Нелепо ли?..
Нелепо ли?..
Сегодняшние поэты охотно рассказывают в стихах о себе. Нетрудно отыскать сборники, в которых на сотню стихотворений едва наберётся десяток без слова «я». А в Древней Руси дело обстояло как раз наоборот. Авторы говорили о себе крайне редко, хотя у нас я — последняя буква в алфавите, а у них местоимение азъ открывало азбуку, так как служило ещё и названием буквы А. Само слово азбука — от букв А и Б (буки), как и алфавит от альфы и беты.
Несколько веков назад азъ в разговорной речи сменился на я. Но писать продолжали по-прежнему. Историки языка даже удивлялись, как долго держался азъ. Затем поняли причину: с А начинается обучение грамоте, этот порог на Руси переступали торжественно. Ритуал помнился писцам всю жизнь, потому они сохраняли азъ, давно ушедший из живой речи.
Вот так же и «Слово о полку Игореве» всем знакомо с детства. Надеюсь, мои изыскания, предложения кое-что поправить в тексте убедительны. Однако ведь к «Слову» за два века привыкли… К тому же есть люди, которые не слышат никаких доводов.
Каждому со школьных лет хоть смутно помнятся первые слова поэмы: Не лепо ли ны бяшеть, братие, начяти старыми словесы трудныхъ повестий о пълку Игореве, Игоря Святъславлича? Легко представить, сколько негодования способно вызвать вмешательство в общеизвестную фразу.
Между тем она грамматически неправильна. Её точный перевод: «Не хорошо ли, не уместно ли нам было начинать» и так далее. Почему «было»? — ведь поэт запевает именно в данный момент. И почему употреблено длительное время глагола — в современной передаче «начинать» (а не «начать»)?
Отрывок не уравновешен и арифметически: даже если написать Святославлича, выйдет 9 7 8 10 2. Равенство где-то близко, только нужно заменить какое-то и на е… Из следующей фразы взять нечего, она сама по себе: Начати же ся той песни по былинамъ сего времени, а не по замышлению Бояню (7 5 7 7 2).
Придумать наукообразное предположение несложно. Вспоминаем, что Игорь имел второе, христианское имя — Георгий — и на половцев двинулся в день своего святого Георгия Победоносца. В народе говорили «Егорий Победоносец», отсюда имя Егор. Вообразим, что поэт сказал: о пълку Игореве, Егора Святославлича — и равенство окажется достигнуто. Писец потом мог перепутать схожие имена.
Но лучше поставим вместо архаичного ны другое местоимение, тоже имеющееся в «Слове», — намъ — и напишем согласно грамматике: Не лепо ли намъ есть, братие, начати… Потребуется также заменить и десятеричное в повестий на е. Равенство становится точным, и князя переименовывать не надо.
Или вот другая знаменитая фраза: Трубы трубять въ Новеграде — стоять стязи въ Путивле (4 2 3 3 3). Хорошо бы вместо одного а поставить о, создастся точное пятикратное равенство. В грамоте, отделённой от «Слова» всего четырьмя десятилетиями, обнаруживаем: горда Смольнеска (города Смоленска). Там же написано берьгом (берегом). Так вносить ли изменение въ Новегоръде?
И совсем трудно иногда сказать, использовал ли поэт возможности, не отражённые в других памятниках словесности. Ведь, не говоря уж о мелочах, в поэме есть даже слова (около 20), которые нигде больше не найдены. Да если ещё переписчик внёс свой «вклад»…
Большую сложность представили строки:
Се бо готския красныя девы
въспеша (запели) на брезе синему морю,
звоня рускымь златомь, —
поють время Бусово,
лелеють месть Шароканю.
А мы уже, дружина, жадни веселья!
Считаем гласные, и ничего не получается. На два стиха текст разделён пока условно.
Готы поселились в Крыму и у Азовского моря за тысячу лет до Игорева похода. Они были союзниками половцев. Шарукан — дед хана Кончака, потерпевший сокрушительное поражение от Владимира Мономаха. Месть Кончака понятна (вдобавок и его отец был загнан тем же Мономахом на Кавказ). Но что за время Бусово?
Историки долго искали Буса. Проверили XII век, XI, X… Ближайший Бус (или Боус, Боз) нашёлся в IV-м — князь антов, предков восточных славян. Готский король Винитар одержал над ним победу и распял на крестах Буса, его сыновей и 70 знатных антов. Вражеские девы радуются возвращению того времени, поэт вспоминает, что больше восьми веков Русь не знала подобного несчастья.
Правда, удивительна всеобщая осведомлённость: не только автор «Слова» знает Буса, но и готские девы знают тоже, и читатели поэмы должны были его помнить. От Игоря до нас прошло даже меньше восьми веков, но он был бы известен лишь немногим специалистам, если бы не поэма о нём. И мы ведь не идём с пением «Слова о полку Игореве» мстить за князя.
Не было ли половецкого хана с похожим именем? Или бусово значит «серое» (в поэме есть бусови вороны и такой же волк).
Перебирая текст, замечаем, что равенство, кончающееся как раз на сомнительном слове, может создаться, если одно и-ы или у-ю исправить на е. Ищем, где это сделать… и поправить оказывается нечего, кроме как Бусово на бесово.
Всего-то! Полученное слово в произведении есть: Дети бесови кликомь поля прегородиша. Кстати, по поводу выражения бусови врани тоже выдвигалось предположение, что они бесовы. А перепутаны они ещё хуже, в мусин-пушкинском издании стоит босуви.
Получилось равенство 8 8 8 4 4. А дальше остаётся Лелеють месть Шароканю — а мы уже, дружина, жадни веселья! — цельная фраза с логичным противопоставлением. Предпоследнее слово в ней говорит не о жадности, а о жажде. Намёк на равенство присутствует, а-я и е по 6. Правда, с другими гласными беспорядок. Напишем веселия, и-ы и у-ю окажется по 4. но повисает одно о…
Казалось, ничего лучшего уже не найти. И всё же почему о лишнее? После новых поисков возник другой вариант. Разделив текст, как было с самого начала, получим в первой его части 10 10 10 4 6, только надо того же Буса написать через о. Рядом написан через о и Шарукан.
