ИСКУССТВО И КУЛЬТУРА НАРОДОВ ИТАЛИИ

ИСКУССТВО И КУЛЬТУРА НАРОДОВ ИТАЛИИ

В Италии задолго до политического возвышения Рима существовало несколько очагов культурного развития. Среди них, в первую очередь, следует назвать Этрурию. Этрусские города славились ремеслами, торговлей и были центрами художественной жизни. Художественный стиль, характерный для Этрурии конца VIII–VII в. до н. э., сформировался под значительным влиянием культурных традиций Востока и потому называется «ориентализирующим». Главными центрами распространения этого стиля были Вейи на правом берегу Тибра недалеко от Рима, а также приморские города. Этруски превосходно владели искусством литья, чеканки и гравировки бронзы. Поэтому даже их традиционная глиняная черная с блестящей поверхностью керамика «буккеро», которая украшалась гравировкой и накладными рельефами, имитировала металл. Успешно развивалось искусство ваяния и живописи. В Вейях процветала школа скульпторов, а ее мастера пользовались всеобщим признанием. Знаменитый скульптор Вулка был приглашен римлянами в конце VI в. до н. э. для украшения Капитолийского храма. Статуи изготавливались из местных пород камня или из терракоты и, как в Греции, обязательно раскрашивались, что придавало им сходство с живой натурой. Ярким образцом этрусской скульптуры этого времени является статуя Аполлона из Вей.

По свидетельству античных авторов, живописи этруски учились у греческих мастеров из Коринфа, поэтому она стилистически была близка греческой. Образцы этрусской живописи сохранились на стенах гробниц. Известны своими росписями склепы Тарквиний и Цере. Сюжеты росписей брались из греческих или этрусских мифов и сказаний о Троянской войне. Часто изображались наиболее важные эпизоды повседневной жизни этрусков: гадание жрецов по полету птиц, состязания борцов, игры гладиаторов, которые первоначально были формой ритуальных человеческих жертвоприношений. Отсюда происходит традиция римских гладиаторских боев, которые впервые состоялись в 264 г. до н. э.

Захоронение в склепах не было единственно возможным погребальным обрядом у этрусков. Отличался в этом отношении г. Клузий, который находился во внутренних районах Этрурии и сохранял близость к культуре древних италиков. Клузийцы кремировали своих покойников, а прах помещали в бронзовые или глиняные сосуды, с крышкой в виде скульптурной человеческой головы, которая напоминала облик усопшего. Иногда на крышке урны присутствовала скульптурная группа, изображавшая покойного в кругу своей семьи. Изображения людей в пластике и живописи можно считать началом портретного искусства, которое достигло расцвета в III–II вв. до н. э., когда этрусская школа мастеров портрета стала самой влиятельной в Западном Средиземноморье. Наиболее ярким произведением этрусского искусства I в. до н. э. является бронзовая статуя, изображающая оратора Авла Метелла. Скульптор передал мельчайшие подробности лица Метелла и его фигуры. Эта скульптура, несомненно, выполнена под влиянием греческих образцов, но не потеряла при этом этрусской самобытности.

Городская жизнь Этрурии не мыслима без храмового строительства. Сначала храмы строились из кирпича-сырца на каменном фундаменте и отличались небольшими размерами, но облицовывались терракотовыми плитками, что придавало им нарядный вид. Позже с распространением каменного строительства стало возможным возводить храмы больших размеров со скульптурными украшениями на фронтонах. Важной архитектурной деталью этрусского храма, отличавшей его от греческого, являлся открытый со всех сторон портик для наблюдения за небом.

Повседневная жизнь этрусков была тесно связана с окружающим их миром, поэтому искусство интерпретации явлений природы (например, ударов молнии или полета птиц), в которых проявлялась божественная воля, пользовалось в обществе большим уважением. На стенах могилы «Авгуров» в Тарквиниях сохранилась роспись, где представлено гадание жрецов по полету птиц. Наибольший авторитет в этрусском обществе имели прорицатели — гаруспики, которые определяли будущее по внутренностям жертвенных животных (главным образом печени). Римляне обращались к искусству гаруспиков в особо важных случаях. Так, Тит Ливий рассказывает, что во время закладки Капитолийского храма была найдена человеческая голова. Призванные из Этрурии прорицатели объявили, что Рим будет главой мира. Свои обязанности предсказателей гаруспики исполняли до конца классической древности. В последний раз к ним обращались в 408 г. н. э., когда Рим был окружен готами Алариха.

