§ 4. Северо-Восточная Русь в канун последней трети XV столетия

§ 4. Северо-Восточная Русь в канун последней трети XV столетия

Развертывание острого политического кризиса порою сходно с течением тяжелой болезни. После долгого ухудшения, неоднократных возвратов приступов выздоровление нередко бывает стремительным. Так случилось и после прекращения войны за власть в московском княжеском доме. Уход со сцены единственного реального соперника Василия II Дмитрия Шемяки, который и сам постоял у кормила власти в Московском великом княжестве, и претендовал на этот стол как на наследственный, означал полную перемену обстоятельств. Исчезла почва для раскола в московском боярстве, служилых феодалов Московского великого княжения. Уже на заключительном этапе феодальной войны социальная база Шемяки была узкой. Параллельно сделали свой выбор в пользу Василия II политически значимые слои тех городов, которые в силу традиции и, возможно, иных причин поддерживали действия Юрия Дмитриевича и его сыновей. Как бы то ни было, консолидация вокруг победителя была стремительной, в считанные годы принципиально изменив всю геополитическую ситуацию на Руси.

Первый показатель — ликвидация большинства московских уделов. Нет ничего странного в том, что через год после смерти Шемяки пришел черед его «неоднословному» союзнику Ивану Андреевичу: летом 1454 г . московские войска заняли Можайск, сам же князь с семьей успел бежать в Литву. Но удивительно, через два года, вслед за походом на Новгород в 1456 г ., был арестован Василий Ярославич, родной брат жены Василия II и верный его вассал в самые трудные дни 1446 — 1447 гг. (в новгородской кампании он также участвовал и притом вполне действенно). Можно догадываться о конкретных мотивах его опалы, но очевиден один из приоритетов в межкняжеской политике московских государей: число уделов в московском доме подлежало сокращению, а главное — они не должны, по возможности, превращаться в наследственные. Не забудем, что в ходе феодальной войны были последовательно ликвидированыудельные княжения всех трех сыновей Юрия Дмитриевича. Подчеркнем также, что единственно сохранившийся удел Михаила Андреевича был незначителен по территории и не имел развитой структуры феодального землевладения, а соответственно — многочисленных вассалов. Важно также, что князь Михаил не удержал даже тех земельных приращений, которые он совсем нечасто получал от своего московского сюзерена. Таким образом, в составе и характере уделов московского дома произошли разительные изменения.

Задолго до своей смерти Василий Темный принял ответственные решения в отношении своих сыновей. К середине 50-х годов их было у него пятеро. Старший, наследник, князь Иван именуется великим князем уже в тексте докончания 1449 г . Василия II с одним из служилых князей. Во всех последующих межкняжеских договорах, заключенных московским государем, он фигурирует рядом с отцом в качестве великого князя. В 1451 г . он формально возглавил поход на север московской рати против Шемяки, а в следующем 1452 г ., когда ему было всего 12 с половиной лет, состоялась его свадьба. Вскоре после нее он становится не только формальным, но и реальным соправителем Московского великого княжения. Примечательный эпизод. Когда Василий Темный в 1460 г . отправился «миром» в Новгород, то великим князем в Москве остался Иван.

Отца сопровождали в поездке двое других сыновей, причем Юрий, следующий по старшинству за Иваном, представлял особу московского государя во Пскове. Собственно удела как такового у Ивана не было: он «соправительствовал», т.е. выполнял по мере необходимости и в зависимости от ситуации функции великого князя по управлению и суду так же, как и его отец. Удел получил в 1456 г . княжич Юрий. В него входили Дмитров и многочисленные села, завещанные ему княгиней Софьей из числа ее собственных приобретений. Самостоятельный политический статус второго сына надо объяснять династическими интересами фамилии (Юрий как бы страховал возможные удары судьбы по Ивану) и реальной геополитикой. Дмитров — пограничная с Тверью территория. Союз же с князем Борисом Тверским вовсе не ликвидировал объективных традиционных противоречий между Москвой и Тверью, отягощенных почти вековым кровавым соперничеством. Предохранителем от возможных претензий Юрия на великокняжеский стол стало его безбрачие: ни при отце, ни после его смерти он так и не был женат. У Ивана же еще в 1458 г . родился наследник. Преемственность передачи великокняжеской власти была обеспечена.

