Знать и рабы
Знать и рабы
Особой чертой созданного варягами государства было рабовладение. В качестве свободных и владеющих жителей земли выступали сам князь, его дружина, городские купцы и т. п. Практически на две трети, если не более, этот управляющий и владеющий класс состоял из варягов, то есть из руси. Высшую касту военного русского общества составляла княжеская дружина, делившаяся на высшую и низшую. В первую входили княжеские мужи и бояре, во вторую – дети или отроки, именуемые гридью, то есть, в переводе со шведского, слугами. С этими ратниками князь ходил в полюдье и походы, с нею он практически никогда не расставался. С нею он решал все важные вопросы. Дружина была больше чем семья. Города также имели собственную военную силу, она строилась по принципу тысяч, то есть полков, которые в свою очередь подразделялись на сотни и десятки, командовали этим военным отрядом тысяцкие, сотники и десятники. Эти командиры были выборными, они иначе именовались старцами градскими, и по обычаю (во всяком случае, еще во времена Владимира) приглашались князем на совещания, или Думу, своего рода государственный совет. Летопись за то и хвалит Владимира, что он думал вместе с дружиной «о строи земленем, и о ратех, и о уставе земленем», то есть о внутренней и внешней политике государства. Градские старцы и княжеские бояре положили начало аристократии русов – городской и военной. Недаром эти категории знати князь приглашал на свои пиры – бояр, и посадников, и старейшин со всех городов. А в Киеве, где князь каждое воскресенье закатывал пиры, было велено являться всем боярам, сотским, десятским, гридским и нарочитым горожанам. Владимир понимал, что верхушку нового общество необходимо сплачивать, это он и предпринимал. Русские летописцы знают кроме этих категорий аристократии также огнищан, которых позднее они называют «княжи мужи».
Чем же владели эти огнищане?
Владели они челядью, то есть рабами. Русский раб ничем не отличался от раба в любом другом рабовладельческом государстве – он был вещью, которую можно убить, обменять или продать. Ключевский считал, что наименование огнищан древнее, чем само завоевание славян русами, оно досталось русам по наследству вместе с крупными торговыми городами. Очевидно, до прихода варягов так именовалась торговая аристократия, которая – как понятно – торговала очень хорошим и всегда имеющим спрос товаром – рабами. Поскольку даже в XII веке присутствуют в законодательных текстах эти огнищане, рабовладение никуда не делось, оно процветало, хотя законы и стремились его уже как-то ограничить и оговорить. Постепенно, конечно, русы и туземцы перестали четко делиться на правящую иноземную верхушку и подвластное завоеванное население. Князья приближали к себе выходцев из славян, чтобы не создавать ненужного напряжения в обществе. Известно ведь, что для того, чтобы государство могло хорошо функционировать, нельзя одну нацию противопоставлять другой. То, что хорошо для периода завоевания, очень плохо для периода управления. И со временем выдвинувшиеся по иерархической лестнице туземцы слились с иноземными завоевателями. К XI веку среди княжих людей немало славянских имен. И не только славянских, потому что в дружину стали брать выходцев из хазар, торков, половцев, поляков, финнов, угров. Не знаю, насколько это помогло боеспособности княжеского войска, но варяжский вопрос значительно размыло. Впрочем, и сами князья-варяги поступили разумно: они перестали выбирать для своих потомков звучные скандинавские имена, так появились якобы славянские Мстиславы, Ярополки, Святополки, Всеславы, а то и ромейские Василии, Борисы, Даниилы. И удивительная вещь, пришлые русы стали восприниматься совершеннейшими славянами. Киевская область получила именование Русской земли. За века забылось, что русы – варяги, что они так плотно заселили эту землю, что летописцу даже пришлось помянуть племя полян, где наша драма завоевания наиболее всего разыгралась, таким вот образом: «поляне, яже ныне зовомая русь».
Но что же произошло с полоненными туземцами?
Они-то и стали подвластным населением, простонародьем, той несчастной тягловой массой, которая и в наше время воистину является русской, то есть принадлежащей со всеми потрохами своим господам.
«Так в нашей истории, – сделал вывод Ключевский, – вы наблюдаете процесс превращения в сословия племен, сведенных судьбой для совместной жизни в одном государственном союзе, с преобладанием одного племени над другими. Можно теперь же отметить особенность, отличавшую наш процесс от параллельных ему, известных вам из истории Западной Европы: у нас пришлое господствующее племя, прежде чем превратиться в сословие, сильно разбавлялось туземной примесью. Это лишало общественный склад рельефных сословных очертаний, зато смягчало социальный антагонизм».
Данный текст является ознакомительным фрагментом.