Сорок калик

Сорок калик

А из пустыни было Ефимьевы,

Из монастыря из Боголюбова

Начинали калики наряжатися

Ко святому граду Иерусалиму, -

Сорок калик их со каликою.

Становилися во единый круг,

Они думали думушку единую,

А едину думушку крепкую:

Выбирали большего атамана,

Молоды Касьяна сына Михайлыча.

А и молоды Касьян сын Михайлович

Кладет он заповедь великую

На всех тех дородных молодцев:

«А идтить нам, братцы, дорога неближняя,

Идти будет ко городу Иерусалиму,

Святой святыне помолитися,

Господню гробу приложитися,

Во Ердань-реке искупатися,

Нетленною ризой утеретися;

Идти селами и деревнями,

Городами теми с пригородками.

А в том-то ведь заповедь положена:

Кто украдет, или кто солжет,

Али кто пустится на женский блуд,

Не скажет большему атаману,

Атаман про то дело проведает, -

Едина оставить во чистом поле

И окопать по плеча во сыру землю».

И в том-то заповедь подписана,

Белые рученьки исприложены:

Атаман – Касьян сын Михайлович,

Податаманья – брат его родной,

Молоды Михайла Михайлович.

Пошли калики во Ерусалим-град,

А идут неделю уже споряду,

Идут уже время немалое,

Подходят уже они под Киев-град,

Сверх тое реки Череги,

На его потешных на островах,

У великого князя Владимира.

А и вышли они из раменья,

Встречу им-то Владимир-князь,

Ездит он за охотою,

Стреляет гусей, белых лебедей,

Перелетных малых уточек,

Лисиц, зайцев всех поганивает.

Пригодилося ему ехати поблизости,

Завидели его калики тут перехожие,

Становилися во единый круг,

Клюки-посохи в землю потыкали,

А и сумочки исповесили,

Скричат калики зычным голосом.

Дрогнет матушка сыра земля,

С дерев вершины попадали,

Под князем конь окарачился,

А богатыри с коней попадали,

А Спиря стал постыривать,

Сема стал пересемывать.

Едва пробудится Владимир-князь,

Рассмотрил удалых добрых молодцев;

Они-то ему поклонилися,

Великому князю Владимиру,

Прошают у него святую милостыню,

А и чем бы молодцам душа спасти.

Отвечает им ласковый Владимир-князь:

«Гой вы еси, калики перехожие!

Хлебы с нами завозные,

А и денег со мною не годилося,

А и езжу я, князь, за охотою,

За зайцами и за лисицами,

За соболи и за куницами,

И стреляю гусей, белых лебедей,

Перелетных малых уточек.

Изволите вы идти во Киев-град,

Ко душе княгине Апраксевне,

Честна роду дочь, королевична,

Напоит, накормит вас, добрых молодцов,

Наделит вам в дорогу злата, серебра».

Недолго калики думу думали,

Пошли ко городу ко Киеву.

А и будут в городе Киеве,

Середи двора княженецкого, -

Клюки-посохи в землю потыкали,

А и сумочки исподвесили,

Подсумочья рыта бархата,

Скричат калики зычным голосом.

С теремов верхи повалялися,

А с горниц охлупья попадали,

В погребах питья сколыбалися.

Становилися во единый круг,

Прошают святую милостыню

У молоды княгини Апраксевны.

Молода княгиня испужалася,

А и больно она передрогнула;

Посылает стольников и чашников

Звать калик во светлу гридню

Пришли тут стольники и чашники,

Бьют челом, поклоняются

Молоду Касьяну Михайлову

Со своими его товарищами —

Хлеба есть во светлу гридню,

К молодой княгине Апраксевне.

А и тут Касьян не ослушался,

Походил во гридню во светлую;

Спасову образу молятся,

Молодой княгине поклоняются.

Молода княгиня Апраксевна,

Поджав ручки, будто турчаночки, -

Со своими нянюшки и мамушки,

С красными сенными деушки.

Молоды Касьян сын Михайлович

Садился в место большее

От лица его молодецкого,

Как бы от солнучка от красного

Лучи стоят великие.

Убирались тут всё добры молодцы,

А и те калики перехожие,

За те столы убраные

А и стольники, чашники

Поворачивают, пошевеливают

Своих они приспешников,

Понесли-то ества сахарные,

Понесли питья медвяные

А и то калики перехожие

Сидят за столами убраными,

Убирают ества сахарные,

А и те ведь пьют питья медяные.