Василий II не откинул за ненадобностью традицию наделения младших сыновей уделами. Она коренилась не только в сознании, но соответствовала бурному демографическому росту служилых феодалов, развитию частнофеодального землевладения. Но главная особенность его завещания 1461 г . — бесспорный, подавляющий перевес владений нового московского государя. Ивану III переходит великое княжение (а оно, напомним, к 1461 г . включало все территории собственно Московского княжества и великокняжеского стола во Владимире с включением ряда городов за годы феодальной смуты), все земли бывшего Нижегородско-Суздальского княжества с прибавлением Мурома, а также ряд владений князей Василия Ярославича и Ивана Андреевича. Остальныг сыновьям достаются части бывших уделов названных князей, а также Дмитрия Шемяки и младших сыновей Дмитрия Донского — Петра и Константина. Причем, вперемешку и обычно без общей границы разных частей удела. Таким образом, централизующая роль Московского великого княжества, неоспоримое значение его государя как единственного выразителя государственно-политических интересов подчеркивались в духовной Василия Темного самым наглядным образом.

Так обстояли дела внутри Московского княжества. Второй показатель успехов — усиление его позиций в рамках всей Северо-Восточной и Северо-Западной Руси. Три направления политики были здесь ведущими — московско-рязанские, московско-тверские и московско-новгородские отношения. Рязанское княжество сравнительно давно было в сфере интересов Москвы: еще в 1449 г . рязанский великий князь именовал себя «молодшим братом» московского суверена. Весной 1456 г . князь Иван Федорович Рязанский умирает, завещав московскому князю восьмилетнего сына и свое княжение: княжича привозят в Москву (он пробыл в ней семь лет), в рязанские города отправлены московские наместники. И хотя Рязанщина последней будет поглощена Московским государством, она постоянно была под протекторатом Москвы.

Важной новостью в московско-тверском соглашении 1456 г . стала ясная формулировка военно-оборонительного союза против всех возможных внешних врагов, включая Великое княжество Литовское. Ведь еще по договору 1449 г . Василия Темного с Казимиром Тверь причислялась к княжествам, протекторат над которыми осуществлялся литовским господарем. В принципе, докончание 1456 г . зафиксировало равноправный статус сторон. К тому же, позитивные результаты внутренней централизации в Твери проявились раньше и были закреплены в деятельности князя Бориса Александровича. Упрочение политического значения и успехи в столкновениях с Новгородом за пограничные земли, несомненный культурный подъем, рост международного престижа — все это важные итоги долгого правления князя Бориса. Но даже в близкой перспективе потенциалы Москвы и Твери были несопоставимы. Давно ли Борис Александрович принимал гонимого и ослепленного московского князя в Твери? К 1456 г . о каких-либо его претензиях на общерусское лидерство в соперничестве с Москвой речи уже не шло. Речь могла лишь идти о сохранении самостоятельности в союзе с Московским княжеством или о возврате под руку литовских господарей. Точка выбора как будто уже была пройдена, брак же московского наследника с тверской княжной укреплял позиции Твери при сохранении союза (антиордынского и антилитовского) с Москвой.

Самой болезненной проблемой для Василия Темного был Новгород. Переживавший эпоху государственно-политического и культурного подъема «Господин Великий Новгород» (точнее говоря, большинство в его правящей элите) был с конца XIV в. последовательным противником Москвы как центра объединения. Их интересы сталкивались на севере, где московские князья пытались расширить свои промысловые районы, на территориях сместных владений в Вологде, Бежецком Верхе, Торжке, Волоколамске, наконец, собственно в Новгороде. Новгородское боярство в конце XIV—середине XV в. вело особо упорное наступление на древние «киязщины», институты княжеского суда и управления. В результате произошло сокращение княжеских прерогатив, авторитета и доходов великого князя в Новгороде. Параллельно усилилось (и притом заметно) присутствие в Новгороде Литвы — литовские служебные князья получали в прокорм многие новгородские пригороды, дани с ряда волостей шли частью в Литву, на них распространялась судебная власть литовского великого князя и его наместников. Кроме того, при новгородском владыке Евфимии II несомненны теократические тенденции в государственно-политической эволюции Новгорода. Дело не только в несомненном и разностороннем культурном Ренессансе, неразрывно связанном с именем Евфимия. Укрепляются позиции владыки в светской сфере, его роль в социальной системе, военном потенциале Новгорода. То, что Евфимии II получил посвящение от митрополита в Литве, безвременье на московской кафедре после бегства Исидора не просто укрепляли фактическую автономность новгородской архиепископии. Они обостряли к тому же стародавние споры московской митрополии и новгородских владык по поводу пределов и форм митрополичьего суда. Наконец, многолетняя поддержка Новгородом Шемяки (хотя и в основном — пассивная) не могла не провоцировать московского великого князя.

Накопившиеся противоречия разрядились, естественно, в вооруженном противоборстве. В начале 1456 г . Василий II предпринял поход на Новгород как общерусскую военно-политическую акцию. Быстро выявилось превосходство Москвы. Сражение под Руссой в начале февраля, когда немногочисленный авангард московских ратей разгромил основные новгородские силы, продемонстрировало это с пугающей для новгородской элиты очевидностью. Еще в канун битвы бежала из Новгорода вдова Шемяки, скоропостижно умирает их дочь, жена князя А.В. Чарторыйского (он был на службе в Новгороде), сам князь отправляется во Псков.

