Глава десятая Посланец Японии

Глава десятая

Посланец Японии

Новый год принес тревожные вести с Дальнего Востока. Японский военно-морской флот активизировал свои действия у побережья Южного Индокитая. Японские военные корабли были замечены в гавани Сайгона и в Сиамском заливе. 31 января японское правительство договорилось о перемирии между вишистской Францией и Сиамом. Распространились слухи, что это урегулирование пограничного конфликта в Юго-Восточной Азии послужит прелюдией к вступлению Японии в войну. В то же время немцы усиливали нажим на Японию, подбивая ее напасть на англичан в Сингапуре.

«Я старался, – заявил Риббентроп на суде в Нюрнберге, – побудить Японию напасть на Сингапур, так как невозможно было заключить мир с Англией, и я не знал, какие военные меры мы могли принять для достижения этой цели. Во всяком случае, фюрер велел мне, используя дипломатические каналы, сделать все возможное, чтобы ослабить позиции Англии и добиться, таким образом, мира. Мы полагали, что лучше всего этого можно будет достичь, если Япония нападет на оплот Англии в Восточной Азии»[10].

24 февраля ко мне явился с визитом японский посол Сигемицу. Эта беседа была запротоколирована.

«Я коснулся давних и дружественных отношений между двумя странами, своих собственных неизменных чувств со времен англо-японского союза 1902 года и указал на наше сильное желание не порывать отношений между двумя странами. Япония не может ждать, чтобы мы с одобрением взирали на то, что делается в Китае, но мы придерживаемся корректной позиции нейтралитета, и, надо сказать, весьма отличного от того нейтралитета, который мы проявили, когда помогали японцам в их войне против России. У нас нет ни малейшего намерения нападать на Японию и нет иного желания, кроме как видеть ее процветающей и мирной. Как было бы жаль, сказал я, если бы на данном этапе, когда у нее уже полно забот в Китае, Япония оказалась в состоянии войны с Великобританией и Соединенными Штатами».

Посол заявил, что Япония не имеет никакого намерения нападать на нас или на Соединенные Штаты и вовсе не желает оказаться вовлеченной в войну с какой-либо из этих держав. Японцы не станут пытаться нападать на Сингапур или Австралию, и он несколько раз повторил, что они не предпримут попытки вторгнуться в Голландскую Индию или укрепиться там. Единственное, чем недовольна Япония, сказал он, – это нашим отношением к Китаю, которое поощряет Китай и усугубляет трудности Японии... Я счел себя обязанным напомнить ему о тройственном пакте, который японцы заключили с державами оси, и о том, что мы, естественно, никогда не упускаем это из виду. Нельзя поверить, чтобы пакт, столь выгодный Германии и приносящий так мало выгод Японии, не имел каких-то секретных статей, во всяком случае, Япония посеяла у нас сомнения в том, как именно она истолкует этот пакт при известных обстоятельствах. Посол сказал, что они дали разъяснения в свое время и что их целью было ограничить конфликт и т. п. Я ответил ему, что присоединение к пакту держав оси было очень большой ошибкой со стороны Японии. Ничто не причинило большего вреда ее отношениям с Соединенными Штатами и ничто не сблизило так Великобританию и Соединенные Штаты.

Затем я возобновил свои заверения в дружбе. Все это время он держался весьма дружески и примирительно, и мы совершенно не сомневались в его позиции в этих вопросах.

4 марта, после того как Сигемицу наверняка мог снестись с Токио, я подробно записал, как протекал его второй визит.

«Сегодня меня посетил японский посол. Он в весьма приятных выражениях говорил о сильном желании Японии не быть вовлеченной в войну и не порывать отношения с Великобританией. Он назвал тройственный пакт пактом мира и сказал, что он вызван лишь желанием Японии ограничить конфликт. Я особо спросил его, оставил ли этот пакт Японии полное право толковать любую данную ситуацию, и указал ему, что ни одно из положений пакта не обязывает ее вступать в войну. Он не выразил несогласия с этим. В сущности, он молча согласился. Я сердечно принял все его заверения и попросил передать мою благодарность министру иностранных дел Японии. Я не думаю, чтобы Япония напала на нас, пока и если она не уверится в том, что мы потерпим поражение. Я очень сомневаюсь, вступит ли она в войну на стороне держав оси, если Соединенные Штаты присоединятся к нам. С ее стороны это было бы, несомненно, очень глупо. Для нее было бы разумнее вступить в войну, если Соединенные Штаты не примкнут к нам».