И сидят они время – час, другой,

Во третьем часу подымалися,

Подымавши, они Богу молятся,

За хлеб, за соль бьют челом

Молодой княгине Апраксевне

И всем стольникам и чашникам;

И того они еще ожидаючи

У молодой княгиня Апраксевны, -

Наделила б на дорогу златом, серебром,

Сходить бы во град Иерусалим

А у молодой княгини Апраксевны

Не то в уме, не то в разуме:

Пошлет Алешеньку Поповича

Атамана их уговаривати

И всех калик перехожиих,

Чтоб не идти бы им сего дня и сего числа.

И стал Алеша уговаривати

Молода Касьяна Михайловича,

Зовет к княгине Апраксевне

На долгие вечеры посидети,

Забавные речи побаити,

А сидеть бы наедине во спальне с ней.

Молоды Касьян сын Михайлович, -

Замутилось его сердце молодецкое, -

Отказал он Алеше Поповичу,

Не идет на долгие вечеры

К молодой княгине Апраксевне

Забавные речи баити.

На то княгиня осердилася,

Посылает Алешеньку Поповича

Прорезать бы его суму рыта бархата,

Запихать бы чарочку серебряну,

Которой чарочкой князь на приезде пьет.

Алеша-то догадлив был,

Распорол суму рыта бархата,

Запихал чарочку серебряну

И зашивал ее гладехонько,

Что познать было не можно то.

С тем калики и в путь пошли,

Калики с широка двора;

С молодой княгиней не прощаются,

А идут калики – не оглянутся.

И верст десяток отошли они

От стольного города Киева, -

Молода княгиня Апраксевна

Посылает Алешу во погон за ним.

Молоды Алеша Попович млад

Настиг калик во чистом поле,

У Алеши вежство нерожденое,

Он стал с каликами здорити,

Обличает ворами, разбойниками:

«Вы-то, калики, бродите по миру по крещеному,

Кого окрадете, своим зовете;

Покрали княгиню Апраксевну,

Унесли вы чарочку серебряну,

Которой чарочкой князь на приезде пьет!»

А в том калики не даются ему,

Молоду Алеше Поповичу,

Не давались ему на обыск себе.

Поворчал Алешенька Попович млад,

Поехал ко городу Киеву,

И так приехал во стольный Киев-град.

Во то же время и во тот же час Приехал князь из чиста поля,

И с ним Добрынюшка Никитич млад.

Молода княгиня Апраксевна

Позовет Добрынюшку Никитича,

Посылает за каликами,

За Касьяном Михайловичем,

Втапоры Добрынюшка не ослушался,

Скоро доехал во чисто поле.

У Добрыни вежство рожденое и ученое;

Настиг он калик во чистом поле,

Скочил с коня, сам бьет челом:

«Гой еси, Касьян Михайлович!

Не наведи на гнев князя Владимира,

Прикажи обыскать калики перехожие,

Нет ли промежу вас глупого».

Молоды Касьян сын Михайлович

Становил калик во единый круг,

И велел он друг друга обыскивать

От малого до старого,

От старого и до больша лица,

До себя, млада Касьяна Михайловича.

Нигде-то чарочка не явилася,

У млада Касьяна пригодилася.

Брат его, молоды Михайла Михайлович,

Принимался за заповедь великую:

Закопали атамана по плеча,

‹Закопали› во сыру землю,

Едина оставили во чистом поле

Молода Касьяна Михайловича.

Отдавали чарочку серебряну

Молоду Добрынюшке Микитичу,

И с ним написан виноватый тут,

Молоды Касьян Михайлович.

Добрыня поехал он во Киев-град,

А и те калики в Ерусалим-град;

Молоды Касьян сын Михайлович

С ними, калики, прощается.

И будет Добрынюшка в Киеве

У млады княгини Апраксевны,

Привез он чарочку серебряну,

Виноватого назначено,

Молода Касьяна сына Михайлова.

А с того время-часу захворала она,

‹Захворала› скорбью недоброю,

Слегла княгиня в великое во огноище.

Ходили калики в Ерусалим-град,

Вперед шли три месяца.

А и будут в граде Ерусалиме,

Святой святыне помолилися,

Господню гробу приложилися,

Во Ердане-реке искупалися,

Нетленною ризою утиралися.

А всё-то молодцы отправили:

Служили обедни с молебнами

За свое здравие молодецкое,

По поклону положили за Касьяна Михайловича.

А и тут калики не замешкались,

Пошли ко городу Киеву,

И ко ласкову князю Владимиру.

А идут назад ужо месяца два,

На то место не угодили они,

Обошли маленькой сторонкою его.

