Смертельный прыжок Жана Думье
Смертельный прыжок Жана Думье
«Стремление к новому – есть первая потребность человеческого воображения». Эти слова французского писателя Стендаля, казалось бы, никак нельзя отнести к его соотечественнику Жану Думье – убийце, приговоренному к смертной казни в Париже в 1777 г.
А между тем теплое туманное утро, когда стража вывела бледного, исхудалого смертника из грязной сырой камеры на тюремный двор, стало одной из страниц Великой Книги, которую (если бы она существовала) можно было назвать так: «Повесть о том, как человек познавал мир, как научился летать, и которой никогда не будет конца».
Думье развел освобожденные от кандалов руки и судорожно вздохнул, словно всхлипнул… Но смертника вели на казнь. Думье предстояло прыгнуть с парашютом. Впрочем, балахон из тяжелой грубой ткани, который нес впереди узника профессор Дефонтаж, походит на парашют не более, чем, скажем, шлем средневекового рыцаря на скафандр космонавта. И все-таки это был парашют – средство против падения. А Жан Думье – его испытателем. Изобретатель с трудом отыскал добровольца в тюрьме. Длительные поиски в Париже и его предместьях, несмотря на обещанную награду – кошелек, туго набитый золотыми, не принесли успеха…
Но посмотреть на невиданное зрелище народ собрался: мальчишки, нищие, монахи, солдаты, торговцы, ремесленники…[2]
Содрогаясь от бившего его озноба, Думье взошел на крышу Оружейной башни – приют диких голубей и ласточек…
Он поднимался сюда, как на эшафот. Дефонтаж помог смельчаку надеть «летающий плащ» и со словами ободрения легонько подтолкнул его в поясницу…
Думье подошел к краю парапета. В туманной дымке он увидел черепицу крыш, голубую полосу Сены, а внизу, под ногами – каменные мокрые плиты площади и запрокинутые лица маленьких человеческих фигурок.
Что еще ожидало его внизу? Смерть? А может быть – жизнь и обещанная свобода? А позади? Топор палача.
Выбора не было. Думье прыгнул. Он раскинул руки в стороны как можно шире (так учил его Дефонтаж) и полетел вниз. Вернее, стал падать вниз. Ему казалось, что этому падению не будет конца, что оно длится вечность. На самом деле это заняло две-три секунды.
Две-три секунды на фоне потемневшей кирпичной стены летел вниз, нелепо раскинув руки, человек, и над ним хлопали и болтались полотняные крылья…
Но – стоп! Остановим, как это делают в кино, изображение падающего Думье.
Это 1777 год. Уже через пять лет Жозеф и Этьен Монгольфье запустят в небо первый воздушный шар. Но только сто лет спустя потомственный моряк и инженер Александр Можайский, задыхаясь от восторга, побежит по болотистому лугу вслед за своим ковром-самолетом, гигантским змеем из желтого шелка, жужжа мотором, оторвется от земли, немного, чуть-чуть, но он летит, летит!
А потом придет время, когда в России впервые разобьется авиатор Лев Мациевич, и свидетель его гибели актер и изобретатель Глеб Котельников начнет рисовать на ватмане первые чертежи своего парашюта…
Еще все впереди. Жан Думье не знает, что придет время, когда человек сможет находиться в воздухе не считанные секунды, а долгие часы, сутки, и одним из первых этого добьется сын волжского крестьянина Валерий Чкалов, а спустя несколько десятков лет человек с лицом упрямого и веселого мальчика – Юрий Гагарин уже будет, полулежа в своей кабине, нестись по загадочным просторам космоса, а еще через несколько лет молчаливый американец Нейл Армстронг впервые начнет сходить по лесенке на Луну, весьма непочтительно повернувшись к ней спиной.
Ничего этого еще нет. Есть Париж конца восемнадцатого века, толпа зевак и падающий с башни смертник.
Думье повезло. Он, как принято выражаться, благополучно приземлился и, не веря своим глазам, ощупал себя. Да, чудо свершилось: странный крылатый балахон, сшитый из лоскутов профессором Дефонтажем, помог человеку спуститься с высоты и остаться в живых.
Изобретатель награждает храбреца деньгами, узнику даруют обещанную свободу. Но здесь следы Жана Думье теряются в истории так же бесследно, как и он сам в тот день, когда, шатаясь от пережитого потрясения, сжимая в кулаке кошелек с золотыми, он поспешил покинуть место своего подвига и скрыться в узких улочках старого Парижа…
(По материалам А. Козака)
Данный текст является ознакомительным фрагментом.