Такова была также (но по совершенно иным причинам) точка зрения Германии. Как Германия, так и Япония жаждали ограбить и поделить Британскую империю. Но они подходили к этой цели с разных точек зрения. Германское верховное командование утверждало, что японцам следовало бы использовать свои вооруженные силы в Малайе и Голландской Индии, не заботясь об американских базах на Тихом океане и об основных силах флота на их фланге.

Весь февраль и март немцы уговаривали японское правительство нанести без дальнейших проволочек удар по Малайе и Сингапуру, не тревожась насчет Соединенных Штатов. У Гитлера было уже достаточно хлопот и без вовлечения их в войну. В самом деле, мы видели, со сколькими действиями Америки он мирился, а ведь любое из них могло бы послужить удобнейшим поводом к войне. Больше же всего Гитлер и Риббентроп хотели, чтобы Япония напала на то, что они называли «Англией» – это название все еще в ходу[11], – и ни в коем случае не ввязывалась в войну с Соединенными Штатами. Они заверяли Токио, что если Япония будет энергично действовать против Малайи и Голландской Индии, американцы не посмеют выступить. Эти рассуждения отнюдь не убедили руководителей японского флота и армии. Не поверили они и в их бескорыстие. С точки зрения японских военных возможность какой-либо операции в Юго-Восточной Азии исключалась полностью, если предварительно не будет совершено нападение на американские базы или если с Соединенными Штатами не будет достигнуто урегулирование дипломатическим путем.

В это время за кулисами сложной политической жизни Японии, по-видимому, складывались три решения. Во-первых, послать в Европу министра иностранных дел Мацуоку, чтобы он мог своими глазами увидеть степень господства Германии над Европой и в особенности узнать, когда в действительности начнется вторжение в Англию. Настолько ли английские вооруженные силы скованы в морской обороне, что Англия не сможет позволить себе укрепить свои восточные владения в случае нападения на них Японии? Хотя Мацуока и получил образование в Соединенных Штатах, он был настроен резко антиамерикански. Нацистское движение и мощь военизированной Германии произвели на него сильнейшее впечатление. Он находился под обаянием Гитлера. Может быть, временами он даже сам видел себя играющим аналогичную роль в Японии.

Во-вторых, японское правительство решило предоставить командованию флота и армии свободу действий в области планирования операций против американской базы в Пёрл-Харборе, а также против Филиппин, Голландской Индии и Малайи.

В-третьих, предполагалось послать в Вашингтон «либерального» государственного деятеля адмирала Номуру, чтобы выяснить шансы на общее урегулирование с Соединенными Штатами на Тихом океане. Это не только служило маскировкой, но и могло бы привести к мирному решению. Таким образом, в японском кабинете удалось примирить столь противоречивые взгляды.

12 марта Мацуока отправился выполнять свою миссию. 25 марта, находясь проездом в Москве, он два часа беседовал со Сталиным и Молотовым и заверил германского посла Шуленбурга, что лично передаст Риббентропу все детали этой беседы.

Захваченные документы, опубликованные государственным департаментом США, проливают яркий свет на миссию Мацуоки и на умонастроение Германии. 27 марта посланец Японии был сердечно принят в Берлине Риббентропом как человек, родственный по духу. Германский министр иностранных дел пространно говорил о мощи своей страны.

«Германия, – сказал он, – находится в последней стадии своей борьбы против Англии. В течение минувшей зимы фюрер сделал все необходимые приготовления, так что сейчас Германия вполне готова померяться с Англией силами, где угодно. Фюрер имеет в своем распоряжении, вероятно, сильнейшие вооруженные силы из всех существовавших когда-либо. Германия располагает 240 боевыми дивизиями, из коих 186 – это первоклассные штурмовые дивизии и 24 – танковые дивизии. Германская авиация сильно выросла и использует теперь новые модели самолетов, так что сейчас она не только не уступает в этой области Англии и Америке, но и определенно превосходит их.

