Мадонна и рыцарь Мальтийского ордена

Мадонна и рыцарь Мальтийского ордена

Известно, что величайший художник нашей планеты Леонардо да Винчи оставил весьма небольшое живописное наследие. Тем ценнее каждое его произведение. История любой его картины – сама по себе ценность. Но история «Мадонны с младенцем» – возможно, лучшей работы Леонардо, находящейся в петербургском Эрмитаже – вообще отдельный авантюрно-исторический роман. Это небольшое полотно называют еще «Мадонной Литтой» – по имени ее прежнего владельца. Но кто был этот самый Литта и как его картина оказалась не в Италии, а в далеком туманном городе на Неве? Все тайна – и тайна вдвойне, ибо она связана с любовью.

Леонардо да Винчи. Мадонна Литта. 1490–1491

Молодой рыцарь Мальтийского ордена без ума полюбил встреченную им в Неаполе русскую красавицу и сложил к ее ногам не только любовь, но и главное сокровище, которым владел, – «Мадонну с младенцем», созданную чарующей кистью великого Леонардо да Винчи.

…Катенька запрокинула голову – на небе ни облачка. Неаполитанское лето. Жара. И почему ее супругу, Павлу Мартыновичу Скавронскому, не сиделось в России? Конечно, там тоже летом жарко, но не до такой же степени!..

В петербургском дворце ее дядюшки, светлейшего князя Потемкина, всегда можно найти прохладный уголок. А здесь, в Неаполе, даже во внутреннем дворике печет, как на раскаленной крыше. Впрочем, Катенька нашла способ спасения от жары. Она скидывает всю одежду, заворачивается в тонкую меховую шубу и лежит в тени платана. Вот что значит натуральный лисий мех – в холоде согревает, в жару охлаждает…

Катенька закрывает глаза и сворачивается калачиком. Недаром же дядюшка Григорий Александрович называл ее котенком…

Катеньку привезли в Петербург в 1776 году в 15 лет. Сразу же поселили в Зимнем дворце. Девочка восторженно взирала на роскошные апартаменты, но незнакомцев дичилась. Дядюшка погладил ее по головке и представил красивой статной даме: «А вот и мой котенок!» Катенька подняла глаза и обомлела: дядюшка представлял ее самой императрице Екатерине II.

Конечно, Катенька знала, что Потемкин, брат ее покойной маменьки, нынче сердечный друг императрицы. Слышала даже, как старшие сестры, Александра и Варвара, шептались о том, что дядюшка и Екатерина Великая тайно повенчаны. Но поверить в эдакое никак не могла. Конечно, дядюшка – статный красавец огромного роста, шумный и веселый, может составить, как говорят, «счастие любой даме», но ведь Екатерина – императрица!.. От всего этого у Катеньки голова кругом шла.

И немудрено: еще год назад проживала она с сестрами у родителей своих – Марфы Александровны и Василия Андреевича Энгельгардт в небольшом имении в Смоленской губернии. Жили скромно – нарядов не имели, учителей не приглашали, танцам и манерам обучены не были. Зато жили дружно и счастливо. И вдруг Марфа Александровна скончалась. Ну что было делать отцу с пятью осиротевшими дочерьми? Вот он и отписал влиятельному родственнику в Петербург: «Уповаю на вашу милость к сироткам!» И щедрый дядюшка ласковой рукой пригрел племянниц – всех по очереди выписал в Петербург.

Всем известно: Григорий Потемкин – человек широкой души. Любит – так любит, ничего не жалеет. На девиц Энгельгардт обрушился водопад нарядов, драгоценностей, дорогих безделушек. Но и требования у дядюшки были: выучить политес, грамоту и приличествующие девушкам из хорошей семьи науки. Зато скоро весь двор признал, что девицы Энгельгардт прелестны, а Катенька краше всех!

Императрица даже познакомила девушку со своим внебрачным сыном от прежнего фаворита Григория Орлова – семнадцатилетним Алексеем Бобринским. Вот тут-то и началось! Дворцовые сплетники заговорили о том, что Катенька хочет залезть в постель к августейшему сыночку. К тому же начались пересуды о том, почему Потемкин так носится со своими «племянницами»? Не иначе как они его любовницы – вот вам и «милые сиротки»!

