Вашингтон выходит на связь

Вашингтон выходит на связь

В марте 1984 г. представитель Советского Союза на Женевской конференции по разоружению Чрезвычайный и Полномочный Посол СССР Виктор Левонович Исраэлян, который в свое время познакомил Г. А. Арбатова с Д. Бушем, получил приглашение своего американского коллеги на той же конференции Льюиса Филдса встретиться «на нейтральной почве»[2307].

Это означало приглашение к неофициальному диалогу. И действительно во время встречи Л. Филдс заявил, что «в Вашингтоне хотели бы установить серьезный, деловой контакт с кремлевским руководством»[2308].

Казалось бы, если после смерти Ю. В. Андропова администрация Р. Рейгана действительно решила пойти на сближение с Москвой, почему о подобном намерении она не уведомила непосредственно главу советского государства, МИД СССР или же, в крайнем случае, советского посла в Вашингтоне?

Оказывается, речь шла об организации не официальной, а «конфиденциальной» встречи.

Конфиденциальные контакты между главами государств – явление нередкое[2309]. Необычность сделанного Л. Филдсом предложения заключалась в том, что «во время предстоящего визита в Женеву вице-президент Буш» хотел бы «конфиденциально» встретиться «с одним из новых советских лидеров»[2310].

По словам Л. Филдса, речь шла о М. С. Горбачеве, «как наиболее вероятным будущим лидере Советского Союза»[2311]. При этом он подчеркнул, что «встреча должна носить» не просто «строго конфиденциальный характер». «О ней никто не должен знать». «Советский лидер, – заявил посредник Д. Буша, – может приехать инкогнито, а может придумать какой-либо вымышленный повод»[2312].

Сделанное предложение поставило В. Л. Исраэляна в тупик. Получается, что через него американская администрация пыталась установить неофициальный контакт с одним из руководителей советского государства втайне не только от всего руководства страны, но и от ее главы.

Передать М. С. Горбачеву американское предложение, минуя министра иностранных дел, означало поставить под угрозу свою карьеру. Но сделать это через A. A. Громыко означало посвятить его в тайну сделанного предложения.

Ситуация оказалась настолько необычной, что В. Л. Исраэлян растерялся. И хотя по долгу службы он был обязан уведомить о состоявшемся разговоре Министерство иностранных дел, сделать это не решился.

Как развивались события дальше?

«В середине апреля, – пишет он, – в Женеву прибыл Буш. Его выступление на Конференции по разоружению было намечено на 18 апреля, а накануне мне на квартиру позвонил Садруддин Ага Хан»[2313].

Сын лидера мусульманской секты исмаилитов, он родился в 1933 г. в Париже. После окончания Гарвардского университета некоторое время был сотрудником ЮНЕСКО, затем с 1959 г. занимал различные должности в ООН, в частности с 1983 г. являлся сопредседателем Комиссии по международным гуманитарным проблемам[2314] и «долгие годы» был «близок с Д. Бушем»[2315].

С. Ага Хан, вспоминал В. Л. Исраэлян, «таинственно сообщил», что «17-го вечером» у него «со мной хотел бы встретиться «наш общий друг». Этим «общим другом» оказался Д. Буш. «Беседу мы начали втроем… Ага Хан покинул нас, и мы с Бушем остались вдвоем»[2316].

«Он, – пишет В. Л. Исраэлян о Д. Буше, – сразу же перевел разговор на возможность проведения неофициальной советско-американской встречи… В качестве своего собеседника как будущего советского лидера он назвал только одну фамилию. «Вашим следующим лидером будет Горбачев», – уверенно заявил он»[2317].

В. Л. Исраэлян специально подчеркивает, что если Л. Филдс называл М. С. Горбачева возможным преемником К. У. Черненко, то Д. Буш говорил об этом с полной уверенностью.

Как мы увидим далее, борьба вокруг вопроса наследства К. У. Черненко шла в высшем руководстве партии вплоть до его смерти. Что же тогда лежало в основе уверенности Д. Буша? Неужели этот вопрос решался в Вашингтоне?

Пообещав «Бушу доложить в Москву о его предложении»[2318], В. Л. Исраэлян не решился доверить столь важную информацию бумаге. Поэтому отправился в Москву сам. Разумеется, он поспешил не к М. С. Горбачеву на Старую площадь, а на Смоленскую площадь к A. A. Громыко.

«Через неделю (т. е. около 24 апреля. – А. О.), – вспоминал он, – в Москве при первой же встрече с министром доложил ему о предложении Буша. Громыко внимательно выслушал, не прервал и не задал ни одного вопроса. Когда я закончил доклад, наступило тягостное молчание. Министр смотрел куда-то в сторону от меня и о чем-то напряженно думал. Затем, обернувшись ко мне, сказал: «Ну, как там у вас дела на Конференции по разоружению?». Я понял, что разговор закончен»[2319].

Впервые В. Л. Исраэлян описал эту историю в 1991 г. Причем, по его словам, прежде чем опубликовать свои воспоминания, он поставил Д. Буша в известность об этом и получил его согласие[2320].