Германский морской флот имел в начале войны относительно небольшое число линкоров. Однако сейчас закончены строившиеся линкоры и вскоре вступит в строй последний из них. На этот раз германский флот не стоит в порту, как это было в первую мировую войну, а с первого дня войны используется против врага.

На Европейском континенте у Германии, в сущности, нет сколько-нибудь серьезного врага, если не считать незначительных английских сил, оставшихся в Греции. Германия отразит любую попытку англичан высадиться на континенте или закрепиться там. Поэтому она не потерпит и пребывания англичан в Греции. Греческий вопрос имеет второстепенное значение, но удар по Греции, который, вероятно, окажется необходимым, позволил бы приобрести в восточной части Средиземноморского бассейна господствующие позиции для дальнейших операций.

Итальянцам в Африке последние месяцы не везло, так как итальянские войска не были знакомы с современной танковой войной и не были готовы к противотанковой обороне. Фюрер направил в Триполи с достаточными германскими силами одного из самых способных германских офицеров – генерала Роммеля. Здесь также в один прекрасный день роли переменятся, и англичане исчезнут из Северной Африки, быть может, еще быстрее, чем пришли туда.

В районе Средиземного моря за последние два месяца с успехом действует германская авиация, нанесшая англичанам, которые держались весьма упорно, большие потери в судах. Суэцкий канал был блокирован в течение длительного времени и будет блокирован снова.

Англичанам уже не так просто удерживать свои позиции в бассейне Средиземного моря.

Стало быть, подводя итог военному положению в Европе, мы должны прийти к выводу, что в военной сфере державы оси безраздельно господствуют в континентальной Европе. В распоряжении Германии имеется огромная фактически бездействующая армия, которую можно использовать всегда и всюду, где это сочтет необходимым фюрер».

Перейдя от военного положения к политическому, Риббентроп сказал, что он

«может конфиденциально уведомить Мацуоку, что нынешние отношения с Россией являются корректными, хотя не очень дружественными. После визита Молотова, когда русским предложили присоединиться к пакту трех держав, Россия поставила неприемлемые условия. Они означали принесение в жертву германских интересов в Финляндии, предоставление (Советам) баз на Дарданеллах и возможности оказывать сильное влияние на положение на Балканах, в особенности в Болгарии. Фюрер не дал своего согласия, потому что, по его мнению, Германия не может неизменно одобрять подобную политику России. Балканский полуостров нужен Германии прежде всего для ее собственной экономики, и она не склонна допускать, чтобы русские установили там свое господство[12] и дала гарантию Румынии. Именно этот последний акт русские особенно дурно истолковали. Далее, чтобы получить удобные позиции для изгнания англичан из Греции, Германия вступила в более тесные отношения с Болгарией. Германия была вынуждена встать на такой путь, так как в противном случае эта кампания была бы невозможной. Это также русским вовсе не понравилось.

При таких обстоятельствах отношения с Россией внешне нормальны и корректны. Однако русские в течение некоторого времени при каждом удобном случае демонстрируют свое недружелюбное отношение к Германии. Примером этого служит заявление, сделанное на днях Турции. Германия ясно почувствовала, что с тех пор, как сэр Стаффорд Криппс стал послом в Москве... происходит тайное и даже относительно явное укрепление уз между Россией и Англией. Германия внимательно следит за этими действиями».

Риббентроп продолжал далее, что он

«лично знаком со Сталиным и не считает его склонным к авантюре, но быть вполне уверенным нельзя. Германские армии на Востоке всегда находятся в состоянии готовности. Если когда-нибудь Россия займет позицию, которую можно будет истолковать как угрозу Германии, фюрер сокрушит Россию. Германия уверена, что кампания против России завершится абсолютной победой германского оружия и полным разгромом русской армии и русского государства. Фюрер убежден, что в случае боевых действий против Советского Союза великая держава Россия перестанет существовать через несколько месяцев. Во всяком случае, фюрер не рассчитывает только на договоры с Россией, в первую очередь он полагается на свой вермахт.

Не следует забывать и о том, что Советский Союз, несмотря на все его заверения в противном, все еще продолжает вести за границей коммунистическую пропаганду. Он пытается продолжать свою подрывную пропагандистскую деятельность не только в Германии, но и в оккупированных районах Франции, Голландии и Бельгии. Для Германии эта пропаганда, естественно, не представляет опасности. Но Мацуоке хорошо известно, к чему она, к несчастью, привела в других странах. В качестве примера германский министр иностранных дел сослался на Прибалтийские государства, в которых сейчас, через год после оккупации их русскими, уничтожена вся интеллигенция и царят поистине ужасающие условия[13]. Германия стоит настороже и не потерпит никогда ни малейшей угрозы со стороны России.