Наверное, именно из-за сплетен Катенька и оплошала. Неожиданно приехавший из Италии 24-летний граф Павел Скавронский, влюбившись в нее на балу, сделал предложение. И Катенька его не отвергла. Тем более что все вокруг заахали о невероятной партии (граф – потомок супруги Петра I, Екатерины, к тому же сказочно богат!), да и Екатерина Великая с Потемкиным дали согласие. У Катеньки дух захватило – да о чем она вообще могла думать в двадцать-то лет?! Все твердили о счастливом браке. И вот брак длится уже 7 лет, родились две дочки, но счастья все нет…

Супруг хоть и царских кровей, но и странности у него невероятные. Едва заполучив молодую жену, он увез ее в Неаполь, выпросив у императрицы статус российского посланника. Отчего в Неаполь? Да оттого, что тамошний оперный театр согласился поставить написанные Скавронским оперы. Оказалось, что Павел Мартынович считал себя талантливым композитором и за постановки готов был выложить огромные деньги. Дальше – хуже. Скавронский ввел и в семье «музыкальные порядки». Слуги обращались к нему только речитативами, повар пропевал меню, кучер вопил басом на улицах. Даже дочерей Павел стал звать не иначе как Аллегрой и Гармонией. Жену же свою не отпускал от себя ни на шаг – ревновал зверски. Вот и приходится Катеньке сидеть во внутреннем дворике, как взаперти…

…Красавец граф Джулио Ренато Литта Висконти-Арезе, ловко выпрыгнув из кареты, поспешил в резиденцию российского посланника. Граф Скавронский снял в бессрочное пользование лучший отель города, всех прежних обитателей выгнал вон. Что ж, за деньги и не такое учудить можно!

А вот Джулио Литте наплевать на все деньги мира. Он, потомок двух богатейших родов миланских аристократов – Литта и Висконти, с детства увлекся рыцарской романтикой, мечтал о помощи страждущим. В 17 лет вступил в Мальтийский орден и к нынешним 25 годам уже проявил себя отважным воином. В этом, 1788 году получил звание командора и командование лучшим боевым кораблем мальтийцев. Блестящая карьера – и вдруг странное поручение магистра ордена: провести переговоры с российским посланником в Неаполе. Можно подумать, что он, Литта, – дипломатический шаркун, а не герой военных сражений, спасающий корабли честных торговцев от пиратов-грабителей!..

Переговоры затянулись. Литта уведомил Скавронского о том, что Мальтийский орден просит Россию помочь ему в борьбе с турецкими пиратами. Скавронский же рассказывал, что России требуются советники по тактике и ведению морского боя. Словом, после переговоров Литта вышел с головной болью. Заблудился в огромном коридоре и оказался там, куда не должны входить гости, – во внутреннем дворике. День клонился к закату. Последние нежные лучи солнца давали такой же призрачный свет, как таинственное сфумато на картинах Леонардо да Винчи. Джулио всегда завораживали картины этого художника. Его семья владела знаменитой «Мадонной с младенцем», и когда Литта вступил в Мальтийский орден, то тайком взял эту картину с собой. Между боями, когда было время, доставал заветный образ, смотрел и думал: на земле нет подобной красоты. И вот во внутреннем дворике российского посланника Джулио Литта поднял глаза и…

Катенька лежала на кушетке, как всегда закрытая одной лишь меховой шубкой. Услышав неожиданные шаги, она порывисто приподнялась и обернулась. Шубка съехала вниз, обнажив розовую грудь, словно на той самой картине Леонардо, где мать кормит грудью младенца. И Джулио вдруг ощутил себя этим самым беззащитным ребенком, которому просто жизненно необходимо прильнуть к этой груди…

А Катенька подняла глаза и обомлела. Над ней нависал красавец огромного роста – статный, сильный и по-мужски притягательный. «Почти как дядюшка!» – подумала она и залилась алым румянцем.

На свой корвет «Пелегрино» Литта заявился как пьяный. И надо бы уезжать – переговоры закончились, – да сил нет. Словно потеряв голову, рыцарь зачастил в дом Скавронских. Подолгу беседовал с графом и его красавицей женой. При этом Екатерина, в отличие от других красавиц, ни разу ни вздохом, ни взглядом не попыталась соблазнить красавца рыцаря. И лишь однажды прошептала: «Скажите, Мальтийский орден – монашествующий?» Литта склонил голову: «Увы… Мы даем обед безбрачия». С тех пор он часто спрашивал себя: что значил горестный взгляд красавицы – неужто и она неравнодушна к нему?

