Смелые парни. Но убийцы

Смелые парни. Но убийцы

Не печалься, что обречены,

Ведь мы солдаты великой войны.

А. Бредихин

Деятельность товарища Гершуни имела успех. В России начались террористические акты.27 марта эсер Балмашов в форме царского адъютанта пришел к министру МВД Д. С. Сипягину, сказав, что ему надо передать пакет от московского губернатора, великого князя Сергея Александровича. Он вручил министру эсеровский приговор, после чего тяжело ранил его. Впоследствии Сипягин скончался.

И это бы ладно — но в ту же ночь в Саратове филеры попытались задержать некоего товарища Мельникова. Он оказался ловким парнем — ранил сыщика ножом и скрылся, но в схватке обронил гранки листовки. Из нее следовало, что про покушение уже известно в Саратове. Для охранного отделения стало очевидным — действует серьезная организация.

Балмашова приговорили к смертной казни. Николай II был готов его помиловать, если тот напишет соответствующее прошение. Но боевик отказался. «Я вижу, что вам труднее меня повесить, чем мне умереть. Мне никакой милости от вас не надо». И пошел на эшафот.

Вот такие люди шли против царя. И что могли им противопоставить?

А Гершуни продолжал свою революционную деятельность. В 1902 году был ранен харьковский губернатор князь И. Оболенский, в начале 1903 года убит уфимский губернатор Н. Богданович. Террористы выполнили «акцию» красиво. К губернатору подошли убийцы, вручили ему приговор, после чего расстреляли. Это был редкий случай, когда террористы скрылись.

Лидер террористов использовал приемы, которые на тот момент (да и на нынешний) считались подлыми. Он снабжал своих боевиков патронами с отравленными пулями.

Вот данные экспертизы: «О пулях, которыми был заряжен револьвер Качуры. При химическом исследовании вещества в нарезных пулях патрона, вещество это оказалось стрихнином, покрытым тонким слоем белого воска».

Между тем Гершуни приобрел репутацию неуловимого. Министр МВД Плеве поставил его фотографию на свой стол. Но сколь веревочка ни вейся… Всё в конце концов заканчивается — погорел и Гершуни. Дело было так. Мелкий жандармский агент в Киеве наведался к одной из революционных девиц и увидел, что при его появлении девушка спрятала какую-то телеграмму. Он доложил куда надо, жандармы поехали на телеграф. В общем, выяснилось, что в Дарницу (поселок на левом берегу Днепра, в настоящее время — район Киева) прибывает Гершуни. Там- то его и повязали. Это случилось 13 мая 1903 года.

Плеве считал Гершуни просто какой-то мистической фигурой. После его ареста министр пришел к нему в камеру.

— Что вы хотите мне сказать? — спросил Плеве.

— Вам? — откровенно изумился Гершуни. В самом деле, о чем можно было говорить?

Что интересно, его не казнили. Военно — окружной суд в Петербурге в феврале 1904 года приговорил Гершуни к смертной казни. Однако в те времена еще не было чрезвычайных трибуналов, они появились годом позже. Учитывая, что Гершуни лично никого не убивал, смертную казнь заменили пожизненной каторгой, а поначалу он сидел в знаменитой Шлиссельбургской тюрьме для «ссыльно — каторжных политических преступников». Гершуни ещё появится на страницах этой книги.

Но давайте вернемся в 1903 год. Как там обстояли дела? Плохо. Зубатова вышибли в отставку, а кроме него, как оказалось, никого и не было. Более того, после него, разумеется, стали всё менять. У нас при всех властях очень любят постоянно что-то реформировать.

«Плеве не понимал того объекта, против которого он стал перестраивать розыскной аппарат.

На происходящее в России революционное движение того времени Плеве продолжал смотреть глазами 80–х годов. Он не понимал его широкого общественного характера и видел в нем, как некогда, в эпоху «Народной воли», лишь проявление злой воли кучки энергичных революционеров. Он думал, что достаточно только изъять их из обращения — и революция будет побеждена».

А. Спиридович

Данный текст является ознакомительным фрагментом.