116. Земская рать

116. Земская рать

В 1922 г. коммунистическое руководство наметило ликвидировать последние очаги «белогвардейщины», еще сохранившиеся на востоке. На подавление якутского восстания командующий 5-й советской армией Уборевич направил Гонготскую кавдивизию Каландаришвили. Но партизанского комдива, прославившегося своей хитростью, белые повстанцы перехитрили. Они дали ему беспрепятственно пройти весь долгий путь, а засаду устроили в 33 км от Якутска, когда близость цели притупила бдительность. Пропустив авангард и первый эшелон дивизии, повстанцы напали на второй эшелон, следующий вместе со штабом, и уничтожили их. Погиб и комдив.

В Якутске ответили на поражение волной "красного террора", истребляя еще уцелевших торговцев, священников, учителей. А Уборевич послал новую подмогу части, освободившиеся после операции в Монголии во главе с Карлом Байкаловым, назначенным командующим войсками Якутии и Северного края. Противостоять регулярной армии, артиллерии и пулеметам повстанцы, конечно, не могли, хотя и дрались отчаянно. Весной и в начале лета в кровопролитных боях у селений Кильдямцы, Техтюра, Никольское, Хохонки основные силы белых партизан были разгромлены. Большевики полностью очистили от повстанцев Вилюйский и Олекминский округа. Остатки рассеявшихся отрядов уходили в таежные дебри, к Охотскому морю, на Камчатку к есаулу Бочкареву. Для окончательного уничтожения белопартизан Байкалов 29.07 выслал из Якутска два экспедиционных отряда на пароходах «Соболь», "Диктатор" и «Революционный». Они должны были выйти на охотское побережье, завершив тем самым войну на этом театре. Экспедиция сумела добиться кое-каких успехов. Двигаясь по Лене и Алдану, заняла городки Хандыга, Усть-Мая, но дальнейший путь через тайгу, болота и горы оказался красным не по силам. Один из отрядов вообще застрял в местечке Алах-Юнь, не в силах двигаться ни вперед, ни назад, съел своих лошадей и оленей, ожидая два месяца установления зимней дороги.

Что касается главного дальневосточного фронта, в Приморье, то здесь война густо перемешалась с политикой и дипломатией. Небольшую белую армию Дитерихса давно раздавили бы, а Временное правительство Меркуловых ликвидировали, но все еще мешало присутствие японцев и боязнь войны с ними. А поползновения партизан, за которых власти РСФСР и ДВР якобы не отвечали, Дитерихсу удавалось отражать. Дайренская конференция ДВР и Японии по вопросу вывода оккупационных войск, начавшись в августе 21 г., продолжалась почти восемь месяцев и кончилась безрезультатно. Японцы предлагали другие формы своего присутствия и контроля, ДВР их отвергала. Да и чем дальше, тем виднее было для Японии, что словам ДВР все равно — грош цена, и переговоры с ней — пустая трата времени. В 22 г. прошла другая конференция, Чанчуньская, с участием уже трех сторон, РСФСР, ДВР и Японии, по тому же вопросу. И тоже завершилась безрезультатно. Камнем преткновения стал вопрос о Северном Сахалине, который Япония хотела придержать в дополнение к Южному Сахалину, аннексированному ею после русско-японской войны.

Но если эти дипломатические попытки Токио мог себе позволить отвергать, пока видел, что его опасаются, то давление на него пошло с другой стороны. С 1921 г. Англия, а за ней Италия, Германия и другие страны стали заключать с Советской Россией торговые соглашения. Начиналась борьба за "шкуру неубитого медведя" — за российский рынок. Япония, обосновавшаяся на русской земле, выглядела в этой борьбе уже противницей европейских государств. Разумеется, на этом играли и коммунисты, подсказывая партнерам, как мешает присутствие иностранных войск мирной торговле. Прошла Каннская конференция Верховного совета Антанты, принявшая резолюцию о "взаимном признании различных систем собственности и различных политических форм в разных странах" — и японская оккупация в Приморье потеряла всякое обоснование, ведь она осуществлялась по мандату Антанты.

США занимали в то время, пожалуй, самую последовательную из западных держав антикоммунистическую позицию. В восстановлении отношений с Совдепией они были заинтересованы меньше других — до революции экономические и торговые связи России с Америкой были относительно слабыми. Но усиление Японии для США было далеко не безразлично, и при выборе направления дальневосточной политики — антисоветская или антияпонская — курс стал опять склоняться к антияпонской. Решающее влияние на дальнейший ход событий оказала Вашингтонская конференция по урегулированию послевоенных отношений в бассейне Тихого океана, проходившая в ноябре 21 — феврале 22 г. с участием США, Англии, Китая, Японии, Франции, Бельгии, Голландии и Португалии. Западные державы обратили внимание, что Япония слишком уж много хапнула в этом регионе — отнюдь не равноценно усилиям, затраченным для общей победы. И принялись резко ограничивать ее интересы. Заметили и огромную, но компактную японскую зону, которая начала складываться из самой Японии, Кореи, северо-восточных провинций Китая, русского Приморья и Сахалина. Эту зону постарались разрушить. Заключенный на конференции "Договор девяти держав" предусматривал в Китае "политику открытых дверей" вместо монопольного влияния Японии.

