Глава 7. Сколько грузовиков было у Гитлера?

Глава 7.

Сколько грузовиков было у Гитлера?

Каждый 10-й человек в действующей армии — водитель машины. На 4,2 млн. человек (общая численность армии) — 420 тыс. машин.

Ф. Гальдер. Военный дневник. Запись от 20 марта 1940 года

В этой главе пойдет речь о столь любимой многими процедуре сравнения танковых войск. Традиционное начало подобной дискуссии: «У немцев было 3 тыс. танков, а у нас против них 10 тысяч, 20 тысяч, 24 тысячи танков (нужное подчеркнуть)! Подавляющее превосходство!» Основная ошибка, которую допускают и В. Суворов, и многие другие, — это сравнение только танков противоборствующих сторон. Хотя сражения происходят не между толпами танков на заранее выбранном поле, подобно сражениям рыцарей. Воюют в реальности организационные структуры, танки в которых — это лишь один из составляющих кубиков. Помимо них есть пехота, противотанковая и гаубичная артиллерии, тракторы для ее перемещения, мотоциклы и броневики, грузовики для перевозки пехотинцев, топлива, боеприпасов. Но изучать скучные схемы с квадратиками «рота тяжелого оружия», «мотоциклетный батальон», «взвод связи» поп-историкам было, видимо, недосуг. Занимались этим только в военных академиях, и соответствующие труды до широкой публики просто не доходили. Хотя можно из хорошего кирпича сложить сарай или, напротив, шедевр архитектуры из посредственных строительных материалов. Нам же предлагают сравнивать два дома, рассматривая образцы кирпичей, из которых их построили. Хотя по уму принято планы домов показать, про высоту потолков, размеры окон рассказать. А нам все кирпичи обмеряют с высокой точностью (пушка 75 мм, броня 50 мм...). Если вам кто-то будет продавать дом, рассказывая и показывая только кирпичи, то вы, наверное, спустите продавца с лестницы. А историка, занимающегося тем же самым в описании боевых действий, большинство будет читать, не подозревая, что им предлагается однобокое, если не сказать, убогое изложение проблемы.

Вторая распространенная ошибка — это отсутствие внимания к пространственной компоненте сражений мехсоединений. Как-то забывалось, что битвы титанов, включающие сотни танков и десятки тысяч людей, происходят на пространствах в сотни километров. И помимо танковых дивизий в сражениях участвуют пехотные и стрелковые дивизии. Многое в таких сражениях решает маневр, собственно, танки и танковые соединения могут нос к носу не столкнуться. Танковый клин взламывает боевые порядки войск, перемалывая и рассекая своим острием стрелковые дивизии, стоящие у него на пути. По флангам танкового клина наносят контрудары, стремясь его срезать под основание. Контрудары отражают пехотные дивизии, вставшие в оборону на флангах. Собственно танковые части противников разделяются десятками, а то и сотнями километров.

В таких условиях один из видов техники ничего сам по себе не решает, как бы хорош он ни был. Тем более что в реальности отлакированные кумиры обычно несколько блекнут. Помимо рассказов об успехах того или иного танка можно найти рассказы о поражениях и неудачах. В. Суворову обычно интересны факты, хоть как-то ложащиеся на его построения, и он берет из мемуаров типичные бравурные рассказы про KB: «Генерал-полковник А.И. Родимцев: „В течение одиннадцати месяцев войны мы не знали случая, чтобы немецкая пушка пробила броню этого танка. Бывало, что танк KB имел 90—100 вмятин от попадавших вражеских снарядов, однако продолжал ходить в бой“. (Твои, Отечество, сыновья. Киев: Сборник воспоминаний. 1982. С. 291.)» Позволю себе заметить, что А.И. Родимцев не был танкистом, и его свидетельство в данном конкретном случае звучит не слишком убедительно. Далее В. Суворов ссылается на некие якобы широко известные немецкие документы. Тем не менее Владимир Богданович, не потрудившись привести какие-либо ссылки, пишет:

«В германских сводках того времени — тихая паника: германские танкисты привыкли к тому, что их танки лучшие в мире, а тут вдруг — КВ. Такого они не ожидали. Германские документы того времени достаточно хорошо известны. Их я повторять не буду. Только общий вывод на 1941 год:

«KB — самое страшное оружие, с которым когда-либо пришлось встречаться солдату в бою. Противотанковые пушки против него бессильны».

По моим наблюдениям, немцы начинают петь про неуязвимые Т-34 и KB, когда дела идут плохо и легче свалить проблемы на вражескую технику, чем на свои промахи. Блюменрит пишет о том, что мешали Т-34, описывая битву под Москвой, — странно, что многочисленные Т-34 6-го МК Западного особого военного округа он не заметил. Странно, не правда ли? Сотни KB не заметил, а вот куда более скромные количества новых советских танков под Москвой заметил.