Но последняя строка остаётся без равенства. Не считал ли поэт достаточным, чтобы она держалась на одних согласных: уЖе, друЖина, Жадни? Это не выглядит для него естественным. И вдруг замечаем, что слово веселья желательно бы чуть-чуть изменить: А мы уже, дружина, жадни веселью (3 — 3 3 3). Получился особый падеж — дательный цели. Сравните в «Слове»: избивая гуси и лебеди завтроку, обеду и ужине, то есть к завтраку, обеду и к ужине (это слово было женского рода). Перевод: дружина стремится к веселью, жаждет его. Или же здесь родительный падеж: воины хотят чего? — веселья, только окончание редкое (как «хочу чаю», а не «чая»). Похожее сочетание есть в том же отрывке — на брезе синему морю (на берегу синего моря).
Как быть в данном случае — считать ли вероятной такую вольность?
Наконец, как делить текст на стихи, если подряд стоят два равенства (а то и больше), которые в сумме тоже составляют равенство? Например, И съ хотию на кровать, и рекъ (2 2 1 3 1): «Дружину твою, княже, птиць крилы приоде, а звери кровь полизаша» (4 4 3 7 3). Вместе выходит 6 6 4 10 4. Вдобавок здесь одно из самых тёмных мест «Слова», первый стих читают ещё и так: исхоти юна кровь или и схоти юнакъ рова, и понимают по-разному — «с любимой на кровать», «вытекла юная кровь», «захотел юнак могилы».
Если попадается равенство на малых числах, так оно могло возникнуть случайно, и не входят ли создавшие его слова в более длинную фразу? Отрывки, не соблюдающие стихотворной формы, тоже иногда заставляют сомневаться в окружающем тексте. Надо думать, их прояснили бы особенности языка, которые ныне забыты (или неизвестны мне), или причиной грубого искажения была просто чья-то невнимательность — а на неё законов нет, лучше не гадать.
Каждое сомнение требует отдельного разбора. Не все принятые решения бесспорны, а целиком привести здесь обоснования невозможно. Данная глава и так, наверно, самая неудобочитаемая в книге, это понадобилось для того, чтобы вносимые в поэму изменения не подтолкнули кого-нибудь к скоропалительным вмешательствам в неё. «Слово» и без того порой выпускалось с сотнями исправлений. Скажем, Уже понизить стязи (опустите стяги) свои, вонзить свои мечи вережени (повреждённые) — уже бо выскочисте из дедней славе! (2 6 10 10 2) — в нескольких изданиях последнего времени этот отрывок напечатан с 10–12 поправками. Равногласию потребовалась одна, обычное и заменить на десятеричное. Кроме арифметики, уточнения подкрепляются древнерусской или старославянской грамматикой, обычными для рукописей той эпохи диалектными отклонениями, историческим смыслом текста, звукописью, перекрёстным рассмотрением самого «Слова». Тем не менее сомнения остаются. Для сравнения в конце книги воспроизводится издание 1800 года (без устаревших ныне примечаний и перевода). Пусть читатель, встретив непривычное толкование, не спешит говорить, будто оно нелепо.
* * * * *
Есть несообразность в переводах «Слова» на русский язык. Оно ведь и так написано по-русски. Здрави, князи и дружина, побарая за христьяны на поганыя пълки! — разве это восклицание для нас темно? Грамматика устарела, но корни слов остались те же самые. Если же какое-то выражение забыто, так его можно истолковать по окружающему тексту. Поскепаны саблями калеными шеломы оварьскыя — ясно, что поскепаны значит «повреждены, разбиты в щепки». А отдельные слова непонятны даже специалистам, и ничего, удаётся обойтись.
Как ни хороши некоторые переложения поэмы, они мало разъясняют её. Переводчик обязан следовать оригиналу, и, скажем, затмение должно у него занять примерно столько же места, сколько у древнего поэта. Современный читатель и не заметит этих двух-трёх строк или, во всяком случае, не увидит, каким тревожным светом они озаряют поэму. Не будет понято, кто такие «великий Всеволод» и «юноша Ростислав», что за события отразились в стихе Се у Римъ кричать подъ саблями половецкими, а Володимеръ подъ ранами, туга-тоска сыну Глебову и так далее.
Первые издатели «Слова» разместили текст и перевод параллельно, разделив их вертикальной чертой, внизу на каждой странице дали пояснения. Так поэма печатается и по сей день, только «научный аппарат» разросся, и чтение теперь состоит в непрерывном листании книги вперёд и назад: предисловие, текст, перевод, пояснительный перевод, комментарии; всё в разных местах, но читать надо одновременно.
Поступим иначе. Если стих потребует раскрытия, оно тут же и последует. Конечно, не годилось бы прерывать своими рассуждениями чужой текст. Но прежний способ предполагает то же самое, только ещё с перелистыванием. А кто захочет прочесть поэму без посторонних вмешательств, так она очень заметно выделена.
Древнерусский текст набран с «ятем» (читается как е) и с и десятеричным (означает мягкий знак или короткое и). Но в пояснениях то и другое заменено современными буквами. Исправлены некоторые неточности, явно допущенные переписчиками, — в частности, путаница между ъ и ь. Рядом с каждым стихом дан подсчёт гласных в прежнем порядке: а-я, о, е (вместе с «ять»), и-ы, у-ю, и после запятой указан вид равенства — двух-пятикратные римскими цифрами от II до V, двойные буквой Д, сложные — С. Цифры в скобках — равенства, оказавшиеся внутри других, более крупных. Когда равенство точно, причём для этого не потребовалось никаких поправок, обозначения видов выделены жирным курсивом.
Слово о пълку Игорев??, Игоря, сына Святъславля, внука Ольгова
7 7 2 3 2, III
Не л?по ли намъ есть, братiе,
начяти старыми словесы
трудныхь повестей о пълку Игорев?,
Игоря Святославлича? 9 7 9 9 2, IV
Начати же ся той п?сни
по былинамъ сего времени,
а не по замышлению Бояню. 7 5 7 7 2, IV
Трудныхъ — здесь «печальных, тяжёлых». По былинамъ понимают как «по былям, событиям» или «по рассказам». Автор хотя и вспомнил «старые словеса», но петь собирается о своём времени, поэтому как бы просит не ставить ему в вину, что отклонится от образцов.