Кроме того, для окончательной битвы против Англии Германии нужен защищенный тыл. Поэтому она не примирится с какой-либо угрозой со стороны России, если такая угроза будет когда-либо сочтена серьезной. Германия хочет как можно быстрее завоевать Англию и не допустит, чтобы что-либо помешало ей в этом».

В устах германского министра иностранных дел это было, несомненно, весьма важное заявление, тем более что оно было сделано по такому поводу, и Мацуока, конечно, не мог пожаловаться, что его плохо информируют. Затем Риббентроп повторил, что

«державы оси уже определенно выиграли войну. Во всяком случае, ее уже нельзя проиграть. Это только вопрос времени, когда Англия признает, что она проиграла войну. Когда именно это случится, он, разумеется, не может предсказать. Возможно, очень скоро. Это будет зависеть от событий ближайших трех-четырех месяцев. Однако весьма вероятно, что Англия капитулирует в этом году».

Под конец он заговорил об Америке:

«Нет никакого сомнения в том, что англичане давно бы вышли из войны, если бы Рузвельт не обнадеживал всякий раз Черчилля. Трудно сказать, каковы в конечном счете намерения Рузвельта. Пройдет много времени, прежде чем американская помощь Англии поставками вооружения действительно станет эффективной, но даже в этом случае качество поставляемых самолетов весьма сомнительно. Страна, находящаяся столь далеко от театра войны, не может выпускать самолеты высокого качества. То, с чем до сих пор приходилось встречаться германским летчикам, они характеризовали как «хлам».

Цель пакта трех держав – прежде всего запугать Америку и не дать ей вступить в войну. Главный враг нового порядка – Англия, которая является в такой же мере врагом Японии, как и держав оси».

Затем Риббентроп заявил, что

«фюрер по зрелом размышлении пришел к выводу, что было бы выгодно, если бы Япония решилась как можно скорее принять активное участие в войне против Англии. Например, молниеносное нападение на Сингапур явилось бы решающим фактором в быстром разгроме Англии. Если бы сейчас Япония добилась успеха в войне против Англии, нанеся один решающий удар по Сингапуру, Рузвельт оказался бы в весьма трудном положении. Если он объявит войну Японии, он должен ждать, что вопрос о Филиппинах будет разрешен в пользу Японии. Он, вероятно, основательно призадумается, прежде чем пойти на риск такой серьезной потери престижа. С другой стороны, Япония, захватив Сингапур, приобретет абсолютно господствующую позицию в этой части Восточной Азии. Фактически она разрубит гордиев узел».

После обеда Мацуока был принят Гитлером. Фюрер сам подробно остановился на военных победах Германии. С начала войны уничтожено 60 польских, 6 норвежских, 18 голландских, 22 бельгийских и 138 французских дивизий и 12 или 13 английских дивизий изгнаны с континента. Сопротивление воле держав оси стало невозможным. Далее Гитлер перешел к потерям англичан на море.

Настоящая подводная война только начинается. В этом месяце и в дальнейшем потери Англии будут значительно больше, чем в настоящее время. В воздухе Германия обладает абсолютным превосходством, несмотря на все претензии англичан, утверждающих, будто они добились успеха. В ближайшие месяцы атаки германской авиации станут намного сильнее. Эффективность германской блокады вынудила Англию ввести у себя более суровое нормирование продовольствия, чем то, которое существует в Германии. Война будет продолжаться, а вместе с тем будет идти подготовка к окончательному удару по Англии.

Мацуока выслушал эти разглагольствования. Он поблагодарил за откровенность и сказал, что в целом согласен с точкой зрения фюрера. В Японии, как и в других странах, имеются известные круги интеллигенции, которые только сильная личность может держать в руках. Япония предприняла бы решительные действия, если бы она почувствовала, что в противном случае упустит возможность, которая может представиться раз в тысячелетие. К сожалению, он не обладает верховной властью в Японии и должен склонить к своей точке зрения тех, кто правит страной. Он не может дать определенное обязательство, но лично сделает все от него зависящее. Это были немаловажные оговорки.