Но давайте по порядку. Вместо Родимцева, имевшего весьма отдаленное отношение к танковым войскам, послушаем танкиста из 10-й танковой дивизии 15-го механизированного корпуса, вступившего в бой в первые же дни войны. Это З.К. Слюсаренко, и его книга почему-то не вошла в библиографию трудов В. Суворова. Итак, цитирую: «Вражеские снаряды пробить нашу броню не могут, но разбивают гусеницы, сносят башни. Загорается KB слева от меня. В небо над ним взметнулся султан дыма с огненной тонкой, как жало, сердцевиной. „Ковальчук горит!“ — екнуло сердце. Помочь этому экипажу никак не могу: со мной несутся вперед двенадцать машин. Еще один KB остановился: снаряд сорвал с него башню. Танки KB были очень сильными машинами, а вот скорости и поворотливости им явно не хватало». (Слюсаренко З.К. Последний выстрел. М.: Воениздат, 1974. С. 12.) «Неуязвимые» KB выбиваются один за одним. И Слюсаренко написал чистую правду о том бое. Обратимся к документам. Например, отчет командира дивизии, в которой служил З.К. Слюсаренко (ЦАМО РФ. Ф. 229. Оп. 3780сс. Д. 6. Л. 196—218): «19-й танковый полк в 10 часов по частной инициативе командира полка подполковника Пролеева атаковал противника в районе высот юго-восточнее Радзехув. В районе Денбины Охладовские полк был встречен организованным огнем противотанковых орудий. В результате атаки было уничтожено до 70 противотанковых орудий, 18 танков и до батальона пехоты. Потери полка: танков KB — 9, танков БТ-7—5». Обратите внимание, как буднично отмечается потеря таких, казалось бы, неуязвимых для немцев танков, как KB. KB были подбиты немцами из тяжелых 150-мм орудий, поставленных на прямую наводку, которые сбивали башни, крушили гусеницы, и 88-мм зениток полка «Герман Геринг».

Или возьмем запись в дневнике Гальдера от 12 июля 1941 г. «е. Борьба с танками. [...] Большинство самых тяжелых танков противника было подбито 105-мм пушками, меньше подбито 88-мм зенитными пушками. Имеется также случай, когда легкая полевая гаубица подбила бронебойной гранатой 50-тонный танк противника с дистанции 40 м».

Это те сведения о борьбе немцев с KB, которые можно было почерпнуть из «открытых источников».

Танки KB и Т-34 не были неуязвимыми монстрами, они не раз и не два подбивались немцами в бою. Как подбивались в бою «Тигры», про которые тоже можно найти рассказы о 100 и более попаданий без пробития. По вышеупомянутому докладу командира 10-й танковой дивизии 15-го механизированного корпуса Юго-Западного фронта были разбиты и сгорели на поле боя 11 KB и 20 Т-34. Два своих KB группа из 43-й танковой дивизии 19-го механизированного корпуса потеряла (разбиты и сгорели на поле боя) в первом же бою у Дубно. Были подбиты в атаке на Дубно KB 34-й танковой дивизии.

Все вышесказанное не означает, что я хочу очернить KB и Т-34. Просто не нужно сотворять себе кумиров, во-первых, и считать технику самоценной, во-вторых. Хороший танк может не показать свои качества при неправильном применении. Точно так же, как не очень хороший танк может успешно применяться и танковые части, вооруженные этими танками, могут достигать внушительных успехов. Что такое правильное применение? Как и многое другое, критерии правильности применения танков пришли из опыта Первой мировой войны. Нам с тех времен тоже остались легенды о неуязвимых стальных чудищах, сеявших панику и малыми силами достигавших больших успехов. Панику-то они, конечно, сеяли, но проза жизни была более суровой, чем легенды. Неуязвимость танков всегда была относительной. Если не было массированного применения танков, то есть концентрации на узком фронте большого числа машин, даже тогда с танками справлялась артиллерия обороняющейся пехоты. В Первую мировую стреляли шрапнелью, поставленной на удар (взрыватель срабатывал от удара о преграду, и пороховой заряд шрапнели выталкивал стакан с пулями вперед, в случае попадания в танк увесистый стальной стакан со свинцовыми пулями проламывал броню). Во Вторую мировую получило распространение применение против танков зенитных пушек среднего калибра, тяжелой артиллерии, кумулятивных снарядов к полковым орудиям. Если обороняющаяся стрелковая или пехотная дивизия атаковывалась небольшим количеством танков, то справиться с этой угрозой ей было вполне по силам. Если танки легкие и средние, задача была предельно простой, если нет, то в дело шли тяжелые пушки дивизионного и даже корпусного звена. У нас это были 122-мм пушки и 152-мм гаубицы-пушки, у немцев 150-мм гаубицы и 105-мм пушки. При отсутствии массирования любой на бумаге неуязвимый танк будет нести потери. Даже самый лучший танк — это только кирпичик большого здания, если здание построено впопыхах, то оно рухнет вне зависимости от качества кирпичиков.

Что же произошло? В какой консерватории дело? Вот здесь и пришло время поговорить о роли кубиков и кирпичиков, из которых состояли танковые и моторизованные дивизии противоборствующих сторон. Вторым по важности после собственно танков кубиком была артиллерия. Артиллерия в 40-х оставалась богом войны, и ее успех определял успешность действий танков и пехотинцев. Артиллерия прокладывала путь танкам, уничтожая гаубичным огнем и огнем с прямой наводки противотанковые орудия противника, подавляя мешающие продвижению сопровождающих танки пехотинцев огневые точки. Соответственно при эффективном использовании артиллерии можно было воевать и танками, не претендующими на пальму первенства по неуязвимости. Противотанковые пушки противника будут просто выбиты огнем артиллерии, и даже тонкобронным танкам угрозы уже практически не будет. То же самое и при контратаках танковых дивизий противника. Необязательно иметь танки, которые могут эффективно противостоять всем танкам противника. Танки могут отойти назад и отдать наступающего противника на растерзание противотанковой артиллерии танковой дивизии. Тяжелая артиллерия при этом прикроет своим огнем противотанковые пушки, не позволит противнику их подавить гаубичным огнем. Не хватит противотанковых пушек, в дело пойдут тяжелая артиллерия и зенитки.

