Глава четвертая Трудное начало

Глава четвертая

Трудное начало

Италия вышла из Второй мировой войны экономически разрушенной и политически разделенной. Референдум упразднил монархию и подтвердил в то же самое время силу трех главных партий: христианско-демократической, социалистической и коммунистической. Они готовы к главному сражению 1948 года — первым всеобщим выборам в истории страны.

Коммунистическая партия имеет преимущество перед своими соперниками: ее секретно финансирует СССР через свою римскую резидентуру. И финансирование увеличивается по мере приближения выборов и достигает 10 миллионов долларов в месяц! Об этом ЦРУ предупреждают итальянские службы безопасности. «Мы были особенно обеспокоены ситуацией, — докладывает Джордж Кеннан. — Мы прекрасно видим, что коммунисты используют важные фонды, имеющиеся в их распоряжении, чтобы установить контроль над гражданским обществом в таких сферах, как пресса, издательства, профсоюзы, студенческие ассоциации и женские организации».

Вашингтон также очень обеспокоен ростом коммунистического влияния в других странах Западной Европы. Особенно во Франции, где ФКП (Французская компартия) получает почти 30 процентов голосов на последних всеобщих выборах. Если итальянское правительство попадет под контроль коммунистов, вся Западная Европа окажется под угрозой, считает Белый дом. Чтобы избежать этого, «мы должны сделать что-то отличное, — вспоминает офицер ЦРУ, служивший в то время в Риме. — Что-то, чего американская разведка не делала до сих пор».

Благодаря секретным фондам, предоставляемым конгрессом, и собственному бюджету, который в 1948 году составлял порядка 40 миллионов долларов, ЦРУ начинает применять методы, используемые Советами: подкуп, вербовку журналистов, профсоюзных деятелей и итальянских политиков. Оно размещает на улицах Рима антикоммунистические плакаты и афиши. Оно направляет секретно деньги премьер-министру Альчиде де Гаспери, лидеру христианских демократов. Перспектива прихода к власти коммунистов настолько пугает лидера партии, близкой к Ватикану, что он предлагает использовать свои связи с ЦРУ для финансирования также других итальянских партий, в том числе и социалистов. Так как победа коммунистов была бы наиболее неприятной для папы, де Гаспери хочет любой ценой этого избежать.

Управление признает это хорошей идеей, которую следует широко использовать. В итоге во многих других странах ЦРУ оказывает под держку умеренным социалистам, используя их в качестве «противоядия», направленного против леворадикального экстремизма.

По мере того как усиливается вмешательство в итальянскую политику, директор ЦРУ беспокоится о легальности операций. Хилленкоттер задается вопросом, дает ли ему «резиновая» статья о «других возможностях и задачах ЦРУ» право на проведение тайных операций. В феврале 1948 года он запрашивает мнение юриста ЦРУ: «Имею ли я право направлять деньги христианским демократам, так же как и другим партиям?

— Адмирал, документ в этом отношении недостаточно точен. Вы не имеете этого права».

Но по требованию министра обороны юрист вновь изучает документ о статусе ЦРУ и меняет мнение: «Если в рамках конституционной ответственности… президент дает специфические инструкции управлению, и если конгресс выделяет финансы на их выполнение, тогда ЦРУ имеет право на проведение тайных операций». Итак, доллары продолжали поступать в кассы итальянских политиков.

Таким образом, Соединенные Штаты проводят секретные политические операции в мирное время.

Итак, ЦРУ вступает непосредственно в игру холодной войны, а также в непрерывные споры по поводу ее эффективности. Незадолго до наступления итальянских выборов вооруженные отряды заполонили улицы Боготы. Красные флаги и транспаранты, на которых нарисованы молоты и наковальни, — политические симпатии бунтовщиков не вызывают сомнений. По радио они призывают колумбийский народ подняться против правительства, находящегося на службе у американского империализма. Мятежники внезапно ворвались в здание, где проходила девятая международная конференция американских государств с участием министров иностранных дел многих стран. Среди них и госсекретарь США Джордж Маршалл. Он прибыл для участия в конференции с целью убедить страны Латинской Америки принять более жесткую позицию в отношении коммунизма. Но вместо этого он был вынужден бежать в обстановке всеобщей паники.

