Глава 2 Кто владеет морем и миром

Глава 2

Кто владеет морем и миром

…Как-то возвращаясь с одного из заседаний у Сталина, Кузнецов поймал себя на мысли: а не лучше ли отказаться от запланированных совместно с войсками Одесского особого военного округа учений ЧФ на Черном море?

Николай Герасимович, знавший так много, все же знал далеко не все; однако он понимал, что прошедший май 1941 года и наступивший июнь для руководства страны были чрезвычайно сложным временем в плане международных отношений с рядом государств Европы, с США, и в особенности с союзником — Германией. В сознание Николая Герасимовича неоднократно закрадывалась крамольная мысль, что это союзничество рано или поздно до добра не доведет. Мучая и истязая себя сомнениями, адмирал, находясь по делам у начальника Генштаба Красной армии Маршала Советского Союза Бориса Михайловича Шапошникова, спросил:

— Скажите, Борис Михайлович, каково в планах Генштаба участие флотов на случай планируемых стратегических операций нашей Красной армии в возможном недалеком будущем?

Шапошников, слушая его, тактично прикрыл чистыми листами бумаги некоторые лежавшие у себя на столе документы и негромко, с хрипотцой в голосе ответил:

— Не спешите, голубчик. Вы в свое время получите все необходимые распоряжения. А сейчас я более вас не задерживаю, у меня много работы.

Так и не получив удовлетворительного ответа, адмирал, возвратившись в свой кабинет, вновь допустил мысль, что ВМФ страны будет играть далеко не ту роль, которую он, как руководитель флота, представлял себе, изучая историю Русского флота со времен Петра Великого. Это острое чувство несправедливой непричастности Николай Герасимович особенно остро почувствовал не тогда, когда вступил в должность наркома ВМФ, а в те крайне напряженные майские и июньские дни 1941 года.

Его не терзало чувство страха или уныния, даже незнание возможного развития дальнейших событий не застало адмирала врасплох, ведь он пытался просчитать их сам, конечно, насколько это возможно. Его беспокойство на данном этапе сводилось к главному: достаточно ли сделано для того, чтобы все четыре флота ВМФ были максимально готовы к тому, чтобы мгновенно отреагировать на то, о чем расплывчато и многозначительно сказал маршал Шапошников «…все в свое время»?

Впрочем, адмирал не сомневался, что в скором времени силы флотов должны будут выйти в океан. Это при условии, если будут достроены, пройдут ходовые и государственные испытания и введены в боевой строй первой линии линкоры, тяжелые крейсеры, крейсеры, лидеры, эсминцы и подлодки. На все это нужно будет еще как минимум от 6 месяцев до 1,5 лет. Но даже те силы флота, которые имеются в наличии на июнь 1941 года, способны лишь частично участвовать в грандиозных замыслах Сталина и его первых военных руководителей. А то, что замыслы существуют, понятно без слов.

Кузнецову вспомнился разговор у Сталина, связанный с гибелью подводной лодки «Д-1» — «Декабрист». Она была первенцем советского подводного кораблестроения и головным кораблем из серии в шесть единиц, носящих революционные имена от «Народовольца» до «Якобинца». Именно с ПЛ «Д-1» была развернута крупномасштабная для мирного времени программа подводного кораблестроения, когда менее чем за 10 лет было построено 250 подлодок разных проектов. Поэтому гибель головного корабля этой программы воспринималась очень болезненно. Сталин приказал искать лодку и сам же позвонил Головко, продублировав собственный приказ. Тогда Кузнецов в присутствии начальника ГМШ адмирала Галлера (уже отстраненного от должности, но еще не передавшего дела адмиралу Исакову) доложил, что, скорее всего, произошла какая-то роковая ошибка или просчет, допущенный командиром лодки капитан-лейтенантом Ельтищевым. В результате он не справился с управлением и не сумел удержать лодку на предельной глубине, и ее раздавило давлением воды.

— Па-а-ачему не справился? — Сталин заговорил с резким грузинским акцентом, что говорило о надвигающемся разносе.