Серьезные наблюдения над знаками божественного происхождения требовали их письменной фиксации, которая легла в основу учения, известного под названием disciplina etrusca и оформленного во II в. до н. э. Запись прецедентов сопровождалась рассказами о событиях, которые рассматривались как следствие предзнаменований, и могли иметь ценность в качестве исторических свидетельств. Подобные рассказы вошли в жреческую хронику, положившую начало этрусской историографии. Одним из ее представителей является современник Цицерона Авл Цецина, автор сочинения «Об учении этрусков», в котором легендарная традиция дополнялась рассказами об историческом прошлом этрусского народа.

Среди этрусских богов наиболее известна триада, в которую вошли Тиния (Тин) (бог неба), Уни и Менрва, ставшие впоследствии прообразом римской Капитолийской триады — Юпитера, Юноны и Минервы.

Доримский период Италии представлен также кампанской культурой, которая являла собой синтез этрусских, италийских (осских и самнитских) и греческих культурных традиций. Ее своеобразие сохранялось даже после римского завоевания этого региона. Кампанская культура оказала огромное воздействие на культуру италиков. Особую роль в этом процессе сыграл г. Кумы, откуда распространилось по Италии учение философа Пифагора и другие духовные достижения греков. Под влиянием этрусков и греков сформировалось италийское искусство, отличительной чертой которого является реалистическое изображение окружающего мира. Частью общеиталийского культурного процесса было становление латинской традиции, в лоне которой с древнейшего времени развивалась римская культура.

Римская культура сформировалась на основе особой системы ценностей, которая сложилась в условиях становления гражданского коллектива, сопровождавшегося длительным противостоянием сословий патрициев и плебеев и непрерывными войнами. Война с древнейшего времени стала формой хозяйственной деятельности. Не случайно поэтому «воинская доблесть» (virtus) занимает главное место в римской системе ценностей. Все римские граждане начиная с 17 лет осваивали ремесло воина. Обязанность служить в войске никогда не определялась законом, но рассматривалась как неотъемлемая часть бытия гражданского сообщества, воплощенного в «обычаях предков» (mores maiorum), которые в представлении самих римлян образовывали фундамент их государства.

Римская армия известна своей строгой дисциплиной, которая часто достигалась суровостью наказаний. Та, в свою очередь, уравновешивалась системой наград, отмечавшей любое проявление доблести. Самыми распространенными наградами служили венки, которые давались за спасение на войне жизни сограждан, за восхождение первым на стену осажденного города, за освобождение города от осады. Венки по значимости превосходили такие награды, как бляхи, цепи, браслеты, золотые и серебряные предметы. Награды поощряли проявление инициативы воина, которая, тем не менее, не должна была выходить из-под контроля командира (консула или диктатора с империем).

Высшим проявлением воинской славы считалась победа в единоборстве с неприятелем. Правда, единоборец должен был получить разрешение от военачальника на сражение вне строя, в противном случае его поступок превращался в антидоблесть. Конечной целью единоборства была не просто победа, но приобретение видимых свидетельств чести — военных трофеев, обладание которыми издревле составляло часть римской аристократической культуры. Под военными трофеями, в первую очередь, понимались снятые с неприятельского полководца латы, так называемые «тучные доспехи». Они помещались в святилище Юпитера Феретрия на Капитолии. Первым единоборцем и обладателем «тучных доспехов» был основатель Рима — Ромул. Вплоть до I в. до н. э. единоборство оставалось уделом молодых аристократов-нобилей, которые стремились стяжать личную славу. Их подвиги воспевались в песнях, которые исполнялись на пирах и закрепляли ценности и нормы поведения, сложившиеся в аристократической среде и распространившиеся со временем на весь гражданский коллектив. Победа в единоборстве давала знатному юноше хороший старт для политической карьеры.