Недаром и в названии поэмы указаны не только главный герой, но и его отец и дед. Уважение к предкам и предшественникам — испокон веков присущая нашему народу черта; мы носим отчества, а от прадедов достались фамилии. Поэт ещё во многих строках выразит восхищение своим учителем.
Боянь бо в?щий,
аще кому хотяше п?снь творити,
то растекашеться мыслiю, 6 6 6 4 2, IV
аки мысiю по древу,
с?рымь вълкомь по земли,
сизымь орломь подъ облакы. 2 7 3 7 2, III
Князья, о которых пел Боян, названы дальше, они жили полвека-век спустя после крещения Руси. В их эпоху прежние верования ещё были сильны. А в конце «Слова» сказано, что Боян обращался и к более давним временам. По языческому представлению мир состоит из земли, неба и соединяющего их дерева (может быть, не настоящего, а мысленного — древа познания). Поэт творил посреди такой вселенной и охватывал её всю: его мысли устремлялись белкой по дереву, волком по земле, орлом под облака.
Помняшеть бо, рече,
пьрвыхъ временъ усобiц?. 1 3 6 1 1, II
«Ибо помнил он, как говорил, усобицы прежних времён».
Тогда пущашеть десять соколовъ
на стадо лебедiй — 5 5 4 – 1, III
который дотечаше, та преди п?сь пояше
старому Ярослову, 5 7 5 2 2, С
храброму Мстиславу,
иже зар?за Редедю
предь пълкы касожьскыми, 5 2 5 5 3, IV
красному Романови Святославличю. 4 4 - 2 2, III
Старый Ярословъ — Ярослав Мудрый.
Мстислав — его брат. В 1022 году он вывел войско против касогов (предков нынешних черкесов). Их предводитель Редедя обратился к нему с вызовом: зачем нам губить людей, давай сразимся только мы двое, и кто победит, тот все заберёт. Князь, конечно, не мог уклониться. Тогда Редедя добавил: «Померяемся не оружием, а борьбой». Он вряд ли рисковал, так как был велик ростом и силён. И вот, когда Мстислав уже лежал на земле и вроде бы всё было кончено, он, как рассказывает летопись, взмолился к богородице, обещая в случае победы воздвигнуть церковь. После чего сбросил противника, выхватил нож, и Редедя с поля не ушёл.
Роман, названный красным, то есть красивым, — внук Ярослава Мудрого. Другой внук — Олег (дед Игоря), то и дело воевавший с другими князьями. Однажды на помощь ему Роман привёл половцев, и это было последнее, что он сделал в своей жизни: сражение не состоялось, половцы двинулись обратно и по дороге убили Романа.
Боянъ же, братiе,
не десять соколовъ
на стадо лебедей пущаше, 6 5 8 - 1, ?
нъ своя в?щiя пьрсты
на живая струны въскладаше, 7 1 2 3 1, II
они же сами княземь славу рокотаху. 4 3 2 2 2, С?
Сравнение пальцев с десятью соколами, а струн с лебединой стаей не только красиво, но и почётно. Охотились с соколами князья, и это занятие требовало немалого искусства.
Почнемъ же, братiе, повесть сiю (1 2 4 - 1, II)
отъ стараго Владимера (4 2 1 1 -, II) 5 4 5 1 1, III?
до нынешняго Игоря,
иже истягну умъ кр?постiю своею 3 5 4 4 4, V?
и поостри сердца своего мужествомь,
напълнився ратнаго духа, 6 6 3 3 2, III?
наведе своя храбрыя пълкы 4 1 2 2 —, II?
на землю Полов?цькую
за землю Руськую. 2 2 3 – 7, II
Старым, то есть давним, назван Владимир Красное Солнышко. Его деяния поэт противопоставляет необдуманному походу Игоря, у которого «крепость» (отвага) переспорила ум, князя вело мужественное, но безрассудное сердце.
С гласными звуками не всё ясно, зато согласные увязаны в крепкую цепь: ПОчнемь — ПовеСТь — СТараго — иСТягну — креПОСТью — ПОоСТри — мужеСТвомь — наПЪЛнився — ПЪЛкы — ПОЛовецькую.
Продолжается речь о безрассудстве, но и о храбрости князя, который пренебрёг даже небесным предзнаменованием:
Тогда Игорь възр? на светлое солнце
и вид? отъ него тьмою
вс? сво? во? прикрыты. 2 9 9 6 1, III
Рече Игорь ко дружине своей:
«Братiе дружино!
Луце же бы потяту быти, неже полонену быти.
Всядемь, братiе, на свои бързыя комони
да позримь синего Дону!» 7 13 13 13 6, IV
О затмении, о том, какие чувства при виде его охватили войско, достаточно сказано раньше. Князь успокаивает спутников, называя их братьями. Правда, в издании 1800 года стоит еще союз: Братье и дружино! — будто Игорь обратился по отдельности к ближайшим соратникам и ко всем остальным. Но, не говоря уж о том, что сразу несколько тысяч человек не услышали бы его, вспомним: рядом с Игорем находился лишь один брат. Может быть, названы братьями те, кто составлял высшую часть войска, а к прочим относится слово дружино? Но дружинники — это и есть цвет отряда; по-современному, кадровые военные. Те, кто брался за оружие только для похода или при обороне, назывались иначе — вои (воины). К тому же упомянуто: князь сказал именно дружине своей, а не всем. Итак: «Братья! Лучше быть убитым, чем пленённым. Кинемся в бой да посмотрим на синий Дон!»
Излагается как бы краткая история похода: затмение, потом призыв не сдаваться в окружении, а всё же идти к Дону. Отметим, насколько же здесь утратила свой буквальный смысл формула всядемъ на комони: ведь в окружении князь приказал всем, наоборот, спешиться. И поэт возвращается к побуждениям Игоря, чтобы отчасти оправдать его:
Спала князю умь похоти,
и жалость ему знаменее заступи:
«Искусити Дону великаго хощу бо, — рече, — 7 7 7 7 7, V
копие приломити
конець поля Половецкаго,
съ вами, русичи, хощу главу свою приложити,
а либо испити шеломомь Дону». 5 14 4 14 5, III
Поэт сравнил темы Бояновых песен со своей и вновь обращается к предшественнику: «О, соловей Боян, как ты воспел бы эти полки!».
