда (его) [630] душа восстает, как бог,
Питаясь его отцами, Угощаясь его матерями.
N. N. владыка мудрости,
Даже мать не знает его имени;
Его слава на небе,
Его могущество на горизонте,
Как Атума, его отца, который породил его.
После того как он породил?.?.,
N. N. стал сильнее, чем он.
N. N. бык неба,
Жестокий в своей душе,
Питающийся субстанцией каждого бога
И поедающий их кишки,
Когда они приходят, наполнив свои животы
Магией от острова пламени [631].
Он выносил приговор словам вместе с тем, чье имя
сокрыто,
В день убийства старейших. N. N. владыка жертвоприношений,
Чьи подношения приготовлены (?) им самим.
N. N. тот, кто поедал людей и питался богами,
Владыка дани,
Кто захватил (?) дары, посланные гонцами.
«Схвативший за волосы» [632] в Кехау,
Он заарканил их для N. N.
Змея «далеко (вытягивающая) голову» – та,
Что сторожит их и возвращает их (в загон) для него.
«Тот, что на ивах» (?) [633] связал их для N. N.
«Тот, кто охотится на всех носящих ножи (духов)» [634]
задушил (?) их для?.?.;
Он вынул их внутренности,
Он гонец, которого N. N. послал для наказания (?).
Шесемтет [635] разрезала их на куски для?.?.,
Она приготовила часть их
В своем котле как ужин (или: в своем котле на ужин).
N. N. съел их волшебные свойства
И сожрал их сверкающие души.
Их большие части для его утренней порции,
Их средние части для вечерней еды,
Их малые части для ночной трапезы,
Их старые части, мужские и женские, для его сожжения.
У северного столба неба великие [636]
Разложили костер, чтобы наполнить горшки
Ногами своих старейших [637].
Те, что живут на небе, бесцельно бегают (?) [638] ради?.?.;
Ногами их женщин горшки наполнены для него.
N. N. опоясал два неба,
Он путешествовал по двум областям (то есть по Египту).
N. N. велик, он могуществен,
Тот, что могущественный среди могущественных
(или превзошел силой могущественных);
N. N. велик, он силен.
Кого бы ни нашел он на своем пути,
Он немедленно съест их (?).
Его надежное место впереди всех знатных (умерших),
Которые есть на горизонте.
N. N. бог, старее всех старейших.
Тысячи (жертвоприношений) поступают для?.?.;
Сотни предлагают ему (как жертвоприношения).
Положение «великого, могущественного»
Дано ему Орионом, отцом богов.
N. N. поднялся вновь на небо,
Он сиял, как звезда (?), как владыка горизонта.
Он сосчитал сочленения (?)…
Он отобрал сердца у богов;
Он съел красную (кровь);
Он проглотил свежий (сок?);
Он пировал легкими (?);
Жертвоприношение N. N. к его удовлетворению
Означало питаться сердцами и их магической силой.
Их волшебство в его брюхе.
Его мудрость [639] не отнята у него.
Он поглотил знание каждого бога.
Время жизни N. N. вечно,
Его конец есть бессмертное время в этом его величии
Того, кто делает, что он пожелает,
И не делает того, чего он не желает,
Тот, кто жил в границах горизонта
Всегда и вечно.
Их (душевная) сила в его животе,
Их души с ним;
Еще изобильнее его доля, чем у других богов.
Его топливо из их костей;
Их (душевная) сила с?.?.,
Их тени находятся с их спутниками.
Те трудности, которые этот странный гимн явно представлял для ученых V династии, и его многочисленные повторяющиеся дополнения, похоже, свидетельствуют об его древности. Он обращается вновь и вновь к жестокой фантазии нового божества, которое демонстрирует свою силу над старым пантеоном варварским способом, дерзко лишая богов их волшебной власти. Гимн, действительно, выглядит пережитком древнейшего века, чисто анимистической религии, чьи божества были скорее потаенные духи, чем боги, религии, которая придерживались весьма пессимистических взглядов на души умерших [640]. С другой стороны, стоит заметить, что этот древний текст все еще взывал к египетскому разуму после 3000 г. до н. э., факт, который вновь показывает нехватку нравственной основы у богов египтян, и примечателен их склонностью к магической концепции религии, как мы уже заметили выше. Другие отрывки этих древних погребальных текстов в пирамидах в чем-то параллельны, как тот, который желает, чтобы царь имел неограниченную власть на небе, «так что по желанию своего сердца он может забрать любую женщину от ее мужа». Царская власть фараона на земле, вероятно, была достаточно деспотичной, но надписи едва ли хвастают этой особой возможностью. Когда такие желания воспроизводят в письменном виде, их предпочитают скрыть в темной погребальной камере и, вероятно, рассматривают их как почти магические.
