Глава 23 Война всех против всех (1613—1618 гг.)

Глава 23

Война всех против всех (1613—1618 гг.)

Название главы, видимо, вызвало недоумение у значительной части читателей – ведь сейчас и СМИ, и маститые историки единогласно утверждают, что, избрав Михаила Романова, русские люди объединились и Смута прекратилась. Увы, в последующие шесть лет после захвата власти в Москве тушинскими сторонниками Романовых война в Московском государстве заполыхала с новой силой. Потери русского народа в ходе Смуты никто не считал, но можно смело утверждать, что с 1 января 1613 г. по 1 декабря 1618 г. на Руси погибло не меньше людей, чем в первые восемь лет Смуты.

Нравится нам или не нравится, но сына тушинского патриарха, поставленного у власти тушинскими казаками, всерьез не воспринимали ни казачество в целом, ни определенная часть дворянства, ни соседние государства.

Так, литовский канцлер Лев Сапега публично сказал находившемуся в Польше Филарету: «Посадили сына твоего на Московское государство государем одни казаки-донцы». Тушинских казаков канцлер назвал донцами из политкоррект-ности, благо он сам и его родня покровительствовали тушин-цам. Уже в 1613—1615 гг. польский король Сигизмунд III был лишен возможности направить сколько-нибудь серьезные силы на Москву. Сейм не давал денег на войну. Бунтовали магнаты, нападали крымские татары, грозили войной турки. Тем не менее и без ляхов по всей России шла ожесточенная война.

На юге в Мещерском крае, у Рязани и Епифани действовали казацкие войска Ивана Заруцкого. Марина Мнишек и ее сын Иван находились в ставке Заруцкого.

Весной 1613 г. из Москвы против Заруцкого была направлена хорошо вооруженная рать под началом князя Ивана Никитича Одоевского. 20 или 21 апреля воинство Заруцкого вышло из крепости Крапивны и двинулось на юг, где не было московских войск. Неделю Заруцкий провел в местечке Черни.

В мае 1613 г. Заруцкий дважды пытался штурмовать город Ливны, но оба раза был отбит. От Ливн Заруцкий повернул на северо-восток и в начале июня занял местечко Лебедянь. Оттуда атаман отступил к Воронежу. По пути к нему пристало несколько сотен донских казаков.

29—30 июня 1613 г. в четырех верстах от Воронежа произошло сражение казаков Заруцкого и войска князя Одоевского. За-руцкий понес большие потери, но не был разбит. 1 июля ему даже удалось сжечь Воронеж. Тем не менее Заруцкому пришлось опять идти на юг.

В августе 1613 г. Заруцкий занимает Астрахань. Ему покоряются ногайцы. В Астрахани Заруцкий от имени царя Димитрия, царицы Марины и царевича Ивана вступил в переговоры с персидским шахом Аббасом и пытался склонить его к наступательному союзу против Москвы. Шах поначалу пообещал За-руцкому дать войско и помочь деньгами и продовольствием. Но до прихода персидского войска в Астрахань дело не дошло. В 1617 г. шах Аббас извинился перед московскими послами Тихоновым и Бухаровым за обещание помочь Заруцкому. Шах уверял, что казаки ввели его в заблуждение, утверждая, что при них находился царь московский Иван Димитриевич, а Москва занята литовцами, от которых они хотят ее очищать. А как только шах узнал о «воровстве» Марины и Заруцкого, то не дал им никакой помощи.

Весной 1614 г. после окончания ледохода Заруцкий с казаками собрался идти на стругах на Самару и Казань, а берегом Волги должна была идти ногайская орда. Однако Заруцкому так и не пришлось стать Стенькой Разиным. В марте 1614 г. воевода Петр Головин уговорил гарнизон Терского городка отложиться от «воров» и поцеловать крест царю Михаилу. Затем воевода Головин составил отряд из семисот ратных людей под началом стрелецкого головы Василия Хохлова и приказал им идти на Астрахань. По прибытии в Астрахань Хохлов привел к присяге ногайских татар.

Еще до подхода отряда Хохлова в Астрахани началось восстание против Заруцкого. Город оказался во власти восставших, а казаки с Заруцким и Мариной заперлись в кремле. Узнав о подходе Хохлова, в ночь на 12 мая «царское семейство» с верными казаками бежало на стругах вверх по Волге.

Хохлов со стрельцами на стругах и лодках немедленно бросился в погоню. Он нагнал казаков Заруцкого и наголову их разбил. Среди пленных оказалась и фрейлина Марины, полячка Варвара Казановская. Самому же Заруцкому с Мариной и «воренком» удалось уйти на трех стругах, затерявшись в волжских протоках и островах.

Заруцкий с Мариной бежал на реку Яик. Однако местный атаман Ус выдал беглецов московским войскам. Осенью 1614 г. Марина с сыном и Заруцкий были доставлены в Москву. По польским данным, Марина Мнишек была утоплена, по русским официальным данным, Марина умерла с горя в монастырской тюрьме, а по неофициальной версии ее удавили двумя подушками.