О, Бояне, (1 2 1 - -, II)
соловiю стараго времени, (2 3 2 1 1, С)
абы ты сiя пълкы ущекоталъ, (3 1 1 3 1, III) 6 6 4 4 2, IV?
скача, славiю, по мыслену древу, (3 1 2 1 3, III?)
летая умомь подъ облакы, (3 3 1 1 1, III) 6 4 3 2 4, С?
свивая славы обаполы сего времени, 4 3 3 4 -, Д
рища въ тропу Трояню чресъ поля на горы. 4 4 1 2 2, III?
Снова изображена языческая вселенная с деревом, облаками, полями. И не в трёхмерном только мире живёт Боян, он властвует ещё над временем, соединяя былую славу с новой, видя прошлое и будущее — по обе стороны (обаполы) настоящего. Оттого и скреплено: он поэт стараго времени, но как бы он пропел о делах сего времени! И ещё заметьте, как переходят друг в друга русское соловей, старославянское славий, затем славы. Такое же нерушимое соединение: Рища въ ТРопу Трояню чРесъ поля на гоРы.
А кто такой Троян? Об этом написаны горы статей, здесь усматривали то римского императора Траяна, то царя гомеровой Трои, то разных князей из числа тех, кто являлся отцом трёх сыновей либо одним из трёх братьев, то самого Бояна, чьё имя искажено. И ещё был языческий бог Троян. Видимо, он считался родоначальником славян, сыном Даждьбога, управлявшего небом, и матери — сырой земли. Славяне когда-то жили там, где потом стали кочевать половцы. Игорь отправился в землю Трояна. Кому и славить его поход, как не Бояну, слагавшему песни о «первых временах»!
Языческие боги вновь и вновь будут встречаться в поэме. Когда Русь приняла христианство, их объявили бесами, запретили даже упоминать. Но разве можно забыть небо с солнцем и землю? Не в силах с ними бороться, церковь в конце концов хитро смягчила своё отношение, переведя древних богов в звание просто предков, обожествлённых за их заслуги. Долго ещё на Руси существовало двоеверие.
П?ти было п?сь Игореви, того Ольга внуку:
«Не буря соколы занесе
черезъ поля широкая —
галици стады бежать кь Дону великаму». 10 10 10 10 5, IV
Разные толкования применялись к словам «Петь было песнь Игорю, того Олега внуку». Первые издатели почему-то поставили Олега в скобки. Был ли он в сгоревшем списке? Как теперь понимать: то ли Игорь — внук Олега (что действительно так), то ли он потомок только что упомянутого Трояна? Или следует читать: пел бы Боян, внук того Трояна? Впрочем, дальше в роли его деда выступает другой бог, Велес, — так не на него ли указывает местоимение того? Наконец, при желании можно назвать самого автора «Слова» (ведь это он поёт об Игоре) внуком Бояна — не исключено, что не только как духовного наследника, а в прямом смысле. Разница по времени между ними как раз подходящая. В конце поэмы сказано: Боян — песнотворец Святослава. А тот княжил в Чернигове, затем в Киеве. Внук же хорошо знает и любит Игоря, который рос в Чернигове, и свою поэму исполняет, скорее всего, в столице.
Изберём двойное толкование. Земля Трояна — Причерноморье. И Олег княжил там же, в Тьмутаракани. Игорь — внук и Олега, и Трояна. Всё родословие заставляет его броситься на половцев, захвативших русские земли.
Правда, по арифметике выходит, что должен быть только Олег. Но равенство не очень строго, к тому же оно получилось после исправлений, хотя и небольших. Если даже автор не подразумевал Трояна, его жалко исключать.
Уже говорилось о словах галици стады бежать. Логичным выглядит противопоставление: «Не буря соколов занесла через поля широкие — стаи галок спешат к Дону великому». Дружинников Игоря, надеявшихся на лёгкую добычу, поэт сравнил не с благородными птицами. Но это лишь сопутствующий смысл. А прямой — к Дону движутся толпы галичан. Отец Ярославны владел Галичем и, конечно, дал в помощь зятю свои полки. Он вообще охотно рассылал их, причём не только для борьбы с половцами, но даже для участия в крестовом походе.
Первые слова следующего стиха значат «или»:
Чи ли восп?ти было,
в?щей Бояне, Велесове внуче:
«Комони ржуть за Сулою —
звенить слава въ Кыев?». (3 3 3 3 3, V) 4 7 11 7 4, С
Бог Велес покровительствовал скотоводам. Они на досуге среди природы играли на дудочках и рожках — не только ради развлечения, а чтобы стадо слышало хозяина и не разбредалось. Поэзия поначалу не отделялась от музыки, и, наверно, первые стихи тоже сложены пастухами. Велес сделался покровителем также и поэтов.
Стих о пограничной с половцами реке Суле и о громе побед в столице напоминает об успехах русских дружин. Вступление закончено, и теперь последует строфа о сборах самого Игоря в поход.
Трубы трубять вь Нов?град? —
стоять стязи въ Путивл?. 4 2 3 3 3, V?
Поэт настолько точно продолжил традицию Бояна, что этот стих долгое время читали вместе с предыдущим. Новгород-Северский — главный город удела, потому ТРубы ТРубять въ НовегРаде, созывая войско. А в Путивле, услышав сигнал, полки собрались и подняли стяги — Стоять СТязи въ ПуТивле.
Игорь ждеть (- 1 1 1 -, III)
мила брата Всеволода, (4 2 1 1 -, II)
и рече ему буй туръ Всеволодъ: (- 2 4 1 3, III?)
‹‹Одинъ братъ, одинъ св?тъ — (1 2 1 2 -, III)
ты, св?тлый Игорю! (- 1 1 3 1, II)
Оба есв? Святъславличя. (4 1 2 1 -, II) 9 9 10 9 4, IV?
Неудача постигла Игоря отчасти потому, что на полпути он был вынужден стоять два дня, дожидаясь Всеволода, и нападение оказалось для половцев менее внезапным. Пока, правда, речь идёт не о походе — но что-то и здесь уже медлителен Всеволод… Вот и противопоставлено выделением в разные строки: Игорь ждёт — мила брата.