Рассмотрим типичный пример шума, который устроил KB именно с точки зрения организации, кубиков и кирпичиков танковых дивизий. Вот что пишет о боях с 2-й танковой дивизией командующий 41-м моторизованным армейским корпусом немцев Рейнгардт: «Примерно сотня наших танков, из которых около трети было Pz.Kpfw.IV, заняли исходные позиции для нанесения контрудара. Часть наших сил должна была наступать по фронту, но большинство танков должны были обойти противника и ударить с флангов. С трех сторон мы вели огонь по железным монстрам русских, но все было тщетно. Русские же, напротив, вели результативный огонь. После долгого боя нам пришлось отступить, чтобы избежать полного разгрома. Эшелонированные по фронту и в глубину русские гиганты подходили все ближе и ближе. Один из них приблизился к нашему танку, безнадежно увязшему в болотистом пруду. Безо всякого колебания черный монстр проехался по танку и вдавил его гусеницами в грязь. В этот момент прибыла 150-мм гаубица. Пока командир артиллеристов предупреждал о приближении танков противника, орудие открыло огонь, но опять-таки безрезультатно». Казалось бы, все хорошо, KB демонстрирует свою неуязвимость, сеет панику. Но с точки зрения технологии ведения боевых действий появляется куча вопросов. Во-первых, где пехота, наступающая вместе с KB? Во-вторых, где советская артиллерия, которая позволяет немцам экспериментировать? Попробовали одним орудием, не получилось, попробовали другим. При таких полигонных условиях стрельбы, когда в дело шли зенитки, тяжелая артиллерия и наступающих сухопутных дредноутов было не слишком много, даже такие танки, как KB, были обречены.

Очень важным кубиком-кирпичиком механизированных соединений была пехота. Без пехотной поддержки сам по себе прорыв танков был обречен на провал. Как обычно, ноги у проблемы росли из Первой мировой. Пока в России бушевала революция, на Западном фронте гремели первые танковые бои. Сражение у Камбре 23 ноября 1917 г. Английская 152-я бригада при поддержке 24 танков наступает на небольшой населенный пункт Фонтен. Немецкие пулеметчики отсекают пехоту от танков, а затем забрасывают английские «ромбы» гранатами, расстреливают из поставленных на прямую наводку полевых пушек. В отчете майора Борхерта, командира автомобильных войск 2-й германской армии, об английском танковом корпусе говорится следующее: «На второй и третий день наступления они глубоко прорвались в район германского расположения, проникнув даже в леса и селения, но без сопровождающей пехоты. И в этом, видимо, лежит причина безуспешности атаки». Более современный по отношению к событиям 1941-го пример дала финская война. 20-я танковая бригада (90, 91 и 92-й танковые батальоны), имевшая в своем составе 105 танков Т-28, 8 БТ-5 и 21 БТ-7, действовала против укреплений на «Линии Маннергейма» вместе с частями 19-го стрелкового корпуса. 19 декабря 90-й танковый батальон вместе со 138-й стрелковой дивизией начинает атаку на Хоттинен. К 14.00, спустя два часа после начала наступления, 90-й тб капитана Янова ротой Т-28 и ротой легких танков проходит насквозь всю линию укреплений и фактически выполняет задачу прорыва укрепрайона. Две другие роты в это время вели бой в глубине обороны, обстреливая ДОТ и прикрывая пехоту. Но пехота, не выдержав огня финнов, отступила. Прорвавшие «Линию Маннергейма» танки оказались в одиночестве, и финны начали подтягивать против них противотанковые орудия и закидывать их бутылками с бензином. К 17.00 остатки батальона были вынуждены отойти. В том бою погиб и командир батальона капитан Янов. Что мы видим на этом примере? Танки, не поддержанные пехотинцами, обречены на гибель. Их смогут закидать бутылками с бензином, расстрелять противотанковой и тяжелой артиллерией. Если танки будут толстолобиками вроде KB или французского Char B1 bis, процесс уничтожения займет большее время, но результат будет тем же самым. Чем уничтожить не поддержанный пехотой танк, найдется всегда. В 1942-м, под Ржевом, один немецкий военный врач получил орден за то, что подбил прорвавшийся советский танк, закинув на его моторно-трансмиссионное отделение «блин» противотанковой «Теллер-мины». Что сотворить с бронированным чудищем, как слон в посудной лавке, носящимся по позициям без поддержки своей пехоты, солдатская смекалка всегда найдет. Будь то KB в 1941-м или «Тигр» с «Фердинандом» в 1943-м. Если же все сделано по уму, домик собран из кирпичиков гармоничный, то один кирпичик будет помогать другому. Танки, расчищая путь пехотинцам, ведут их за собой. Артиллерия будет уничтожать мешающие продвижению танков и пехотинцев огневые точки. В свою очередь пехота будет помогать танкам, отстреливая резвых докторов с «Теллер-минами» и гитлерюгендов с фаустпатронами. Причем все это должно действовать вместе, один род войск другой не заменяет. Например, танки не могут в полной мере заменить артиллерию. Если пулеметное гнездо танк расстрелять может, то замаскированный в лощине миномет или стоящую в 1—3 км от поля брани артиллерийскую батарею на закрытой позиции, засыпающую стальным дождем наступающую пехоту и заставляющую ее залечь или даже отступить, танк обнаружить и уничтожить не может.