Публикация В. Л. Исраэляна сразу же привлекла к себе внимание. Причем если одни авторы, опираясь на нее, обвинили М. С. Горбачева не только в том, что он получал американские деньги, но и сотрудничал с ЦРУ[2321], то другие в этой публикации увидели свидетельство того, что «американцы назначили Горбачева» генсеком[2322].

Издав в 1999 г. свои воспоминания, Д. Буш включил в них «Меморандум о беседе с послом Виктором Исраэляном». Однако в этом документе даже не упоминалось о его желании конфиденциально встретиться с М. С. Горбачевым[2323].

Неужели В. Исраэлян выдумал свой разговор 1984 г. с Д. Бушем?

Ответ на этот вопрос дает его письмо, которое весной 1984 г. он неофициально направил заместителю министра иностранных дел СССР Г. Корниенко. В этом письме В. Л. Исраэлян поставил его в известность о своей встрече с американским вице-президентом и далее сообщил: «Навязчивая идея Буша, которую он многократно повторял в ходе беседы, – это проведение его неофициальной, чуть ли не тайной встречи с одним из советских руководителей его уровня (т. е. являющегося вторым лицом в СССР. Явный намек на М. С. Горбачева. – А. О.). Об этой идее, конечно, знает и Рейган и, видимо, поддерживает ее. Как мне показалось, Буш готов поехать, куда и когда угодно»[2324].

В связи с этим следует обратить внимание, что, опубликовав свой «меморандум», Д. Буш не поставил воспоминания В. Л. Исраэляна под сомнение. Это дает основание думать, что, сообщая в 1984 г. администрации президента о своей встрече с В. Исраэляном, он рассматривал свое обращение к нему по поводу М. С. Горбачева настолько конфиденциальным, что не включил эту часть беседы в официальный документ.

Поэтому приведенные воспоминания В. Исраэляна о его встрече с Д. Бушем в апреле 1984 г. заслуживают доверия.

«Предпринимали ли американцы зондаж о возможности конфиденциальной встречи с Горбачевым и по другим каналам, – пишет В. Л. Исраэлян, – мне неизвестно. Неизвестно мне и то, обсуждался ли такой вариант кремлевским руководством. Скорее всего нет»[2325].

Не надеясь, видимо, на успех сделанного в Женеве предложения, администрация США предприняла поиски других путей для организации конфиденциальной встречи с М. С. Горбачевым. Более того, пишет Д. Мэтлок, который в рассматриваемое время курировал в Государственном департаменте советское направление, хотя «мы стремились установить прямую связь с ним», «но было неясно, как за это взяться»[2326].

Хотя после 23 февраля М. С. Горбачев и вел заседания Секретариата, но эта обязанность была возложена на него «временно» и документально никак не оформлена. Поэтому с формальной точки зрения он оставался секретарем ЦК КПСС по сельскому хозяйству. Между тем 4 марта в СССР прошли выборы в Верховный Совет СССР[2327]. 11 апреля открылась первая сессия нового Верховного Совета[2328] и в тот же день М. С. Горбачев был избран председателем Комиссии по иностранным делам[2329].

Как отмечал В. А. Крючков, при Л. И. Брежневе эту комиссию возглавлял М. А. Суслов, при Ю. В. Андропове – К. У. Черненко[2330]. Иными словами, эту должность занимал второй человек в руководстве партией. Поэтому избрание на нее М. С. Горбачева можно рассматривать как дополнительное свидетельство того, что после смерти Ю. В. Андропова он фактически стал вторым секретарем ЦК КПСС.

В связи с этим, пишет Д. Ф. Мэтлок, открылась «возможность послать ему приглашение от руководителей Конгресса». Между тем, пока рассматривалась такая возможность, администрации американского президента стало известно о планировавшейся поездке в СССР президента Финляндии Мауно Койвисто. Отмечая этот факт, Д. Мэтлок пишет о М. С. Горбачеве: мы «пытались вступить с ним в контакт через президента Финляндии Мауно Койвисто»[2331].

Мауно Хенрик Койвисто родился в 1923 г. в Турку в простой семье. Работал плотником, докером, служащим в управлении портовых работ. В 1947 г. вступил в Социал-демократическую партию Финляндии. В 1949 г. получил среднее образование, в 1953 г. закончил университет, в 1956 г. стал доктором философии. В 1957 г. был избран депутатом городского собрания в Турку, после чего работал на разных должностях в банках: в 1958–1967 гг. был одним из руководителей Хельсинкского сберегательного банка, в 1968–1982 гг. – генеральным директором и председателем правления Финляндского банка, председателем правления Почтового банка Финляндии, председателем правления «Эланто». В 1966–1969 гг. представлял Финляндию в Мировом банке реконструкции развития, в 1970–1979 гг. – в Совете управляющих МВФ. В 1966–1967 гг. занимал пост министра финансов, в 1972 г. стал заместителем премьер-министра, в 1968–1970 и 1979–1981 гг. являлся премьер-министром, в 1982 г. одержал победу на президентских выборах[2332].

