III

Но сонеты занимали все-таки далеко не все свободное время Никколо Макиавелли – потому что свободное время относилось к такой категории добра, которого у него было, увы, предостаточно. Уже был случай упомянуть, куда шло это время, но все же есть смысл послушать его самого. Вот отрывок из письма Макиавелли, отправленного в Рим, к Франческо Веттори:

«...Выйдя из леса, я отправляюсь к источнику, а оттуда на птицеловный ток. Со мной книга, Данте, Петрарка или кто-нибудь из второстепенных поэтов, Тибулл, Овидий и им подобные: читая об их любовных страстях и увлечениях, я вспоминаю о своем и какое-то время наслаждаюсь этой мыслью. Затем я перебираюсь в придорожную харчевню и разговариваю с проезжающими – спрашиваю, какие новости у них дома, слушаю всякую всячину и беру на заметку всевозможные людские вкусы и причуды. Между тем наступает час обеда... я вкушаю ту пищу, которой меня одаривают бедное имение и скудное хозяйство. Пообедав, я возвращаюсь в харчевню, где застаю обычно в сборе хозяина, мясника, мельника и двух кирпичников. С ними я убиваю целый день, играя в трик-трак и в крикку; при этом мы без конца спорим и бранимся...

Так, не гнушаясь этими тварями, я задаю себе встряску и даю волю проклятой судьбе – пусть сильнее втаптывает меня в грязь, посмотрим, не станет ли ей наконец стыдно.

С наступлением вечера я возвращаюсь домой и вхожу в свой кабинет; у дверей я сбрасываю будничную одежду, запыленную и грязную, и облачаюсь в платье, достойное царей и вельмож; так, должным образом подготовившись, я вступаю в старинный круг мужей древности и, дружелюбно ими встреченный, вкушаю ту пищу, для которой единственно я рожден; здесь я без стеснения беседую с ними и расспрашиваю о причинах их поступков, они же с присущим им человеколюбием отвечают. На четыре часа я забываю о скуке, не думаю о своих горестях, меня не удручает бедность и не страшит смерть: я целиком переношусь к ним».

В письме, цитату из которого мы привели, он начинает с обращения к своему адресату на торжественно-пародийный лад: «светлейшему флорентийскому послу у верховного понтифика и своему благодетелю Франческо Веттори, в Рим» и мимоходом сообщает ему, что написал кое-что, относящееся к государствам. Речь идет о «Государе».

Письмо датировано 13 декабря 1513 года. Отношения у Макиавелли с Франческо Веттори поистине неформальны, обращение «светлейший посол» не следует принимать всерьез – в другом письме тот же Франческо именуется уже «любезным куманьком».

И Макиавелли пишет ему вполне откровенно, что не знает, как быть, но надеется поправить свои дела подношением «Государя»:

«К подношению же меня побуждает жестокая необходимость, ибо я разоряюсь и пройдет совсем немного времени, как погрязну в жалкой нищете, не говоря о моем желании, чтобы эти синьоры Медичи вспомнили о моем существовании и поручили хоть камень в гору катить; потому что, если они и тут не обратят на меня внимания, мне придется пенять только на себя; а по прочтении этой вещи будет видно, что я не проспал и не проиграл в бирюльки те пятнадцать лет, которые были посвящены изучению государственного искусства, и всякий захочет использовать богатый опыт человека, готового им поделиться».

Как мы уже знаем, из этого ничего не вышло – Медичи его книгу не прочли. Но, во-первых, книгу в рукописной копии все-таки кое-кто прочел, а во-вторых, Макиавелли написал не только «Государя».

Данный текст является ознакомительным фрагментом.