Так же, как трубы поэт звукописью привязал к Новгороду, а стяги к Путивлю, он Всеволода соединил с городом, в котором тот княжил. Буй значит «отважный, гордый». Тур — дикий бык, ныне истреблённый. А теперь слушайте: БУй ТУР ВСЕВолод — ТРУБчЕВСк.
Всеволод владел и Курском. Он говорит:
С?длай, брате, своя бързыя комони —
мои ти готови, ос?длани у Курьска напереди. 7 7 5 7 2, IV
А мои ти куряни — св?доми къмети:
подъ трубами повити,
подъ шеломы възлел?яны,
конець копiя въскърмлени,
пути имъ в?доми, яругы имъ знаеми,
луци у нихъ напряжени, тули отворени, сабли изострени,
сами скачють, акы с?рыи вълци въ поли,
ищучи себе чти, а князю славы››.
Вероятно, не надо напоминать, чем здесь заменено равенство.
Тогда въступи Игорь-князь въ злата стремень
и по?ха по чистому полю;
солнце ему тьмою путь заступаше,
ночь, стонущи ему грозою, птичь убуди. 7 12 7 7 12, Д
Свистъ зв?ринь вьста,
збися дивъ, кличеть вьрху древа,
велить послушати земли незнаем?: 5 1 8 8 2, III
Вълз? и Поморiю, и Посулiю, и Сурожу, и Корсуню,
и теб?, тьмутораканьскый бълвань! 3 6 3 6 8, С?
Чистым, то есть открытым, пустым полем тогда называли не просто степь, а именно половецкую. До самих врагов далеко, но уже всё вокруг говорит об опасности. Солнце преграждает путь тьмой. По ночам неясные угрожающие звуки (или, может быть, гроза) будят птиц, их крики тоже тревожат русичей. Утром поднимается свист — перекликаются степные зверьки, суслики; и дозорный половец (дивый — дикий) всполошился на дереве, за стоящим вокруг свистом дружина не слышит его крика в сторону «земли незнаемой» у Волги, у моря, возле Сулы. Там же, в местах кочевания половцев, находились Сурож и Корсунь — современный крымский город Судак и ныне разрушенная греческая колония Херсонес (не путать с Херсоном) чуть севернее Севастополя. Тьмутараканский болван — истукан, статуя языческого божества; два таких идола лет 200 назад ещё возвышались недалеко от Тамани, где и располагалась Тьмутаракань.
В первом издании было напечатано иначе: Свистъ зверинъ въстазби; дивъ кличеть врьху древа. Трудно даже перечислить все предположения, какие выдвигались по поводу этих слов. Думали, что должно быть не стазби, а стадо или стаи, или же зби — по ошибке внесённая в текст помета на полях зри. Дива считали филином (он издаёт жуткие крики по ночам), лешим, удодом, изображением неведомого зверя или птицы на древке. Вполне возможно, что какое-то из толкований вернее данного выше: оно выбрано в соответствии с разделением отрывка на стихи, но равенства вызывают сомнения.
А половци неготовами дорогами
поб?гоша къ Дону великому —
крычать т?л?гы полунощы,
рци, лебеди роспущени;
Игорь къ Дону во? ведеть. 5 16 11 11 5, С
Начало мая, дороги не готовы, к тому же половцам некогда выбирать удобный путь, они спешат навстречу дружине без дорог. Оси их повозок не смазывались и пронзительно скрипели.
События охвачены как бы с птичьего полёта: Игорь с севера ведёт воинов к Дону, кочевники бегут с юга, и всё происходит короткой весенней ночью, под скрип телег, напоминающий крики распуганных лебедей…
Уже бо б?ды его пасеть птиць подобiю,
вълци грозу въсрожать по яругамъ,
орли клектомь на кости зв?ри зовуть. 5 11 6 6 5, С
«Уже ведь беды подстерегают его подобно птицам, волки угрожают воем в яругах (оврагах, заросших кустарником), орлы клёкотом зовут зверей на кости павших».
Лисици брешуть на черленыя щиты. 2 – 3 6 1, II
Червлёные щиты — окрашенные в багряный цвет. А лисы — рыжие. И если ещё вспомнить о зелёной весенней степи… Замечательная, яркая картина!
О, Руская земле! 2 1 2 - 1, III
Уже за шеломемь еси. 1 1 4 1 1, II
Долго ночь мьркнеть;
заря св?тъ запала;
мьгла поля покрыла. 8 5 2 1 -, II
Описана ночь, проведённая дружиной в движении. Естественно, она показалась особенно долгой, русичи отмечают: медленно смеркается… заря опустилась за горизонт (сравните запала и запад)… туман покрыл степь…
Щекотъ славiй успе, говоръ галичь убуди —
русичи великая поля
черлеными щиты прегородиша,
ищучи себ? чти, а князю славы. 9 6 8 14 6, С
Соловьи умолкают задолго до рассвета. Потом пробуждаются галки. Наступило утро.
Галичь можно понимать и как «галичий», то есть говор галичан, а не галочий.
В летописи сказано, что первое сражение началось в «пяток» (в пятницу) около обеда. Поэт сейчас назовёт тот же день, но раннее утро. Русичи, рассыпавшись по полю с быстротой стрел, подхватывают половецких девушек, паволоки и оксамиты — шёлковые и бархатные ткани.
Сь заранiя вь пятъкъ
потопташа поганыя пълкы половецкыя 9 5 1 3 -, II
и, рассушась стр?лами по полю,
помчаша красныя д?вкы половецкыя,
а съ ними злато и паволокы,
и драгыя оксамиты, 14 9 3 13 2, III?
орътъмами и япончицами,
и кожухы начаша мосты мостити
по болотомъ 6 9 - 9 1, III?
и грязивымъ м?стомъ,
и всякыми узорочьи половецкыми. 2 5 2 9 1, II?
Чьрленъ стягъ, б?ла хорюговь,
чьрлена чолка, сребрено стружiе —
храброму Святославличю! 7 6 6 1 4, IV?
Покрывала с кибиток, епанчи (накидки, плащи) и кожухи дружинники бросают под ноги коней. Князю вручаются почётные реликвии: знамена и чёлка, или бунчук, — выкрашенный конский хвост на серебряном древке (или, возможно, стружие — не древко, а пика, длинное копьё).