Заруцкий был посажен на кол, а четырехлетнего «царевича» Ивана отняли у матери в одной рубашонке. Поскольку было холодно, палач нес его на казнь, завернув в собственную шубу. Ивана публично повесили на той самой виселице, где кончил свою жизнь Федька Андронов. По свидетельствам очевидцев, ребенок был столь легок, что петля не затянулась, и он погиб лишь через несколько часов от холода.

Не хочу спорить о том, была ли эта казнь «государственной необходимостью»10. Но вот что противно – уже три века историки, писатели, журналисты и святоши пролили море слез по «невинно убиенным царевичам» Димитрию Углицкому и Алексею Николаевичу. Но вот кто-нибудь из этих шулеров от истории вспомнил бы о шестнадцатилетнем венчанном великом князе всея Руси Дмитрии Ивановиче, замученном в московском застенке 14 февраля 1509 г., или о повешенном «воренке» – царевиче Иване Димитриевиче. Они не нужны для политических дрязг, вот о них-то и забыли.

А пока шла война с Заруцким, весь Русский Север от реки Нарвы на западе до реки Печоры на востоке и от Кеми и Соловецкого монастыря на севере до Пскова, Новгорода, Устюжны и Соль-Галицкой на юге был охвачен войной. Воевали все против всех – поляки, шведы, воровские казаки и московские воеводы. Казачьи струги и шведские шнеки сражались на Ладожском озере. Воровские казаки и запорожцы по несколько раз переходили со службы шведам к полякам или московским воеводам, а затем проделывали обратные движения.

В 1614 г. сам шведский король возглавил свои войска в Московии и осенью после двух приступов овладел крепостью Гдов.

Вот выдержка из хроники войны 1614 г. 14 июля 1614 г. войско Трубецкого было выбито шведами из Бронниц и в беспорядке бежало к Старой Руссе и далее к Москве.

По шведским данным, в июле 1614 г. из Сум и Соловков в Финляндию вторгся отряд из 400 русских стрельцов и 200 казаков. Навстречу им двинулся шведский воевода Ханс Мунк. Бой произошел у деревни Уганьской. Не выдержав натиска, стрельцы и казаки побежали вниз к реке. Пока они, толкаясь, усаживались в ладьи, три ладьи затонуло. Многие сами бросились в реку и утонули, 30 человек убитых осталось на берегу, а 15 человек шведы взяли в плен. Трофеями шведов стали и два знамени.

Успевшие сесть в ладьи и отчалить стрельцы и казаки с реки увидели, что силы Мунка невелики, и решили высадиться вновь, но Мунк, двигаясь вдоль берега, воспрепятствовал этому. Но вскоре ладьи вышли в озеро, и там, вне досягаемости шведов, стрельцы и казаки сумели высадиться на берег и укрылись за кустами. Мунк ждал их в открытом поле, но так как русские не покидали своего укрытия, шведы напали на них прямо в кустах. В этой схватке Мунк получил тяжелую рану и был вынужден вернуться в деревню, а командование принял Ханс Йонссон.

От командующего шведскими войсками под Улеаборгом Эрика Харе пришло известие, что казаки ворвались в страну, причинили много вреда, убили крестьян на границе, а у рыбаков на берегу отобрали неводы, рыбу и все, что только могли захватить с собой. Харе выслал против них своих солдат, которые отняли захваченное и освободили взятых в плен.

Из Ковакнуса пришли вести, что казаки побывали в Лапландии и взимали там всяческие поборы, а если чего им не давали добровольно, то брали силой. Кроме того, отряд казаков собрался в Олонце, намереваясь отомстить Хансу Мунку за свое поражение.

Летом 1614 г. на Ладоге была сформирована шведская эскадра для борьбы с русскими судами, действовавшими на озере. Командовать шведскими судами, то есть быть адмиралом, был назначен капитан Адриан Полидор. 19 мая одиннадцать шведских шнеков встретились с несколькими ладьями казаков. После перестрелки русские отступили и укрылись в устье небольшой реки. Шведы, судя по всему, не рискнули войти в эту реку и довольствовались тремя ладьями, брошенными на берегу казаками.

После этого шведы отправили из Новгорода большой конвой «людей в Ладогу, чтобы привезти оттуда порох и другие припасы. По дороге посланные были встречены казаками, которые напали на них, отбили четыре ладьи и заставили повернуть назад. Возвратившихся господин Якоб послал, однако, вторично, и, так как на этот раз дул сильный попутный ветер, то им удалось проскочить мимо казаков. Когда же они приняли в Ладоге на борт десять бочонков пороху и другой груз, Розен-кранц послал с ними такой сильный конвой, что они сами напали на казаков, разбили и прогнали их, причем не только вернули свои четыре галеры, но и захватили все, какие были у казаков, и сверх того обезопасили путь.

