ЯНТАРНЫЙ КАБИНЕТ
ЯНТАРНЫЙ КАБИНЕТ
(Материал Пауля Энке, немецкого историка. Перевод с немецкого Г. Леоновой)
В 1716 году прусский король Фридрих Вильгельм I обратился к Петру I с предложением заключить союз против шведов, рассчитывая с его помощью отвоевать Померанию. Чтобы переговоры шли успешней, он подарил русскому царю Янтарный кабинет, созданный мастерами из Кенигсберга по заказу прусского короля Фридриха I. Вскоре союз Пруссии и России против Швеции был заключен, а Петр в письме из Амстердама сообщил своей супруге, что в Берлине он получил в подарок Янтарный кабинет…
Янтарный кабинет дополнил петровскую коллекцию произведений искусства и был открыт для обозрения. В 1755 году императрица Елизавета Петровна приказала перевезти Янтарный кабинет в Царское Село — здесь отстраивалась летняя резиденция русских монархов. Зал, где было решено разместить Янтарную комнату, был гораздо больше прежнего, и перед создателем дворца Бартоломео Франческо Растрелли встала очень непростая задача. Но в итоге воплощением гения великого архитектора стал праздничный зал изысканной красоты, почти вшестеро превосходивший по своим размерам прежнее помещение Янтарного кабинета. Растрелли удалось так расположить барочные детали и столь удачно дополнить их элементами в стиле рококо, что пребывание в Янтарном зале Екатерининского дворца воспринималось современниками и их потомками как величайшее наслаждение. Вечером дневной свет, заливавший всю комнату через широкий фронт окон, сменялся огнями сотен свечей, тысячекратно отраженных зеркалами. Именно сочетание света и янтаря придавало праздничному залу в Екатерининском дворце особую прелесть. На свету начинали играть мозаичные стены, игра света продолжалась в янтарных рельефах, открывая их глубину и пластичность, их живую, одухотворенную красоту…
Ранним утром 22 июня фашистская Германия напала на СССР. Эта война сопровождалось ограблением народа и страны в таких масштабах, которые до сих пор невозможно было себе представить. В районе действий группы армий «Север» имел хождение перечень, подготовленный экспертом-искусствоведом Нильсом фон Хольстом. Он включал 55 объектов — музеев, архивов, церквей, библиотек — с точным указанием их местонахождения.
В многочисленных дворцах, окружающих Ленинград, находилось такое количество ценностей, которое потребовало бы для эвакуации астрономического числа вагонов и поездов. Сотрудники музеев в Пушкине работали день и ночь. Двадцать тысяч экспонатов в кратчайшие сроки были упакованы и вывезены в Ленинград. Демонтировать и эвакуировать Янтарный кабинет сотрудники музея — а это были женщины — не смогли.
С первых же дней оккупации в Пушкин наведывались представители «органов культуры»: осматривали дворец, регистрировали ценности, но вывезти их не могли: нужно было специальное разрешение командующего 18-й германской армией. Из-за упорных боев получить такое разрешение никак не удавалось. Лишь в октябре 1941 года, как гласит один трофейный документ, «из Екатерининского замка в безопасное место осенью 1941 года был вывезен Янтарный кабинет… Тогда же, помимо того, было вывезено 18 грузовиков наиболее ценной мебели и др. произведений искусства, и прежде всего картин… в Кенигсберг для их лучшей сохранности».
Вывозом Янтарной комнаты руководил ротмистр резерва граф Эрнс Отто Сольмс-Лаубах, искусствовед по специальности, после войны — директор музея художественных промыслов во Франкфурте-на-Майне. По его словам, отдельные детали Янтарной комнаты были тщательно упакованы в ящики и через Псков отправлены в Ригу, они должны были там оставаться нераспечатанными до конца войны. Но в конце концов эти ящики попали из Риги в Кенигсберг, где по приказу гауляйтера Восточной Пруссии Эриха Коха их вскрыли.
Директор государственных собраний произведений искусства в Кенигсберге Альфред Роде сообщил начальству, что принял на хранение Янтарную комнату. Можно представить, каким подарком судьбы казались ему, крупнейшему специалисту по янтарю, эти удивительные панели. Для размещения Янтарной комнаты в Кенигсбергском замке Роде выбрал помещение № 37. Оно было меньше зала в Екатерининском дворце, однако Роде получил уже неполный комплект оформления Янтарного зала: не хватало подсвечников, паркета и некоторых других деталей. Роде решил не реставрировать поврежденные места и по возможности подогнать имеющиеся в распоряжении детали к местным условиям. Поэтому, несмотря на титанические усилия директора музея, плод его труда в Кенигсберге уже не был воплощением великого гения Растрелли. Напротив, обнищавшая, искалеченная Янтарная комната стала вопиющим свидетелем обвинения против грабительской войны. Но, так или иначе, в конце марта 1942 года монтаж завершили и Янтарную комнату открыли для осмотра. А через год поползли слухи, что янтарное сокровище уничтожил огонь…
В замке действительно был пожар, однако Янтарная комната не погибла. Инспектор Кенигсбергского замка, который вел подробный рабочий журнал, записал по поводу Янтарной комнаты, что ее демонтировали после пожара в феврале 1944 года, а затем разместили в подвалах замка, где она пережила все воздушные налеты. Он лично видел Янтарную комнату, когда инспектировал разрушенный бомбардировкой замок.