Римские полководцы всегда заботились об увековечении воинской славы в виде сооружения памятника, составления надписи, возведения общественного здания или храма. Рубеж IV–III вв. до н. э. ознаменовался постройкой храмов в знак военных побед, одержанных представителями римской знати. В 296 г. до н. э. цензор Аппий Клавдий Цек дал обет посвятить храм богине войны Беллоне. Все возраставшая прибыльность войн, которые вел Рим, давала возможность военачальникам-консулам использовать часть добычи на постройку монументов, прославляющих их победы. Первый такой монумент, ознаменовавший покорение Италии, был возведен на Бычьем Форуме. В результате ко времени Августа Рим стал своего рода «музеем под открытым небом». Постепенно закрепилась традиция использовать захваченное у неприятеля оружие для украшения не только общественных мест, но и частных домов, которая приобрела небывалый размах, когда римские легионы воевали уже в отдаленных районах Средиземноморья.

Воплощенная в камне слава принадлежала не только потомкам героя, но становилась достоянием всего гражданского коллектива. Обладание доблестью зависело от самого человека и противопоставлялось «судьбе» (fortuna), которая зависела от расположения божества. Доблесть давала право претендовать на власть (potestas), поэтому нигде в античном мире военная служба не оказывала такого влияния на политическую карьеру гражданина, как в Риме.

Триумфальная процессия. Барельеф. Мрамор. I в. до н. э. Рим

Признанием побед военачальника была заимствованная у этрусков церемония триумфа. Триумф назначался полководцу сенатом при условии, что в одном сражении были убиты не менее 5 тыс. врагов. В день триумфа виновник торжества, облаченный в расшитую золотом тогу, с лавровым венком на голове, въезжал в город на позолоченной колеснице Юпитера, запряженной четверкой белых коней. Триумфатор на один день отождествлялся с богом, поэтому за его спиной стоял государственный раб, который повторял ему: «Помни, что ты человек!». Впереди процессии провозили на колесницах военные трофеи, затем следовали знатнейшие пленные в оковах, за ними — жертвенные животные для приношения Юпитеру Капитолийскому. Триумфальное шествие замыкало победоносное войско. Все, кроме пленных неприятелей, направлялись к Капитолию, где триумфатор приносил в жертву Юпитеру быка. Если победа была не столь громкой, полководец получал разрешение на малый триумф, или овацию. В этом случае он въезжал в Рим верхом или шел пешком, одетый в тогу с пурпурной каймой и с миртовым венком на голове, и приносил в жертву овцу. Восковые изображения триумфаторов и магистратов хранились в домах римских нобилей и были наглядной демонстрацией славы их предков. Они выставлялись во время похоронных процессий, постоянно напоминая потомкам и согражданам о том, что величие Рима есть величие подвигов его лучших мужей.

Воинская доблесть не мыслилась без «благочестия», под которым римляне понимали соблюдение религиозных предписаний, что должно было гарантировать им благосклонность и защиту со стороны божественных сил. Благочестие считалось одним из устоев римского общества, а участие в общественной сакральной практике — признаком добропорядочного гражданина. Это участие сплачивало общество и воспитывало в его членах гражданские добродетели.

Чтобы не нарушить мира с богами, главным было правильно определить божественное волеизъявление. Этой цели служила дивинация — интерпретация знаков небесного происхождения. Наибольшее распространение у римлян получило наблюдение за полетом птиц — ауспиции. Ни одно сколько-нибудь значимое частное или общественное дело римляне не совершали без ауспиций. Обязанность наблюдения за птицами возлагалась на жреческую коллегию авгуров. Для этого авгур делил небо на четыре воображаемые части и выбирал участок для ауспиций. Из всех птиц отдавалось предпочтение коршунам, но использовались также дятел, орел, ястреб, ворон, ворона и ночная сова, которые предвещали не только полетом, но и криком. Между птицами существовала иерархия, и знамение данное орлом, имело большее значение, нежели знамение ворона. Принималось в расчет и время появления знамения: одни отдавали предпочтение первому знаку, другие — последнему. Иллюстрацией в данном случае может служить история близнецов Ромула и Рема. Не зная, чьим именем назвать только что основанный город — будущий Рим, они обратились к птицегаданию. Рем первым увидел знамение — шесть коршунов, тогда как Ромулу предстало двойное число птиц. Вопрос о том, кто из братьев станет царем основанного города, решился в кровопролитной схватке. По одной из версий, в сумятице Рем получил смертельный удар.