Молода Касьяна Михайловича

Голосок наносит помалехоньку.

А и тут калики остоялися,

А и место стали опознавать;

Подалися малехонько и увидели

Молода Касьяна сын Михайлович‹а›, -

Он ручкой машет, голосом кричит.

Подошли удалы добры молодцы,

Вначале атаман, родной брат его,

Михайла Михайлович;

Пришли все они, поклонилися,

Стали здравствовать.

Подает он, Касьян, ручку правую,

А они-то к ручке приложилися,

С ним поцеловалися,

И все к нему переходили.

Молоды Касьян сын Михайлович

Выскакивал из сырой земли,

Как ясен сокол из тепла гнезда;

А все они, молодцы, дивуются

На его лицо молодецкое,

Не могут зрить добры молодцы;

А и кудри на нем молодецкие

До самого пояса.

И стоял Касьян немало число,

Стоял в земле шесть месяцев,

А шесть месяцев будет полгода.

Втапоры пошли калики ко городу Киеву,

Ко ласкову князю Владимиру;

Дошли они до чудна креста Леванидова,

Становилися во единый круг,

Клюки-посохи в землю потыкали,

И стоят калики потихохоньку.

Молоды Михайла Михайлович

Атаманом еще правил у них.

Посылает легкого молодчика

Доложиться князю Владимиру:

«Прикажет ли идти нам пообедати?»

Владимир-князь пригодился в доме,

Посылал он своих клюшников, ларешников

Побить челом и поклонитися им-то, каликам,

Каликам пообедати,

И молоду Касьяну на особицу.

И тут клюшники, ларешники

Пришли они к каликам, поклонилися,

Бьют челом к князю пообедати.

Пришли калики на широкий двор,

Середи двора княженецкого.

Поздравствовал ему Владимир-князь,

Молоду Касьяну Михайловичу,

Взял его за белы руки,

Повел во светлу гридню.

А втапоры молодой Касьян Михайлович:

Спросил князя Владимира

Про молоду княгиню Апраксевну:

«Гой еси, сударь Владимир-князь!

Здравствует ли твоя княгиня Апраксевна?»

Владимир-князь едва речи выговорил:

«Мы-де уже неделю другу не ходим к ней!»

Молоды Касьян тому не брезгует,

Пошел со князем во спальну к ней;

А и князь идет, свой нос зажал,

Молоды Касьяну-то ничто ему,

Никакого духу он не верует.

Отворяли двери у светлы гридни,

Раскрывали окошечки косящетые.

Втапоры княгиня прощалася,

Что нанесла речь напрасную.

Молоды Касьян сын Михайлович

А и дунул духом святым своим

На младу княгиню Апраксевну;

Не стало у ней того духу пропасти, -

Оградил ее святой рукой,

Прощает ее плоть женскую:

Захотелось ей – и пострада‹ла› она,

Лежала в сраму полгода.

Молоды Касьян сын Михайлович

Пошел ко князю Владимиру во светлу гридню,

Помолилися Спасову образу

Со своими каликами перехожими.

И сажалися за убраны столы,

Стали пить, есть, потешатися.

Как будет день в половина дня,

А и то калики напивалися,

Напивалися и наедалися.

Владимир-князь убивается,

А калики-то в путь наряжаются.

Просит их тут Владимир-князь

Пожить-побыть тот денек у себе.

Молода княгиня Апраксевна

Вышла из кожуха, как из пропасти;

Скоро она убиралася,

Убиралася и наряжалася,

Тут же к ним к столу пришла —

С няньками, с мамками

И с сенными красными девицами.

Молоду Касьяну поклоняется

Без стыда, без сорому,

А грех свой на уме держит.

Молоды Касьян сын Михайлович

Тою рученькой правою размахивает

По тем ествам сахарныем,

Крестом огражает, благословляет;

Пьют, едят, потешаются.

Втапоры молоды Касьян сын Михайлович

Вынимал из сумы книжку свою,

Посмотрил и число показал:

«Что много мы, братцы, пьем, едим, прохлажаемся,

Уже третий день в доходе идет,

И пора нам, молодцы, в путь идти».

Вставали калики на резвы ноги,

Спасову образу молятся

И бьют челом князю Владимиру

С молодой княгиней Апраксевной

За хлеб за соль его.

И прощаются калики с князем Владимиром

И с молодою княгинею Апраксевною.

Собрались они и в путь пошли —

До своего монастыря Боголюбова

И до пустыни Ефимьевы.

То старина, то и деянье.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.