Эти события воспринимаются как оскорбление американской дипломатии. Это операция, организованная «иностранными агентами», — заявляет прессе раздраженный Джордж Маршалл. Он добавляет, что это перенос в Латинскую Америку методов насилия, применяемых Советами в Европе. Пресса и конгресс обрушиваются на совсем «юное» ЦРУ: оно не в состоянии было предвидеть «южноамериканский Пёрл-Харбор» и уберечь американскую делегацию от этой ловушки, так же как и предвидеть переворот в Праге, месяцем ранее, который привел к захвату власти коммунистами в Чехословакии.

Со времени атаки на Пёрл-Харбор политики делают упор на необходимость предвидения угроз, какова бы ни была их природа. Именно для этого и было создано ЦРУ. Это первая линия обороны Соединенных Штатов, как большинство президентов, от Гарри Трумэна до Джорджа У. Буша, напоминают об этом в период кризисов. Впрочем, на такую роль претендует и само ЦРУ, начиная с выбора его эмблемы. Действительно, один из трех символов на эмблеме представляет собой щит. Два других — орел и звезда, чьи лучи указывают шестнадцать направлений в пространстве.

Орел является национальным символом силы и боевой готовности.

Звезда означает поступление в центр информации со всего мира.

ЦРУ символизирует, таким образом, бдительность Соединенных Штатов. Оно является в глазах политиков, и по мнению американской общественности, гарантом и ответственным за то, чтобы быть в состоянии предвидеть заранее любой кризис. На протяжении своей истории ЦРУ познает позор и унижение всякий раз, когда военные и политические события и угроза национальной безопасности застанут США врасплох…

Примером служат события в Боготе… Менее чем через неделю после мятежа Хилленкоттер предстанет перед специальной комиссией конгресса. Задача комиссии состояла в том, чтобы выяснить, «были ли предупреждены госсекретарь, а также другие ответственные лица о том, что в Колумбии происходят революционные процессы».

«Да», — отвечает Хилленкоттер и в свою защиту ссылается на доклад ЦРУ, подтверждающий «сведения, согласно которым коммунистические подстрекатели ищут способы унизить госсекретаря… путем организации манифестаций и, возможно, даже попытками физической угрозы». Данный доклад был направлен в американское посольство в Колумбии 23 марта 1948 года. Но посольство не сочло необходимым направлять его в Вашингтон, подчеркнул Хилленкоттер.

Члены конгресса приносят свои извинения директору ЦРУ, который таким образом выбирается из ситуации, свидетельствующей о соперничестве между ЦРУ и Госдепартаментом. Необходимо признать, что создание ЦРУ не разрешило проблемы координации в разведке. Отчасти из-за того, что управлению все еще предстоит проявить себя и найти свое место в администрации. Результаты итальянских выборов пойдут ему на пользу. Христианские демократы выигрывают их с большим преимуществом и лишают коммунистов права войти в правительство. Президент лично поздравляет Хилленкоттера.

Очевидно, невозможно оценить, насколько вмешательство ЦРУ смогло повлиять на результаты выборов. Но это не помешало Трумэну и его советникам считать, что тайные операции являются инструментом, одновременно практическим и необходимым, для противостояния советской экспансии. СССР становится, таким образом, главной мишенью ЦРУ и останется таковой в течение следующих сорока лет.

Первый явный успех приводит к возрастающему применению тайных операций. Их природа определяется новой директивой Совета национальной безопасности (СНБ), подписанной Трумэном в июне 1948 года. «Констатируя коварные секретные действия СССР, его сателлитов и коммунистических организаций», СНБ поручает ЦРУ проведение ряда тайных операций. Они включают: операции пропаганды, экономической войны, прямых упреждающих действий, таких как саботаж и антисаботаж и уничтожение зданий, подрывные действия против враждебных правительств, в частности, поддерживающих партизан и движение Сопротивления, а также поддержку подрывных антикоммунистических элементов «в странах, угрожающих свободному миру» (Директива NSC-10/2, 18 июня 1948 года). Политика тайных операций США означает переход от жесткого изоляционизма к вмешательству по всем азимутам.