Надавили на нее и в вопросе о Приморье. Продолжение оккупации уже смахивало бы на протекторат и было нежелательно для Запада. К тому же фронт запирал восточные «ворота» России, что мешало предполагаемой торговле. И к тому же из Владивостока начиналась линия КВЖД, и, останься город в руках японцев, они так или иначе продолжали бы контролировать Маньчжурию. Бросать открытый вызов западным соперникам Япония еще не могла. К тому же на конференции обсуждались и другие вопросы — о составе военных флотов, об островных владениях. Чтобы выиграть в одном, приходилось уступать в другом. И вывод войск из Приморья был предрешен. Дополнительный импульс в том же направлении дала Генуэзская конференция. Правда, она касалась не Японии, а европейских держав, но само участие в ней большевиков стало признанием этими державами де-факто советского правительства, а оно благодаря грубейшим ошибкам западных политиков сумело представить иностранную интервенцию в виде неспровоцированной агрессии. Автоматически это распространялось и на политику Токио.

И все же, как ни парадоксально, последний толчок к выводу войск последовал из самого Владивостока. Серьезность его положения была очевидной. Шла война, постоянные бои с партизанами, теснящими белых на юг Приморья. Японское командование уже неоднократно заявляло о предстоящей эвакуации своих войск, хотя пока блефовало и практических действий не предпринимало. Владивосток вот-вот мог остаться один на один против всей Советской России. В этих условиях Временное правительство Меркуловых решило сложить с себя полномочия и созвать Земский Собор, который решил бы судьбу края и избрал прочную всенародную власть, опирающуюся на все слои населения и способную это население всколыхнуть. Прошли всеобщие выборы, и Земский Собор начал работу. Вариант подчинения ДВР он отверг и провозгласил Приморье независимым Земским Краем. Интересно, что в 1918 г., при перевороте в пользу Колчака, основную роль сыграло офицерство — а земская общественность, социалисты и т. п. отнеслись к идее военной диктатуры оппозиционно и в 1919 г. выступили открытыми противниками, стремясь установить демократическое правление. В августе 1922 г. та же самая общественность признала необходимость диктатуры. Собор избрал единоличным правителем Михаила Константиновича Дитерихса, передав ему всю полноту гражданской и военной власти.

Генерал-лейтенант Дитерихс был хорошим солдатом и командиром. В мировую войну командовал бригадой в Сербии и Македонии, затем в России занимался формированием чехословацких частей, с которыми и выступил против большевиков в 18-м. В 19-м он занимал посты командующего армией, а затем главнокомандующего в армии Колчака. Правда, на этом посту проявил и серьезные недостатки — был слишком увлекающейся натурой, способной допустить из-за этого просчеты в стратегическом планировании. Но если доходило до непосредственного руководства войсками — тут он был в своей стихии. Даже предатели-чехи в Иркутске, выдав Колчака, Дитерихса все же спасли, сохранив о его командовании самые теплые воспоминания.

Современник писал:

"Он всегда своим исключительным бесстрашием, добротой и честностью во всем умел влюблять в себя подчиненных".

Глубоко, до мистицизма религиозный человек, он горячо верил, что дело, за которое он борется, — святое, и искренне ждал чуда, которое спасет Россию. Поэтому, став правителем, он даже армию свою назвал Земской Ратью, как во времена Минина и Пожарского, а сам вместо «главнокомандующего» принял звание «воеводы». Но вот политиком он оказался никудышным.

Правительство Меркуловых старалось всеми мерами угодить японцам, добиваясь их расположения и покровительства. Постоянно подчеркивало свое дружественное отношение к ним в публичных выступлениях и официальных заявлениях. Дитерихс был настроен антияпонски. И как русский патриот, которому не нравилась чужеземная оккупация, и как бывший сподвижник Колчака, находившегося в натянутых отношениях с Японией. Японцы — еще в Омске и Чите — отвечали Дитерихсу взаимной неприязнью. После своего избрания он выступил с обращением к населению Приморья, в котором призывал народ к священной борьбе против большевиков и… приветствовал эвакуацию из края японских войск… И все… Обращение выбило последний козырь из рук военной партии в Токио. До сего момента Япония "тянула резину", не теряя надежды со временем спустить на тормозах решения Вашингтонской конференции. Ее дипломаты еще могли на слишком настойчивые требования американцев вежливо раскланиваться и улыбаться, отделываясь наивной отговоркой, что войска задерживаются на русской территории "по просьбам фактического правительства Владивостока". Дитерихс лишил их этого предлога. А заодно самого себя лишил возможности если и не сохранить край под японской защитой, то хотя бы выиграть время и получше подготовиться. Теперь японцы на самом деле решили уходить, объявили об эвакуации своих войск не позднее 1 ноября и начали отводить части к портам. Решающая схватка с красными стала неизбежной и близкой…

