Кажется, я напросился… (Advocatus diaboli-2)
Кажется, я напросился… (Advocatus diaboli-2)
30 сентября, 2011
В прошлый раз я предложил членам Собрания найти отъявленных злодеев, за которых никто-никто не заступается, а я в порядке умственного фитнеса попробую. Ну и напросился.
Надеялся, что выберут какого-нибудь Аракчеева-Бенкендорфа, и я начну: с одной стороны, с другой стороны, да это поклеп, а вот это окончательно не доказано, и вообще не такое уж это было черное сердце, иногда и милосердие в него стучалось. А выбери вы Малюту Скуратова, напомнил бы, что он отчасти искупил свои страшные вины храброй смертью на поле брани.
Но вы мне — так уж сложилось по результатам рейтингового подсчета — предложили добиваться оправдания или снисхождения для деятеля, касательно которого ни у кого на всем белом свете уж точно не найдется доброго слова.
Чуть-чуть недобрала Салтычиха, которая по сравнению с вашим избранником была бы просто мечтой адвоката. Я как дважды два доказал бы, что она была невменяемой, не отвечала за свои поступки и к тому же заслуживает жалости из-за нечеловеческих условий тюремного содержания.
Но вы мне подсунули доктора Менгеле…
Короткая справка
Йозеф Менгеле (1911–1979)
Славный доктор защитил диссертацию на тему «Расовые различия структуры нижней челюсти»
Был врачом «Цыганского лагеря» („Zigeunerlager“) в Освенциме. Когда весь контингент лагеря уничтожили, стал главным врачом лагеря Биркенау.
Считается, что в ходе своей деятельности Менгеле истребил около 40 тысяч человек. Он лично отбирал узников для своих чудовищных экспериментов. Калечил, убивал и мучил тоже лично.
Особенно он увлекался опытами над беременными женщинами и детьми-двойняшками. Свидетели рассказывают, что «работая» с детьми, доктор поначалу всегда был с ними очень ласков и умел завоевать полное их доверие.
После войны сбежал в Латинскую Америку.
Жил тихо-мирно, в руки охотников за нацистами не попался. Умер своей смертью.
Честно говоря, я ежусь и плохо представляю, как буду выкручиваться.
Во-первых, худшей гадины, чем Менгеле, я, пожалуй, и сам не знаю.
Во-вторых, защищать это существо даже перед ненастоящим, виртуальным судом присяжных, апеллируя к их эмоциям и логике, — занятие, мягко говоря, безнравственное.
В-третьих, занятие это еще и рискованно с юридической точки зрения, потому что всякая публичная защита германского фашизма и его наиболее одиозных фигур является уголовно наказуемым преступлением.
Но, как рёк Конфуций: настоящий цзюнь-цзы да отвечает за базар. Взялся за гуж и сказал, что недюж — неблагородный муж.
Деваться некуда. Преступник доставлен. Обвинение предъявлено. С доказательной базой у прокурорской стороны полный ажур. Слово за адвокатом.
Беру таймаут на обдумывание линии защиты. Следующее судебное заседание во вторник. Не исключаю, что в этот день я выскочу из-за адвокатской трибуны и с криком «А-а, пропадай моя лицензия! Бей его, гада!» накинусь вместе со всеми на своего подзащитного.
Дело мне кажется довольно безнадежным. Поэтому усмирю гордыню и попрошу помощь зала. Если отыщутся свидетели защиты или кто-то подскажет плодотворную идею, которой можно разжалобить присяжных, выручайте.
Только не рассказывайте, пожалуйста, как сильно эксперименты доктора Менгеле продвинули современную медицину. Это не смягчающее обстоятельство, а мерзость.
Ладно, удаляюсь готовить речь.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.