Эта директива — важная веха в истории ЦРУ, так как она заложила основу принципу «благовидного предлога». Трумэн действительно считал, что тайные операции следует «планировать и проводить таким образом, чтобы ответственность правительства США не была очевидна никому, кроме посвященных, а в случае раскрытия операции правительство могло бы под благовидным предлогом отрицать любую причастность». Следует избегать ситуации, бросающей тень на президента, особенно в случае провала, чтобы не портить дипломатических отношений США как с враждебными странами, так и с нейтральными и даже с союзниками, а в глобальном масштабе — не наносить вреда имиджу Америки.

Принцип «благовидного предлога» означает наличие особого порядка выполнения операции и цепочку отдаваемых команд: размытых, неточных, завуалированных, которые не оставляют никаких письменных следов приказов, отданных президентом. Для наиболее деликатных операций он просто указывает главные цели операции и свои пожелания. Имея такой карт-бланш, командная цепочка исполняет их практически. Правительство всегда сохраняет возможность заявить в свое оправдание, что руководители тайной операции действовали независимо. Причем это происходит таким образом, что когда в середине 1970-х годов конгресс проводит расследование политических убийств, организованных ЦРУ, ему не удается обвинить в причастности Белый дом.

Одним из последствий «благовидного предлога» является распространенная долгоживущая идея: ЦРУ часто действует по приказам своего шефа и находится вне контроля, к большому несчастью для стран, где проводятся операции. Ничего близкого к реальности! Наличие командной цепочки, отсутствие письменных следов не означают, что президент не в курсе проведения тайных операций. Особенно наиболее важных, наиболее деликатных. Он следит за ними тщательно, и их нельзя начать, пока он не даст зеленый свет.

Это одна из причин, по которой Совет национальной безопасности приказывает, всё в той же директиве, чтобы тайные операции доверялись одному подразделению, структура подчинения которого особенно сложна. Названное Отделом политической координации (ОПК), это подразделение зависит от ЦРУ. Оно финансируется из собственных фондов ЦРУ. Однако директор ЦРУ имеет весьма ограниченную власть по отношению к ОПК. ОПК получает приказы (задания) в период войны от министра обороны и от госсекретаря в остальное время. Кроме того, госсекретарь назначает и его директора. Связи ОПК с Советом национальной безопасности представлены настолько запутанным образом, что скрывают реальную ответственность президента за проведение тайных операций.

Другая причина состоит в том, что, по мнению Госдепартамента, тайные операции слишком уязвимы и очень важны, чтобы их целиком доверить только ЦРУ. Его руководство не доверяло полностью Хилленкоттеру. Он скорее сдержанно относится к использованию своего управления для вмешательства в политику других государств. И он опасается, чтобы такие операции однажды не разрушили репутацию ЦРУ.

Короче, создание ОПК является также проявлением несогласия с директором ЦРУ, которого не очень ценят в администрации президента. В частности, Кеннан был о нем плохого мнения.

Руководство ОПК доверяют Франку Визнеру, возглавлявшему в то время в Госдепартаменте секцию оккупированных американцами зон. Бывший юрист с Уолл-стрит, он во время войны служил в УСС в Каире, Стамбуле и Бухаресте, где создал шпионские сети. Из ветеранов УСС он набирает большую часть сотрудников ОПК, а также призывает некоторых из своих бывших коллег-адвокатов. На первых порах организация насчитывает примерно 300 человек и имеет бюджет в несколько миллионов долларов.

Эти средства будут использованы для финансирования борьбы с коммунистами на идеологическом и культурном направлениях. Конференция, проводившаяся в марте 1949 года в Нью-Йорке в отеле «Уолдорф-Астория», сыграла роль спускового механизма. Она собрала почти 800 писателей и артистов со всего мира, чтобы призвать их к сотрудничеству с Москвой. В этом событии также участвуют и американцы, без колебаний осуждающие милитаристскую политику Соединенных Штатов: среди них, например, писатель Артур Миллер или композитор Аарон Копланд, по мнению которых, «политика американского правительства в настоящее время неизбежно приведет к третьей мировой войне». Русский композитор Дмитрий Шостакович, со своей стороны, призывает артистов к борьбе против «новых фашистов», которые стремятся подчинить себе мир. Это не первое мероприятие такого рода, организованное Коминформом.[9] Но не такого масштаба. И никогда на американской территории. Требуется надлежащий ответ.