Вторым свидетелем был профессор Герхард Штраус, искусствовед. Он имел связь с антифашистским подпольем Кенигсберга и по заданию товарищей поступил на государственную службу в ведомство по охране памятников в провинциях. Профессор Штраус работал в Кенигсберге и его окрестностях. Его кабинет находился в замке. В ночь с 29 на 30 августа профессор Г. Штраус возвратился из очередной командировки. Он сообщил: «В замке я встретил своего коллегу, доктора Роде. Я узнал от него, что Янтарная комната в подвале… Сейчас ее вынесли во двор, и доктор Роде раздумывал, куда бы ее перепрятать. Остановились на подвальных помещениях в северной части замка».
Сохранилось и свидетельство самого Альфреда Роде в письме от 2 сентября он писал: «…прошу сообщить господину директору д-ру Галлю, что Янтарная комната, за исключением шести цокольных элементов, цела и невредима».
Итак, летом сорок четвертого Янтарная комната не пострадала. В августе ее упаковали в ящики — возможно, для предстоящей эвакуации? А если Янтарную комнату спрятали в Кенигсберге или поблизости от города, то как это могло произойти?
В сорока километрах к востоку от Кенигсберга находился замок Вильденхоф, родовое имение графа фон Шверина. Сохранилось письмо доктора Роде к хозяину замка. «Уважаемый г-н граф! В ближайшее воскресенье я рассчитываю приехать в Вильденхоф, чтобы осмотреть помещения, предназначенные для размещения наших картин…» Интересно, что фронт в это время приблизился уже вплотную к Вильденхофу, и решение доктора Роде привезти сюда художественные коллекции, по мнению некоторых исследователей, говорит о его стремлении сохранить их для законных владельцев.
Во второй половине января 1945 года замок сгорел. Есть сведения, что его подожгли эсэсовцы, которые предварительно перепрятали часть сокровищ: закопали в окрестностях или утопили в ближайших озерах. Если верить показаниям господина Адольфа Рихтера из ФРГ, Альфред Роде лично рассказывал ему о том, что в замке Вильденхоф погибли замечательные картины и… Янтарная комната.
В августе 1960 года в замке провели раскопки. Было найдено множество пострадавших от времени и от огня предметов: фарфор, слоновая кость, старинные медали, металлические оклады икон… Но никаких следов Янтарной комнаты. А ведь металлические крепления янтарных панелей не могли сгореть!
Подходящим место для эвакуации Янтарной комнаты был и древний замок Шлобиттен, принадлежавший князю Дона-Шлобиттен. Летом 1944 года доктор Роде обратился к князю с письмом, в котором просил позволения разместить часть коллекции в замке, однако получил отказ. Между тем в гигантских подземельях замка были спрятаны сокровища, награбленные эсэсовцами и группой армий «Север». Любопытно, что их размещением в замке руководил уже известный нам искусствовед граф Сольмс. Чуть позже войска 2-го Белорусского фронта окружили здесь немецкие части. Замок был взорван. До сих пор тут ведутся поисковые работы, и в затопленных водой многоэтажных подземельях обнаруживаются новые и новые помещения…
В восьми километрах западнее Кенигсберга находилось поместье Гросс-Фридрихсберг. Здесь располагался опорный пункт гарнизона Кенигсбергской крепости. Бывший военнослужащий этого гарнизона сообщил, что видел, как во второй половине февраля 1945 года офицеры вскрывали в поместье какие-то ящики, в которых им были замечены детали Янтарной комнаты. Этот очевидец находился в поместье десять дней, и за это время оттуда было вывезено много разнообразных грузов. Возможно, тогда же была перевезена и Янтарная комната.
И еще одно место в окрестностях бывшего Кенигсберга привлекло наше внимание. В километре от Янтарного берега стоял старинный замок Лохштедт. С сентября 1944 года сюда свозили библиотеки, архивы Кенигсберга и некоторые произведения искусства, среди которых были и работы из янтаря, поэтому профессор Г. Штраус не исключал возможности, что Янтарную комнату могли вывезти именно сюда. Но, к сожалению, в 1945 году замок был уничтожен дотла: нацисты защищались здесь особенно упорно…
А что если Янтарную комнату вообще не вывозили из города?
Вольфганг Роде, сын директора Кенигсбергского музея, в 1955 году сообщал, что отец говорил ему в конце войны, будто не боится прихода русских, ибо совесть его чиста, и он укажет им, где искать похищенные у них ценности — киевские и минские. Но поскольку отец не упомянул о Янтарной комнате, Вольфганг Роде предположил, что доктор Роде, вероятно, спрятал Янтарную комнату в потайных подвалах Кенигсбергского замка, так как очень не хотел с ней расставаться.
Заведующий гостиничными номерами в замке Альфред Файерабенд уверял, что в марте 1945 года он был свидетелем того, как гауляйтер Восточной Пруссии Эрих Кох лично установил, что Янтарная комната все еще в замке.
Третий свидетель — сам Эрих Кох. Долгие годы после войны, находясь в заключении в Польше, он не желал давать показаний о судьбе Янтарной комнаты. Лишь в 1965 году вдруг «вспомнил», что в апреле 1945 года Янтарную комнату спрятали в бункере на окраине города.
О существовании какого-то бункера вне замка знала и фрау Крюгер, управляющая. Она полагала, что именно сюда после воздушных налетов перенесли ящики с Янтарной комнатой. По ее словам, бункер находился в Ботаническом саду. Профессор Барсов, который вместе с Альфредом Роде вел поиски Янтарной комнаты с апреля по декабрь 1945 года, рассказывал о заваленном обломками бункере № 3, где, по словам Роде, были спрятаны какие-то ценности (не картины). В 1950 году профессор попытался разыскать этот бункер в центре города, но безуспешно. Янтарную комнату искали и под руинами замка, и во внутригородских подземельях, но все безрезультатно.