К эвакуации японцев интенсивно готовилась и советская сторона. Москва отозвала военного министра «суверенной» ДВР Блюхера, а на его место назначила командующего 5-й армией Уборевича. Отсюда уже видно расширение масштабов приготовлений — главком Народно-революционной армии повышался в ранге от комдива до командарма. В Читу Уборевич прибыл вместе со всем своим штабом. Конечно, двинулись за Байкал и части 5-й армии. Как только вывод японских войск обозначился, в Приморье начала сосредоточиваться ударная группировка. В конце сентября туда перебрался и сам Уборевич для личного руководства операцией. Белые тоже старались изготовиться. Создавался Спасский укрепрайон. Незадолго до начала главных боев Дитерихс направил своего министра иностранных дел Н. Меркулова в Мукден, где тот провел переговоры с Чжан Цзолинем, фактическим властителем Маньчжурии, обещавшим в случае неудачи пропустить белых через границу и разрешить их размещение в полосе КВЖД.

Зато от «своих» Дитерихса ждал тяжелый моральный удар. Только что избранный Земским Собором под рукоплескания и патриотические речи, он ожидал и всеобщей поддержки. Но когда обратился с призывом собирать ополчение, подниматься на защиту родного края, ни малейшей поддержки не получил. Добровольцев встать в ряды Земской Рати в многолюдном Владивостоке почти не находилось. Здешние обыватели привыкли, что их всегда защищает «кто-нибудь» то чехи, то Колчак, то японцы, то каппелевцы, а сами защищать себя не спешили. К тому же большинство граждан не верили, что японцы все-таки уйдут, — считали это очередным блефом их командования. Ведь заявления об уходе звучали и раньше. Крестьяне, не испытавшие военного коммунизма и подзуживаемые большевистскими агентами, ждали прихода красных. Те же общественные деятели, которые на Соборе произносили громкие фразы, финансовые и промышленные тузы, поднимать народ, снабжать и финансировать ополчение отказались. Была Земская Рать, был у нее свой Воевода — вместо Пожарского, а вот Минина так и не нашлось. На фронте оставались те же каппелевцы да казаки — всего 9 тыс. чел. при 24 орудиях, 80 пулеметах и 4 бронепоездах…

О численности красных войск история и литература умалчивают. Потому что официально в Приморье действовали 2-я Приамурская дивизия, Дальневосточная бригада и бронепоезда НРА, а советские части маскировались под "партизанские соединения". Белогвардейцы потом указывали, что «партизаны», сражавшиеся с ними, совершенно не походили на тех, с которыми им обычно приходилось иметь дело, а сильно смахивали на кадровые, хорошо вышколенные войска. Можно лишь сказать, что численное преимущество у красных было подавляющим, поскольку в Приморье сосредоточилась вся 5-я армия или большая ее часть. Собрали сюда и всех дальневосточных партизан — настоящих, пустив их в первом эшелоне. Во-первых, вывод японцев еще не завершился и требовалось поддерживать декорум, а во-вторых, партизан было не жалко «расходовать» — чем больше погибнет, тем меньше проблем в будущем.

4.10 Уборевич начал общее наступление. Две группировки НРА под командованием Вострецова и Кондратьева он направил в глубокий обход — тайга предоставляла к этому богатые возможности. Разгорелось решающее сражение. В первый день жестоких боев успеха красные не добились. Несмотря на их перевес, каппелевцы отбивали все атаки. А ночью ген. Молчанов подтянул свои резервы, Приволжский и Прикамский полки, юнкеров Корниловского училища, и перешел в контрнаступление. Весь день длился встречный бой, завершившийся безрезультатно. Белогвардейцам удалось отбросить противника, но их части понесли большие потери, ни поддержки, ни подкреплений им ждать было неоткуда, и к вечеру Молчанов отвел войска на прежние позиции. 6.10 группы Вострецова и Кондратьева вышли в белые тылы. Основные силы Уборевича возобновили лобовые атаки. И Земская Рать стала пятиться. К концу дня большевики вышли на подступы к Спасску.

Сведения об укреплениях Спасска были впоследствии так же преувеличены советской литературой, как об укреплениях Перекопа. Его «форты» являлись таковыми лишь по названию. На самом деле они представляли собой 7 сопок, окружавших город, с вырытыми на них окопами и проволочными заграждениями. Красные решили брать их поочередно, сосредоточивая на каждой сопке огонь своей многочисленной артиллерии. В 5 утра 7.10 после мощной артподготовки они пошли на штурм. Земская Рать отразила его. Одному из полков Уборевича удалось было прорваться на окраины Спасска, но его выбили контратакой. Двое суток напряженных боев Спасск держался. Атаки чередовались с массированными артобстрелами, перепахивающими укрепления, однако результаты их были мизерными — красные сумели зацепиться лишь за один из «фортов» в северо-западной части укрепрайона. Лишь на третий день, подтянув свежие соединения и бросив их на очередной приступ, Уборевич добился решающего успеха. К полудню пали пять «фортов», вся северная часть укреплений. Белогвардейцы оставили две удерживаемых сопки и отошли южнее города, в район цементных заводов, на последнюю линию обороны. Однако нового штурма Земская Рать уже не выдержала. Поредевшая, снова обходимая с флангов, 10.10 она стала отступать…

Данный текст является ознакомительным фрагментом.