Затем Розенкранц 10 июля отправил в Нотебург большие пушки, прибывшие из Новгорода в Ладогу. [45] Но едва только суда с ними вошли в устье реки, как ветер переменился и погода испортилась. Тем временем неприятель, собравшись в количестве более 1500 человек, намеревался захватить пушки. Поэтому Розенкранц приказал доставить орудия обратно в Ладогу, но враг последовал за ними и показался в виду города. Поэтому из города была сделана вылазка и в течение четырех часов продолжалась перестрелка. Но неприятель, имея перевес в силе, высадился на обоих берегах, открыл оттуда огонь, и шведы были вынуждены отступить. Ро-зенкранц просил поэтому его величество прислать на помощь 800 человек, чтобы прогнать врага, спасти пушки и не дать неприятелю сжечь созревший на полях хлеб.

Летом 1614 г. казаки активно действовали и в тылу русских войск. Они успешно грабили Белозерский, Пошехонский, Вологодский, Каргопольский, Костромской, Ярославский, Романовский, Угличский и Кашинский уезды. До 30 марта четыре тысячи казаков появились в Каргопольском уезде, где грабили купцов, ехавших в Каргополь, и «заложили» дороги на Вологду и Белозерск. Для защиты от казаков в апреле 1614 г. в Кар

Для этого в Ладогу были направлены рейтары из Новгорода. Тем временем противник тоже увеличивал свои силы. Прибыло еще тридцать неприятельских ладей, так что всего там насчитывалось теперь не менее 2 тысяч человек. К Розен-кранцу же прибыли на выручку десять ладей из Нотебурга. Только в августе войска Розенкранца напали на неприятеля и обратили его в бегство, после чего пушки были совершенно безопасно доставлены в Нотебург, а оттуда впоследствии Ивар Нильссон переслал их в Швецию. В то же время Розенкранц направил 350 человек с рейтарами к укреплению, возведенному неприятелем под Posowa (Посово). Посланные храбро напали на врага и заставили его отступить. Часть солдат неприятеля спаслись на ладьях, часть в лесу, предварительно запалив укрепление. Но ускользнуло всего четыре ладьи; тридцать три было захвачено. Из людей, убежавших в лес, часть тоже была перебита»11.

гополе в дополнение к 150 имевшимся там стрельцам решили набрать еще 50 человек помимо 30 «вольных» людей, нанятых на службу «миром».

23 апреля 1614 г. угличский воевода И. Головин на реке Мологе разгромил отряд малороссийских казаков. Захваченные в плен казаки показали, что они шли из Заонежских погостов вместе с русскими казаками. В Вологодском уезде отряд разделился, и малороссийские казаки пошли на Мологу, а русские – в Пошехонье, «а говорили-де… меж себя, что им идти к Заруцкому».

1 мая того же года в Вологодский уезд, проломив засеки, вошел другой отряд казаков и черкес. Шел он «из-за Шексны-реки, из-за Череповца». Казаки разграбили Павлов, Конильев и Никольский (на Комельском озере) монастыри и «наборзе Любим-городок разорили». В итоге «мая до 12-го числа на Вологде было осадное время» – кто-то из местных жителей укрылся в городе, а другие попрятались от казаков в лесах.

Часть воровских казаков во главе с костромичом атаманом Прохором Кориным в мае 1614 г. перешли из Вологодского уезда в Ярославский и Романовский, а затем двинулись в Поше-хонье, однако на Вологодчине от этого не стало спокойнее. Так, 12 июня казаки увели 13 лошадей из архиепископской вотчины в Лежаском волоке, а князь Ф. Дябринский с 26 мая по 24 июня не мог выехать из Вологды в Москву, поскольку «в Вологодском уезде и по Московской дороге воры были». Сын боярский Третьяк Жданов попал в плен к казакам, а вологодские крестьяне опять бегали от казаков по лесам.

Боевые действия со шведами закончились в 1615 г. 30 июля 1615 г. Густав-Адольф осадил Псков, где воеводами были боярин Василий Петрович Морозов и Федор Бутурлин. У короля было 16-тысячное войско, в котором находились и русские казаки. Первая стычка с осажденными кончилась для шведов большой неудачей – они потеряли Еверта Горна в числе убитых. 15 августа шведы подошли к Варламским воротам и, совершив богослужение, начали копать рвы, ставить туры, плетни, дворы и малые городки, а подальше устроили большой деревянный город, где находилась ставка самого короля. Всегогородков шведы построили более десяти и навели два моста через Великую реку.

Три дня с трех сторон шведы бомбардировали город. Только каленых ядер они пустили 700 штук, а простых чугунных – числа нет, но Псков не сдавался. 9 октября шведы пошли на приступ, но он не удался.

