Грабеж века

Грабеж века

Пословица гласит: «Великие воины порождают великих соперников». Ротшильд внес в эту пословицу некоторое усовершенствование – он не только порождал великих соперников, он нанимал их на работу. Как заметил Гейне, основатель Французского дома обладал редким даром извлекать прибыль из талантов окружающих. Но, как и другие искусные эксплуататоры людских ресурсов, Ротшильд не учитывал человеческой природы тех, кого нанимал на службу. Нетрудно встроить человеческие способности в строгие рамки кадровой ведомости – но как встроить туда эго каждого работника? Эго далеко не всегда поддается учету и контролю – оно может восстать, подавить деловые качества, и тогда вместо талантливой лояльности вы получаете талантливый бунт. За десять лет Джеймс умудрился воспитать двоих талантливых бунтовщиков.

Первый представлял менее серьезную опасность, но удар, нанесенный им, пришелся ниже пояса. Среди многочисленных протеже Джеймса был некий стройный, изящный молодой человек по фамилии Карпентье. Джеймс ценил его очень высоко, проникся к нему доверием и, пожалуй, нежностью. Он не только прекрасно справлялся с бесконечными колонками цифр, но обладал прекрасными манерами и тонким чувством юмора, что и привело его очень быстро на пост главного бухгалтера Северной железной дороги. Джеймс стал приглашать блестящего молодого человека в свои деловые поездки и даже на некоторые менее официальные приемы во дворце Ротшильдов. Молодой человек был везде хорош и везде к месту – и за счетами в черных нарукавниках, и за роскошным обеденным столом в парадном костюме, и в карете в качестве собеседника во время утомительного долгого переезда. Наш пострел везде поспел – виртуозно сводил баланс, виртуозно острил.

Однажды (шел сентябрь 1856 года) Карпентье попросил отпуск на четыре дня. Джеймс охотно его предоставил. Патрон и подопечный имели вполне доверительную, ставшую исторической беседу, содержание которой дошло до наших дней, поскольку она предшествовала событиям чрезвычайным. Джеймс сообщил, что только что закончил процесс оформления прав на дополнительную линию железной дороги.

– Когда новости попадут в газеты, – добавил Джеймс, – все будут говорить, что Ротшильд стал еще на сотню миллионов богаче.

– Господин барон, – ответил Карпентье со смесью почтительности и легкой иронии, – не могли бы вы предоставить мне из этих мифических ста миллионов тридцать настоящих?

Барон благодушно расхохотался и, движимый самыми теплыми чувствами, протянул молодому человеку свою тяжелую золотую цепочку на память об этом дне. Молодой человек искренне поблагодарил своего патрона и отправился в отпуск.

Он не вернулся. Сначала на его отсутствие не обратили серьезного внимания, но пришел день расплаты. Вернее, день выплаты зарплаты, которую выдавал всегда один и тот же человек – Карпентье. Служащие выстроились в очередь – но касса не открывалась. Послали к Карпентье домой – квартира главного бухгалтера была пуста. Был допрошен брат Карпентье, но он также ничего не знал и был чрезвычайно обеспокоен отсутствием родственника, а также кое-чем другим. Брат получил по почте золотую цепочку барона – прощальный подарок.

Следовало оповестить барона – дубликат ключей от сейфа был только у него. Прибыл Джеймс. Предчувствуя недоброе, он открыл тяжелые ящики. Касса была пуста. Исчезла вся наличность – около шести миллионов франков.

Как рассказывали потом помощники барона, он побледнел, но сохранил хладнокровное спокойствие. Ему понадобилась всего одна минута, чтобы собраться с духом. Он сообщил собравшимся о том, что произошла кража, и наложил запрет на передачу каких-либо подробностей в прессу.

Подробности только начинали проясняться. Джеймс приказал проверить наличие сотрудников на местах. Выяснилось, что отсутствуют еще пятеро бухгалтеров. Пропало также огромное количество документов. Барон понял, что приготовления были очень серьезными – речь шла отнюдь не о шести миллионах. Он приказал провести полную проверку документов. Выяснилось, что Карпентье был не только безупречным служащим – он был безупречным растратчиком. С большим трудом обнаружили, что были похищены не только деньги, но и акции. Протеже Джеймса хорошо с ними освоился – но, в отличие от патрона, он не играл на повышение или понижение – он крал.

Акции компании хранились в пачках по тысяче штук. Компания «Карпентье и сообщники» забирала по две или три сотни акций из середины каждой пачки, при этом верхняя и нижняя часть оставалась нетронутой. Осуществив описанную экспроприацию, компания малыми партиями и за длительный промежуток времени продала их на бирже. Все было сделано грамотно – никакого внимания не было привлечено, никакого повышения цен не произошло. Операцию осуществили в лучших традициях Ротшильдов.

Акций было похищено на сумму, приближающуюся к 25 миллионам франков. С учетом шести миллионов наличными выходило как раз около 30 миллионов, столько, сколько Карпентье в шутку попросил у Джеймса. Оказывается, молодой человек был вполне серьезен. Он стал крупнейшим похитителем своего времени. Его собственная доля превысила 15 миллионов.

Джеймс нанес ответный удар. Он предоставил неограниченный кредит частным детективам, обратился к государственной полиции и начал большую охоту. Но Карпентье подготовил побег не менее тщательно, чем кражу. За год до побега он начал инвестировать в него – разумеется, деньги компании. Карпентье со товарищи приобрел за два миллиона франков на подставное лицо самый современный океанский пароход. Затем, также на подставное лицо, – дом где-то в Соединенных Штатах. Наконец, когда пришло время, а именно в сентябре 1856 года, он взял четырехдневный отпуск. Прихватив наличность, он отправился из Парижа в Ливерпуль. Там, в гавани, под парами его ждал океанский лайнер. На палубе его с улыбкой встречала любовница, мадемуазель Жоржетт. Здесь мы и оставим его, в роскошной каюте, с бокалом шампанского в руке и Жоржеттой – на коленях, счастливого и свободного.

Джеймс самолично покрыл все расходы. Кто еще мог преодолеть потерю тридцати миллионов и даже не затронуть своих резервов? Для барона в данном случае была опасна не сумма ущерба, опасность представлял момент, когда был нанесен удар. Именно сейчас Ротшильды, впервые за всю историю Семьи, вели битву не на жизнь, а на смерть.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.