В строфе звучит топот копыт, поначалу стремительный, потом замедляющийся: въ ПяТьКъ ПоТоПТаша Поганыя ПьлКы ПоловецКыя… По Полю, Помчаша… ПоловецКыя… ПаволоКи… яПончицами…
Опустилась ночь. Та самая, что скрывает подбирающихся к полку врагов. Далеко от родной земли залетело гнездо (семья, род) Олеговичей. Не было оно рождено на поругание. Но уже скачет к нему Кончак, а по его следу Гзак.
Дремлеть въ пол?
Ольгово хороброе гн?здо —
далече залет?ло! 2 9 9 - -, II
Не былъ онъ обид? порождено
ни соколу, ни кречету,
ни теб?, чьрный вранъ,
поганый половчине! 2 10 8 8 2, С
Гзакъ б?жить с?рымь вълкомь. 1 1 2 2 —, III
Кончакь ему сл?дъ править
къ Дону великому
друга дни велми рано. 4 4 4 4 4, V
Последняя строка относится и к началу следующего стиха: «Кровавые зори день предвещают»:
Кровавыя зори св?тъ пов?дають,
чорныя тучи съ моря идуть,
хотять прикрыти четыри солнца. 7 7 3 10 3, С
А въ нихъ трепещуть синiи мълнiи. 1–2 4 1, II
Быти грому великаму,
итти дождю стрелами съ Дону великаго! 3 4 3 7 4, С
Речь как будто о природе. И в то же время: кровавый будет день, тучами надвигаются враги, поблёскивают их сабли. Быть грому и дождю!
Ту ся копiемъ преламати,
ту ся саблямъ потручяти
о шеломы половецкая
на р?ц? на Каял?, у Дону великаго. 13 8 8 5 5, С
В древнерусском языке ся ещё не слилось с глаголом, могло занимать во фразе любое место. Ту ся потручяти — тут побиться, притупиться.
Реку Каялу бесполезно искать на карте. Предположения о том, что скрывается под этим названием, отпадали одно за другим, наконец осталось вроде бы единственное — Калитва; поэт переименовал её, использовав, видимо, слово каяти — печалиться, горевать, проклинать. Однако недавно опять промелькнуло сообщение, возрождающее прежнюю гипотезу: теперешняя Макатиха и есть Каяла, это половецкое название значило «скалистая»; говорят, Макатиха в древности такой и была.
О, Руская земл?! 2 1 2 - 1, III
Уже не шеломомь еси. - 2 4 1 1, II
Се в?три, Стрибожи внуци,
в?ють съ моря стр?лами
на храбрыя пълкы Игоревы. 5 3 5 9 2, С?
Вот и ветер заодно с половцами. Он в тех местах дует с моря и помогает вражеским стрелам. Стрибог у язычников ведал ветрами. Обратите внимание на звукопись: СЕ ВЕТРИ, СТРИбожи Внуци, ВЕють съ моРя СТРЕлами на хРабРыя пьлкы ИгоРЕвы.
Земля тутнеть, р?кы мутно текуть,
пороси поля прикрывають, стязи глаголють. 5 5 4 5 5, V?
Земля гудит. Замутились реки, вброд перейдённые конницей. Поднятая ею пыль покрывает поля — или сами кочевники надвигаются подобно лесу (слово поросль могло звучать как порось). Стяги шумят. Стягъ — это ещё и отряд, то есть слышится многоголосый говор войска.
Половци идуть отъ Дона и отъ моря. 2 6 - 3 1, II
И отъ вс?хъ странъ рускыя пълкы уступиша. 3 1 1 4 3, С
Д?ти б?сови кликомь поля прегородиша, 2 5 3 4 -, III?
а храбрiи русичи
прегородиша чьрлеными щиты. 3 2 2 8 1, II
Врагов так много, что даже их крик стоит плотной стеной. А малочисленная дружина ставит щиты со всех сторон.
Яръ туре Всеволод?!
Стоиши на борони, прыщеши на вои стр?лами,
гремлеши о шеломы мечи харалужными;
камо, туръ, поскочяше,
своимь златымь шеломомь посв?чивая,
тамо лежать поганыя головы половецкыя,
поскепаны саблями калеными
шеломы оварьскыя
отъ тебе, яръ туре Всеволоде! 23 27 22 24 4, IV?
«Ярый тур Всеволод! Бьёшься в первых рядах, прыщешь на воинов стрелами, гремишь мечами булатными. Куда поскачешь, там лежат головы половецкие, расщеплены шлемы аварские».
Шлемы у половцев — с Кавказа (из нынешнего Дагестана), они были деревянными и покрывались стальными пластинками. А у самого Всеволода шлем княжеский — позолоченный, чтобы дружинники могли отличить его и в бою следовать за ним. Конечно, не один Всеволод пускал много стрел сразу и сражался несколькими мечами. Но куда направится он, туда и его полк, там падают враги. В былинах подвиги войска приписывались одному богатырю.
Стих длинен до неправдоподобия, в нем сотня слогов. Но он един по смыслу.
Кая раны дорога, братiе, забывъ чти и живота,
и града Чьрнигова отня злата стола, 14 6 1 7 -, II
и своя милыя хоти, красныя Гл?бовны,
свычаи и обычаи! 6 4 11 1 -, II
«Какими ранами подорожит тот, кто забыл свою честь и жизнь, и отчий престол в Чернигове!». Всеволод забыл, конечно, не честь в обычном понимании, а свой долг, пустившись в поход тайно. Упомянута его жена Ольга Глебовна, внучка Юрия Долгорукого.
Неожиданно, казалось бы, описание битвы прерывается обращением к истории. Поэт хочет сказать, почему неизбежно поражение. Ведь основная причина вовсе не в том, что врагов много…
Были в?чи Трояни,
минула л?та Ярославля,
были пълци Ольговы,
Олега Святославлича. 10 6 3 10 1, III
Остались в прошлом века язычества, минули годы единства Руси при Ярославе Мудром, и были междоусобицы, которые заводил Олег. Объяснение неудачи Игоря и Всеволода автор начинает с их деда, так как семейные черты наследуются. Беда Олеговичей в разобщённости русских князей. Разве с малыми силами можно надеяться на успех?