Шведы вынуждены были пойти на переговоры. Русские также были слишком слабы, чтобы вести наступательные действия. Переговоры затянулись – за годы Смутного времени накопилось много проблем и вопросов. Перемирие было подписано 6 декабря 1615 г., а мирный договор – лишь 27 февраля 1617 г. в селе Столбово на реке Сясь, на 54-м километре от ее впадения в Ладожское озеро.

А пока шла война с Заруцким, и на Севере, и в Центральной России хозяйничали казаки атамана Баловня и «лисовчи-ки» (польско-казачье войско пана Александра Лисовского).

В 1613 г. городовой воронежский казак12 Иван Баловень собрал большой отряд казаков и начал «добывать зипуны». В следующем 1614 г. Баловень отправился к Москве. О действиях Баловня и его товарищей воеводы доносили: «Там и там стояли казаки, пошли туда-то, села и деревни разорили и повоевали до основания, крестьян жженых видели мы больше семидесяти человек, да мертвых больше сорока человек, мужиков и женок, которые померли от мученья и пыток, кроме замерзших»13. В войске Баловня, по данным Станиславского, было не менее тридцати станиц.

Историки оценивают воинство Баловня, двигавшееся к Москве, в 15—20 тысяч казаков. На мой взгляд, эта цифра явно преувеличена. Казаков было 5—7 тысяч. Вначале их лагерь разместился в районе села Ростокино на реке Яузе, к которому казаки подошли по Троицкой дороге. Туда же сразу потянулись московские посадские люди со своими товарами и открыли там торговлю. Вскоре в Ростокино явились и представители правительства – дворяне И.В. Урусов и Ф.И. Челюсткин, а также дьяк Иван Шевырев, возглавлявший приказ Сбора казачьих «кормов», и дьяк Иван Федоров, ранее собиравший пятинные деньги в районах, занятых казаками. В их обязанности входило «переписать и разобрать» казаков, «сколько их пришло под Москву». Но приезд их вызвал новую волну возмущений казаков: «…атаманы и казаки к дворяном и к дьяком к смотру не шли долгое время и переписывать себя одва дали, а говорили: то они, атаманы, ведают сами, сколько у кого в станицах казаков». То есть казаки по-прежнему настаивали, что состав станиц – это их внутреннее дело, как и у донских казаков.

Между 10 и 14 июля вышел царский указ о запрещении посадским людям ездить в Ростокино с товарами, что еще больше разозлило казаков. Тогда 14 июля в Москву приехал атаман Г. Обухов с семью казаками и привез челобитную от войска. Из записи в расходной книге Разрядного приказа видно, что казаков приняли хорошо и выдали 11 алтын на корм их лошадям. Казаки добились своего – запрет на торговлю с ними был снят.

Казаки шантажировали московских бояр – если их государь не пожалует, то они пойдут к пану Лисовскому в Северную страну.

Из Ярославля было вызвано войско князя Бориса Лыкова. Кроме того, прибыл отряд окольничего Артемия Измайлова. Узнав о подходе царских войск, казаки перешли по требованию бояр в район Донского монастыря.

23 июля 1615 г. отряд окольничего А.В. Измайлова прошел от Рогожской слободы к Симонову монастырю и остановился напротив казачьего табора на другом берегу Москвы-реки. Пока посланцы Измайлова уговаривали казаков оставаться на месте, сам окольничий во главе своего отряда двинулся к казачьему лагерю. «Они ж, казаки, а туто не узнашася, начаша бити-ся», – сообщает летописец. Царские воеводы побили «воров».

Любопытно, что среди казаков Баловня оказалось 11,7 процента… дворян. Само собой разумеется, что многие дворяне и дети боярские на расспросах в Москве плакались, мол, насильно казаки их к Москве повели. Другие жаловались на бедность.

Так, каширский дворянин С.Д. Минохов мотивировал уход в казаки «бедностью безпоместной», новгородец С.Д. Обентов – «бедностью и разорением». По царскому указу у всех дворян, пойманных с Баловнем, были отняты поместья.

И все это, повторяю, происходило летом 1615 г. «Воровские казаки» осадили Москву. А где же сплочение и единение русского народа вокруг любимого царя Михаила?

Подлинным бедствием для Московского государства стали походы польско-казацкого отряда Александра Лисовского. Шляхтич Лисовский был отпетым бандитом и за «подвиги» в Польше во время рокоша был приговорен к смертной казни заочно. Кстати, позже король Сигизмунд III простил пана за аналогичные «подвиги», но уже на Руси.

Отряд Лисовского был поначалу невелик – около 600 человек, но после взятия Карачева он удвоился за счет подхода поляков и малороссийских казаков. Любопытно, что казаки называли Лисовского «батькой». Точное число казаков, служивших у Лисовского, и сколько из них было донцов, запорожцев и других – неизвестно. Есть лишь отрывочные данные, как, например, то, что 60 волжских казаков к нему провел атаман Ляд, как минимум одну станицу привел атаман Яков Шишов и т.д.