М. Койвисто прибыл в Москву 26 апреля[2333], 27 апреля вылетел в Крым на отдых[2334]. Ни среди встречавших его в аэропорте, ни на его встрече с К. У. Черненко М. С. Горбачев не фигурирует[2335]. Однако если учесть, что 11 апреля он был избран председателем Комиссии по иностранным делам, М. Койвисто мог сам нанести визит М. С. Горбачеву и передать ему предложение администрации президента Р. Рейгана Из книги Д. Мэтлока явствует, что подобная встреча состоялась[2336].

Итак, не ранее 26 – не позднее 27 апреля М. С. Горбачев был уведомлен о том, что администрация Р. Рейгана хотела бы установить с ним неофициальную связь и провести предварительные переговоры, как с будущим главой советского государства.

Однако если американский вице-президент имеет определенную свободу действий, то секретарь ЦК КПСС не мог выехать за пределы страны не только без ведома, но и без санкции Политбюро.

Трудно сказать, было ли это случайностью, но, как мы уже знаем, именно в конце апреля 1984 г. была сделана неудавшаяся попытка отстранить М. С. Горбачева от руководства заседаниями Секретариата ЦК КПСС. В связи с этим упомянутый эпизод заслуживает особого внимания. В частности, это касается позиции A. A. Громыко.

Как отреагировал Михаил Сергеевич на сделанное ему американской администрацией предложение, мы не знаем. Не знаем мы также и того, поставил ли он руководство партии в известность об этом предложении или же попытался сохранить его в тайне, что сделать было невозможно, так как, по некоторым данным, М. Койвисто сотрудничал с КГБ[2337].

Во всяком случае, дальнейшее развитие событий дает основание думать, что М. С. Горбачев не отверг сделанное ему предложение, а значит, продемонстрировал готовность вступить в тайные переговоры с руководством США.

А пока американцы еще только прощупывали почву для приглашения М. С. Горбачева к себе, он отправился за границу сам. Дело в том, что в воскресенье 11 июня умер лидер итальянских коммунистов Энрико Берлингуэр[2338]. В Кремле об этом стало известно в тот же день. Первоначально Москва хотела направить на его похороны делегацию во главе с Б. Н. Пономаревым, но руководство Итальянской компартии отнеслось к этому решению негативно и предложило вместо него М. С. Горбачева[2339]. Предложение было принято[2340] и уже утром 12-го руководство ИКП было уведомлено об этом[2341].

13-го утром советская делегация прибыла в Рим[2342].

В тот же день состоялись похороны[2343]. А вечером «в восьмом часу»[2344], вспоминает М. С. Горбчаев, «в особняке нашего посольства мы встретились с членами руководства ИКП…»[2345]. «Разговор продолжался всю ночь, и под утро, когда расходились, наметилось какое-то взаимопонимание»[2346].

Как отмечал один из участников этой встречи, у руководства ИКП много вопросов вызвал «новосибирский доклад» Т. И. Заславской. Однако М. С. Горбачев поразил их, заявив, что главное не в экономике. Гораздо больше его тревожит национальный вопрос[2347].

К 1984 г. ничего угрожающего в национальном вопросе еще не было. Но тогда получается, что М. С. Горбачев хорошо понимал, что задуманная децентрализация экономики и планируемый в связи с этим региональный хозрасчет должны будут повести к усилению центробежных сил, а значит, и к обострению национального вопроса.

14-го состоялась встреча М. С. Горбачева с президентом Италии А. Пертини. Может быть, М. С. Горбачев выполнял поручение советского руководства? Нет. «Отъезд наш, – вспоминал он, – оказался столь скоропалительным, что никаких особых инструкций от Политбюро не давалось» [2348].

Как вспоминает бывший советский посол в Риме Н. Луньков, когда утром 14-го советская делегация уже собралась на аэродром, раздался телефонный звонок. Президент Италии А. Пертини изъявил желание «встретиться с гостем из Москвы», т. е. с М. С. Горбачевым[2349].

«На следующий день, 14 июня, – вспоминает Михаил Сергеевич, – меня принял Президент Итальянской республики А. Пертини… Это была содержательная беседа, и, когда мы расставались, дружеские объятия были искренними»[2350]. По свидетельству советского посла в Риме Н. Лунькова, «беседа продолжалась… минут сорок»[2351].

Чем было вызвано желание А. Пертини встретиться с М. С. Горбачевым, о чем они вели разговор и почему встреча завершилась дружескими объятиями, Михаил Сергеевич умалчивает.

«В тот же день, – пишет М. С. Горбачев, мы вылетели в Москву. Провожали нас в аэропорту Пайетта и Рубби». Казалось бы, в Москву они должны были вернуться днем. Однако, как явствует из дневника A. C. Черняева, в Москву делегация вернулась вечером[2352].

К лету 1984 г. фамилия М. С. Горбачева замелькала в западных средствах массовой информации. Отметив 18 июня в своем дневнике факт встречи с Г. А. Арбатовым, A. C. Черняев так записал его слова: «Горбачев сейчас самый популярный наш деятель за границей. Газеты открыто пишут о нем, как о «кронпринце»[2353].

Данный текст является ознакомительным фрагментом.