Развал не бывает частичным

Развал не бывает частичным

Вот теперь, читатель, у вас есть полная картина того, что происходит с нашим ядерно-ракетным оружием. Наши ракеты советского производства разбираются, а те, что остались, потихонечку превращаются в хлам. Новые ракеты у нас собираются в единичных экземплярах, а новейшие (которые якобы могут преодолевать систему ПРО) существуют только на бумаге, потому что производственная база выбита полностью. Что и сказывается на результатах — министр обороны в начале 2005 года говорит: мол, мы закупим семь межконтинентальных ракет, но выше мы писали, что в 2005 году армия получила всего пять ракет. Углеродное волокно, видать, закончилось, или с «Тулачерметом» не договорились — производство важнейших деталей ведь оказалось в руках частников.

Развал ведь частичным не бывает. Способность делать хорошие ракеты была только частью промышленных возможностей Советского Союза. Можно, конечно, ругать СССР за плохое качество ширпотреба, но одновременно он делал достаточно сложных и качественных изделий. Тут вам станки и машины, электронная техника, энергоборудование, самолеты, спутники и т. д. Пока все это производилось в комплексе, оборонные заказы были вполне рентабельными. Когда же практически всю сложную индустрию разрушили и прекратилось производство тысяч наименований продукции, оборонные заказы стали архинеэффективными и неприбыльными. Военное производство стало для предприятий обузой. О нем не заботятся, оно стареет, из него уходят квалифицированные кадры рабочих и инженеров.

Качество производимых узлов и комплектующих опасно упало. Ведь та же ракета не на одном Боткинском заводе делается, в процессе участвуют сотни поставщиков. Многие из них из-за старости оборудования и утраты советской культуры производства гонят брак. Вот и взрываются ракеты, не долетев до цели. Например, причиной гибели «Булавы» в декабре 2008 года стал, по слухам, бракованный пиропатрон. Грошовая штука угробила до- рогущую машину.

Теперь, видимо, Эрэфия из-за промышленного упадка просто не в состоянии делать много ракет. И еще ладно, если речь идет о простом тиражировании того, что успели разработать в СССР (как «Тополь-М»), Совсем плохо дело, когда пытаются сделать что-то новое. Хотя бы ту же «Булаву».

Вспомните, что при ее испытательных пусках в конце 2006 года было три (!) неудачи подряд. И стреляли ею все с того же «Дмитирия Донского»: два раза из-под воды и один раз с поверхности моря. Похоже, что все это время Юрий Соломонов лихорадочно придумывал: как сделать какую-то часть к «Булаве», чтобы восполнить производство, утраченное из-за акционирования прежних предприятий-смежников, что и привело к таким печальным результатам. Интересно, а чем это пугало наше руководство НАТО в начале 2007 года, если до серийного производства «Булавы» пока еще — неблизкий путь?

Чтобы спасти положение, нужны нечеловеческие усилия государства для восстановления промышленности. А по сути, нужно создавать ее заново. Причем в одном военно-гражданском комплексе. Не знаем, как вы, а мы не верим, что существующая власть на такое способна. Само государство РФ изначально, с 1992 года, формировалось как ярый враг реального сектора. Все — и чиновничья машина, и управление, и налоговая система — в РФ «заточены» под то, чтобы русские не могли производить ничего, кроме сырья и самого элементарного «лоу тек».

Это государство бессильно даже сохранить советские оборонные мощности. Скажем, разбойники-рейдеры вот уже несколько лет пытаются уничтожить Подольский электромехзавод. Дело — на контроле у ФСБ. И что же?