А в феврале 1967 года польская печать сообщила, что Кох указал точный адрес, по которому следует искать пропажу: «…в Калининграде, в бункере под старой польской римско-католической церковью в районе Понарт». По словам Коха, над бункером были взорваны бомбы, чтобы уничтожить его внешние приметы. Однако в районе Понарт находилась лишь церковь евангелическая, не пострадавшая ни от бомб, ни от других взрывов, а старая римско-католическая церковь находилась в другом районе.
Янтарное чудо как в воду кануло! А что если правы были те, кто утверждал, что Янтарную комнату нужно искать на дне Балтийского моря? Есть очевидцы, наблюдавшие, как в Кенигсбергской гавани были затоплены какие-то большие ящики. После войны моряки Балтийского флота тщательно обыскали дно и нашли запчасти для всевозможного оборудования, ящики с документами, одеждой — все, кроме произведений искусства.
А если Янтарную комнату погрузили на корабль? Ведь рассказывают же о таинственном грузе, прибывшем под усиленной охраной в Данциг в конце января 1945 года. Большие деревянные ящики, скрепленные металлическими скобами, были до странности легкими. Их погрузили на корабль «Вильгельм Густлофф». Один свидетель утверждал, будто старший боцман судна Эрих Биттнер сказал ему, что в этих ящиках — вещи из дворца русских царей. И еще: эти ящики якобы в море должны были перегрузить на другой корабль. По рассказу другого очевидца, загадочный груз прибыл не в январе, а гораздо позднее. И погрузили его на судно без названия — оно было закрашено.
С этими таинственными историями перекликается и рассказ бывшего матроса, опубликованный в еженедельнике «Вохенпост» (ГДР). В начале 1945 года этот человек готовил к выходу в море небольшое парусное грузовое судно. Оно было вооружено и полностью оборудовано для дальнего рейса. Матросу стало известно, что судно пойдет под чужим флагом, что оно должно пересечь Атлантику, но перед тем у острова Борнхольм оно примет груз с «Вильгельма Густлоффа» — «какие-то старинные вещи».
Разрабатывая эту версию, мы вновь столкнулись с деятельностью соучастника многих преступлений Эриха Коха. В первые годы при допросах он начисто «забывал» все, что связано с Янтарной комнатой. Несколько лет спустя он вдруг «вспомнил», что она спрятана на окраине Кенигсберга. Потом оказалось — в центре города. Прошли еще годы, и Кох заявил, что Янтарная комната была отправлена из Кенигсберга в Данциг и погружена на корабль «Вильгельм Густлофф». Причем он затруднялся вспомнить: по его личному приказу происходила отправка или он просто был об этом осведомлен.
…30 января в 21 час «Вильгельм Густлофф» в сопровождении конвоя боевых кораблей покинул гавань. В ту же ночь корабль поразили три торпеды, и он затонул. Летом 1973 года польские спортсмены-аквалангисты приступили к обследованию затонувшего корабля. Им помогали польские военные моряки и сотрудники Института судостроения. При первом осмотре ныряльщикам показалось, что на корпусе корабля в некоторых местах видны следы подводной резки. Исследования продолжались два года, и вот наконец окончательное заключение экспертизы: никаких признаков того, что затонувший корабль был ограблен, не установлено, так же как и не обнаружено на нем никаких следов Янтарной комнаты.
В западногерманских архивах удалось разыскать полную документацию по последнему рейсу «Вильгельма Густлоффа». Янтарной комнаты на борту этого судна не было. Да и зачем в самом деле Коху нужно было тащить ценный груз в Данциг, если рядом была Кенигсбергская гавань и порт Пиллау, а в его личном распоряжении — два прекрасных корабля?
Но если Янтарная комната не сгорела, не спрятана в тайниках Восточной Пруссии, не покоится на дне Балтики, то почему не предположить, что ее вывезли на Запад?
Существует аргументация против этой версии, и довольно весомая. Один из главных аргументов: директор музея А. Роде, отвечавший за ее сохранность, из Кенигсберга не уехал. Многие из тех, кто хорошо знал Альфреда Роде, утверждали, что он ни за что бы не расстался с Янтарной комнатой, не выпустил бы ее «из-под крыла» в такое опасное время, и потому ее нужно искать в Кенигсберге. Есть еще один важный и загадочный факт. В мае 1945 года в Кенигсберг приехали советские искусствоведы. Под руководством профессора Барсова они разыскивали похищенные произведения искусства. Доктор Роде прилагал все силы, помогая советским коллегам, но о Янтарной комнате он не упомянул ни разу. А однажды ночью в своем кабинете Роде сжигал какие-то бумаги — и это в военное время, когда по подозрению в диверсии его могли тут же поставить к стенке! Какая необходимость вынудила его на столь отчаянный шаг?
По нашему убеждению, доктор Роде подготовил Янтарную комнату к отправке, однако лично в ее вывозе не участвовал. Поэтому ему не было известно, куда отправлена Янтарная комната. Ничего определенного не знали и его сотрудники. И если бы доктор Роде согласился дать какие-то показания советским представителям, не сообщая ничего о месте, куда была отправлена Янтарная комната, это выглядело бы подозрительно.