Все вышесказанное верно для любого варианта применения танков. Но у танковых дивизий была своя специфика. Они составляли особый класс, самостоятельные механизированные части. Это означало, что они предназначались не просто для танкового удара по обороне, а для удара в глубину, самостоятельных действий в глубине боевых порядков противника и его тылах. Основная задача механизированных соединений, которые составляли танковые клинья противоборствующих сторон, была в быстром продвижении в глубь построения войск противника с целью рассечь и окружить составляющие этот фронт пехотные части. Для этого нужна была высокая скорость передвижения, для этого сажали пехоту на грузовики, грузили на автомашины топливо, боеприпасы, буксировали артиллерию механической тягой, тракторами. Подобные перемещающиеся на танках и автотранспорте части двигались быстрее, чем шагающая на своих двоих пехота, составлявшая в то время большую часть армий. Подвижность мехсоединений позволяла им и сокрушать подходящие к месту пробития фронта резервы, и окружать пехотные соединения противника до того, как они смогут отойти, вырваться из клещей. Скажем, фронт пробит, противник перебрасывает на выручку одну-две пехотные, танковые дивизии. Задача ворвавшегося в пробитую брешь механизированного корпуса сокрушить эти резервы на подходе, выйти в глубину оборонительных порядков врага. В обороне механизированные части, как наиболее подвижные резервы, перебрасываются к месту прорыва, стремясь разбить прорвавшиеся танковые соединения врага в бою или даже окружить их. Но для всего этого нужна примерно равная подвижность «кирпичиков» мехсоединения, когда и танки, и артиллерия, и пехота, топливо и боеприпасы могут двигаться со сравнимой скоростью, обеспечивая самостоятельные действия в глубине обороны противника или в отрыве от места постоянной дислокации. Обращаю внимание на слово «самостоятельно». Как в наступлении, когда механизированное соединение наступает в глубине обороны противника, так и в обороне, когда дивизия срывается с места своей постоянной дислокации и маршем направляется в заранее неизвестную точку фронта. Никто в этих условиях склад с горючим на блюдечке с голубой каемочкой не принесет, снаряды на грунт в нужном месте не выложит. Всем, начиная от еды и воды и до боеприпасов, зенитной и противотанковой обороны, механизированное соединение обеспечивает себя самостоятельно, по принципу «все свое ношу с собой». Поэтому автотранспорт и средства тяги артиллерии были не менее важным элементом таких соединений, чем танки. Обеспечение танковой дивизии непробиваемыми танками — это, конечно, хорошо. Но только полдела. Эти танки нужно заправлять, чинить, снабжать боеприпасами, обеспечивать разведку, артиллерийскую и пехотную поддержку их действий и прикрытие от атак с воздуха. Одним словом, должен быть собранный из нужных винтиков и деталек механизм; если каких-то элементов будет не хватать, механизм остановится, несмотря на качественное исполнение одного конкретного болтика.

Успехи вермахта в начальном периоде Второй мировой войны были предопределены новаторскими решениями в области создания самостоятельных танковых соединений. В то время как в СССР только теоретически обсуждался вопрос организации такого соединения, в Германии в 1935 году были созданы первые три танковые дивизии. Эти три дивизии имели основные черты, определившие облик танковой дивизии вермахта. В составе каждой из них был мотопехотный полк, два танковых полка, артиллерийский полк, батальон мотоциклистов, батальон истребителей танков, разведывательный батальон. Тот боевой опыт немцев, который отрицает Владимир Богданович, помогал им в поиске «золотого сечения» организационной структуры танковой дивизии. Теоретические построения теоретическими построениями, но достаточно войскам попасть хоть ненадолго в настоящие бои, как многие теории рушатся. Германские танковые войска получили возможность проверить правильность теоретических построений в деле дважды, в польскую и французскую кампании. В 1939 году организационная структура танковой дивизии вермахта в общем виде выглядела так: танковая бригада (два танковых полка, около 300 танков, 3300 человек личного состава), стрелковая бригада (моторизованный пехотный полк, примерно 2000 человек), мотоциклетный батальон (850 человек). Общая численность личного состава дивизии была примерно 11 800 человек. Артиллерия дивизии состояла из шестнадцати 105-мм легких полевых гаубиц, восьми 150-мм тяжелых полевых гаубиц, восьми 75-мм пехотных орудий, четырех 105-мм пушек (тех самых, которые Гальдер поставит на первое место в качестве средства борьбы с KB), 48 противотанковых пушек.

В реальности были, разумеется, отклонения от этого шаблона. Шесть немецких танковых дивизий из десяти (1—5-я, 10-я) имели в своем составе 4 танковых батальона и 4 мотопехотных и мотоциклетных, около 300 танков. Еще две (6-я и 8-я) состояли из трех танковых и четырех мотопехотных и мотоциклетных батальонов, около 200 танков. Первые бои показали недостатки организации танковых дивизий, например, беспомощность панцерваффе в самостоятельных действиях у Варшавы. Танковые дивизии вермахта, 22 июня 1941 года вступившие на территорию СССР, появились после осмысления опыта Польши и Франции. Что же построили немцы по опыту этих двух успешных кампаний? Немецкая танковая дивизия 1941 года (общая численность около 13 700 чел.) включала в себя танковый полк (около 2600 человек), мотопехотную бригаду из двух моторизованных полков по два батальона каждый (около 6000 человек), мотоциклетный батальон (1078 человек) и артиллерийский полк трехдивизионного состава. Соответственно на два или три танковых батальона приходилось пять мотопехотных и мотоциклетно-стрелковых батальонов. Артиллерия танковой дивизии состояла из двадцати четырех 105-мм легких полевых гаубиц, двенадцати 150-мм тяжелых полевых гаубиц, четырех 150-мм тяжелых пехотных орудий (по два в каждом мотострелковом полку), двадцати 75-мм пехотных орудий, тридцати 81-мм минометов. Иногда 150-мм гаубицы заменяли 105-мм пушками. Собственно противотанковая артиллерия была представлена 48 орудиями. Количество танков в немецких танковых дивизиях 1941 года плавало от 147 до 209 машин. Большее число танков имели танковые дивизии, вооруженные чешскими танками вместо штатных средних танков Pz.Kpfw.III. Причем помимо большего числа средних танков у них было больше тяжелых, 30 Pz.Kpfw.IV вместо 20 в обычных дивизиях. Изменения, произошедшие с 1939 по 1941 год, видны невооруженным глазом. По сравнению с танковой дивизией образца 1939 года увеличилось число орудий в артиллерийском полку, в полтора раза выросло число легких и тяжелых полевых гаубиц, уменьшилось количество танков, но значительно выросла численность мотопехоты. Немцы пришли к своему «золотому сечению» организации танковых войск. Организации, которая позволила их дивизиям, оснащенным чешскими танками 35 (t) и 38 (t), дойти до стен Москвы и Ленинграда.