Здесь мы вступаем в область действительно черного искусства, то есть запрещенной магии. Мы должны помнить, что волшебство само по себе не считалось предосудительным. Предполагалось, что даже самый обычный египтянин носит множество амулетов ради сохранения своего здоровья и благосостояния, чтобы защитить свой дом от опасных животных и духов с помощью других чар, а также совершить многое такое, чего часто не могли должным образом выразить религиозные церемонии. Хотя, как мы уже сказали, египтяне, вероятно, все же считали, что эти церемонии обладают волшебной силой. Заклинания такого рода подпадали под запрет, только когда их использовали, чтобы причинить вред другим. Нечестивцы призывали болезнь и смерть на своих врагов, подвергая мукам и убивая их изображения, – обычай, который прослеживается по всему миру. Так мы читаем об ужасном преступнике, который захотел убить своего благородного господина, фараона, сделав восковые фигурки, представлявшие царя, а затем пронзив их. Чтобы увеличить гнусность этого оскорбления, он украл из царской библиотеки саму магическую книгу. Эта книга, очевидно, содержала ужасные заклинания, помогающие успешно выполнить злодеяние, к которому он стремился, но в божественных руках царя их использование не причиняло вреда. Пагубных результатов можно было достичь, просто проклиная врага, отчего подобные проклятия считались греховными, особенно если они были направлены против богов или царя. «Дурной глаз» был намного страшнее, и выражение «Тот, кто отводит (seta) злой глаз» было популярным личным именем.
Хотя за все неподобающие употребления магии полагалось жестокое наказание, можно не сомневаться, что они были чрезвычайно распространены. Более того, к любовным заклинаниям и приворотным зельям общественное мнение не относилось с такой суровостью, как чистая теология [641]. Сохранившиеся магические папирусы доказывают, что колдуны собирали всякого рода полезные знания, не проводя границы между медициной и магией, между запрещенным и дозволенным. Наиболее пространный из всех этих папирусов [642], например, содержит самые безвредные медицинские рецепты, вроде лечения бородавок, подагры, укусов собак и пр., а также заметки о медицинских растениях и минералах. Вместе с тем там есть предметы запрещенного характера, то есть многочисленные эротические заклинания и рецепты (с их противоядиями), совет, как развести мужа с женой, и даже более опасные предметы, такие как наведение безумия на врага, и многочисленные методы гадания, чтобы получить совет богов или духов, найти вора и т. д. Вновь мы видим, что в древний период науки не разделяли на отдельные ветви знаний, и все они сосредоточивались в религии.
Конечно, считалось, что магия может совершить практически все. Так, некоторые известные ученые, согласно популярной истории, как-то сделали из воска живого крокодила, который поймал злодея, продержал его живым семь дней под водой, освободил его и снова стал восковым. Озеро свернули, как одеяло, голову отрезали и поставили на место и т. д. [643] Такие ученые обладали книгами, написанными самими богами. Согласно еще одной египетской сказке, один из этих томов обнаружили в Ниле упрятанным в шесть металлических коробок, и его защищали чудовища. Тот, кто прочитал эту книгу, «заколдовал небо, землю, подземный мир, горы, моря; он понял все, что говорят птицы на небе, рыбы в море и дикие животные; он увидел, что солнце в кругу своих богов приветствует его самого на небе, луна появляется и звезды в своих формах» и пр. [644] Конечно, сохранившиеся магические папирусы не содержат такого чудотворного знания. В их наиболее серьезных частях содержатся первоначальные сведения о гипнозе, ведь предсказания добывали пристальным взглядом колдуна, непосредственно или через медиума (обычно невинного мальчика), из сосуда, наполненного какой-то жидкостью (особенно маслом), или из пламени лампы, как это все еще делают на Востоке [645]. Так что по таким книгам, как упомянуто выше, можно проследить зарождение естественных наук.