Затем он коснулся своей беседы со Сталиным во время проезда через Москву. Вначале он хотел лишь нанести визит вежливости Молотову, но русское правительство предложило устроить встречу между ним, Сталиным и Молотовым. Он беседовал с Молотовым, если учесть время, необходимое для перевода, минут десять, а со Сталиным – двадцать пять минут. Он сказал Сталину, что после краха Британской империи разногласия между Японией и Россией будут устранены. Англосаксы – общий враг Японии, Германии и Советской России. После некоторого раздумья Сталин сказал, что Советская Россия никогда не ладила с Великобританией и никогда не поладит.

Переговоры в Берлине продолжались 28 и 29 марта. Для них по-прежнему были характерны следующие моменты: во-первых, немцы упорно пытались убедить Японию напасть на Британскую империю; во-вторых, они признали, что их отношения с Россией ненадежны, и в-третьих, дали понять, что Гитлер искренне надеется избежать конфликта с Соединенными Штатами.

Мацуока не получил ясного ответа ни на один из важных вопросов: собирается ли Германия, как и раньше, совершить высадку в Англии и как рассматриваются сейчас германо-советские отношения.

Затем Мацуока отправился в Рим, где повидался с Муссолини и папой. Мы располагаем сейчас немецким отчетом о том, что он сказал Гитлеру 4 апреля по возвращении в Берлин. Дуче, заявил Мацуока, информировал его о войне в Греции, Югославии и Северной Африке и о той роли, которую играет в этих событиях сама Италия. Под конец он говорил о Советской России и Америке. Дуче сказал, что нужно иметь ясное представление о значении своих противников. Главным врагом является Америка, а Советская Россия стоит лишь на втором месте. Такого рода замечаниями дуче дал понять Мацуоке, что за Америкой, как за главным врагом, нужно пристально следить, но что ее не следует провоцировать. С другой стороны, нужно быть вполне готовым ко всяким случайностям. Мацуока согласился с подобным направлением мыслей.

Перед возвращением на родину по Транссибирской железной дороге Мацуока задержался на неделю в Москве. Он имел несколько продолжительных бесед со Сталиным и Молотовым. О содержании этих бесед мы знаем лишь со слов германского посла Шуленбурга, которому, конечно, было сказано лишь то, что русские и японцы хотели, чтобы он знал.

Казалось, что все заявления, правдивые или хвастливые, о мощи Германии отнюдь не убедили посланца Японии. Осторожное отношение германских лидеров к столкновению с Соединенными Штатами запомнилось Мацуоке. В то же время он понял из высказываний Риббентропа, что между Германией и Россией образовалась грозная и все расширяющаяся пропасть. При сложившемся роковым образом соотношении сил могущественных стран

Германия просила Японию сделать непоправимый шаг – объявить войну Англии, а быть может, и всему говорящему на английском языке миру. Россия же просила Японию лишь не торопиться, ждать и наблюдать. Очевидно, Мацуока не поверил, что с Англией покончено. Он не мог знать наверное, что произойдет между Германией и Россией. Он не был склонен или, может быть, не имел полномочий брать от имени своей страны обязательство предпринять решительные действия. Он гораздо больше предпочитал пакт о нейтралитете, который по меньшей мере давал время развернуться не поддающимся предвидению событиям, коим суждено было вскоре произойти.

Поэтому, когда 13 апреля Мацуока нанес в Москве Шуленбургу прощальный визит, он упомянул с излишней точностью, что в последнюю минуту достигнута договоренность о японо-советском пакте о нейтралитете и что «по всей вероятности, он будет подписан сегодня в 2 часа по местному времени». Обе стороны пошли на уступки в спорном вопросе об острове Сахалин. Это новое соглашение, заверил он германского посла, нисколько не затрагивает пакта трех держав[14].

Шуленбург рассказал о демонстрации единства и товарищества, устроенной Сталиным на вокзале перед отъездом Мацуоки в Японию. Поезд задержался на час из-за приветствий и церемоний, которых явно не ожидали ни японцы, ни немцы. Появились Сталин и Молотов, которые удивительно дружелюбно приветствовали Мацуоку и других японцев и пожелали им счастливого пути. Затем Сталин публично спросил о германском после.