Если немцы к 1941-му нашли, что искали, то в Красной Армии процесс поиска оптимума в организационной структуре танковых войск был в самом разгаре. По опыту боевых действий в Польше в сентябре 1939 года старые механизированные корпуса были расформированы. В 1940-м, следя за эквилибристикой вермахта во Франции, в РККА начали создавать механизированные корпуса новой организации. Механизированные корпуса, которые существовали в СССР до начала Второй мировой войны, повторяли распространенную «детскую болезнь» строительства танковых войск — они были перегружены танками, им не хватало мотопехоты.

Механизированный (позднее переименованный в танковый) корпус первоначально состоял из танковой бригады на танках БТ, танковой бригады на танках Т-26, стрелковой бригады и вспомогательных частей, в том числе химического (огнеметного) батальона. Танковые бригады состояли из трех танковых батальонов и стрелково-пулеметного батальона. Стрелковая бригада — из трех стрелково-пулеметных батальонов. Соответственно в корпусе на семь танковых батальонов (включая химический) приходилось пять стрелковых и стрелково-пулеметных. Соотношение по батальонам неплохое, но танков было многовато для такого количества пехоты, 490 штук (175 БТ, 192 Т-26, 123 Т-37/-38) или позднее, после создания корпусов однородного состава, 463 танка (348 БТ, 63 Т-37/-38, 52 химических Т-26).

Превозносимый Владимиром Богдановичем опыт финской кампании с точки зрения опыта действий самостоятельных танковых соединений не дал ровным счетом ничего. Отрыва от стрелковых дивизий и самостоятельных действий в глубине обороны не получилось. 10-й танковый корпус в составе 1-й, 13-й танковых и 15-й стрелково-пулеметной бригад вместо действий в глубине обороны противника был вынужден участвовать в «прогрызании» полосы укреплений. Опыта самостоятельных действий при выходе на оперативный простор советские танковые войска не получили.

На фоне опыта польской кампании и по опыту панцерваффе на Западе была затеяна реорганизация танковых соединений Красной Армии. В окончательном варианте механизированный корпус должен был по штату иметь аж 1031 танк. Как же выглядела танковая дивизия такого мехкорпуса? В танковой дивизии 1941 года должно было быть 63 KB, 210 Т-34, 48 легких танков, 54 химических, итого 375 танков. Это количество танков приходилось на 10 940 человек личного состава. Организационно танковая дивизия состояла из двух танковых полков по четыре танковых батальона каждый (один на KB, два на Т-34 и один химический), мотострелкового полка из трех батальонов и артиллерийского полка. Артполк по штату вооружался двенадцатью 152-мм и двенадцатью 122-мм гаубицами. Помимо этого было четыре 76-мм полковые пушки, двенадцать 37-мм зениток, восемнадцать 82-мм минометов. С «золотым сечением» дела у новой танковой дивизии были откровенно плохи. Если сравнить танковую дивизию советского мехкорпуса и танковую дивизию вермахта, то видно, что, например, противотанковые орудия в советской танковой дивизии отсутствуют вовсе, количество легких гаубиц в немецкой танковой дивизии вдвое больше (с учетом разницы калибра пусть в полтора раза больше), полковых орудий в немецкой танковой дивизии больше в пять раз, минометов среднего калибра — почти в полтора раза. Но, конечно, наиболее ощутимой была разница в численности мотопехоты в сравнении с количеством танков. На 375 танков советской танковой дивизии приходилось примерно 3 тыс. человек мотопехоты, а на 150—200 танков танковой дивизии вермахта приходилось 6 тыс. человек мотопехоты. Или, если считать в батальонах, то на 6 танковых батальонов (если даже не учитывать два батальона химических танков) нашей танковой дивизии приходилось всего три батальона мотопехоты. Соотношение 2:1 в пользу танковых батальонов. В немецкой танковой дивизии на 2—3 батальона танков — 4 или 5 (если считать с мотоциклетным) батальона мотопехоты, то есть 1:2,5, 1:1,7 в пользу пехотинцев. Поэтому немецкой танковой дивизии было легче и наступать, и обороняться. У нее было больше пехоты, двигающейся вместе с дивизией и способной занять и удержать местность. Боевой опыт привел советские танковые войска к сходной организации. Танковая дивизия образца 1946 года имела в своем составе 11 646 человек, 210 танков Т-34, три танковых и мотострелковый полк. Причем в танковых полках помимо трех танковых батальонов был еще батальон автоматчиков, последнее было уже исключительно советское изобретение, в немецкой тд такой практики не было. Всего в танковой дивизии образца 1946 года было 9 танковых батальонов и 7 батальонов мотострелков, мотоциклистов и автоматчиков. Или, если считать личный состав, на 210 танков приходилось 4700 человек мотострелков, автоматчиков и мотоциклистов. Артиллерию танковой дивизии образца 1946 года составляли 12 122-мм гаубиц, 8 «катюш» М-13, аж 42 миномета 120-мм калибра, 52 81-мм миномета, 22 37-мм зенитки, 12 противотанковых орудий. Такой организационной структуре было легче вести самостоятельные действия, громить резервы противника, захватывать важные пункты и удерживать их, отбивая контратаки. И наличие танков с непробиваемыми лбами при этом играло далеко не первую роль, важнее было соотношение между танками и пехотой и возможности артиллерийского удара соединения. Я беру в качестве примера танковую дивизию, поскольку она и ее части имеют более привычные названия. Реально аналогом танковых дивизий других стран в нашей армии в 1944—1945 гг. были танковые корпуса, состоявшие из танковых и механизированных бригад. Организационная структура танкового корпуса в конце войны была подобна структуре танковой дивизии образца 1946 года. По штату в танковом корпусе образца 1945 года было 11 788 человек, 21 тяжелый танк, 207 средних танков, 21 САУ СУ-85, 21 легкая САУ СУ-76, 12 122-мм гаубиц, 12 76-мм пушек, 42 120-мм миномета, 12 45-мм пушек, 16 37-мм зенитных пушек, 8 установок М-13. Организационно танковый корпус состоял из трех танковых бригад и одной мотострелковой бригады, отдельного полка ИС, двух самоходно-артиллерийских полков, артиллерийского полка, минометного полка, зенитно-артиллерийского полка, дивизиона «катюш». В таком виде танковые корпуса Красной Армии закончили войну в Берлине, разгромили Квантунскую армию в Маньчжурии.