Уверенность некоторых исследователей в том, что на Запад Янтарную комнату вывезти не могли, объясняется недостаточным знанием обстановки: эти люди уверены, что в результате советского наступления путь из Кенигсберга на Запад был полностью перекрыт. Между тем реальная возможность выбраться из Кенигсберга существовала:
1) до 22 января — по железной дороге или автотранспортом;
2) до 31 января — морем, железной дорогой, автотранспортом через Пиллау;
3) с 26 февраля по 6–7 апреля — тем же путем, через Пиллау. Есть прямой пример того, что этой возможностью не преминули воспользоваться: коллекция произведений искусства, награбленная Кохом на Украине, была вывезена из Кенигсберга уже после январского советского наступления. В своих мемуарах Кох, кстати, пишет, что из Кенигсберга вместе с «его частной коллекцией» вывезли… Янтарную комнату! Но куда все это направлялось, автор, к несчастью, снова запамятовал… Так что можно почти не сомневаться, что Янтарная комната была вывезена на Запад. Кстати, 1 мая 1979 года советская «Литературная газета» сообщила, что один человек из ФРГ располагает твердыми доказательствами в пользу этой версии.
После августовских воздушных налетов на Кенигсберг гауляйтер Кох приказал подыскать надежное укрытие для «своих» сокровищ в центре Германии. С этим поручением директор музея Роде ездил в Саксонию. В бумагах сопровождавшего его человека мы нашли запись от 8 декабря 1944 года о том, что Роде по возвращении в Кенигсберг немедленно займется подготовкой для отправки «Янтарной комнаты и других уникальных произведений искусства». Однако новые срочные поручения гауляйтера отвлекли Роде, и он начал упаковку только в начале января. Несколько сотрудников музея, используя одеяла, матрасы и подушки, бережно уложили янтарные панели в ящики — их было 25–30. 12 января 1945 года директор Роде уведомил городское управление по культуре, что Янтарная комната упаковывается. 15 января в замок приехал Г. Штраус и узнал, что Янтарная комната упакована, но директор не знает, куда ее отправлять. Удивительно! Ведь в Саксонии Роде нашел два подходящих места. Возможно, Кох или партканцелярия не одобрили его выбор? Так или иначе, Роде сказал своему коллеге Штраусу, что ожидает указаний со дня на день.
Сын директора Вольфганг в последний раз был у отца 14 января, и тот сказал ему, что Янтарная комната в безопасности или «будет в безопасности»: по прошествии многих лет Вольфганг уже не мог поручиться за точность воспоминаний. Дочь Альфреда Роде Лотти помнила, что Янтарная комната, упакованная в ящики, должна была двинуться на Запад. Она писала: «…в середине января ящики привезли на главный вокзал, но увезти их было уже невозможно, так как железнодорожное сообщение прервалось. Вернулись ли ящики в подвалы замка, я не знаю».
Советской комиссии по розыску похищенных ценностей было известно, что «коллекцию Коха» вывезли на грузовиках в ставку Гитлера. Еще в начале 1944 года ставку намечалось перенести в Тюрингию, а в начале ноября там полным ходом шли подготовительные работы. По документам «коллекция Коха» благополучно прибыла в Тюрингию 9 февраля 1945 года. Значит, если Кох присоединил Янтарную комнату к «своим» ценностям, то она покинула Кенигсберг между 18 и 30 января…
Сведения об эвакуации Янтарной комнаты могли находиться в архивах учреждения, которому подчинялся Кенигсбергский музей, — Управления замков и парков. Мы старательно искали архивы этого управления, но никак не могли найти, пока наконец не выяснили следующее. Управление замков и парков во главе с директором Галлем оставалось в Берлине, когда город заняли советские войска. Перед директором была поставлена задача навести порядок в своем хозяйстве и доложить, какие произведения искусства сохранились. Однако 20 февраля 1946 года директор Галль бежал на Запад, прихватив с собой все архивные материалы управления. Он умер в 1958 году, спрятав или уничтожив документы, которые могли пролить свет на судьбу многих замечательных произведений.
Еще один адрес, где след Янтарной комнаты можно найти с вероятностью в сто процентов: архив партийной канцелярии. К огромному сожалению, мы до сих пор располагаем лишь малой частью документов, связанных с деятельностью канцелярии Бормана. Весь архив продолжает числиться исчезнувшим, несмотря на веские доказательства того, что он уцелел. Продолжают оставаться закрытыми и крупные архивы нацистов, которые хранятся в Александрии под Вашингтоном, Лондоне и Кобленце. Было бы, разумеется, нелепо сидеть сложа руки в ожидании, пока нам разрешат проникнуть в государственные тайны. Оставалось одно: идти открытыми путями…
Еще летом 1944 года часть сокровищ вывезли из Кенигсберга в Центральную Германию. В октябре того же года Кох обратился к гауляйтеру Саксонии Мартину Мучману с письмом, где просил разрешения разместить наиболее ценные произведения искусства из Восточной Пруссии в Саксонии. Мучман дал согласие, и 4 декабря в Дрезден приехал Альфред Роде. Прежде всего он отправился в замок Вексельбург. Роде нашел, что его можно переоборудовать под хранилище, и 11 декабря местному начальству была отправлена бумага с требованием «обеспечить конфискацию помещений в Вексельбурге в пользу государственных коллекций из Кенигсберга».
Этот документ представлял для нас большой интерес. Помните рассказ профессора Барсова о том, как доктор Роде ночью сжигал у себя в кабинете какие-то бумаги? В остатках уничтоженной переписки было обнаружено его сообщение о том, что Янтарная комната упаковывается и подготавливается к отправке в Саксонию — дальше шла приписка: «В Вексельбург».