Поскольку война была нормальным состоянием общества, особое значение в Риме приобрели военные ауспиции. Когда войско пересекало священную границу города (померий) и оказывалось во враждебном мире, единственной защитой для человека становились его боги, дававшие уверенность в начатом предприятии. На войне гадание по полету птиц весьма рано было заменено трипудием — наблюдением за священными цыплятами во время их кормления. Если цыплята с жадностью клевали корм, это считалось хорошим знаком, и можно было начинать сражение, если же они отказывались от пищи, то сражение следовало отложить. При каждом военачальнике состоял свой «пулларий» (доел, «цыплятник») — человек, следивший за поведением священных цыплят.

Не менее важным было гадание по птицам и для городских дел: ауспиции предшествовали выборам магистратов и созыву народного собрания, и если признавались неблагоприятными, собрание отменялось. В то же время знамением, которого не просили у богов, можно было пренебречь. Так, консул Марк Клавдий Марцелл, когда задумывал какое-нибудь предприятие, отбывал из дому в закрытых носилках, чтобы не смущаться никакими ауспициями. Искусство наблюдения за небом со временем было доведено до такого совершенства, что приобрело вид своего рода научной системы. Основные знания составили содержание специальных книг, которые велись коллегией авгуров.

Плохие знаки означали гнев богов и требовали исполнения искупительных обрядов, с помощью которых римляне восстанавливали нарушенный мир с богами, добивались доверия и признательности с их стороны. Именно в этом состояло благочестие, которое в представлении самих римлян отличало их от других народов. «Мы не превзошли, — писал Цицерон, — ни испанцев своей численностью, ни галлов силой, ни пунийцев хитростью, ни греков искусствами…; но благочестием, почитанием богов и мудрой уверенностью в том, что всем руководит и управляет воля богов, мы превзошли все племена и народы».

В отличие от этрусков римляне с помощью ауспиций стремились узнать не будущее, но определить, благоволят ли боги задуманному делу. И только в особых случаях по решению сената они обращались к книгам пророчицы Сивиллы. Считалось, что Сивилла может предсказывать на тысячу лет вперед. Римская историческая традиция сохранила рассказ о том, что сама Сивилла предложила царю Тарквинию Древнему купить девять книг пророчеств. Царь отказался, тогда Сивилла сожгла три книги и вновь повторила свое предложение. Царь снова отказался, и Сивилла сожгла еще три книги. Тарквиний купил оставшиеся три книги. Они сгорели в пожаре, охватившем Рим в 83 г. до н. э., но при Августе их содержание было восстановлено. Книги были тайными и хранились в храме Юпитера Капитолийского. Они находились в ведении квиндецемвиров — коллегии из пятнадцати жрецов. Последнее обращение к Сивиллиным книгам относится к 363 г. н. э. Окончательно они были уничтожены в правление вандала Стилихона (395–408 гг.).

Авгуры и квиндецемвиры входили в число основных жреческих коллегий Древнего Рима. Однако ведущее положение в вопросах культа принадлежало коллегии понтификов. Ее возглавлял «великий понтифик», который наблюдал за отправлением всех общественных и частных культов. Официальной резиденцией великого понтифика служила Регия, где также хранились документы коллегии. В коллегию понтификов входил «царь священнодействий», который был ближайшим помощником ее главы в вопросах культа и объявлял народу праздники текущего месяца.

С древнейшего времени понтифики вели записи, которые стали основой как правовой науки, так и историописания. Особое значение для культурной жизни Рима приобрели анналы понтификов. Они выросли из погодных календарных записей, в которых в первую очередь отмечались праздничные дни, сопровождавшиеся важными для гражданского коллектива событиями, «черные дни», в которые нельзя было начинать ничего нового, «судебные дни», когда можно было вершить суд и заключать сделки, и дни народных собраний. Содержание этих записей свидетельствует о том, что занятия священнодействиями и правом пересекались в деятельности понтификов. С начала V в. до н. э. в анналы стали заноситься имена консулов и других магистратов. Тем самым календарные записи превратились в «государственную» летопись, став основой для «Великих анналов», завершивших развитие жреческой историографии в век Августа.