Подольский электромеханический завод (ПЭМЗ, www.pemz.podolsk.ru) — одна из критических точек отечественной «оборонки». Читаем письмо, подписанное тогдашним главой «Рособоронэкспорта» Сергеем Чемезовым и отправленное руководству Центрального федерального округа в апреле 2007 года. Оказывается, без производимых ПЭМЗ высокотехнологичных изделий и систем, а также без его гидро- и электрогидроприводов, без электрических следящих приводов остановится производство знаменитых зенитно-ракетных комплексов С-300В, ЗРК типа «Тор-М1», «Бук-М1 (М-2)», «Стрела-10», «Тунгуска», «Шилка» и «Панцирь», межконтинентальных баллистических комплексов «Тополь-М», обеспечивающих защиту страны от воздушно-космического нападения, гарантирующих многомиллиардные контракты на поставку русского оружия за рубеж.

«В настоящее время развернуты работы по серийному производству ракетного комплекса стратегического назначения "То- поль-М". В состав кооперации предприятий-изготовителей, возглавляемой ФГУП "Московский институт теплотехники", входит ОАО "Подольский электромеханический завод специального машиностроения", который производит комплект приборов для гидравлического привода пусковых установок комплекса, постоянно выполняя при этом договорные обязательства.

Просил бы Вас, Георгий Сергеевич, учесть указанные обстоятельства при решении вопроса о сохранении и дальнейшем функционировании ОАО "ПЭМЗ Спецмаш"…» — говорит директор и генеральный конструктор Московского института теплотехники, академик РАН Юрий Соломонов в письме на имя полномочного представителя президента РФ в ЦФО Георгия Полтавченко.

Изделия ПЭМЗ нужны и для выпуска оперативно-тактичес- ких ракетных комплексов типа «Искандер-М», что сегодня считаются отечественным противовесом колоссальному превосходству блока НАТО в живой силе и технике. Подольские гидроприводы необходимы для пусковых установок и транспортно-заря- жающих машин «Искандер-М». ПЭМЗ — незаменимое звено в технологической цепочке при производстве ракетных комплексов для надводных кораблей разных классов. Завод поставляет гидравлику для рулевых систем подводных лодок. Без продукции ПЭМЗ невозможно делать реактивные системы залпового огня типа «Смерч» и «Ураган». Его точная механика используется в станциях дальней космической связи, в антенно-волновых комплексах «Связник» и «Целина».

По свидетельству Управления вооружения МО РФ, Подольский электромехзавод снабжает своими приводами ракетные, артиллерийские и зенитные комплексы наземного базирования, выпускает гидрооборудование для управления агрегатами стартовых комплексов на отечественных космодромах.

И вот это предприятие несколько лет пытаются захватить рейдеры. И все ФСБ, все правительство РФ (государству принадлежат 25 % акций ПЭМЗ) ни хрена не могут сделать. Хотя в нормальной стране эти рейдеры давно были бы уничтожены на страх всем прочим мародерам.

Оборонные предприятия — довольно-таки легкая и заманчивая добыча. Особенно в столичном регионе. Оборонщики, как правило, небогаты, в долгах, как в шелках, да еще имеют в числе собственников государство. Частник свое имущество до последней капли крови защищает, а вот государство — нет. Особенно если речь идет не о нефти или газе. К тому же государство не монолитно. Внутри его аппарата действуют разнообразные кланы, подчас с диаметрально противоположными интересами.

Вот почему можно в любой момент разорить военно-промыш- ленную структуру (НИИ или завод), использовав как предлог ее задолженность бюджету. А потом распродать недвижимость, выручив не один миллион долларов. Земля и постройки в Москве и ее окрестностях ох как дороги! Тот же ПЭМЗ — это 48 гектаров в центре Подольска, да еще около 70 тысяч квадратных метров в капитальных сооружениях.

Охотники за такой добычей изобрели механизм своеобразного рейдерства, воспользовавшись некоторыми особенностями Налогового кодекса и Закона о банкротстве. Идея проста и эффективна: главный кредитор, имеющий первенство над всеми остальными, — государство. Долги перед бюджетом взыскиваются прежде всего. А это значит, что налоговая служба, отодвинув в сторону всех прочих кредиторов, может в любой момент инициировать процесс введения процедуры банкротства. (Наконец, кодекс и закон исходят из того, что налоговые чиновники — априори кристально честные люди и государственники-патриоты до мозга костей.