Орден прислал повеление возвратиться. Литта медлил. Пришла новая депеша – с угрозами. Но Джулио был не в силах уехать. Об угрозе наказания проведали в доме Скавронского. И однажды на грязную дощатую мостовую порта въехала роскошная карета с гербом Скавронских. Взволнованный и обескураженный, Литта выбежал на палубу и застыл.

Разодетая по последней моде Екатерина Васильевна, подобрав юбки, не смущаясь ни грязи, ни запаха, взошла по сходням на корвет и проговорила: «Хочу посмотреть, как вы тут!» Ошарашенный Джулио повел ее в каюту. Ему и в голову не пришло, что его корабельное жилище – та же келья монаха, что вход сюда женщины – грех. Но для Литты Екатерина была Мадонной, а ее посещение – явлением богини. Он и сам не помнил, как показал ей свою святую реликвию – картину Леонардо. Екатерина смотрела долго и нежно, а потом прошептала: «Я стану думать, что, когда вы смотрите на нее, вспоминаете обо мне. Я стану воображать, что сопровождаю вас на пути вашем…»

Наутро корвет «Пелегрино» снялся с якоря. Литта заперся в каюте. Перед глазами все еще стояло любимое нежное лицо.

Литта решил драться за свою любовь. Начал с того, что сам поехал в далекую Россию в качестве «советника в морских сражениях». Воевал со шведами за новую родину со всем пылом и умением. Выучил русский язык и стал именоваться на русский манер – Юлием Помпеевичем. За блестящие победы был награжден орденом Святого Георгия и пожалован чином контр-адмирала. Однако дворцовые интриганы оговорили Литту, и он был вынужден вернуться на Мальту. Там и узнал, что в конце ноября 1793 года граф Скавронский скончался, а его молодая вдова намерена вернуться в Петербург. Джулио снова стал рваться в Россию. Но что он, монах, мог предложить любимой? Следовало применить какой-то хитрый маневр.

И вот ноябрьским утром 1796 года в ворота Гатчинского замка, столь любимого недавно воцарившимся императором Павлом I, въехало сорок (!) карет. Повозки странников были театрально покрыты пылью, но на их дверцах белели кресты Мальтийского ордена. Из передней кареты появился полномочный министр-посланник Мальтийского ордена – граф Джулио Литта. Склонившись в поклоне, он сообщил, что имеет полномочия ордена возвести русского императора в звание Великого магистра. Кровь бросилась в голову Павлу, который с детства был увлечен рыцарской романтикой, и он выкрикнул: «Чем наградить вас?» – «Я желаю стать подданным вашего величества! – галантно ответил Литта. – А еще – жениться на вдове графа Скавронского, ежели она даст свое согласие».

Она согласилась! Она забыла свою скуку и апатию – замуж за Джулио готова была выйти радостная и счастливая женщина.

В 1798 году на пышной и торжественной церемонии в Георгиевском зале Зимнего дворца командор Литта возложил на Павла I символы отличия Великого магистра. Павел же обратился к папе римскому Пию VI с просьбой снять обет безбрачия с Джулио Литты.

Свадьбу сыграли прямо в Зимнем дворце. Разное было потом в жизни четы Литта – радость и опала, сплетни и беспокойства. Но они все встречали рука об руку – рыцарь и его Мадонна.

Вместе они воспитывали Катенькиных дочерей – называемых теперь не Аллегрой и Гармонией, а Екатериной и Марией. И этим девочкам повезло. Екатерина стала женой генерала Петра Ивановича Багратиона, легендарной Блуждающей княгиней, которая во время войны с Наполеоном добывала по всей Европе самые секретные данные о французских войсках. Мария вышла замуж за генерала Павла Петровича Палена, а их дочка Юлия (в замужестве Самойлова) впоследствии стала музой великого русского художника Карла Брюллова. Это она – «Удаляющаяся с бала». Вероятно, именно Юлия, унаследовавшая все сокровища дедушки Литты, передала леонардовскую картину его племяннику. Но в 1864 году «Мадонна Литта» все равно вернулась в Россию. Обеднев, итальянский племянник продал картину в Эрмитаж. И теперь, когда мы смотрим на нее, стоит вспомнить историю ее явления в нашу страну. Ее привела Любовь.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.