Главным преимуществом Лисовского была мобильность. Весь его отряд был конным, да и к тому же многие «лисовчи-ки» имели запасных лошадей. В 1615 г. Лисовский совершил рейд вокруг Москвы радиусом 200—300 км.

Хитроумные советники предложили инокине Марфе послать ловить «лисовчиков»… Дмитрия Пожарского. С Лисовским, безусловно, надо было кончать, но был ли смысл давать такое поручение Пожарскому? Князь был многократно ранен, что не давало ему возможности, подобно Лисовскому, сутки и более непрерывно скакать, меняя лошадей. А как без этого словить «лисовчиков»? Тут нужен был не стратег, а лихой гусар типа Дениса Давыдова.

Царь Михаил и его окружение были заинтересованы в том, чтобы знаменитый воевода осрамился и не поймал Лисовского, а в случае удачи тоже невелика заслуга – поймать грабителя.

29 июня 1615 г. Пожарский с отрядом из 690 дворян, конных стрельцов и иноземных наемников, а также не менее 1260 казаков двинулся из Москвы на ловлю «лисовчиков». Среди наемников был и шотландский капитан Яков Шав, которого Пожарский отказался принять на службу в 1612 г. Однако теперь Шав служил примерно, чем завоевал доверие воеводы.

Когда Пожарский миновал Калугу, из его войска сбежали 15 казаков из разных станиц, а возглавил беглецов некий Афанасий Кума, которого казаки избрали своим атаманом. Позже Кума на допросе покажет, что до «казачяны» он был крестьянином дворцового села Михайловского, а брат его Трофим служил в том же селе попом. А казаком Афанасий стал после «разорения» Звенигородского уезда пришедшими из Тушина «литовскими людьми».

После ухода от Пожарского численность отряда Кумы стала быстро расти. Так, в октябре 1615 г. в нем было уже около пятисот казаков. Пожарский говорил о Куме, что «он такова вора не видел», настолько возмутительны были его разбои. Казаки Афанасия убили верейского воеводу В.А. Загряжского, штурмовали острог в Рузе, разграбили Верейский, Рузский, Звенигородский, Боровский, Можайский и Медынский уезды, города Кременск и Вышгород. Помимо разбоев и грабежа «вор Офонька и иные казаки хотели своровать, государю изменить, отъехать к Лисовскому». В ноябре 1615 г. Куму удалось поймать. Дальнейшая судьба его неизвестна.

Лисовский на какое-то время засел в городе Карачеве. Узнав о быстром продвижении отряда Пожарского через Белев и Болхов, Лисовский испугался, сжег Карачев и отправился «верхней дорогой» к Орлу. Разведчики донесли об этом воеводе, и тот двинулся наперерез Лисовскому. По пути к Пожарскому присоединился отряд казаков, а в Болхове – две тысячи конных татар.

Рано утром на Орловской дороге «лисовчики» внезапно встретились с головным отрядом Пожарского, которым командовал Иван Пушкин. Отряд Пушкина не выдержал скоротечного встречного боя и отступил. Отошел и другой русский отряд под началом воеводы Степана Исленьева. На поле битвы остался лишь сам Пожарский с шестьюстами ратниками. Пожарский долго отбивал атаки более чем трех тысяч поляков, а потом приказал установить укрепление из сцепленных обозных телег и засел там.

Пожарский тяжело заболел. Он передал командование вторым воеводам, а сам на телеге был отвезен в Калугу.

Без Пожарского войско потеряло боеспособность. Отряд казанцев самовольно ушел в Казань, а воеводы с оставшимися ратниками побоялись продолжать преследование «лисовчи-ков». И Лисовский свободно прошел под Ржев Володимиров, который с трудом удержал воевода боярин Федор Иванович Шереметев, шедший на помощь Пскову. Отступив от Ржева, Лисовский пытался занять Кашин и Углич, но и там воеводам удалось удержать свои города.

После этого Лисовский не нападал уже на города, а пробирался как тень между ними, опустошая все на своем пути: прошел между Ярославлем и Костромой к Суздальскому уезду, потом между Владимиром и Муромом, между Коломной и Пе-реяславлем-Рязанским, между Тулой и Серпуховом до Алексина. Несколько воевод отправились в погоню за Лисовским, но они лишь бесплодно кружили между городами, не находя «лисовчиков». Только в Алексинском уезде князь Куракин один раз сошелся с Лисовским, но тот без существенных потерь ушел. Так Лисовскому удалось уйти в Литву после своего поразительного в военной истории и надолго запомнившегося в Московском государстве круга.

Замечу, что молниеносные рейды, требовавшие от Лисовского и его сподвижников чрезвычайных физических усилий, не прошли даром. В октябре 1616 г. в походе Лисовский внезапно упал с коня мертвым. Был ли это обширный инфаркт или инсульт, установить тогда не могли.