В то же время налоговые территориальные органы — прямо- таки идеальные структуры для сбора информации и поиска будущих жертв. Сюда стекаются наиболее полные сведения о предприятиях, за которые любой рейдер не поскупится на щедрую взятку. И эти же структуры могут буквально растерзать намеченное в жертву предприятие.

Разорить же на законных основаниях сегодня можно едва ли не каждый объект ВПК. В 90-е годы под будущее РФ как страны с высокоразвитой индустрией заложили налоговую мину. Тогда государство, возможно, само того не желая, загоняло военно- промышленный комплекс в пропасть. Оно либо не давало никаких военных заказов, либо давало, но не платило за них ни гроша. При этом даже если никаких прибылей у заводчан и в помине не имелось, нужно было платить налоги на имущество, на землю, на строительство и ремонт дорог… На начисленные налоговые недоимки (платить-то было нечем!) накручивались пени и штрафы за просрочки. Да такие, что они сегодня в разы превышают основную сумму долга. То есть тысячи предприятий, важных для безопасности и самого будущего РФ, оказались под угрозой разорения. Ушлым захватчикам оставалось одно: толкнуть на понравившееся им предприятие налоговые органы, инициировать процесс банкротства и потом растерзать добычу.

По сведениям из компетентных источников, в начале 2000-х годов в Москве сложилось своеобразное сообщество коррумпированных чиновников, занятых теневым «банкротным» бизнесом. В то время «поляну» банкротств огородило под себя Минэкономразвития. А в Федеральной налоговой службе (ФНС) возникло Управление по урегулированию задолженности и обеспечению процедур банкротства. Члены чиновничьей «рейдерской группы» обитали в МЭРТ, и в ФНС, и в структуре других ведомств, образовав этакую неформальную сеть.

Обнаружив заманчивое оборонное предприятие, «сеть» получала о нем полную информацию (по каналам налоговиков), а через некоторое время на предприятии-жертве через арбитражный суд вводилось внешнее управление. Ничего трудного в такой операции нет: ведь практически все «оборонщики» задолжали бюджету.

А дальше развивалась вторая стадия комбинации. На предприятие назначали внешнего управляющего, оттирая от административных рычагов прежний менеджмент. Внешний управляющий происходил из негосударственной «саморегулируемой организации», входившей в неформальную^ «сеть». Внешний управляющий быстро доводил вверенное ему предприятие до окончательного банкротства. Далее следовало введение конкурсного управления, собрание кредиторов и распродажа имущества. В ходе распродажи «сеть» получала свое с помощью в общем-то нехитрых финансовых механизмов. Процесс был поставлен «на поток» и не давал осечек: предприятие, попав под банкротство, уже не выживало, хотя внешне все было абсолютно законно.

Если же прежние акционеры и менеджеры предприятия- жертвы начинали сопротивляться, в дело вступали сотрудники правоохранительных органов. На строптивых заводились уголовные дела, начинались обыски и выемки документов…

По имеющимся у нас сведениям, «сеть» существует и поныне.

Вот это, читатель, и есть развал. Не только «оборонки» и промышленности вообще, а развал расеянского социума, пораженного мародерством.

В феврале 2009 года М. Калашников беседовал с бывшим руководителем агентства из клебановского Миноборонпрома.

Он сообщил, что процесс утраты технологий в «оборонке» РФ принял обвальный характер.

— В 1999–2004 годах утрачивалось по полторы-две тысячи технологий ежегодно. Нам приносили толстые списки потерь. Уходили последние квалифицированные кадры, умирали уникальные специалисты. Разрушались уникальные, ключевые производства. Сейчас теряем технологии не с тем темпом, потому что уже успели многое потерять в предшествующие годы. Мы пробовали делать доклады в правительстве, на Совбезе, показывали, как пойдет процесс утраты возможности производить те или иные виды военной техники и вооружений. Но все без толку. Сейчас подходит новый процесс: вслед за утратой технологий начнут погибать научные школы. А вот это — страшнее всего, ибо на восстановление научных школ требуется по сорок — пятьдесят лет. У нас на производстве слишком многое держится на семидесяти-, а то и восьмидесятилетних дедах. Умрут они — и крышка. Замены им практически нет. Немудрено, что Минобороны всерьез намерено закупать импортные вооружения.