Рис. 212. Часть стелы Меттерниха
Язык магических формул, как и следовало ожидать, зачастую высокопарен и затемнен. Соответственно, в нем много заимствований из иностранных языков и названий и особенно из азиатских источников. Такие слова и священные имена обыгрываются бесконечным повторением, переворачиванием, создавая и приумножая бесконечные вариации и, таким образом, часто опускаясь до галиматьи. Однако по большей части мы все же узнаем обращения к богам в этой кажущейся чепухе. Для колдунов не существовало особых богов. Только в более поздний период, когда Сет сделался своего рода Сатаной, его имя с готовностью заимствовали в запретной магии. Как мы заметили выше, азиатские божества были очень популярны в этом черном искусстве, как, к примеру, такие вавилонские богини подземного мира, как Нингаль и Эрешкигаль, в то время как в самый поздний период ранг божества такого характера перешел к странному и таинственному Богу евреев, которые ревниво охраняли Его от каких-либо соседей. Древние эфиопские божества, похоже, не были особенно популярны, хотя южный регион сохранял мистическую привлекательность. Главными божественными помощниками колдуна были многочисленные забытые и отвергнутые божества. Такой бог, храмы которого исчезли и который тысячи лет не получал жертвоприношений, должен был испытывать больше благодарности за чашу молока и пирог, чем популярное божество за приношение сотни быков. Забытое божество, в конце концов, бог и способно приносить пользу. Таким образом, считалось мудрым, особенно после 700 г. до н. э., собрать все возможные божественные имена и рисунки с более древних монументов и объединить их копии. В совокупности они могли оказать могущественную помощь человеку, который имел такую галерею богов, или один из этих богов мог проявить особое могущество и благодарность за воспроизведение его забытого изображения. Таким монументом является известная стела Меттерниха, небольшая часть которой воспроизведена здесь. Этот камень, покрытый сотнями миниатюрных фигурок богов и магическими заклинаниями, должно быть, защищал какой-то очень богатый дом от всех пагубных влияний. Таким образом, магия снова возвращалась к чисто религиозной основе, из которой она когда-то возникла.
Рис. 213. Фрагмент магического жезла
Очень многие черты этого многосложного предмета все еще требуют дальнейшего изучения. Мы не знаем, например, как использовали магические костяные жезлы, которые датируются периодом около 2000 г. до н. э. и которые покрыты многочисленными рисунками богов, иногда необычными и часто астральными по характеру [646]. Однако они вновь демонстрируют, что вся магия имеет религиозную основу, к которой она когда-нибудь возвратится.
Чтобы проиллюстрировать характер египетской магии, мы даем здесь несколько отрывков из текстов такого характера начиная с
Заклинания для извлечения кости из горла [647]
Я есть тот, чья голова достигла неба
И чьи ступни достигают бездны,
Тот, кто пробудил крокодила из воска (?) в Pe-zeme Фив;
Так как я есть Со, Сайм, Тамахо [648],
Это мое правильное имя.
Анук, анук! [649]
Так как яйцо сокола есть то, что находится у меня во рту,
Яйцо ибиса есть то, что находится в моем животе [650].
По этой причине кость бога,
Кость человека,
Кость птицы,
Кость рыбы,
Кость животного,
Кость чего угодно,
Без всякого исключения;
По этой причине то, что есть в твоем животе,
Пусть пройдет в твою грудь!
То, что есть в твоей груди,
Пусть пройдет к твоему рту!
То, что есть в твоем рте,
Пусть теперь пройдет в мою руку!
Так как я есть тот, кто существует в семи небесах,
Кто стоял в семи святилищах,
Так как я есть сын живого бога.
Это следовало произнести семь раз над чашкой воды. И когда больной выпьет ее, кость выйдет наружу. Еще больше чепухи появляется в
Заклинании, используемом при укусе собаки [651]
Заклинание Амона и Трифида таково:
Я этот сильный гонец (?) [652],
Шламала, Малет,
Тот таинственный, кто достиг самого таинственного [653],
Грешей, Грешей,
Владыка Рента, Тане, Бане [654].
Эта собака, эта черная собака,
Собака, таинственная собака,
Эта собака четырех (сучьих?) щенков [655],
Дикая собака, сын Офоиса,
Сын Анубиса,
Расслабь [656] свой зуб,
Останови [657] свою слюну!