Лишь в июле 1616 г. радные паны определили отправить королевича Владислава с войском на Москву. Интересно, что радные паны, с одной стороны, были уверены в успехе, а с другой – не доверяли королевичу. Поэтому вместе с ним сеймом было послано восемь специальных комиссаров: епископ луц-кий Андрей Липский, каштелян бельский Станислав Журавинский, каштелян сохачевский Константин Плихта, канцлер литовский Лев Сапега, староста шремский Петр Опалинский, староста мозырский Балтазар Стравинский, сын люблинского воеводы Яков Собеский (отец Яна Собеского) и Андрей Менцинский.

Обязанностью комиссаров было следить, чтобы Владислав не противодействовал заключению «славного мира» с Москвой. После занятия Москвы комиссары должны были проследить, чтобы царь Владислав не отступал от выработанных сеймом условий. Главными условиями были: 1) соединить Московское государство с Польшей неразрывным союзом; 2) установить между ними свободную торговлю; 3) возвратить Польше и Литве страны, от них отторгнутые, преимущественно княжество Смоленское, а из Северского – города Брянск, Стародуб, Чернигов, Почеп, Новгород-Северский, Путивль, Рыльск и Курск, а также Невель, Себеж и Велиж; 4) отказаться от прав на Ливонию и Эстляндию.

Вторая половина 1616 г. и начало 1617 г. прошли в подготовке к походу. С огромным трудом удалось собрать 11 тысяч человек. Паны собирали деньги буквально по копейке. К примеру, Лев Сапега занял огромные суммы, а в Литве ввели специальную подать для оплаты наемников.

Между тем в западной и юго-западной частях России продолжали бесчинствовать отряды воровских казаков, из которых настоящие донские и запорожские казаки не составляли и десятой доли. Многие из них обрадовались, узнав о походе Владислава. К королю прибыли атаман Борис Юмин и есаул Афанасий Гаврилов. 22 ноября 1616 г. Владислав принял их. Юмин и Гаврилов заявили, что хотят ему «правдою служить и прямить». Владислав 26 ноября отвечал им, чтоб «совершили, как начали».

В апреле 1617 г. Владислав торжественно двинулся в поход из Варшавы. Но уже в пути Владиславу пришлось отправить часть войска на юг к гетману Жолкевскому для отражения наступления турок. Посему королевич вернулся на несколько месяцев в Варшаву и лишь в августе прибыл в Смоленск.

В конце сентября войско Владислава подошло к Дорогобу-жу, который уже был оставлен отрядом Ходкевича. Узнав о прибытии королевича, дорогобужский воевода И.Г. Ададуров (бывший постельничий Василия Шуйского) открыл ворота ляхам и целовал крест Владиславу как русскому царю.

Владислав приказал не разорять город, а наоборот, он торжественно прикладывался к крестам и образам, которые ему подносило православное духовенство. Русский гарнизон был отпущен по домам. Воевода Ададуров с казаками и частью дворян присоединился к войску королевича.

Известие о взятии Дорогобужа вызвало панику в отстоявшей на 70 верст Вязьме. Местные воеводы князья Петр Прон-ский, Михаил Белосельский и Никита Гагарин бросили город и бежали в Москву, стрельцы и часть горожан последовали за ними. А казаки из гарнизона Вязьмы отправились разбойничать в Малороссию.

18 октября 1617 г. Владислав торжественно вступил в Вязьму. Поляки сочли за лучшее не вести боевых действий в заснеженных полях Руси и зазимовали в районе Вязьмы.

В мае закончилась распутица, и 5 июня 1618 г. польское войско вышло из Вязьмы. Накануне гетман Ходкевич предложил двинуться на Калугу в менее опустошенные войной края, но комиссары настояли на походе на Москву. Но на пути ляхов был Можайск, где засел с войском воевода Лыков. Взять Можайск приступом поляки не могли за неимением осадных орудий, а оставлять его в тылу было опасно. Тогда поляки атаковали небольшую крепость Борисово Городище, построенную в 1599 г. в качестве летней резиденции царя Бориса. Ходкевич надеялся таким путем выманить Лыкова из Можайска и разбить его «в поле». В Борисовом Городище было всего несколько сотен защитников, но полякам так и не удалось его взять.

В конце июня начались бои за Можайск. Поляки стояли под городом, но полностью блокировать его не могли. Запасы продовольствия в Можайске быстро таяли. Поэтому по приказу из Москвы воеводы Лыков и Черкасский с основной частью войска покинули его в начале июля, оставив небольшой гарнизон с осадным воеводой Федором Волынским.

Борисово Городище было сожжено, а его гарнизон отступил к Москве.

Владислав с войском вновь начал наступление на Москву. А с юго-запада ему на помощь шел малороссийский гетман Петр Конашевич Сагайдачный.