Вновь Соединенные Штаты отвечают теми же методами, что и СССР. ОПК создает Международный конгресс за свободу культуры, который секретно финансирует через различные некоммерческие фонды и ассоциации. Этот конгресс имеет своей задачей «противостоять призыву коммунистов к артистам и интеллектуалам и одновременно подорвать их претензии на моральное превосходство». В этих целях необходимо издавать книги, политические и литературные журналы, организовывать и проводить культурные мероприятия, музыкальные фестивали и конференции. Все это должно демонстрировать, что свобода мнений и выражений в США намного превосходит все, что могла бы предложить советская система.

Не зная, кто в действительности рулит этими мероприятиями, многие интеллектуалы в них участвуют, например француз Раймонд Арон. К тому же Париж организует подготовительную конференцию в мае 1949 года. Она состоялась по инициативе Давида Руссе, социалиста, разоблачавшего ГУЛАГ и советскую систему концлагерей. Со своими друзьями из газеты France-Tireur он организовал приезд противников советского режима, чтобы отметить «международный день сопротивления диктатуре и войне».

Первая конференция конгресса в июне 1950 года должна была поразить не только огромным числом участников — около четырех тысяч, но также и особенно символическим местом ее проведения: Берлин, поделенный на зоны после капитуляции рейха. «Островок свободы» на оккупированной Красной армией части Германии — Западный Берлин, который был освобожден от советской блокады с помощью «воздушного моста», организованного США и Великобританией при участии Франции.

Конгресс за свободу культуры не что иное, как элемент идеологической ударной силы, созданной ОПК. Например, в эфире он создает и финансирует другой орган пропаганды: тандем радио «Свободная Европа» — радио «Свобода» для вещания на Восточную Европу. ОПК и чуть позже непосредственно ЦРУ нанимают и оплачивают сотни журналистов во всем мире. Они финансируют исследования в университетах специалистов по СССР и странам Восточной Европы. Их результаты публикуются частично за счет фондов американской разведки.

Эти деньги шли также на создание фильмов, разоблачающих советский тоталитаризм, как, например, «Скотный двор» Джорджа Оруэлла, метафора пагубных последствий революции большевиков и адаптация другой его книги, знаменитого «1984». В этом романе правительство, методы работы которого напоминают сталинизм и фашизм, проникает даже в мысли своих подчиненных. Об этом напоминают практически повсюду плакаты с надписью «Старший брат следит за тобой!». Короче, свобода больше не существует — намек на то, что происходит в СССР.

Но ОПК особенно отличился проведением тайных полувоенных операций в Восточной Европе. В 1949 году перед лицом советской экспансии в Вашингтоне распространяются панические настроения. Белый дом решает перейти в наступление. Речь идет не только о сдерживании Советского Союза, но и о стремлении заставить его отодвинуть железный занавес.

Перспектива военного конфликта между двумя супердержавами пугает, тем не менее, американское правительство и конгресс. ОПК, исполнительная рука ЦРУ для проведения тайных операций, представляется наиболее подходящим для достижения политических целей Соединенных Штатов. «Европейские руководители просили нашей помощи при условии, что она не будет публичной, — вспоминает офицер ОПК. — В противном случае коммунистическая пропаганда использует это в качестве доказательства, что эти политики являются марионетками американского империализма».

Тайные операции. Инструмент, который позволяет сражаться инкогнито с СССР, не подвергаясь риску прямого столкновения. Это позволяет ограничиться сравнительно скромными расходами в то время, когда Америка всё еще пытается стабилизировать свою экономику.

Таков третий путь, между дипломатией и использованием армии, — продолжение войны другими средствами…

О признании важности тайных операций свидетельствует закон, принятый конгрессом в июне 1949 года. Он не определяет более точно прерогативы ЦРУ, не облегчает получение внешней разведывательной информации, не увеличивает полномочия центрального директора, который упорно стремится добиться роли лидера. Это прежде всего усиление роли тайных операций по сравнению с тем, как это было вначале определено законом о ЦРУ (CIA Act). Благодаря новому закону управление сможет распоряжаться фондами, не отчитываясь перед конгрессом, — это единственное исключение из всех федеральных ведомств. Отныне ЦРУ может сохранять втайне детали своей структуры, функции, а также имена, должности, зарплаты и число своих сотрудников. Короче, «это всё то, о чем только могут мечтать профессионалы разведки», — уточняет американский историк.