В несовершенной организации танковых войск на определенном этапе их развития нет ничего плохого или стыдного. Процесс поиска «золотого сечения» был общим явлением, и все пришли в конце концов к сходной организации своих танковых войск. Но на 1941 год процесс поиска оптимальной организации не был завершен, и механизированные соединения Красной Армии были еще «сырыми», соотношение между танками, мотопехотой и артиллерией было далеко от идеала.

Кроме того, отсутствие собственного опыта привело к неправильным выводам из чужого (немецкого) опыта. По разным причинам, не в последнюю очередь из-за отставания производства танков от потребностей вермахта, немцы применяли танки только в самостоятельных соединениях, танковых дивизиях. Глядя на немцев, у нас решили уничтожить видовое разнообразие и использовать танки только в крупных самостоятельных соединениях. От ранее присутствовавших в РККА отдельных танковых бригад и батальонов в стрелковых дивизиях решили отказаться. Тем самым обычная пехота лишалась танковой поддержки, не было оргструктуры, которая бы помогала пехоте в сражениях тактического значения или пробивала бы вместе с пехотой дорогу для ввода в прорыв крупного механизированного соединения. Такие танковые части были в нашей армии в 1942—1945 гг. Это отдельные танковые бригады (1038 человек, 53 танка), полки (339 человек, 39 танков) для непосредственной поддержки пехоты. Были и отдельные тяжелые танковые полки прорыва РГК, в составе 214 человек и 21 тяжелого танка КВ. Сравнительно медлительные, но толстобронные KB в тяжелых танковых полках прорыва РГК применялись более эффективно, чем в смешанных подразделениях, когда KB отставали на марше и тяжесть первого боя выносили Т-34. В 1941-м одинаковые по организации мехкорпуса впрягали в одну упряжку «коня и трепетную лань». Т-26, предназначавшийся для непосредственной поддержки пехоты, оказывался в одной оргструктуре с быстроходными БТ.

Мировая практика также поощряла видовое разнообразие. В Англии были отдельные бронетанковые бригады из трех танковых полков, всего 260 танков. Эти бригады использовались для действий совместно с пехотными дивизиями и на вооружении танковых дивизий и бронетанковых бригад. На вооружение дивизий поступали более быстроходные «крейсерские» танки, а бригады оснащались неспешными, но хорошо защищенными «пехотными» танками. Например, в сражении при Эль Аламейне в 23-й бронетанковой бригаде, которая должна была поддерживать пехоту 8-й британской армии, было 186 танков «Валентайн», а в 7-й бронетанковой дивизии были «крейсерские» «Крусейдеры», американские «Гранты» и «Стюарты». Баланс между самостоятельными соединениями и танками непосредственной поддержки в Великобритании характеризуется числом танковых дивизий и отдельных бригад, в ходе войны было сформировано 11 бронетанковых дивизий и 30 бронетанковых бригад. В США помимо 16 бронетанковых дивизий было 55 отдельных танковых батальонов по 72 танка, тоже предназначенных для совместных действий с пехотой.

Специфической проблемой СССР были автомобили. В РККА широкое распространение получили «полуторки» ГАЗ-АА. Машина неплохая, в девичестве Форд-АА образца 1929 года (выпускался в СССР по лицензии с 1932 года, до этого машины собирались из американских деталей, технология, известная сегодня как «отверточное производство»), но грузоподъемность машины была недостаточной. Если сравнивать с современными грузовиками, то аналог «полуторки» — это «Газель». 3-тонных ЗИС-5 (в детстве бывших американским грузовиком Отокар-5А) не хватало. В Вермахте же основу автомобильного парка составляли 3-тонные грузовики. Одной из наиболее распространенных машин был 3-тонный «Опель» «Блиц». Этот простой, надежный и дешевый грузовичок был так хорош, что даже выиграл конкурс у «Мерседеса» и на сборочных конвейерах Мерседес начали собирать «Блицы». Только авиация союзников помешала. Зигзаг в круге, который мы видим на машинах «Опель» в наши дни, своим появлением обязан именно грузовику «Блиц», в переводе «молния». Именно на капоте этого самого распространенного в немецкой армии грузовика появился зигзаг, ставший затем фирменным знаком автомобилей Opel. До этого эмблемой Адам Опель АГ была надпись OPEL в овале.

По штату в танковой дивизии вермахта были: 561 легковой автомобиль, 1402 грузовика и специальных автомобиля, 1289 мотоциклов (из них 711 с колясками). Реально в танковых дивизиях было до 2300 автомобилей, 1570 мотоциклов. Для сравнения, в советской танковой дивизии штатно было 1360 автомашин, 375 мотоциклов. Немецкие танковые дивизии могли действовать по принципу «все свое ношу с собой», самостоятельно действуя в глубине обороны противника. Автотранспорт дивизии позволял перемещать за танками пехотинцев, боеприпасы артиллерии, топливо, запчасти. И даже чешские танки могли добиваться успеха, когда за их спиной стояла артиллерия, пехотинцы и орда автотранспорта в позе «чего изволите?».