Польское войско Владислава шло на Москву по «парадному» ходу: Смоленск – Вязьма – Можайск. А вот Сагайдачный двинулся с юга почти по пути Лжедмитрия I.

Чтобы избежать обвинений в предвзятости в описаниях «подвигов» казаков, процитирую Яворницкого: «Прежде всего он [46] взял и разорил города Путивль, Ливны и Елец, истребив в них много мужчин, женщин и детей…»14.

К сухому описанию Яворницкого добавлю несколько конкретных эпизодов. Так, в Путивле был разграблен Молганский монастырь, а все монахи убиты. То же повторилось в Рыльске со Свято-Никольским монастырем.

«В зависимости от Сагайдачного действовал Михайло Дорошенко с товарищами, который взял города Лебедян, Данков, Скопин и Ряский, побив в них множество мужчин, женщин, детей „до сущих младенцев“; а потом, ворвавшись в рязанскую область, предал огню много посадов, побил несколько священников и приступил было к городу Переяславу, но был отбит и ушел к Ельцу. Сам Сагайдачный, взяв Ливны и Елец, направился в Шацкий и Данков и отсюда отправил впереди себя полковника Милостивого с 1000 человек казаков под город Михайлов (Рязанской губернии), приказав ему ворваться ночью в город и взять его. Однако мужественный гарнизон Михайлова отбил все атаки малороссийских и запорожских казаков».

Оставив Михайлов, Сагайдачный двинулся на соединение с Владиславом, который к этому времени занял оставленный русскими Можайск и двигался к Звенигороду. Московские бояре выслали против Сагайдачного семитысячный отряд во главе с князем Пожарским. Дмитрий Михайлович должен был воспрепятствовать форсированию казаками Оки. Однако в Серпухове Пожарский тяжело заболел и был увезен в Москву, акомандование принял второй воевода – окольничий Г.К. Волконский. В конце августа он перешел с войском из Серпухова в Коломну, в направлении которой двигался Сагайдачный. Однако большинство дворян за воеводой не последовали и предпочли остаться в Серпухове. К 25 августа в распоряжении Волконского осталось всего 275 дворян и детей боярских. Подавляющую часть войска Волконского составляли казаки, которые не рвались драться с войском Сагайдачного.

6 сентября запорожцы (по сведениям Волконского, 7000 «старых» казаков и 3000 слуг) начали переправляться через Оку не в районе Каширы, а под Коломной, у устья реки Осетр. Русский воевода спешно двинулся к переправе. Бой на Оке продолжался два дня.

Поначалу запорожцы были отброшены на правый берег, но на следующий день Сагайдачному удалось форсировать Оку. А 8 сентября воинство князя Волконского попросту разбежалось. Большая часть его казаков отправилась во Владимирский уезд, где начала грабить вотчину князя Мстиславского, а сам воевода драпанул в Москву с отрядом из 300 всадников, в основном из дворян. Это позволило Сагайдачному беспрепятственно сжечь Каширу и перебить почти всех ее обывателей. В связи с этим в следующем 1619 г. было решено город не восстанавливать, а построить новый, и уже не на левом, а на правом берегу Оки.

13 сентября Владислав взял Звенигород, а через 5 дней Са-гайдачный вошел в Бронницы. 20 сентября войска королевича и гетмана соединились под Москвой у Донского монастыря.

В ночь на 1 октября поляки и запорожцы15 двинулись на штурм Москвы. Между Арбатскими и Никитскими воротами атакующим удалось ворваться в Земляной город, но стены Белого города остались неприступными.

Понеся большие потери, ляхи и запорожцы отступили. 20 октября начались переговоры на реке Пресне, недалеко от современного Белого дома. Послы обеих сторон спорили, сидя на лошадях. Пять дней прошло в бестолковой перебранке. А тут заявился Дедушка Мороз, и 27 октября Владислав бросил свой стан в Тушине и двинулся на север на Переяславскую дорогу.

Подойдя к Троицкому монастырю, поляки попытались взять его штурмом, но были встречены интенсивным артиллерийским огнем. Владислав приказал отступить на 12 верст от монастыря и разбить лагерь у села Рогачева. Королевич отправил отряды поляков грабить галицкие, костромские, ярославские, пошехонские и белозерские места, но в Белозерском уезде поляки были настигнуты воеводой князем Григорием Тюфяки-ным и побиты.

Сагайдачный пошел на юг по Калужской дороге. Казаки страшно опустошили Серпуховской уезд, сожгли посад самого Серпухова, но взять кремль не смогли. То же самое повторилось и в Калуге – посад разграбили, но кремля не взяли. Под Калугой Сагайдачный простоял до Деулинского перемирия.