Приехав в 1950 году с этими сведениями из Калининграда, профессор Штраус организовал поиск в Вексельбурге. Как выяснилось, в замке действительно принимали транспорты из Восточной Пруссии. Однако в конце войны и даже после войны отсюда что-то вывозили на Запад! Тщательные поиски не обнаружили тайников, где могла быть спрятана Янтарная комната. Много лет спустя местный церковный служка Готфрид Фусси рассказывал следующее: «В декабре сорок четвертого приезжал доктор Роде из Кенигсберга. Он искал, куда бы спрятать кенигсбергские ценные вещи. Осмотрев замок и церковь, он остался доволен. Замок и церковь подлежали конфискации для размещения этих ценностей. Впрочем, ящики из Восточной Пруссии поступали к нам и раньше. Но длинных ящиков не было. Из других мест к нам ничего не привозили, уж, во всяком случае, никакого янтаря. А когда пришли американцы, они просматривали ящики, но никакого янтаря не нашли. Да и других особо ценных вещей тоже». По всей вероятности, Янтарная комната, вопреки намерению А. Роде, так и не попала в Вексельбург…
Тогда, в декабре 1944 года, Альфред Роде осмотрел не только Вексельбург, но и Крибштайн. Этот укрепленный замок XIII–XIV веков возвышается над долиной, как бы вырастая из скал, и имеет грозный и неприступный вид. У дрезденских музеев в замке были свои хранилища, размещенные в надвратной постройке — единственном участке древних стен, где имелось отопление. Но еще в сентябре ценности дрезденских музеев по приказу неизвестного (от кого исходил приказ, мы установить не смогли) перенесли из отапливаемого помещения в другие. То есть к приезду Роде лучшие помещения были свободны! В одном из найденных нами документов говорится: «В замке Крибштайн для государственных коллекций из Кенигсберга можно предоставить четыре помещения в надвратной постройке, которые недавно освободили от дрезденских госсобраний… Господин доктор Роде 8 декабря выехал обратно в Кенигсберг, чтобы распорядиться об отправке коллекций».
Итак, если 8 декабря Роде выехал в Кенигсберг, чтобы «распорядиться об отправке», то коллекции должны были отправить из Кенигсберга до начала январского наступления советских войск. И действительно, 19 декабря управляющий замка Крибштайн получил извещение о том, что из Кенигсберга к нему направляются два вагона с грузом, разгрузку которых он должен обеспечить. Оба вагона в сопровождении спецкоманды СС благополучно прибыли на место. Их разгрузили, содержимое на лошадях перевезли в замок и разместили «согласно приказу».
В начале апреля 1945 года замок Крибштайн был без боя занят советскими войсками. Содержимое хранилищ осмотрели сотрудники советской комиссии по охране памятников и отметили, что там хранилась коллекция скульптуры из Дрездена и ряд привезенных из Восточной Пруссии и похищенных в СССР ценных произведений искусства. В начале 1946 года в хранилище приехали специалисты из Дрезденской государственной галереи, отметили, что вещи в хорошей сохранности, и перевезли их в Дрезден. Но ни те ни другие не обнаружили ни самой Янтарной комнаты, ни каких-либо ее следов.
В путешествии А. Роде по дрезденским окрестностям нас смутило довольно странное обстоятельство: длительность его командировки. Роде провел в Саксонии четыре дня, хотя на осмотр обоих замков не требуется более суток. Даже если какое-то время понадобилось на обсуждения, уговоры и увязки, тем не менее поездка чересчур затянулась. Не побывал ли Роде и в других замках по соседству? Например, в замке Хартенштайн. Из Калининграда нам сообщили, что по этому адресу действительно была отправлена часть вещей. К несчастью, в 1945 году при бомбардировке замок сгорел. В 1950 году расчистили его руины, и появилась возможность пробраться в подземелья. Однако надежда найти какие-то следы Янтарной комнаты оказалась тщетной…
С годами у нас накопилось множество свидетельских показаний о загадочных находках и происшествиях в Тюрингии — на юге бывшей ГДР. Мы проверили и эти версии. Очень любопытным показался рассказ о том, как в 1948–1949 годах ученики краткосрочных профессиональных курсов, располагавшихся в одном из тюрингских замков, играли… янтарными камешками! Рассказчик учился в замке Рейнхардсбрунн близ города Готы. Обследуя старинный замок, ребята нашли на чердаке какие-то янтарные плиты. Рядом валялись отдельные кусочки янтаря. Одна сторона камней была отшлифована, а на противоположной виднелись остатки гипса или клея. Ничего не ведая о ценности янтаря вообще и тем более не подозревая об обстоятельствах его появления в замке, мальчишки швыряли гладкие камешки в пруд, соревнуясь, чей камень лучше прыгает по воде…
Мы добились разрешения осушить систему прудов вокруг замка. Выяснилось, что в начале 1950-х годов в воду попали какие-то химикалии и пруды пришлось чистить: их осушили, вычерпали грунт… А куда увезли грунт? Этого, к сожалению, выяснить не удалось.