Той бо Олегъ мечомь крамолу коваше
и стр?лы по земли с?яше. 3 7 7 3 1, III
Ступаеть въ златъ стремень
въ город? Тьмуторокан? —
той же звонь слыша
давный великий Ярославъ. 7 7 7 4 2, IV?
Олег княжил в городе, находившемся в местах кочевания половцев (почему и заключал договоры с ними; затем Тьмутаракань была потеряна для Руси). Ещё его дед Ярослав предупреждал своих детей: если будут жить в распрях, то погубят страну. Он как будто слышал, предчувствовал звон стремян своего внука, зачинщика междоусобиц.
А сынь Всеволожь Владимiръ
по вся утра уши закладаше Чернигову. 7 4 3 4 3, С
Описываются события 1078 и последующих лет, не будем перечислять всех князей, которые в них участвовали. Чернигов был захвачен Олегом, затем, в его отсутствие, отцом Владимира Мономаха. Последний и стал черниговским князем, но, опасаясь, что Олег подойдёт с войском, на ночь выставлял вокруг города сторожей, а по утрам впускал их обратно и опять закладывал уши, проушины городских ворот.
В издании 1800 года сказано не Чернигову, а въ Чернигове. Толкование: Владимир затыкает собственные уши, не желая вмешиваться в события. Непонятно, почему государственный деятель ведёт себя, как небезызвестная птица, при опасности прячущая голову в песок. Кстати, страус в действительности тоже этого не делает.
Бориса же Вячеславлича слава на судъ приведе
и Каинину зелену паполому постла. 10 4 6 6 4, С
В том же издании написано не Каинину, а на канину. По этому поводу возникла обширная литература, предлагались поправки на казнь ину, наказа: ниву зелену, на ковылу (ковыль) и прочие. Самое распространённое мнение — что упомянут Канин ручей; правда, никто не знает, где он, вдобавок по грамматике тогда полагалось бы на Канине.
Но смысл неизмеримо глубже: поэт говорит о братоубийственной войне — библейский Каин убил Авеля.
Продолжается рассказ, начатый предыдущим стихом. Когда Олег подступил к Чернигову вместе с Борисом, против них вышли войска четырёх князей. Олег понял, что битва безнадёжна, и сбежал. Борис же вознамерился победить всех и погиб — похвальба, слава, постелила ему погребальное покрывало, паполому. Обычно оно было чёрным, а здесь зелёное — трава.
Слово постла (положила) относится и к следующему предложению:
За обиду Ольгову —
храбра и млада князя. 7 3 – 2 2, II
Долгое время храбрым и молодым считали Олега, хотя он тогда был вовсе не молод и к тому же струсил. Борис пожертвовал жизнью за чужие интересы. А обида Олега состоит в том, что ему пришлось завоёвывать город, где раньше княжил его отец.
Съ тоя же Каялы
Святопьлкь полел?я отца своего 6 6 4 1 -, III?
междю угорьскими иноходьцы
ко свят?й Софiи къ Кiеву. 1 5 3 5 3, ?
В том же сражении, что и Борис, был с другой стороны убит Изяслав. Его сын Святополк увёз его тело на венгерских иноходцах — конях, выносивших при беге одновременно то обе правые, то обе левые ноги. Носилки, подвешенные между такими конями, на ходу не трясло, а лишь качало, лелеяло.
Изяслав — первый великий князь, погибший из-за междоусобных распрей. И это был первый случай, когда половцы пришли на Русь под видом союзников (их привёл Олег). А Игорь — первый князь, захваченный ими в плен. Поразительно, как всё увязано, не случайно у автора «Слова»!
Тогда, при Ольз? Гориславличи,
с?яшеться и растяшеть усобицами 7 4 4 7 1, III?
погибашеть жизнь Даждьбожа внука, 4 2 1 2 1, С?
въ княжихъ крамолахъ
в?ци чело?екомъ скратишась. 5 3 3 3 -, IV?
«Тогда засевалось и порастало усобицами (или по-другому — „разбрасывалось и раздиралось“), в усобицах погибало достояние потомков Даждьбога, век простых людей стал короток из-за княжьих войн». Поистине, Олег — не Святославич, а Гориславич.
Тогда по Руской земли р?тко ратаев? кикахуть, (4 4 4 2 2, IV)
нь часто ворони грояхуть,
трупiя себ? д?ляче, (4 4 4 1 2, IV?)
а галици свою р?чь говоряхуть,
хотять полет?ти на уедiе. (5 5 5 3 3, Д) 13 13 13 6 7, IV
«Тогда редко пахари покрикивали, но часто вороны каркали, а галки по-своему говорили, собираясь на добычу».
То было въ ты рати и въ ты пьлкы —
а сицей рати не слышано! 4 3 2 9 -, II
«…а такой битвы не слыхано!».
Съ заранiя до вечера, съ вечера до св?та
летять стр?лы каленыя, гремлять сабли о шеломы,
трещать копiя харалужныя
въ пол? незнаем?
среди земли Половецкыи. 17 8 18 9 1, III?
Чьрна земля подъ копыты
костьми была пос?яна, а кровiю польяна,
тугою взыдоша по Руской земли! 9 10 6 3 4,?
Туга — однокоренное с «тужить», горевать.
Что ми шумить, что ми звенить - 2 1 4 1, II
далече рано предъ зорями? 3 2 3 1 -, III
«Слово» — поэма не только по названию, оно действительно наполнено поэзией. О ней не приходится особенно говорить, потому что поэзия всё равно необъяснима. Но вряд ли какой-нибудь читатель сам не чувствует лирическую силу многих и многих строк «Слова» — например, этих.
Что же слышится поэту? Вспомним предыдущую строфу: Съ ЗАРАНья ДО ВЕЧЕРА, съ ВЕЧЕРА ДО сВЕта Летять стРЕЛы каЛЕНыя… А здесь: ДАЛЕЧЕ РАНо пРЕДь ЗОРЯми… И дальше будет — ЗАВОРОЧаеть.
В издании 1800 года стояло не далече, а давеча. Равенства тогда нет, зато звукопись еще полнее.