Консенсус по поводу советской угрозы привел, таким образом, к тому, что конгресс поддержал тайные операции правительства.

Опираясь на новые полномочия, ОПК начинает, совместно с британской МИ-6, большую программу полувоенных операций на периферии советской зоны влияния. Албания будет в этом пробным шаром. Эта маленькая коммунистическая страна на берегу Адриатики привлекает внимание американцев, поскольку расположена между Югославией Тито, коммунистической федеративной республикой, которая держит дистанцию по отношению к Москве, и Грецией, где восстание, поддержанное Советами, закончилось поражением. ОПК начинает создавать легитимное правительство, собирая в него диссидентов из разных фракций. Чтобы придать ему гласность, ОПК организует в Вашингтоне встречи официальных американских лиц с представителями этого правительства. Они организуют подготовку албанских полувоенных групп на острове Мальта, откуда затем направляют их морским путем или забрасывают на парашютах на их родину.

Еще более дерзкой является операция ОПК на Украине. Действуя в Карпатах, группы националистов с конца Второй мировой войны проводят партизанские акции против этой советской республики. ОПК и ответственные лица в ЦРУ прекрасно знают, что украинские партизаны не имеют никаких шансов достичь своих целей. Если они их и поддерживают, то только для того, чтобы реализовать стратегическую линию американской политики на начальном этапе холодной войны: оказывать максимальное давление на Москву. Для этого всегда лучше сделать что-то, нежели ничего, — думали в Вашингтоне.

В Польше задачи более ясные. Эта цель выбрана в силу географического положения. В случае советской атаки против Западной Европы очень вероятно, что Красная армия пересечет эту страну — проамериканские полувоенные группы могли бы приостановить ее наступление. С другой стороны, шансы на успех кажутся выше. ОПК может рассчитывать на сильную польскую диаспору в Соединенных Штатах, а также на польское правительство в изгнании в Лондоне и контакты, которые оно поддерживает в Польше с движением за свободу и независимость — WIN.

Чтобы показать свою силу, это движение передало в ЦРУ фотографии танков и советских военных укреплений, которые оно уже разрушило. Служба контрразведки ЦРУ не доверяет WIN. Тем не менее ОПК решает поддержать WIN через совместную операцию с британской МИ-6. Деньги и военное снаряжение начинают поступать в Польшу.

Они все, без исключения, попадают прямо в руки и кассы польской службы безопасности! Спустя три года, к своему огромному изумлению, ЦРУ узнает, что WIN полностью контролируется службой безопасности. Польские спецслужбы поддерживают миф о подрывных действиях и даже о существовании WIN, благодаря сфабрикованным документам, которые их агенты умудрялись пересылать в Лондон. Как признает офицер ЦРУ, операция в Польше «была самой значительной и самой провальной для управления в советской сфере влияния». Она оказалась самой крупной, но не единственной. Операции ОПК в Албании, на Украине или в Прибалтике — все они закончились поражением. Они не только не разрушили, но и не ослабили коммунистические режимы. И большая часть групп, созданных ОПК, была схвачена или уничтожена.

Частично эти поражения объясняются тем, что ОПК использовал методы, хорошо себя зарекомендовавшие во время Второй мировой войны. Никто не предполагал, что «методы, использованные против нацистов, не будут работать в тоталитарных условиях», — объясняет ветеран УСС. Прежде целью была оккупационная армия, а в настоящее время это идеология, против которой американцы отныне должны бороться.

Внутри ЦРУ подразделения шпионажа и контрразведки, с одной стороны, и тайных операций — с другой, мало общались между собой. Акции проводились несогласованно. И как результат, ОПК значительно недооценивает возможности противника раскрывать тайные операции и защищаться от них. В начале холодной войны спецслужбы СССР и его союзников намного превосходили американцев. В войне разведок они имели явное преимущество.