В середине марта 1940 года на 4,2 млн. человек личного состава вермахта приходилось 420 тысяч машин. Каждый десятый человек был водителем автомобиля. Я не зря вынес слова из дневника Франца Гальдера об этом в качестве эпиграфа к этой главе. К моменту нападения на СССР в вермахте было полмиллиона автомашин и полугусеничных тягачей. В 1941 году в Германии было произведено 333 тыс. автомашин, в оккупированных странах 268 тыс., сателлиты Третьего рейха произвели еще 75 тыс. автомашин. А мы все танки высчитываем, их вес вымеряем. Вторая мировая война была войной моторов и маневра. Автотранспорт являлся не менее важным компонентом армии, чем танки.

Про грузовики я повел речь не из праздного любопытства. На все вышеописанные проблемы техники и организации накладывался еще один фактор: отсутствие автотранспорта и тягачей в штатном количестве из-за незавершенной мобилизации. До 22 июня 1941 года в СССР не была объявлена мобилизация и механизированные корпуса не получили даже положенных их несовершенной организации автомобилей и тракторов из народного хозяйства. Из-за этого такие «кирпичики», как артиллерия и пехотинцы, оказывались без транспорта, не могли действовать как единое целое с мехкорпусом. В Германии процесс изъятия гражданского автотранспорта прошел еще в 1940 году.

Чем это оборачивалось на практике? Возьмем эпизод дубненских боев, описанный в нескольких мемуарах, и рассмотрим его с точки зрения техники, организации и данности 1941-го, необъявленной на момент начала боевых действий мобилизации. Это встречный бой группы 43-й танковой дивизией 19-го мехкорпуса и боевой группы 11-й танковой дивизии вермахта. Местом постоянной дислокации дивизии был Бердичев. Получила она вполне типовую задачу: совершить 300-километровый марш, выдвинуться из Бердичева к Ровно и быть готовой наносить контрудары по наступающим частям немцев. В 43-й тд имелось в наличии на 22.06.41 5 KB, 2 Т-34, 230 Т-26. Артиллерия была представлена 4 (вместо 12) 152-мм и 12 122-мм гаубицами, 4 76-мм полковыми пушками, 4 37-мм зенитками (без снарядов). Вместо 1360 автомашин по штату, в 43-й тд было всего 630, 571 грузовик, из них 150 неисправны. Вместо 83 тракторов по штату было всего 15. Из того, что было, собрали «домик», весьма далекий от «золотого сечения»: два танковых полка двухбатальонного состава, два батальона мотострелкового полка на автомашинах. А полторы тысячи бойцов личного состава дивизии вынуждены были передвигаться пешим порядком. Согласитесь, что в таких условиях командование 43-й танковой дивизии не стало бы привередничать и не отказалось бы от французских «Ситроенов». Плюс к тому, поскольку не прошла мобилизация, в 43-й танковой дивизии было вместо 10 942 человек личного состава 8434 человека. Вычитаем полторы тысячи следующих пешим порядком, получаем округленно 7 тыс. человек. То есть, будучи равной по числу танков немецкой танковой дивизии, 43-я танковая дивизия 19-го мехкорпуса РККА существенно уступала любой немецкой по артиллерийскому вооружению и обеспеченности мотопехотой. По брутто-численности личного состава 43-я танковая дивизия уступала танковой дивизии Вермахта практически вдвое. Два батальона пехоты для ведения самостоятельных действий — это очень мало. Группа дивизии из 2 танков KB, 2 Т-34, 75 танков Т-26 в том бою у Дубно потеряла оба KB, 15 Т-26. В ведении наступательных действий выдохлась в первом же бою.

Владимир Богданович, пытаясь скрестить бравурные рассказы о непобедимых и неуязвимых танках с катастрофой лета 1941-го, приводит причины неуспеха механизированных частей РККА одна другой фантастичнее. Цитирую:

«Красная Армия готовила внезапный удар на 6 июля 1941 года, и потому, как перед любым грандиозным предприятием, шла лихорадочная подготовка. В танковых войсках это выглядит так: гусеницы менять или перетягивать, двигатели регулировать, коробки передач перебирать, менять катки, разбирать оружие, а перед проведением работ — боекомплект из танков выгружать, топливо и масла сливать. (Немцы этот момент проскочили в середине июня.) Внезапный удар по любой армии в такой ситуации смертелен. Красная Армия, правда, была столь сильна и огромна, что вынесла даже и это. Случилось вот что: перед тем как бить зверя в его собственной берлоге, наши охотники разобрали оружие для чистки, смазки, последней проверки, а зверь в этот момент вломился в наш дом».

Никаких явлений подобного рода мы в мехкорпусах на 22.06.1941-го не увидим. Более того, есть, например, директива военного совета Киевского особого военнного округа № А1/00211 от 11 июня 1941-го военным советам 5-й, 6-й, 12-й и 26-й армий, в которой указывается одну заправку горючего из запасов частей иметь залитой в баки машин. Снаряды в количестве... боекомплекта приказывалось хранить в окончательно снаряженном виде, 50% патронов набитыми в ленты и диски. Загрузка снарядов и патронов в машины должна была осуществляться по объявлении тревоги. Время готовности механизированных частей устанавливалось в 3 часа. Если мы обратимся к конкретным примерам, противоречий данному приказу мы не найдем. Во всем 8-м мехкорпусе генерал-майора Рябышева из 71 KB в ремонте находилось всего пять, все 100 Т-34 вышли по тревоге 22.06.41. Откуда Владимир Богданович взял, что на начало войны занимались неполной разборкой танков, ума не приложу.