Ты действуешь, как лик Сета против Осириса,
Ты действуешь, как лик Апопа против Ра.
Гор, сын Осириса, рожденный Исидой,
Тот ли он, кем ты наполнил свой рот [658];
?.?., сын?.?.,
Тот ли он, кем ты наполнил свой рот.
Прислушайся к этой речи,
Гор, который излечивает ожоги [659],
Тот, кто сошел в бездну,
Тот, кто основал землю;
Послушай, о Яхо-Сабахо,
Абиахо [660] по имени!
Читатель узнает в заключительных строках особенно ясный призыв «Иегова сил», Бог евреев (см. коммент. 32).
Как пример более длинной мифологической истории, рассказанной колдуном, чтобы создать аналогию к магическому эффекту, которого он жаждет, мы даем
Легенду об Исиде и Скорпионе [661]
Я, Исида, оставила дом, в который мой брат Сет поместил
меня.
Тот, великий повелитель суда на небе и земле, сказал мне:
«Приди, о Исида, о богиня, так как стоит послушаться,
И он будет жить, когда другой стоит на страже.
Спрячься с твоим маленьким сыном!
Он придет к нам, когда вырастут его члены
И полностью (разовьется?) его сила.
Заставь его потом занять место на троне его отца,
Передай ему величие правителя обеих стран!»
Я пошла далее с наступлением вечера.
Семь скорпионов последовали за мной и оказывали мне
помощь;
Тефен и Бен были позади меня;
Местет и Мест-(ио)теф были рядом со мной;
Петет, Тетет и Матет приготовили для меня путь.
Я громко отдавала им приказы, мой голос нашел доступ
к их ушам так:
«Знай, что повиновение в поклонении…
Отличался сын чей-то от подданного [662].
Пусть ты задержишься на дороге
Как спутники и стражи, разыскивающие меня».
Мы достигли города Псоис [663] и города двух сестер
У начала болот (Дельты) (?) до города Деб.
Я подошла к домам самых уважаемых женщин [664].
Самая знатная увидела, что я подхожу;
Она закрыла передо мной дверь,
Подозревая моих спутников.
Те же затем посовещались,
Они все вместе положили свой яд на хвост Тефена.
Бедная женщина открыла передо мной дверь,
Я вошла в ее дом.
Тефен тайно (?) проник под створками двери,
Он ужалил сына богатой женщины.
(Огонь ворвался в дом богатой женщины;
Не было воды, чтобы погасить его,
И не было дождя против него в доме богатой женщины;
Не сезон был для этого.) [665]
Это случилось потому, что она не открыла мне.
Ее сердце было объято скорбью,
Она не знала, (как спасти) его жизнь;
Она бродила по (?) своему городу, горько жалуясь;
Не было никого, кто пришел бы на ее голос.
Тогда сердце мое было охвачено скорбью
Ради спасения ребенка;
(Желая) вернуть невинное создание к жизни,
Я позвала ее: «Ко мне! Приди ко мне! Приди ко мне!
Лицезри, мой рот сохранил жизнь;
Я дочь, известная всем в ее городе,
Через чье слово укус (?) успокоится.
(Слова), которым обучил меня мой отец,
Которые следует узнать;
Я его настоящая дочь».
Исида положила руки свои на ребенка,
Чтобы оживить того, в коем не было уже дыхания (?):
«О яд, о Тефен, приди!
Уйди дальше на землю! Не продолжай!
Яд не проникнет внутрь!
О Бефнет, приди!
Уйди дальше на землю!
Я Исида, богиня,
Владычица магии, которая создает магию,
Самую лучшую, чтобы выразить (?) словами.
Слушайте меня, всякие змеи, которые кусают!
Пусть не подействует твой яд, Местета!
Яд Мест-(ио?)тефа пусть не распространится дальше,
Яд Петета и Тетета пусть не возникает!
Ты не войдешь, Матет!
Пусть твой яд не подействует, не кусай!»
После этого «Исида, богиня, величайшая в магии среди богов», начинает другое обращение к скорпионам. Термины его очень неясны [666], но строки, которые мы процитировали, достаточны, чтобы показать, что колдун просто пересказывает историю о том, как сделать, чтобы скорпионы не проникли в дом, или как обезвредить их укусы [667].
Данный текст является ознакомительным фрагментом.