Но, очевидно, собрав свою волю в кулак, он, пронизывая адмиралов жестоким взглядом, спокойно приказал начать тщательное расследование; и воздержался от «строгих оргвыводов». Кузнецову и Галлеру было «поставлено на вид», адмирал Головко получил «строгий выговор». Воспользовавшись этим, адмиралы осмелились и перешли в контратаку, заявив Генсеку, что на флоте острая нехватка личного состава. Галлер попытался сказать, что весь мобилизационный резерв забирает Красная армия, а флоту… его тут же одернул за рукав Кузнецов. Но Сталин, явно услышавший слова отстраненного начальника ГМШ, со свойственной ему гениальностью решил вопрос, словно и не заметив выпада: специалистам срочной службы увеличить срок службы на флоте до 5 леті А в случае, когда придет время увольнения сразу двух возрастов, увеличить до 7 лет.

Тогда же был поднят вопрос об острой нехватке командного состава. Военно-морские училища не успевали за стремительной программой кораблестроения. Остро недоставало командиров подлодок, строящихся массовыми сериями. Вождь приказал осуществить тайную мобилизацию капитанов и комсостава торгового флота, пропустив их через курсы переподготовки. На специальные курсы подводников направлялись и командиры расформированных кавалерийских частей. Но, несмотря на это, количество военно-морских училищ не увеличивалось с 1937 г.

Тогда же Сталин заговорил о программе военного кораблестроения и жестком контроле за графиком ее выполнения. К концу 1946 г. планировалось построить 16 линкоров, 16 линейных крейсеров, 2 авианосца, 28 легких крейсеров, 20 лидеров, 144 эсминца, 96 сторожевиков, 204 тральщика, 408 подлодок. Адмиралов поразила такая программа: как обеспечить эту гигантскую армаду личным составом?! Адмирал Галлер в свойственной ему интеллигентной манере попытался объяснить вождю, почему пробуксовывает судостроительная программа. Это, по его мнению, объясняется отсутствием плановых поставок оборудования и оружия для кораблей заводами различных отраслей. Галлер являлся сторонником грандиозной сталинской программы создания сверхмощного флота, с помощью которого вождь всех времен и народов стремился достичь окончательной победы над империалистами. И сталинское решение о временном прекращении закладок новых кораблей болезненно было воспринято Галлером. Сталин понимал, что сроки выполнения программы никак не соответствуют срокам операции «Гроза». Потому посчитал необходимым на короткий срок свернуть программу, а Галлера снять с должности и заменить более близким ему по духу адмиралом Исаковым, который к 1917 году успел дослужиться только до мичмана, тогда как Галлер уже был капитаном 1-го ранга, так что имел опыт познания иной жизни и иного флота, да к тому же еще и немецкую кровь в своих венах.

В середине октября Сталин сказал Кузнецову:

— Мне кажется, что Галлера на посту начальника Главного морского штаба следует заменить Исаковым.

Слова вождя «мне кажется…» никогда не имели иного смысла, кроме как директивного или приказного.

— Галлер — хороший исполнитель, но не достаточно волевой человек, да и оперативно Исаков подготовлен, пожалуй, лучше, — пояснил вождь.

Большей ерунды, что адмирал Исаков «лучше оперативно подготовлен», чем Галлер, сложно было придумать. Кузнецов вздохнул, но не осмелился возразить. Однако спросил:

— Что будем делать с адмиралом Галлером?

— Мы подумаем, — ответил лаконично вождь.

Последняя фраза Сталина «Мы подумаем» испугала наркома, он уже достаточно хорошо изучил вождя и учителя, и сделал последнюю попытку спасти опального адмирала.

— Товарищ Сталин, — сдавленным голосом произнес Кузнецов, — адмирал Галлер в настоящее время незаменим в руководстве наркомата ВМФ, который вы вверили мне.

— Незаменимых людей нет! — отрезал Генсек любимой фразой с сильным грузинским акцентом, который следовало расценить, что адмирал зашел слишком далеко…

— На флоте…

Но Сталин резко прервал и приказал идти к себе.

Да, Николай Герасимович знал многое, но не все. Особенно в части того, что Черноморский флот должен был обеспечить полное господство на Черном море, закрыть Босфор и не допустить перехода на театр военных действий (ТВД) Черного моря каких-либо соединений враждебных флотов. Предусматривалось с помощью 9-го Особого стрелкового корпуса уничтожить флоты Румынии и Болгарии, а если потребуется, то и Турции. Взаимодействуя с войсками Одесского и Закавказского военных округов, обеспечить их приморские фланги, перевозки и десантные операции.