Для американцев железный занавес был почти непроницаемым. Они были глухи и слепы. Не было ни одного агента, который бы поставлял им достоверную информацию о политике СССР. Более того, они не смогли взломать шифры, используемые Кремлем в своих секретных коммуникациях. Со своей стороны, советские спецслужбы использовали опыт многих десятилетий в области шпионажа и контрразведки, а также предотвращения диверсий и саботажа. И они могли рассчитывать на весьма успешные шпионские сети, созданные МГБ, затем МВД — предшественниками знаменитого КГБ, задолго до начала холодной войны.

Одной из центральных фигур этой сети был не кто иной, как офицер по связи британских спецслужб с ЦРУ! Некто Гарольд (Ким) Филби, сбежавший в начале 1960-х годов в СССР, станет одним из самых знаменитых двойных агентов XX века.

Филби — сын английского дипломата, учившийся в 1930-е годы в Кембридже. Там он увлекся марксистскими идеями именно в тот период, когда многие британские и американские интеллектуалы были критически настроены по отношению к западной экономической и политической системе. Как и они, Филби считает, что демократы слишком слабы, чтобы противостоять фашизму: только один СССР сможет оказать ему сопротивление. Воспользовавшись этим, его вербуют советские агенты. И он не единственный. Примерно еще сорок других студентов, среди них Дональд Маклин и Ги Берджесс, присоединяются к «шпионам из Кембриджа».

Маклин и Берджесс изберут дипломатическую карьеру. Что касается Филби, то его во время войны привлекут британские службы, где он быстро сделает карьеру, поддерживая контакты с Москвой. В 1945 году офицер советской разведки вступает в секретный контакт с Лондоном. В обмен на гражданство он предлагает раскрыть имена британских подданных, шпионящих на СССР. Досье попадает к Филби, который в то время отвечал за контрразведку на советском направлении. Осознавая последствия, Филби держит досье так долго, насколько это возможно. Русский офицер разоблачен и расстрелян.

В начале 1950-х годов американцы расшифровали серию советских сообщений конца войны, из которых следует, что у Москвы есть «крот» в британской администрации. Подозрения быстро падают на Маклина, который страдает от сильной нервной депрессии и впадает в алкоголизм. Будучи в то время офицером по связи МИ-6 в Вашингтоне, Филби, естественно, узнает об этом. И не случайно: он пользуется доверием Джеймса Джезуса Энглтона, ветерана УСС, который в то время входил в службу тайных операций ЦРУ. Он видел в лице Филби будущего директора МИ-6. Но британцы теряют следы Маклина и Берджесса, который официально не был под подозрением, — недалеко от Сан-Мало.[10] Филби организовал их отъезд в СССР.

Пройдет более десяти лет, прежде чем британские спецслужбы соберут достаточно доказательств для разоблачения Филби. Они предлагают ему неприкосновенность, если он согласится раскрыть все, что ему известно о советских шпионских сетях. Филби дают три дня на размышления. Но до окончания этого срока он умудряется бежать на борту судна, предоставленного КГБ. Филби получит советское гражданство и после своей смерти в 1988 году будет погребен с почестями в присутствии генерала КГБ.

И не без основания. Филби передал в Москву важную информацию об американской и британской политике, а также о тайных операциях, проводимых МИ-6 и ОПК. Эти сведения позволили Советам сорвать многие операции. Благодаря им они ликвидировали много агентов, направленных американцами за железный занавес.

Советские шпионы сыграли также решающую роль в создании в СССР первой атомной бомбы. Она взрывается 26 августа 1949 года в районе Семипалатинска в Казахстане. 3 сентября бомбардировщик американских ВВС регистрирует высокий уровень радиации на маршруте между Японией и Аляской. Поначалу это не вызвало беспокойства. В самом деле, уже в сто двенадцатый раз американский самолет регистрирует такой повышенный уровень радиации. Предыдущие случаи, возможно, были вызваны природными явлениями, например вулканическими извержениями. Для выяснения причин повышенной радиации мобилизуются другие самолеты. Они сопровождают то, что всё более напоминает радиоактивное облако, движущееся в сторону Тихого океана. Заборы воздуха, сделанные 19 сентября, не оставляют сомнений: Советы взорвали атомную бомбу! Анализы показывают, что эта бомба аналогична той, которой обладают американцы.