1 декабря 1618 г. в селе Деулине было подписано перемирие сроком на 14 лет и 6 месяцев, то есть до 3 января 1632 г. По условиям перемирия полякам отдавались уже захваченные ими города Смоленск, Белый, Рославль, Дорогобуж, Серпейск, Трубчевск, Новгород-Северский с округами по обе стороны Десны, а также Чернигов с областью. Мало того, им отдавался и ряд городов, контролируемых русскими войсками, среди которых были Стародуб, Перемышль, Почеп, Невель, Себеж, Красный, Торопец, Велиж с их округами и уездами. Причем крепости отдавались вместе с пушками и «пушечными запасами». Эти территории отдавались врагу вместе с населением. Право уехать в Россию получали дворяне со служилыми людьми, духовенство и купцы. Крестьяне и горожане должны были принудительно оставаться на своих местах.

Царь Михаил отказывался от титула «князя Ливонского, Смоленского и Черниговского» и предоставлял эти титулы королю Польши.

В свою очередь, поляки обещали вернуть захваченных русских послов во главе с Филаретом. Польский король Сигиз-мунд отказывался от титула «царя Руси» («великого князя Русского»). России возвращалась икона Святого Николая Можайского, захваченная поляками и вывезенная ими в 1611 г. в Польшу.

Заключить такой позорный мир в то время, когда у поляков не было ни одного шанса взять Москву и были все шансы потерять армию от голода и холода (вспомним 1812 год!), мог только сумасшедший или преступник. Но Мишенька Романов так давно не видел папочку!

А между тем имелся еще и внешнеполитический фактор, складывавшийся явно не в пользу поляков. Московский посольский приказ не мог не знать о кризисе отношений Речи Пос-политой с Турцией и Швецией. В 1618 г. на турецкий престол вступил Осман II. Молодой султан немедленно начал подготовку к походу на Польшу. В 1621 г. большая армия перешла Днестр.

В том же 1621 г. шведский флот вошел в устье Западной Двины и высадил двадцатитысячный десант, предводительствуемый королем Густавом II Адольфом. Война со шведами длилась восемь лет. 16 сентября 1629 г. было подписано перемирие, по которому Сигизмунд III наконец-то отказался от шведской короны. Ему пришлось признать Густава II не только королем Швеции, но и правителем Лифляндии, Эльбинга, Мемеля, Пиллау и Браунсберга.

В 1618 г. началась знаменитая Тридцатилетняя война, в которую немедленно вмешался король Сигизмунд III. Риторический вопрос: что произошло бы, если бы Владислав с коронным войском увяз в русских лесах?..

14 июня 1619 г. под Москвой у речки Пресни состоялась встреча царя Михаила и Филарета. Отец и сын поклонились друг другу в ноги и долго стояли в этом положении. Затем Филарет сел в карету, а царь Михаил пошел пешком впереди кареты.

По случаю возвращения Филарета в Москву пригласили иерусалимского патриарха Феофана, пообещав богатые подарки. Тот охотно согласился. Вместе с русскими владыками Феофан предложил патриарший престол Филарету, «ибо знали, что он достоин такого сана, особенно же потому, что он был царский отец по плоти, да будет царствию помогатель и строитель, сирым защитник и обидимым предстатель». Филарет традиционно вначале отказывался, а потом согласился. Посвящение его в сан состоялось 24 июня 1619 г.

С возвращением Филарета в стране началось двоевластие. Филарет официально получил титул Великого государя. И титул этот был не формальным. Все государственные дела докладывались обоим государям, решались обоими, иностранные послы представлялись также обоим государям, подавали двойные грамоты и подносили двойные дары.

Один из современников описывал Филарета в 20-х годах XVII века: «Был ростом и полноты средних, божественное писание разумел отчасти, нравом был опальчив и мнителен, а такой владетельный, что и сам царь его боялся. Бояр и всякого чина людей из царского сиклита томил заточениями необратными и другими наказаниями. К духовному сану был милостив и не сребролюбив, всеми царскими делами и ратными владел». Двоевластие продолжалось до самой смерти Филарета в 1631 г.

Отметим интересный момент – ни Михаил, ни Филарет, ни их окружение даже не попытались разобраться в истории Смуты. Хотя это имело не только историческое, но и большое политическое значение. Были живы и находились в юрисдикции московских властей родственники Григория Отрепьева, Марины Мнишек, чудовские монахи, монах Варлаам, бежавший с Отрепьевым в Литву, и, наконец, Иван Никитич Романов и многочисленные родственники Романовых по женской линии, которые видели Юшку Отрепьева на романовском подворье и затем на московском престоле.

Но именно этого и боялся новый царь. Посему было сделано все, чтобы скрыть правду о событиях Смутного времени. Вместо этого началась тотальная мифологизация русской истории.

Повторенные тысячу раз переплетения мифов стали у нас «исторической правдой». Миф о невинном отроке царевиче Димитрии перекликается с мифом о злодее царе Борисе. С ним связан миф о безвинных мучениях в ссылке семейства Романовых и т.д. Самое забавное, что большая часть этих мифов оказалась в школьных учебниках по истории издания 2008 года.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.