Под надзором великого понтифика находились весталки и фламины. Весталки поддерживали в очаге храма богини Весты вечный огонь, который символизировал благополучие Римской общины. Погасший огонь служил предзнаменованием бедствий. Коллегия весталок состояла из шести девушек, которых великий понтифик отбирал в возрасте от шести до десяти лет для служения богине. Покидая свою семью, девочки выходили из-под отеческой власти, которую теперь для них заменяла власть великого понтифика. В течение тридцати лет весталки должны были хранить целомудрие, что компенсировалось их высоким общественным положением. Например, весталка, автоматически освобождаясь от отцовской власти, могла составлять завещание, даже при жизни отца. Поэтому спустя тридцать лет многие из них предпочитали несение жреческих обязанностей мирской жизни. Однако, если весталка нарушала обряд целомудрия, ее заживо зарывали в землю.

Фламины были жрецами пятнадцати богов и богинь римского пантеона. Среди них выделялись три «старших» фламина, происходившие из патрицианских семей. Их обязанности были связаны с культами Юпитера, Марса и Квирина — богов, составлявших древнейшую римскую триаду. Жреческий сан фламинов предполагал соблюдение многочисленных табу В частности, фламину Юпитера запрещалось ездить верхом, видеть вооруженное войско, отлучаться из Рима даже на одну ночь. В случае смерти жены он должен был отказаться от своей должности. Подобные ограничения препятствовали фламину заниматься политикой и делали непопулярным это жречество среди римских аристократов.

Помимо жреческих коллегий в Риме существовали культовые братства, члены которых приобретали жреческий статус, участвуя в ритуалах других жреческих коллегий. К числу таких братств относятся салии — двадцать четыре жреца, которые выполняли ритуальные пляски с оружием во время священнодействий в честь бога войны Марса. В отправлении культа богов земледелия принимали участие арвальские братья — двенадцать жрецов, происходивших из сенаторского сословия. Точное соблюдение принципов международного права (объявление войны или заключение мирных договоров) было возложено на двадцать жрецов-фециалов. Они также представляли Рим в переговорах, которые велись на чужой территории, но только в границах Италии.

Особенностью римской религиозной системы является взаимодействие сакральной и политической сфер. Авторитет членов жреческих коллегий основывался на их знаниях правил общения с богами, а не на особой святости. Жрецы делились этими знаниями с магистратами и рядовыми гражданами, помогая им при совершении обрядов и ритуалов и делая их сопричастными сакральной практике. В то же время жертвы от имени всей общины приносил высший магистрат, а основные решения по вопросам культа принимал сенат. Многие члены жреческих коллегий одновременно заседали в сенате, а их деятельность осуществлялась с обязательным участием светской власти, по ее приказу и под ее контролем.

Превращение Рима во время правления «этрусской династии» (VII–VI вв. до н. э.) в цветущий город делало насущным обретение общего символа, который олицетворял бы единство его обитателей. Для греков этим символом была история об основании города. Римляне в этом отношении не являлись исключением. Они имели две легенды об основании своего города: одна связывала его начало с близнецами Ромулом и Ремом, другая — с Энеем. Основатель Эней сделал Рим частью греческой цивилизации, определив его международный статус. Легенда о Ромуле и Реме — местного происхождения. По свидетельству источников, курульные эдилы братья Огульнии в 296 г. до н. э. поместили изображения Ромула и Рема под статуей волчицы на Палатине, что указывает на существование у римлян к началу III в. до н. э. легенды о близнецах. Правда, эта легенда приобрела художественно оформленный вид также под влиянием греческой мифологии.

Одним из излюбленных жанров исторических сочинений для южноиталийских греков было «основание городов», в которых Рим уже занял заметное место. Когда Рим начал распространять свое влияние на греческие области Италии, у римлян появился стимул предложить свой вариант легенды, которая воспроизводила бы сложные хитросплетения греческих сказаний. Легенда об основании Рима впервые появилась в сочинении римского историка Фабия Пиктора (конец III в. до н. э.), написавшего свой труд на греческом языке. Так, стремление обрести свое прошлое в легенде об основании города дало импульс развитию римской историографии, а римские историки усвоили практику изложения своей истории «от основания Города» (т. е. Рима).

