Господин адмирал женится!

Господин адмирал женится!

В феврале 1712 года произошло долгожданное событие – венчание и свадьба Петра и Екатерины. Это не была царская свадьба со всеми ее пышными атрибутами и церемониями. Это была скромная свадьба Петра Михайлова – одного из русских адмиралов. В посаженые отцы он, как почтительный служака, пригласил своего непосредственного морского начальника – вице-адмирала Корнелия Крюйса, а также коллегу – контр-адмирала галерного флота Змаевича. Посажеными матерями стали жена Крюйса и вдовствующая царица Прасковья Федоровна, вдова покойного брата и соправителя Петра – Ивана Алексеевича. Среди немногочисленных гостей, приглашенных на венчание в маленькую церковь Исаакия, переделанную из чертежного амбара Адмиралтейства, были преимущественно моряки и кораблестроители. Наконец, ближними девицами невесты, которые несли за нею длинный шлейф, выступали две поразительно прелестные, изящные и важные особы. Одной было четыре, а другой – два года: Анна Петровна и Елизавета Петровна. Обойдя с матерью вокруг аналоя, они становились привенчанными, и их происхождение перестало быть зазорным. «Но так как вся церемония слишком бы утомила этих малолетних принцесс, – с искренним огорчением отмечает английский посланник Ч. Уитворт, – они показались только на короткое время, а затем были заменены двумя племянницами царя» – Прасковьей и Екатериной Ивановнами.

Дипломаты давно и много писали о своеобразной педагогической игре царя в солдаты, капитаны, кораблестроители. Все эти необычайные для государя занятия на плацу, мостике корабля, стапеле верфи истолковывались ими как наглядные примеры для ленивого русского дворянства, обязанного теперь, как сам царь, проходить лестницу чинов, осваивать в поте лица своего новые профессии, а не гордиться пустым титулом.

Но согласимся: одно дело – с педагогическими целями махать топором в Адмиралтействе или ловко лазать по вантам, и совсем другое – жениться на портомое, причем жениться не шутовски, а всерьез, преступив все мыслимые и немыслимые запреты и заветы царственных предков и их жен. Для этого требовалось нечто большее, чем склонность к воспитанию подданных на личном примере. Для этого нужны были внутренняя свобода, раскованность, смелость пойти против принятого и обязательного. Он женился по любви, и на все остальное ему было наплевать. И адмиральскую свадьбу царь устроил не потому, что хотел кому-то что-то доказать. Для него это было естественно и удобно, как был удобен кафтан адмирала в отличие от мантии царя. Он стремился отделить свою личную жизнь от жизни самодержца, и в этой жизни частного человека он хотел полной свободы. Недаром, как вспоминает англичанин Перри, царь частенько говорил своим «боярам», что «жизнь английского адмирала несравненно счастливее жизни русского царя».

И в тот знаменательный день свадьбы он жил так, как хотел: опережая гостей, помчался во дворец и долго вешал над праздничным столом новое паникадило на шесть свечей, которое многие месяцы точил на станке из черного дерева и слоновой кости. Потом, когда гости расселись, он, вероятно, как всякий хозяин-умелец, с гордостью посматривал на свое произведение и хвастался им больше, чем победами над неприятелем или успехами в законодательстве.

«Общество было блистательно, – заканчивает свое донесение о свадьбе царя лорд Уитворт, – вино превосходное, венгерское, и, что особенно приятно, гостей не принуждали пить его в чрезвычайном количестве… Вечер закончился балом и фейерверком». Правда, гости не знали, что все торжество царь оплатил все же не из скромного жалованья контр-адмирала. По всем городам был разослан царский указ об обязательном сборе с каждого города 50 рублей «презентных» на свадьбу Петра.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.