Игорь полкы заворочаеть,
жаль бо ему мила брата Всеволода. 7 7 3 3 1, III
Игорь бросился удерживать отступающих. Бежать нельзя, брат погибнет. И, попав в плен, князь видит, как в безнадёжном окружении сражается Всеволод.
Бишася день, бишася другъ, 4 - 1 2 1, II
третьяго дни къ полуднiю
падоша стязи Игоревы. 4 4 2 4 2, IV
Есть писатели, которые о долгой битве и говорили бы долго. А здесь: «Бились день, бились другой» — и всё, уже и так ведь понятно, что было тяжело, устоять дольше никто бы не смог. Полегли стяги, полки Игоря, упали его знамёна.
Ту ся брата разлучиста
на брез? быстрой Каялы. 8 1 2 3 2, II
Ту кроваваго вина недоста, (4 3 1 1 -, II?)
ту пиръ докончаша храбрiи русичи: (3 2 - 3 1, III)
сваты попоиша, (2 2 – 2 -, III)
а сами полегоша за землю Рускую. 13 9 3 8 7, ?
Ничить трава жалощами,
а древо съ тугою къ земли преклонилось. 5 5 3 5 2, IV
Трава и деревья никнут от жалости и скорби.
Уже бо, братiе, невесела година въстала,
уже пустыни силу прикрыла. 6 2 6 6 4, IV
Пустынь — в тогдашнем значении не равнина без растительности, а незаселённое место (пусть хоть лесное). Жители степи победили русских, высокая трава прикрыла убитых воинов.
Въстала обида въ силахъ Дажьбожа внука,
вступилъ д?вой на землю Трояню,
въсплескалъ бедиными крылы,
на син?м море у Дону плещучи. 10 7 7 10 7, Д
Плескати — бурно торжествовать (родственное — рукоплескания). Чужой, дивой (здесь девой) народ вступил на землю Трояна, забили крылья беды.
Это место было так неудачно искажено, что почти не вызывало споров. В первом издании читаем: Въстала обида… вступилъ девою… въсплескала лебедиными крылы… В течение двухсот лет в гимназиях и школах преподают, будто из полёгшего войска поднялась крылатая дева Обида и направилась на Русь. Непонятно, почему она мужского рода — вступилъ. Но главное, такой абстрактный образ чужд автору «Слова», который не выдумывал поэзию, а видел её в том, что есть на самом деле. Девица с крыльями выглядит несерьёзно в трагическом тексте.
Убуди жирня времена (2 – 2 2 2, IV)
усобица княземъ
на поганыя погыбе. 7 3 4 5 3, С?
Растревожила война времена обилия, а борьба князей с половцами прекратилась. Заметьте, слово усобица работает за два.
Рекоста бо брать брату: «Се мое, а то мое же». 4 5 5 – 1, III
И начяша князи про малое
«се велико» мълвити, 5 3 3 5 -, Д
а сами на себ? крамолу ковати,
а погании съ вс?хъ странь
прихождаху съ победами
на землю Рускую. 11 5 5 6 6, С
О, далече зайде соколъ, птиць бья, —
къ морю;
Игорева храбраго пьлку не кр?сити! 6 6 6 4 2, IV
За нимь кликну Карна,
и Желя поскочи по Руской земли,
смагу мычючи въ пламян? роз?. 7 4 4 7 4, Д
Жены рускiя въсплакашась, аркучи:
«Уже намь милыхъ ладь ни мыслiю смыслити,
ни думою сдумати, ни очима съглядати,
а злата и сребра ни мало того потрепати!» 17 6 4 17 7, III
Въстона, братiе, Кiевъ тугою,
а Черниговъ напастьми. 5 3 3 2 2, С
Киев только печалится, ведь Кончак, направившийся к нему, был разбит далеко от столицы. А Черниговщина подверглась более разрушительному нападению Гзака, да и участники самого Игорева похода — черниговцы.
Тоска разлiяся по Руской земли,
печаль жирна тече средь земли Рускый. 6 3 6 4 2, ?
А князи сами на себе крамолу коваху,
а погании сами,
победами нарищуще на Рускую землю,
емляху дань по б?л? отъ двора. 15 7 8 7 8, С
Бела — горностай.
Тiи бо два храбрая Святъславлича,
Игорь и Всеволодъ, уже лжу убуди,
которую то бяше успилъ отець ихъ, 8 8 4 7 7, ?
Святъславъ грозный великый киевскый, 2 1 2 5 -, II
грозою бяшеть притрепалъ, 2 2 2 1 1, IV
«Возродили они то несогласие, которое усыпил было, успокоил их глава Святослав». Он назван здесь их отцом, хотя на самом деле приходился двоюродным братом. Степень родства ни при чём, великий князь — всем другим как отец. Продолжается речь о нём:
своими сильными пълкы и харалужными мечи
наступи на землю Половецкую,
притопта хълми и яругы, (2 1 - 4 1, II) 6 4 3 15 5, ?
възмути р?ки и озеры, (- 1 2 4 1, II)
иссуши потоки и болота; на и/ы? (если болоты)
а поганаго Кобяка изъ Лукомля 6 4 – 1 1, II
отъ жел?зныхъ великихъ
пьлковь половецкихъ, - 4 4 4 -, III
яко вихрь, выторже, 1 2 1 2 -, III
и паде Кобякъ вь град? Кiев?,
въ гридниц? Святъславли. 5 1 5 4 -, III
В первом издании не Лукомля, а луку моря, то есть лукоморья, залива. Имеется в виду поход 1184 года, когда было захвачено 7000 кочевников, среди них хан Кобяк с двумя сыновьями. Но до моря русичи вовсе не дошли; к тому же всё равно в тексте неправильность: надо бы изъ луки моря. Часть пленников заперли в гриднице, огромном зале для пиров. Там Кобяк умер.
Ту немци и венедици, ту греци и морава
поють славу Святъславлю, кають князя Игоря,
иже погрузи жиръ во дн? Каялы,
р?кы половецкiя. 12 7 8 12 7, Д
Игорь погубил жизнь воинов, из которых многие утонули в Каяле. Поэт, пожалуй, преувеличил, что поражение нашло отклик у немцев и венедов (западных славян), у греков и чехов. Но неудача случилась действительно небывалая.