«А найдя меня, – заявил Шуленбург, – он подошел и обнял меня за плечи. «Мы должны остаться друзьями. Вы должны сейчас сделать все, все ради этой цели».

Позже Сталин обратился к германскому военному атташе, удостоверившись сперва, что он говорит именно с ним, и сказал:

«Мы останемся с вами друзьями в любом случае».

«Сталин, – добавляет Шуленбург, – несомненно, обратился с этим приветствием к полковнику Кребсу и ко мне умышленно и тем самым сознательно привлек внимание большого числа присутствовавших».

Эти объятия были напрасным притворством. Сталин, несомненно, должен был знать из своих собственных источников о колоссальном развертывании германских сил вдоль всей русской границы, которое сейчас начала замечать английская разведка. Это было всего за десять недель до начала ужасающего наступления Гитлера на Россию. До него оставалось бы всего пять недель, если бы не задержка, вызванная боями в Греции и Югославии.

Мацуока вернулся в Токио из своей поездки в Европу в конце апреля. В аэропорту его встречал премьер-министр принц Коноэ, который сообщил ему, что в этот самый день японцы изучали возможности соглашения с Соединенными Штатами на Тихом океане. Это противоречило замыслам Мацуоки. Несмотря на обуревавшие его сомнения, Мацуока в основном верил в конечную победу Германии. Опираясь на престиж Тройственного пакта и на договор о нейтралитете с Россией, он не видел особой необходимости умиротворять американцев, которые, по его мнению, никогда не пошли бы на одновременную войну против Германии на Атлантическом океане и против Японии на Тихом океане. Таким образом, министр иностранных дел столкнулся в правительственных кругах с настроениями, весьма отличными от его собственного. Несмотря на его энергичные протесты, японцы решили продолжать переговоры в Вашингтоне, а также скрыть их от немцев.

4 мая Мацуока по собственной инициативе ознакомил германского посла с текстом американской ноты Японии, содержавшей предложение достичь общего урегулирования на Тихом океане, начав с американского посредничества между Японией и Китаем. Главным препятствием к принятию этого предложения было требование американцев, чтобы Япония сначала эвакуировала свои войска из Китая.

28 июня, через неделю после вторжения Гитлера в Россию, состоялось заседание японского кабинета и чиновников императорского двора. Мацуока обнаружил, что его позиция непоправимо ослаблена. Он «потерял лицо», ибо не знал о намерении Гитлера напасть на Россию. Он высказался за присоединение к Германии, но мнение большинства было против него. Правительство решило проводить компромиссную политику. Военные приготовления надлежало усилить. Была сделана ссылка на статью 5 Тройственного пакта, которая гласила, что этот документ не имеет силы против России. Германия должна была быть конфиденциально уведомлена, что Япония будет вести борьбу с «большевизмом в Азии», а в оправдание вмешательства в германо-русскую войну делалась ссылка на договор с Россией о нейтралитете. С другой стороны, было решено продолжать продвижение в страны Южных морей и закончить оккупацию Южного Индокитая. Эти решения были не по душе Мацуоке. 16 июля Мацуока ушел в отставку.

Но хотя японский кабинет и не намеревался следовать в фарватере германской политики, его политика не свидетельствовала о торжестве умеренных в общественной жизни Японии. Укрепление японских вооруженных сил продолжалось, а в Южном Индокитае японцы собирались строить базы. Это было прелюдией к нападению на английские и голландские колонии в Юго-Восточной Азии. Судя по имеющимся сейчас данным, японские политические лидеры, видимо, не ожидали со стороны Соединенных Штатов или Англии каких-либо энергичных контрмер против намеченного продвижения Японии на юг.

Итак, по мере развертывания этой мировой драмы мы убеждаемся, что все эти три холодно расчетливые империи допустили в этот момент ошибки, пагубные как для их замыслов, так и для их безопасности. Гитлер решился на войну с Россией, сыгравшую главную роль в его гибели. Сталин остался в неведении или же недооценил удар, который должен был вот-вот обрушиться на него, за что России пришлось дорого расплачиваться. Япония, несомненно, упустила лучший шанс – чего бы он ни стоил – осуществить свои мечты[15].

Данный текст является ознакомительным фрагментом.