Глубокой осенью, с 26 по 28 ноября 1940 г., уже проводились командно-штабные учения войск Одесского военного округа во главе с генерал-полковником Я. Т. Черевиченко. Где условно решались задачи (которые на деле будут поставлены в мае-июне 1941 г.). В его состав скрытно должна была быть введена самая крупная и мощная армия с порядковым номером «9». На учения был вызван командующий ЧФ вице-адмирал Ф. С. Октябрьский. Задачей округа, взаимодействующего с кораблями ЧФ и Дунайской флотилией, являлся оперативный захват портов от Констанцы до Варны комплексными ударами с суши и моря с последующим выходом на болгаро-турецкую границу.

Ознакомившись с результатом прошедших войсковых и флотских игр, вождь обратил внимание на то, что даже в теории взаимодействие между различными родами войск оставляет желать лучшего… а на практике никакого взаимодействия, скорее всего, и нет, а есть лишь бездарные потуги. В этом вождь был прав, несмотря на то, что не обладал достаточным военно-стратегическим кругозором. Все три вида Вооруженных сил, раздутые на сталинских дрожжах до гигантских размеров, превращались в грозные и одновременно какие-то потешно-аморфные структуры, не желающие иметь друг с другом никаких дел.

Тогда как гигантская пирамида жесткой подчиненности и строжайшей личной ответственности, выстроенная Сталиным и смыкающаяся в его кремлевском кабинете, предполагала четкое взаимодействие всех родов Вооруженных сил.

Ближайший военный советник Генсека Б. М. Шапошников делал максимум возможного, чтобы решить эти проблемы. После его освобождения с поста начальника Генерального штаба назначенный на этот пост генерал армии К.А. Мерецков, в эйфории от гигантского числа войск и боевой техники Красной армии, совершенно забыл о «ничтожных» военно-морских флотах. А если и вспоминал о них, то только когда требовалась доставка войск и боевой техники. Даже артиллерийская поддержка с кораблей была отнесена к разряду неэффективной по опыту войны с Финляндией. По его мнению, у флота какие-то свои автономные планы, которые, кстати говоря, на самом флоте никто не знает, поскольку они полностью существуют только в сознании товарища Сталина.

В некотором роде так оно и было: вождь лелеял свои заветные планы. «Кто владеет морем — тот владеет миром», — писал адмирал Мэхэн; в этом американский военно-морской исследователь был абсолютно прав.

…Итак, Николай Герасимович полагал, что учения на Черноморском флоте совместно с войсками Одесского особого военного округа (ОдОВО) следует отменить; он поручил начальнику Главного морского штаба адмиралу И. С. Исакову позвонить в Генштаб и выяснить мнение по этому вопросу. Но Иван Степанович ответствовал, что ему ничего не сообщили конкретного, что дало бы основания изменить план по части учений. В связи с этим нарком и адмирал Исаков приняли решение дать флоту указания держать оружие и корабли в полной готовности. Руководить учениями в Севастополь выехал Исаков.

Два адмирала договорились, что если обстановка примет чрезвычайный характер, то Исаков уже на месте даст указания командующему ЧФ использовать оружие и корабли флота. После отъезда Ивана Степановича Кузнецову позвонил нарком внутренних дел, Генеральный комиссар госбезопасности Лаврентий Павлович Берия и жестким тоном спросил:

— Почему вы, товарищ Кузнецов, так безответственно относитесь к нашим партийным кадрам? Почему вы в помощь товарищу Исакову не послали группу работников Главного управления политической пропаганды? Вы что думаете, что без контроля партии вы будете творить все, что вам вздумается?

Зная, что происходит в его окружении и подавляя в себе всякое эмоциональное желание высказаться, Николай Герасимович спокойно и твердо ответил:

— Товарищ Берия, я принял решение отправить на Черноморский флот группу работников Главного управления политпропаганды во главе с бригадным комиссаром Азаровым. Полагаю, эта кандидатура вас вполне удовлетворит.

— Хорошо, — миролюбиво ответил голос в трубке, — думаю, товарищ Сталин будет доволен вашим решением.

После чего все стихло, а затем раздался длинный зуммер. Николай Герасимович положил трубку на рычаг.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.