Заключенное по инициативе новгородцев соглашение имело черты компромисса: основной документ повторял традиционный формуляр новгородско-княжеских докончаний, во второй же текст были включены положения, расширяющие прерогативы князя и укрепляющие ослабленные институты великокняжеской власти в Новгороде (его наместников, дворецких и т.п.). Правительство Новгорода было вынуждено уплатить Василию Темному огромную контрибуцию.

Ситуация не изменилась принципиальным образом: еще по московско-литовскому договору 1449 г . Новгород признавался находящимся под патронатом Москвы. Но обозначился решительный сдвиг в отношениях с Москвой, поражение 1456 г . усилило позиции промосковской партии. Поездка «миром» 1460 г ., случившаяся уже при новом архиепископе Ионе (Евфимий скончался в марте 1458 г .), подтвердила крепнущие позиции Василия II в Новгороде. Он, однако, сохранял в полной мере государственно-политическую автономность, практически — независимость. Основная борьба здесь была впереди.

По сравнению со временем Витовта произошли кардинальные перемены в отношениях с Великим княжеством Литовским. Там княжеские усобицы завершились раньше, чем в Северо-Восточной Руси. Но внутренние противоречия и 13-летняя война с Орденом (она велась главным образом силами Польского королевства), завершившаяся окончательно лишь осенью 1466 г ., надолго ограничили активность восточной политики Казимира IV (с 1445 г . он стал и польским королем). Собственно, к исходу 50-х годов большинство достижений Витовта здесь было утрачено. А это означало, что и Вильнюс перестал быть потенциальным центром государственно-политического объединения Северо-Западной и Северо-Восточной Руси по тому образцу, который реализовался в самом Великом княжестве Литовском. Впрочем, в отношении Пскова и Новгорода у литовской элиты сохранялись еще планы присоединения. Но главные события здесь были еще впереди.

Прекращение замятни на Руси не привело автоматически к уменьшению ордынской опасности. На протяжении 50-х годов набеги ордынских отрядов были регулярными. «Скорая рать» царевича Мазовши в 1451 г . на излете борьбы с Шемякой была особенно опасной. Москва чудом не была захвачена. Множественность политических центров в Поле — наряду с Крымским и Казанским ханствами, существовали Большая Орда, Орда царя Сеид-Ахмада — не облегчала, а наоборот, усложняла и отражение «злых нахождений», и уплату выхода. Дань неизбежно шла по нескольким адресам, ее взимание или, наоборот, неуплата были практически непредсказуемы. Одним из результатов поражения 1445 г . под Суздалем стало невиданное до того на Руси явление: рождение ордынского ханства на территории собственно Руси. К середине 50-х годов Касимовское ханство стало реальностью московской жизни, хотя статус его владетелей как служилых князей московского государя вряд ли предусматривался первоначальными планами. Другой итог — постепенное запустошение пограничных земель Нижегородского края и постоянные угрозы набегов на Муром, Владимир, Суздаль. Наконец, Вятка, подчинившаяся великому князю лишь после двух крупных военных экспедиций 1458 и 1459 гг., стала объектом территориальных притязаний со стороны Казани. В целом, ситуация в московско-ордынских отношениях после феодальной замятии в московской династии скорее ухудшилась, чем улучшилась. И здесь окончательные итоги были впереди.

К 60-м годам многие герои уже сыгранной драмы ушли со сцены. Но кое-кто покинул ее немного позже. Борис Александрович умер в феврале 1461 г . В марте того же года скончался митрополит Иона, имевший бесспорный авторитет и всегда оказывавший поддержку московскому государю. Через год пришел и его черед. Умирал он тяжело, страдая от «сухотной» болезни (великому князю жгли «трут на многих местах» по его повелению). А незадолго до последних дней Василия Темного Москва содрогнулась от жестокой казни, произведенной по его приказу. В столице были пойманы дети боярские воровского князя Василия Ярославича, собравшиеся вызволить своего сюзерена из заточения в Угличе. Заговор стал известен, его участников арестовали, трех поименно названных заговорщиков и «иных многих» били, мучили, «коньми волочили по всему граду и по всем торгам». Затем им отсекли головы. Поразила не только жестокость, но время казней: они пришлись на Великий пост. Один из летописцев горестно замечал, что никогда ничего подобного не случалось «в русских князех». Но у эпохи усобиц и смуты свои нравственно-политические ориентиры. В эти годы, как мы видели, немало аморальных и безжалостных событий происходило впервые. Символично, что завещание Василия Темного писал дьяк Василий Беда — тот, кто доставил ему известие о смерти Шемяки. Напастей и бед на долю непримиримых соперников выпало свыше любой меры.