Если мы вникнем в историю действий танковых дивизий, то увидим все те же заурядные проблемы с автотранспортом и тягачами. Возьмем 37-ю тд 15-го МК. На 22 июня 1941 года дивизия имела 1 танк KB, 34 Т-34, 258 БТ, 22 Т-26, 1 огнеметный Т-26. Только 15 танков БТ было оставлено небоеготовыми в г. Кременец, из них 8 находилось в среднем ремонте. А вот артиллерия дивизии состояла из 4 гаубиц 152-мм из 12 положенных по штату, 12 гаубиц 122-мм и всего 5 тракторов. Мотострелковый полк не получил автотранспорта по мобилизации и действовал отдельно от дивизии. Из-за неполученных по мобилизации средств тяги артиллерии вместе с мотострелковым полком осталась «безлошадной» и часть артиллерии. То есть пехотой и артиллерией действия танков обеспечены не были вовсе. О чем честно доложил командованию командир дивизии на августовском разборе полетов:

«3. Маневренность мотострелкового полка, выступившего пешим порядком вследствие отсутствия автомашин, была чрезвычайно низкой для дивизии, что не дало возможности мотострелковому полку действовать в составе дивизии до 25.6.41 г. Это положение вынуждало танковые полки выделять большое количество танков на обеспечивающие действия вместо применения их как ударной силы.

4. Отсутствие полностью укомплектованного артиллерийского полка в будущем отрицательно сказалось на боевых действиях дивизии, не имеющей в своем составе мощной огневой единицы».

Ни о каком «золотом сечении» структуры 37-й танковой дивизии не было и речи, что и определило низкую эффективность ее боевых действий. Как это происходило, рисует все тот же отчет командира дивизии: «К 18.00 28.6.41 г. 2-й батальон 73-го танкового полка занял северные скаты [высоты] 202,0, где был встречен сильным противотанковым огнем из района южная опушка ур. Ляс Денбник и кр. Ляс Багно.

Попытка переправиться по мостам через р. Острувка севернее высоты 202.0 была безуспешной, так как головные 2—3 танка, подошедшие к мосту, были моментально подбиты и загорелись.

Несколько танков пыталось обойти мост справа и слева, но это оказалось невозможным; танки застряли в болоте и были подбиты артиллерийским огнем противника.

Стало совершенно очевидным, что без мощного артиллерийского огня и пехоты наступление продолжать нельзя. Но артиллерия в дивизии отсутствовала, свою авиацию мы давно не видели, а мотострелковый полк до приведения себя в порядок продолжать наступление не мог». (Выделено мною. — А.И.) В таких условиях даже Т-34 37-й тд были довольно быстро растрачены. К 8 июля в дивизии осталось 2 Т-34 и 12 БТ-7.

В 10-й тд того же 15-го МК разобранных коробок передач, выдуманных Владимиром Богдановичем, как и следовало ожидать, не наблюдается. В составе дивизии наличествовали 63 KB, 38 Т-34, 51 Т-28, 181 БТ, 22 Т-26, 8 химических Т-26. По тревоге вывели все 63 KB, 37 Т-34, 44 Т-28, 147 БТ, 19 Т-26, все Т-26 химические. Причины невывода 34 бэтэушек были вполне прозаическими: они были сильно изношены и требовали среднего, а частично и капитального ремонта. Кроме того, на часть сверхштатных БТ не нашлось экипажей. С количеством автотранспорта было лучше, чем у других, но хромало качество. Командир дивизии писал в своем отчете: «По штатам военного времени по маркам машин дивизия должна была иметь грузовых „ГАЗ-АА“ — 332; грузовых „ЗИС-5—6“ — 586. Фактически 22.6.41 г. вывели: „ГАЗ-АА“ — 503; „ЗИС-5—6“ — 297. По общему количеству, считая, что одна машина „ГАЗ-АА“ заменяет одну „ЗИС-5—6“ (по установкам Автобронетанкового управления Киевского особого военного округа), казалось бы, что с количественной укомплектованностью дивизии транспортом дело обстоит благополучно. На самом же деле по грузоподъемности машина „ГАЗ-АА“ ни в коем случае не может заменить „ЗИС-5“, и это привело к тому, что значительная часть грузов (до 450 тонн) не была поднята с выходом частей в район боевых действий, а впоследствии (при отходе частей) была уничтожена. Положение с обеспеченностью транспортом (а следовательно, и с подъемом имущества, необходимого для боя) осложнялось тем, что материальная часть, предусмотренная мобилизационным планом, по мобилизации не прибыла».

212-я моторизованная дивизия все того же 15-го механизированного корпуса автотранспорта не имела вообще. Опять же в связи с тем, что не получила автомашины из народного хозяйства на момент начала боевых действий. Артиллерия дивизии состояла из восьми 76-мм орудий, шестнадцати 122-мм орудий, четырех 152-мм орудий, но средств тяги было только на один дивизион.

Что мы имеем в сухом остатке? Если подсчитывать только танки, то в 15-м механизированном корпусе было 64 KB, 69 T-34, 44 Т-28, 418 БТ-7, 45 Т-26. С точки зрения любителей подсчета бронеединиц, — грозная сила. Но на деле на 22 июня 1941 года 15-й мехкорпус мог обеспечить полноценной артиллерийской и пехотной поддержкой в маневренном сражении лишь небольшую часть своих танков. И не по каким-то мифическим причинам, а из-за проблем с тягачами и автотранспортом. Только часть 15-го мехкорпуса, причем меньшая, могла быть использована как полноценная боевая единица, как подвижное соединение. Да и эта часть была несовершенной по своей организационной структуре.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.