Мы нашли документальные подтверждения этим рассказам: сюда действительно прибывали ценности из Восточной Пруссии. 126 ящиков разместили в замке Рейнхардсбрунн. Но ни о содержимом этих ящиков, ни об их дальнейшей судьбе никаких сведений, ни единого упоминания…
Разыскивая следы Янтарной комнаты в тюрингских архивах, мы нашли очень важный документ: оказывается, замок Рейнхардсбрунн с 1 февраля 1945 года был арендован рейхсканцелярией для нужд сооружавшейся в Тюрингии главной ставки фюрера. Строительство подземных убежищ для высших военных чинов рейха началось здесь еще в начале 1944 года. Разбираясь во всех перебросках и перемещениях в последние месяцы войны, мы неожиданно обнаружили в Тюрингии и след Эриха Коха, гауляйтера Восточной Пруссии. В Веймарском архиве был найден документ, в котором говорилось: «Гауляйтер Кох, Кенигсберг, отправил коллекцию произведений искусства в Тюрингию». А вот еще одна архивная находка — «Перечень музейных предметов, представленных в земельный музей гауляйтером Кохом, Кенигсберг, 9 февраля 1945 года». С первого же взгляда ясно — собрание чрезвычайной важности! Оно включало картины, гобелены, изделия из серебра и другие ценнейшие предметы. Перечислялись картины Рубенса и множество произведений XVI–XIX веков. Многие сотни предметов включало собрание серебра. Здесь были и столовые приборы, и целые сервизы, множество подсвечников, отдельные предметы и даже серебряный дом. Нас заинтересовали подсвечники: среди них попадались изделия в три и пять свечей с янтарными украшениями.
Мы обратились ко всем фотографиям Янтарной комнаты, какие только удалось разыскать. На каждом из венецианских зеркал было по одному подсвечнику на три свечи, над двадцатью янтарными панелями по верхнему фризу шло еще 13 подсвечников на 3, 5 и 7 свечей. Общее их количество в Янтарной комнате почти точно совпадало с тем, что было обозначено в перечне как «детали подсвечников» (собственно подсвечники без крепежных частей). Но куда же в таком случае делись крепления? На этот вопрос мы смогли ответить после того, как встретились с Анатолием Михайловичем Кучумовым, замечательным знатоком всего комплекса проблем, связанных с Янтарной комнатой. Анатолий Михайлович — давний участник ее розысков — обратил наше внимание на фотографии Янтарной комнаты в Кенигсберге. Крепления для подсвечников (без янтаря) находились на зеркалах, когда смонтированную директором Роде Янтарную комнату выставили для обозрения в музее Кенигсбергского замка!
Между тем отбывавший в Польше пожизненное заключение Кох — после того как ему предъявили новые факты, — «вспомнил», что Янтарную комнату вывезли вместе с его «частной коллекцией». Но куда? «Вспомнить» это Кох решительно не мог. Однако мы теперь уже и не нуждались в его воспоминаниях: в Веймар!
Груз был обозначен лишь как «музейные предметы из Кенигсберга», без описания содержимого, и веймарские музейные работники не имели понятия о том, что они приняли на хранение. Директор Веймарского земельного музея Вальтер Шайдиг поручил позаботиться о них двум служителям, супругам Гитчер. В здании не было подвальных помещений, и поэтому ящики, чемоданы и прочее «из Кенигсберга» поставили в проходе между двумя залами на нижнем этаже. Сколь легкомысленно было так оставлять ценности, показала уже следующая ночь, когда начались воздушные налеты. А 31 марта 1945 года бомба угодила в здание музея. К счастью, помещения нижнего этажа не пострадали.
Как же могло случиться, что к ценнейшей коллекции проявили такое равнодушие, в то время как менее значительные экспонаты музея были эвакуированы? Мы видим только одно объяснение: груз из Кенигсберга предполагалось переправить дальше, чтобы укрыть в более надежном месте. Ящики с Янтарной комнатой и другие ценности, прибывшие в замок Рейнхардсбрунн, вероятно, должны были отправиться в подземелья главной ставки Гитлера. Но поскольку Гитлер туда не явился, то ценности застряли на перевалочных пунктах.
В ходе розыска обнаружился еще один очевидец — бывший обер-лейтенант абвера Кайлювайт. Вот что он рассказал.
В начале января 1945 года для переброски грузов из Восточной Пруссии на запад была сформирована транспортная колонна из восьми грузовиков и одной цистерны. За несколько дней до начала январского наступления советских войск на грузовики погрузили ящики с Янтарной комнатой и другими предметами. Под личным руководством Кайлювайта транспорт покинул Кенигсбергский замок. Выезжая, один из грузовиков зацепился бортом за ворота «Альбрехтстор», при этом один ящик с деталями Янтарной комнаты развалился. Колонна отправилась в Западную Пруссию, где грузовики погрузили на железнодорожные платформы. По сведениям Кайлювайта, местом назначения транспорта был район Рудных гор — Шнееберг. Однако по неизвестным причинам транспорт переадресовали в Тюрингию. В Ильменау грузовики сняли с поезда. Дальше они двинулись в сопровождении конвоя в лес между Ильменау и Шлейзингеном. Здесь Кайлювайт оставался с колонной до тех пор, пока его не отозвали в начале февраля в Берлин.
Сначала этот рассказ показался нам не очень убедительным. Но одна деталь рассказа вызывала безусловное доверие — повреждение ящика с Янтарной комнатой при выезде из замка. Профессор Штраус, производя раскопки в Кенигсбергском замке, именно в воротах «Альбрехтстор» обнаружил раздавленные кусочки янтаря. О странной находке профессор сообщил лишь членам советской поисковой комиссии, а по возвращении в ГДР — только своему министру. Пресса про находку в воротах ни разу не упоминала. Даже сам профессор со временем забыл этот эпизод, а вспомнил только в 1980 году, перечитывая собственный отчет о розысках в замке. Откуда же Кайлювайт мог знать этот факт? Значит, он действительно был его очевидцем!
