Соблазненные и покинутые

Соблазненные и покинутые

Короче говоря, подписали и отметили. Петлюра произнес на банкете торжественную речь о «вечной любви украинцев и поляков», устоявшей в веках, «несмотря на интриги москалей», Пилсудский ответил в том же духе, но, естественно, сдержаннее. Финансовое ведомство РП перечислило куда следует оговоренные суммы, а Войско Польское получило приказ седлать коней для похода, с восторгом одобренного практически всей польской политической и культурной элитой, обычно склочной, но в вопросах, касающихся границ 1772 года или нагадить России, столь же обычно трогательно единой.

Некоторый конфуз вызвало, правда, то обстоятельство, что сформировать «украинскую армию» не получилось, а союзники должны все-таки идти вдвоем, хотя бы для приличия. Однако выход нашелся. Несколько сотен с бору по сосенке набранных бойцов сперва разделили на два отряда, затем назвали отряды «полками» и, наконец, слили в «дивизию», отданную под командование полякам, ибо стратегическому гению Петлюры кичливое панство, в отличие от Центральной Рады, почему-то не доверяло. Естественно, вслух было заявлено, что основные силы «армии УНР» уже сражаются на родной земле, в пух и прах сокрушая «москаля», и как только соединение союзных сил состоится, пан «головной отаман» возглавит «украинское войско». Возможно, Петлюра и впрямь на это надеялся, но не слишком: о тех, кто ушел в «зимовой поход», никаких сведений не имелось.

Впрочем, все это уже было не так важно, главное, что поляки, официально объявив о необходимости помочь союзнику, 26 апреля 1920 года начали вторжение на Советскую Украину, уже 7 мая войдя в Киев. По отношению к союзнику вели они себя довольно высокомерно, отослав «украинскую дивизию» куда подальше, на третьестепенный участок фронта, а после занятия Киева не пустив «головного отамана» в его собственную столицу, руководить которой стала польская военная комендатура. В письмах Петлюры министрам все это описано без особого восторга, но и без недовольства, выражать которое он, в связи с военной цензурой, видимо, опасался.

Не обошлось, правда, и без маленьких радостей: с разрешения поляков в нескольких уездах была проведена мобилизация, и не все мобилизованные разбежались. А кроме того (о радость!), нашлись, наконец, части, ходившие в «зимовый поход». Так что теперь «украинское войско» опять как бы существовало, а «головной отаман» опять им командовал, хотя, естественно, под присмотром поляков.

Дальнейшее общеизвестно, посему провал польского наступления, контрнаступление союзных войск РСФСР и Советской Украины, «чудо под Варшавой» и прочие трюизмы опустим. В рамках темы для нас важно лишь то, что после отступления поляков «армия УНР» поспешно отступила в южную Галицию, где основной стратегией ее стало не попадаться на пути 1-й Конной, с чем Петлюра справлялся довольно успешно, и надеяться на скорое перемирие. Однако когда 18 сентября перемирие таки было подписано, поляки, как оказалось, не только забыли включить в текст хотя бы малейшее упоминание про УНР (что, учитывая близкое к панике состояние Ленина, могло бы сыграть немалую роль), но и вообще ни словом не помянули «украинскую армию», юридически ставшую, таким образом, чем-то вроде крупного бандформирования. 10 ноября при первом же намеке Красной Армии на движение петлюровские отряды покатились назад, к границе, и 21 ноября перешли на польскую территорию, где гостеприимные союзники сперва разоружили «дорогих гостей», а затем, объявив их интернированными, загнав в несколько лагерей в центральной Польше, где воины «головного отамана», голодая и холодая, быстро теряли человеческий облик. «Без теплой одежды в мороз, — печалился постфактум генерал Удовиченко, выбравший время навестить в лагере боевых товарищей, — на ногах — что попало: тряпки, дырявые сапоги, рваные ботинки». Все «оборванные, почти голые, — вторит генералу сопровождавший его Исаак Мазепа. — Пришлось распорядиться для босых заготовить лапти». В переписке «головного отамана» нет и таких упоминаний, что, впрочем, и понятно: в тот момент главной его заботой было любой ценой добиться присутствия на польско-советских переговорах в Риге в качестве воевавшей стороны. Увы, поездку в столицу Латвии хотя бы в качестве частного лица поляки ему строго-настрого воспретили, поскольку в Риге вели переговоры с делегацией Харьковского Советского Правительства, признанного ими законной властью Украины — даже без денонсации предшествующего договора с Петлюрой.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.