Уже сегодня приходится пользоваться импортной электроникой: свою погромили. Производство зенитно-ракетных комплексов иной раз держится на нескольких людях, что кустарным образом производят элементы, производство коих в промышленном масштабе уже потеряно. РФ лишилась возможности делать легкие фронтовые истребители: нет современной легкой электроники. Огромные проблемы начались в производстве стволов хоть для артиллерии, хоть для автоматов: качество их с советских времен сильно упало. И так далее и тому подобное.

И при этом финансирование идет рвано и неритмично, а кредит слишком дорог. Но уже понятно, что нынешний кризис способен додушить остатки оборонного комплекса…

Похожая картина развала — в любой отрасли, какую только ни возьми и ни углубись в изучение дел в ней. Это касается хоть химии, хоть кораблестроения, хоть эксплуатации Северного морского пути. Везде — предразвальное состояние или бардак. Сравнивая все это с советскими временами, поражаешься: как в

СССР государство умудрялось — при остром дефиците средств в 1980-е! — заниматься тысячами проектов, и при этом обеспечивать нормальную работу массы больниц, библиотек, школ, вузов, детских садов, городских коммунальных систем! А сейчас — всё наоборот.

Самыми провальными для оборонного комплекса, читатель, стали даже не 90-е, а 2000–2007 годы. Именно в этот период выпуск новой техники падает до мизерных величин, в то время как РФ переполняется сотнями миллиардов «сверхплановых» долларов, а «элита» — увлеченно их разворовывает и перегоняет за кордон. Кремлевские клоуны с тех времен откровенно завираются, считая, будто их блефу кто-то верит. Деньги в основном уходят на то, чтобы как-то подлатать и модернизировать советское вооружение, сделанное во времена Андропова — Горбачева. Подновленные таким образом единицы боевой техники выдаются за «новые поставки».

Пример? 5 марта 2009 года замминистра обороны РФ, генерал армии Владимир Поповкин, объявляет о грандиозных планах переоснащения ВС РФ. Типа, в 2009-м армия получит 50 новых самолетов и столько же — новых вертолетов. Новых? Оказывается, что в число новых самолетов входят те самы 34 истребителя МиГ-29, что со скандалом вернул Алжир: в них обнаружились части чуть ли не пятнадцатилетней давности. Еще два «новых» аппарата — это два Су-34СМ, сделанных еще в СССР, о покупке коих торжественно объявили аж в 2006-м. Остальные четырнадцать «новых» единиц — это не что иное, как подлатанные старые самолеты. То же самое — с вертолетами. При ближайшем рассмотрении оказывается, что действительно сделанных с нуля там — лишь 12 машин. Шесть легких многоцелевых «ансатов» и шесть Ми-28Н. Остальное, как заявляет директор Центра анализа стратегий и технологий Константин Макиенко, всё те же модернизированные старые винтокрылы. То есть уже устаревшие Ми-24. Зато беспилотные разведчики, начхав на прекрасные отечественные разработки, бело-сине-красное МО намерено покупать в Израиле.

Словом, налицо неспособность РФ производить крупные партии современных вооружений, среди коих — и стратегические ракеты. Причина — общий упадок индустрии под властью триколорных клоунов.

Подводим промежуточный итог, читатель. Агрессору даже не обязательно разворачивать противоракетную оборону. Вы скажете, что в США ПРО и так сворачивается? Это правда. Но правда и то, что если враг захочет действительно уничтожить ракетно-ядерный потенциал РФ, ему достаточно провести умелую операцию руками ЦРУ и путем подкупа и рейдерских действий уничтожить несколько ключевых предприятий, что поставляют комплектующие для производства «Булавы» или «Тополя-М».

И этого будет вполне достаточно.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.