16 ноября 1984 года западногерманский еженедельник «Цайт» опубликовал свидетельство искусствоведа из Западного Берлина Маргарете Кюн, бывшей сотрудницы Управления замками и садами. «Янтарную комнату вывезли на юго-запад, в Центральную Германию. Она в Тюрингии». Хотя эта информация стала достоянием общественности уже после того, как пресса ГДР и ФРГ рассказала о вывозе Янтарной комнаты в Тюрингию, тем не менее фрау Кюн — важный свидетель. Ведь почти с полной уверенностью можно предполагать, что к вывозу Янтарной комнаты приложило руку Управление замками и садами. Очевидно, его тогдашний директор Галль знал о переправке Янтарной комнаты в Тюрингию (а возможно и сам в этом участвовал). Но о том, что Янтарную комнату увезли из замка Рейнхардсбрунн, ни Маргарете Кюн, ни даже директор Галль могли и не знать.
Нам удалось найти двух очевидцев из обслуги замка, которые помнили нечто конкретное. Жена бывшего привратника рассказала, что в проходе, под «залом предков», недели две-три стояли ящики с янтарными изделиями. Их привезли откуда-то с востока. Сказать определеннее, когда их привезли и увезли, она затруднялась. Но точно помнила, что и после мая 1945 года на полу в замке все еще валялось много янтарных осколков — во всех щелях между плитами.
Вторым очевидцем была горничная. Она утверждала, что ящики с янтарем увезли буквально за несколько дней до появления американцев, а пролежали эти ящики в замке около двух месяцев. При погрузке в машину один ящик разбился. Янтарные плиты еще некоторое время валялись неприбранные. Кто поднял их на чердак (где через несколько лет их нашли ученики курсов), она не знала, но предположила, что это могли сделать солдаты или какие-то люди в штатском, которые жили в замке некоторое время. Она твердо помнила: все «гости» покинули замок 5 апреля 1945 года вместе с отступавшими войсками.
Возможно, полковник Стреве, комендант главной ставки Гитлера, приказал погрузить Янтарную комнату на грузовик из колонны «Ф» и захватил с собой в Берлин? Или отправил через Чехословакию в Альпы? Не исключено, что ящики из замка забрали и те, кто доставлял их сюда. В пользу этой версии говорят несколько косвенных доказательств.
24 марта гауляйтер Кох имел беседу с Борманом. 25 и 26 марта Борман разговаривал с гауляйтером Тюрингии Заукелем. Примерно через неделю ящики из замка были вывезены. А еще через неделю вывезли из Веймара «коллекцию Коха». Этой операцией руководил некий Альберт Попп, партийный фюрер саксонского авиакорпуса. Один знакомый директора Веймарского музея случайно видел, как загружали привезенные в музей ценности. Мы разговаривали с ним через тридцать пять лет после окончания войны, однако этот 80-летний человек помнил, что начальником транспорта был летчик, а фамилия его была Попп!
Мы попытались разыскать Альберта Поппа, и по одному из предполагаемых адресов натолкнулись на большую неожиданность: здесь после войны жил крупный чин СС, родом из Кенигсберга, связанный с исчезновением Янтарной комнаты! Это был оберштурмбаннфюрер СС Георг Рингель. Вот вкратце его история.
В 1959 году, когда журнал «Фрайе вельт» рассказал об исчезновении Янтарной комнаты, в редакцию пришло много писем. Прислал письмо и один молодой человек, который сообщил, что кое-что знает о судьбе Янтарной комнаты от своего отца, умершего в 1947 году, который замешан в нацистских преступлениях. Его звали Георг Рингель. Рингеля-младшего звали Рудольф. Мы перепроверили его рассказ, и выяснилось, что — за исключением незначительных неточностей — Рудольф помнил все очень обстоятельно.
Еще в 1944 году, когда семья Рингель жила в Кенигсберге, Рудольф вместе с отцом побывал в музее, где видел Янтарную комнату. А незадолго до смерти отец намекнул сыну, что кенигсбергские ценности вместе с Янтарной комнатой спрятаны в надежном месте и что он лично принимал в этом непосредственное участие. Через некоторое время после смерти Георга Рингеля семья собралась переезжать на другую квартиру. Рудольфу поручили разобрать вещи в подвале. В куче подмокшего угля он обнаружил кожаный офицерский планшет с бумагами. Бумаги отсырели и покрылись плесенью, многие листки склеились. На двух машинописных страницах, которые Рудольфу удалось прочесть, речь шла о Янтарной комнате. На одной страничке говорилось, что Георгу Рингелю поручалось эвакуировать Янтарную комнату в место, зашифрованное как «BSCH», и предписывалось, как следует замаскировать объект. Другой листок содержал сообщение о выполнении задания. В планшете был еще план части города Кенигсберга. На нем были сделаны пометы, отмечавшие путь от замка к зданию на улице Штайндамм, где тогда размещалось гестапо. Кроме того, среди бумаг Рудольф нашел расписку в том, что от оберштурмбаннфюрера СС Георга Рингеля и какого-то младшего офицера авиации принято 42 ящика, несколько коробок и мешков.
Рудольф не придал значения находке. Он думал, что все ценности уже давно найдены. А кроме того, он испугался, что могут всплыть кое-какие факты о преступной деятельности его отца. Короче, мальчик сжег в печке планшет и бумаги. Летом 1959 года Рудольф Рингель приезжал в Калининград. Он искренне старался помочь разыскать бункер, но, к сожалению, безуспешно…
Теперь мы с уверенностью можем сказать: вывозом Янтарной комнаты из Кенигсберга руководил Георг Рингель. В июле 1949 года, когда Рудольф Рингель нашел в подвале отцовские документы, ему было тринадцать с половиной лет. Естественно, что через десять лет он не мог со стопроцентной точностью вспомнить все прочитанные тогда тексты. Воспоминания его довольно отрывочные, а всевозможные реконструкции на основе этих воспоминаний вряд ли серьезно помогут делу. Существует, однако, текст, полемика вокруг которого не утихает: это радиограмма, где Георг Рингель рапортует о том, что приказ выполнен.