О возросших экономических возможностях Рима в этот период свидетельствует внимание к благоустройству повседневной жизни. В римском обществе совершалась «бытовая революция», которая отвечала новым материальным и духовным потребностям граждан. Еще в 312 г. до н. э. во время цензуры Аппия Клавдия Цека началось строительство первого акведука — Аппиевого водопровода, который наладил бесперебойное снабжение города водой. Во второй половине II в. до н. э. закончилось сооружение самого мощного водопровода республиканского Рима протяженностью в 91 км, который доставлял воду на Капитолий. Необходимость постройки водопроводов свидетельствует о численном росте римского городского населения.

Для удобства ведения судебных заседаний и других общественных дел строятся общественные здания — базилики. Первой из них была Порциева базилика, возведенная в 184 г. до н. э. Совершенствовалось также жилище самих римлян. Тесные и темные хижины заменялись к ІІІ-ІІ вв. до н. э. вполне комфортабельными домами с большим помещением в центре — атрием, в котором находился очаг. За атрием располагался кабинет хозяина — таблин. По коридору можно было попасть в перестиль — внутренний открытый двор с колоннадой. По сторонам находились жилые и рабочие комнаты: спальня, столовая (триклиний) и другие. Дома знати начали украшаться предметами роскоши, хлынувшими в Рим после победы над сирийским царем Антиохом Великим и покорения Греции (II в. до н. э.): чеканным серебром, коринфской бронзой, творениями скульпторов и художников.

Изменились и гастрономические пристрастия римской аристократии, тратившей немалые средства на приобретение для пиров диковинных пород рыб и птиц, редких специй и экзотических фруктов. Мотовство римских нобилей Поздней республики породило законы, ограничивающие расходы на роскошь. Законы регламентировали украшения в одежде, определяли число участников застолья, ограничивали затраты на пиры. Формально они применялись ко всем гражданам, но на практике адресовались правящему слою (нобилитету). Эти законы должны были сохранить равенство в рядах римской аристократии и соблюсти унаследованные от предков правила политической игры, затрудняющие плутократам (богатым, но незнатным) проникновение в политику.

Покорение Италии сопровождалось строительством дорог, которые стали важным фактором создания Средиземноморской державы. Строительство дорог сопровождалось возведением мостов через реки и ущелья и дамб на заболоченных территориях. Первой была проложена Аппиева дорога, которая соединяла Рим и Капую. В 306 г. до н. э. началось строительство второй, Валериевой дороги, которая явилась продолжением уже существовавшей дороги между Римом и Тибуром и обеспечила надежную связь с Кампанией. Дороги облегчали связь между стратегически важными районами, поэтому их строительство оказывалось под силу лишь государству, которое сможет не допустить неприятеля к коммуникациям подобного уровня. Строительство дорог усиливало военную мощь и потенциальные возможности римской державы[6].

?Основной социально-экономической ячейкой античного Рима являлась фамилия. На всем протяжении существования римского общества и государства она выступала одним из важнейших его институтов, со становлением и расцветом которой непосредственно связывалось его развитие и процветание. А возникавшие внутри фамилии проблемы порождали кризисные явления в различных сферах жизни общества: от политики и экономики до культуры и идеологии.

Формально фамилия была малой патриархальной семьей римских граждан (вне зависимости от ее размера). Однако она отличалась от семейных групп других обществ. Главной особенностью римской фамилии было то, что стоявший во главе ее домовладыка (pater familias) обладал полной «отеческой властью» над всеми членами семейной группы: женой (если брак сопровождался переходом под власть мужа), детьми и внуками — родными и усыновленными. Властная семейная структура свое наивысшее выражение находит в праве главы фамилии распоряжаться жизнью и смертью подвластных лиц.

Власть отца семейства имела сакральные основания. Домовладыка был главой семейного культа поклонения покровителям дома, ларам и пенатам, в котором принимали участие все, как свободные, так и рабы. Этот религиозный культ был унаследован фамилией еще от родовой структуры. Почитание предков и забота о поддержании домашнего очага и его чистоты считались главной обязанностью римского гражданина. Поэтому право возглавлять и организовывать религиозный культ и способность выявлять волю богов с помощью гаданий (ауспиций) и наделяли отца семейства властными полномочиями в семье. Все остальные формы деятельности — мудрое и рачительное хозяйствование главы семьи ради экономического процветания фамилии, продолжение рода в детях, а затем и передача всего семейного комплекса наследнику после смерти главы, — служили главными условиями обеспечения непрерывности фамильных священнодействий.