Хилленкоттер и ЦРУ не были проинформированы об этом открытии разведки ВВС. 20 сентября Трумэн получил доклад аналитиков ЦРУ, в котором говорилось, что «наиболее вероятно, СССР сможет сделать атомную бомбу к середине 1953 года». Эти аналитики были из Отдела научной разведки ЦРУ, наличие которого свидетельствует о том, насколько важной стала наука во всем, что касается национальной безопасности Соединенных Штатов. Технические открытия, такие как радар или атомная бомба, оказали решающее влияние на исход Второй мировой войны. Война дала мощный импульс развитию науки и техники, для которых начался золотой век в 1945 году. Кроме того, новые виды оружия, особенно химического и бактериологического, разрабатываются на планете здесь и там. Появилось много причин тому, чтобы наука занимала отныне особое место в разведке.

Важно отметить, что ЦРУ уделяло особое внимание науке с момента его создания, причем еще ранее наукой интересовался предшественник ЦРУ — Центральная группа разведки, а в декабре 1948 года был создан специальный Отдел научной разведки ЦРУ. Отношения между ЦРУ и наукой всегда были очень тесными, часто противоречивыми, о чем свидетельствуют исследования ЦРУ, предпринятые в 1950-х годах.

По оценкам ЦРУ, Сталин запустил секретную ядер-ную программу в 1945 году. Она разрабатывалась в окрестностях Сарова, маленького города, расположенного при слиянии рек Оки и Волги, который исчезнет с официальных карт СССР на весь период холодной войны. В его строительстве участвовало много заключенных.

Для оценки сроков возможного создания советской атомной бомбы Отдел научной разведки брал за основу технологии и количество урана, которыми могла располагать Москва. Однако расхождение их оценок и реальности составило четыре года! В то время как Вашингтон кричал о новом поражении ЦРУ, Хилленкоттер начал внутреннее расследование, чтобы объяснить причины этого.

Он выясняет, что советская ядерная программа началась в 1943 году. Кроме того, шпионы, работавшие на Москву, позволили ускорить ее выполнение. Советы знали физические основы и принципы, но не имели практического опыта обогащения урана. Часть ноу-хау украли физики, участники Манхэттенского проекта: Теодор Халл, Бруно Понтекорво, Гарри Голд, Алан Нинн, Мэй, Юлиус Розенберг с женой Этель — единственные шпионы в США, приговоренные к смертной казни, — а также Клаус Фукс. Последний был на подозрении ФБР с 1948 года. Но ФБР не информировало об этом ЦРУ, так как считало, что управление «заражено» шпионами. Оно поделилось своими подозрениями с британскими спецслужбами, которые, в свою очередь, были скомпрометированы в течение многих лет.

Фукс был арестован в Лондоне вскоре после взрыва русской атомной бомбы. Страх перед коммунистическим проникновением распространился в США со скоростью молнии. Его главным распространителем был не кто иной, как Джозеф Маккарти, сенатор — республиканец от штата Висконсин. Он заявляет громогласно, что правительство напоминает гнилое изнутри яблоко из-за присутствия коммунистов в Госдепартаменте. ЦРУ также не остается в стороне. Это — прелюдия «охоты на ведьм», которая продлится многие годы. Итак, Маккарти заявляет, что имеет список подозреваемых. У него под прицелом Кармел Оффи, человек номер два в ОПК, единственный в ЦРУ, открыто заявивший о своей гомосексуальности. Теперь гомосексуалисты рассматриваются как симпатизирующие Москве. Маккарти и многие другие думают, что такие отклонения делают их уязвимыми для разного шантажа, в том числе со стороны агентов советской разведки.

После многократного давления невинный Оффи, имевший блестящий послужной список, покидает ОПК.

В то время как холодная война вступает в атомный век, директора ЦРУ вызывают на Капитолийский холм, чтобы тот объяснил серьезные провалы в оценках ЦРУ. Слушание длится менее двадцати минут. «Я совершенно не удовлетворен тем, что адмирал нам рассказал», — выразил сожаление один из конгрессменов.

Хилленкоттер согласен взять на себя ответственность за этот провал, бросающий тень на ЦРУ и его директора. Несколько месяцев спустя — начало корейской войны, которую управление опять не смогло предсказать, что ставит крест на карьере Хилленкоттера как шефа ЦРУ