Известны три варианта этой радиограммы. Во-первых, реконструкция по воспоминаниям Рудольфа Рингеля. Во-вторых, текст перехвата радиограммы, обнаруженный в английских архивах. И, в-третьих, расшифровка той же радиограммы, перехваченной советскими радистами. Имеющиеся тексты несколько отличаются друг от друга, что можно объяснить небольшими расхождениями при переводе. Мы не видим оснований, подобно некоторым исследователям, считать эту радиограмму фальшивкой. Вот ее содержание:
«Акция Янтарная комната закончена. Размещение в “BSCH”. (По другим версиям, “BSCW” или “III в”.) Подходы взорваны. Жертвы из-за действий врага».
Попытки разгадать тайну букв, обозначающих местонахождение Янтарной комнаты, ни к чему не привели…
Уверенность некоторых исследователей в том, что радиограмма была отправлена из Кенигсберга, мы считаем ошибочной. Радиограмма была отправлена, когда Георг Рингель уже прибыл (5 февраля) в Криммичау (Саксония). Эта телеграмма могла быть отправлена не из Кенигсберга, но в Кенигсберг, а возможно, и в Берлин. Многие считают последнюю фразу радиограммы бесспорным доказательством того, что Янтарная комната спрятана на окраине Кенигсберга. Мы же считаем, что фраза эта может означать, что уничтожены люди, принимавшие участие в «захоронении» сокровища, — как опасные свидетели (это могли быть заключенные из любого концлагеря поблизости).
У нас есть документы, подтверждающие, что 9 февраля 1945 года Георг Рингель и Альберт Попп перепоручили «частную коллекцию Коха» директору музея в Веймаре Шайдигу. Это подтверждают и показания очевидцев. Также достоверно известно, что «коллекция Коха» была вывезена из Веймара 9 и 10 апреля. Но куда эти ценности повезли?
Из документов следует, что «коллекцию Коха» предполагалось вывезти в три этапа, причем на каждый этап отводился один день, точнее — одна ночь. По ряду весомых причин мы отвергли южное, северное и северо-восточное направления вывоза. Зато в переброске груза на восток нам видятся определенные резоны: здесь проходит автобан Эйзенах — Веймар — Гера — Дрезден. По этой магистрали вполне можно было бы добраться за 12–14 часов до какого-то безопасного места и успеть вернуться в Веймар. Учитывая, что средняя скорость грузовика (включая загрузку, разгрузку, обратный путь, задержки у постов и застав) вряд ли превышала 30 километров в час, мы считаем, что удаленность места, куда эвакуировали «коллекцию Коха» (от Веймара), равнялась максимум 150–180 километрам. Таким образом, получается, что Янтарная комната спрятана где-то в районе, ограниченном Эльбой в ее течении от Шандау и до Ризы, не далее и не ближе линии Гера — Бад-Эльстер. Если бы пункт назначения был ближе, то за одну ночь можно было бы сделать две ездки, и тогда после 10 апреля в Веймарском музее не осталось бы никаких музейных ценностей из Кенигсберга.
У Рингеля и Поппа был один-единственный грузовик. Треть «коллекции Коха» они вывезли 9 апреля. Вторую треть они успели отвезти на следующий день, 10 апреля, за несколько часов до того, как в город ворвались американские танки. А последняя треть так и осталась в Веймаре. Именно этот остаток описывал в первые дни мая 1945 года доктор Шайдиг, и именно этот список нашелся впоследствии в веймарском архиве. Сами же ценности возвращены в СССР. Но основная часть — две трети «коллекции Коха» — не найдена до сих пор.
Мы считаем, что ящики с Янтарной комнатой были вывезены из Рейнхардсбрунна при участии оберштурмбаннфюрера СС Георга Рингеля и штандартенфюрера СС Альберта Поппа в тот же пункт или, как минимум, в том же направлении, что и две трети «частной коллекции Коха». Куда?
Нас заинтересовал такой факт: один из сотрудников «Штаба Розенберга» занимался оборудованием хранилищ, еще в апреле 1944 года ему показали некие пещеры на западе Рудных гор, однако он никак не мог получить разрешение на их использование, пока наконец в ноябре ему не сообщили откуда-то «сверху», что «Штабу Розенберга» в использовании данного хранилища отказано. Стало быть, это таинственное хранилище «на западе Рудных гор» существовало и предназначалось для других целей? В документах, которые нам удалось разыскать, нет никаких указаний на то, где оно находилось. Поговаривают: где-то поблизости от железной дороги у Карловых Вар. Но до сих пор там ничего обнаружить не удалось…
Рингель и Попп отвечали за успех этой важной операции. Своего рода «хранителем Грааля» был, на наш взгляд, Георг Рингель: это подтверждают некоторые факты того времени. Альберт Попп, узнав о подписании безоговорочной капитуляции, со всей оставшейся техникой и людьми отправился в Цвиккау, чтобы сдаться в плен американцам. Он умер в 1978 году. Жив ли кто-то еще из посвященных? Смогут ли эти люди освободить свою совесть от страшного бремени?!
Данный текст является ознакомительным фрагментом.