Вместе с обязанностью отправлять семейный культ преемник получал по наследству и власть над семьей, а также право безраздельно распоряжаться всем движимым и недвижимым имуществом фамилии, в состав которого римляне включали и рабов, которые, так же как и другие подвластные лица, подчинялись его власти. Уже в Законах XII таблиц под фамилией подразумевали как группу лиц, связанных семейными узами, так и имущество. Таким образом, главной особенностью римской фамилии был ее властный характер: вся организация жизни и деятельности семейной группы вращалась вокруг власти отца семейства. Поэтому принадлежность к семье определяется подчинением домовладыке, главе семейного культа и единственному обладателю личной власти и семейного имущества. Сами римляне считали отеческую власть исключительно римским институтом, неизвестным в такой форме другим народам.

В эпоху расцвета республики малая семья раздвигает свои границы. У нее возникает обширная и многообразная собственность, которая в добавление к социальной замкнутости способствует все большей экономической самостоятельности римской фамилии. Ее отличает сложная структура, характеризующаяся переплетением потестарных и кровнородственных отношений (совместным состоянием под властью домовладыки и общим происхождением). В орбите влияния знатных и богатых семей находились значительные слои свободного населения: отпущенники, клиенты, и др. И наконец, у каждой семейной группы сохраняется собственный религиозный культ, восходящий к культу предков, со своим главой. Все эти черты превращают римскую фамилию фактически в семейно-родовую общину. Существование сакрально чистой и экономически крепкой семьи служило залогом процветания всей римской гражданской общины. И поэтому жизнь фамилии и деятельность ее главы находилась под контролем римского гражданского коллектива.

Фамилия также играла центральную и определяющую роль в формировании состава и структуры римского гражданства (civitas), так как войти в его состав можно было только через фамилию. Община регулировала этот процесс и определяла принципы и механизмы его пополнения. Вне фамилии не мог стоять ни свободный, ни раб. Войти в нее или выйти можно было лишь под контролем общины или, по крайней мере, с ее ведома. Так, в Риме широкое распространение получила практика «усыновлений», игравшая в семейных стратегиях не меньшую роль, чем заключение брачных союзов. Процедура усыновления различалась в зависимости от того, находился ли усыновляемый под отеческой властью или сам принадлежал к разряду домовладык. В последнем случае возникала необходимость прибегнуть к обряду усыновления в народном собрании (адрогации), которое санкционировало такое изменение семейного статуса. Усыновленный, попадая под власть домовладыки, принимал его имя и участвовал в фамильных культах.

Домовладыка был единственным в римской гражданской общине полноправным лицом в сфере частного права и представлял интересы фамилии за ее пределами при различных спорах и конфликтах. Подвластные сыновья были сильно ограничены в имущественной правоспособности.

Эта особенность фамилии накладывала отпечаток на жизнь всей римской гражданской общины и формировала два вида связей для полноправного римлянина внутри гражданского коллектива. С одной стороны, прямая, ничем не опосредованная связь каждого гражданина с политической и военной структурой своего государства и активное участие в его деятельности обеспечивали равенство всех граждан. С другой — для подвластных сыновей, являвшихся полноправными гражданами (с точки зрения их гражданского статуса), существовало безусловное подчинение власти главы фамилии. Это порождало массу коллизий в ситуациях, когда такие сыновья избирались на высшие должности в римской гражданской общине, и во время отправления ими магистратуры появлялся отец семейства. Такие случаи были предметами рассмотрения философов и юристов, которые сформулировали принцип: «В общественных местах и делах отцовские права рядом с правами сыновей- магистратов приостанавливаются».

Соотношение и взаимодействие упомянутых двух видов связей не оставалось неизменным. Превращение Рима из небольшой гражданской общины в Средиземноморскую державу и сопровождавшие его рост торговли и усложнение социально-экономических отношений настоятельно требовали более равноправного участия в хозяйственном обороте всех римлян, будь то отцы семейств или подвластные сыновья. Именно с этим можно связать распространение практики освобождения детей из-под отеческой власти (эманципации) и последовательную разработку римскими юристами системы исков, по которым домовладыки несли ответственность перед третьими лицами за сделки, заключенные подвластными членами фамилии (как детьми, так и рабами).?

Данный текст является ознакомительным фрагментом.