IV

IV

Макиавелли свою точку зрения обосновал следующим образом:

«[Чезаре Борджиа] ошибся в расчете, ибо если он не мог провести угодного ему человека, он, как уже говорилось, мог отвести неугодного; а раз так, то ни в коем случае не следовало допускать к папской власти тех кардиналов, которые были им обижены в прошлом или, в случае избрания, могли бы бояться его в будущем. Ибо люди мстят либо из страха, либо из ненависти».

За многие годы книгу Макиавелли растащили на афоризмы, и последняя фраза, приведенная в этом абзаце «Ибо люди мстят либо из страха, либо из ненависти», оказалась одним из них. Что сказать? Никколо Макиавелли хорошо изучил мотивы человеческой деятельности. У Джулиано делла Ровере имелось множество причин для мести всему роду Борджиа, и у него были все основания опасаться Чезаре, если б тому удалось восстановить свои силы. Кардинал Джулиано не мог нанести своему обманутому врагу немедленный удар даже после того, как он из кардинала Джулиано превратился в папу Юлия. Следовало ждать, пока Чезаре ослабнет еще больше.

И ждать, надо сказать, пришлось недолго.

Испанские и французские войска столкнулись в борьбе за Неаполь и тем самым на какое-то время нейтрализовали друг друга. Исход их борьбы был неясен. Согласно заключенному договору, Чезаре Борджиа должен был двинуть часть своих сил на помощь французам, к Неаполю. В этом случае его испанским офицерам пришлось бы сражаться с соотечественниками. До этого еще не дошло, но, пока суд да дело, испанский военачальник дон Гонсальво де Кордоба, призвал испанских офицеров не служить в войске Чезаре. Он не мог предложить им никакой оплаты вместо того жалованья, которое они получали, Чезаре Борджиа хорошо платил своим наемникам, но в выборе между личной честью и личной выгодой они выбрали честь и последовали приказу дона Гонсальво. Почти все испанцы оставили знамена Чезаре и ушли к своим – он остался без своих лучших бойцов.

Разбор политической ситуации, сделанный Макиавелли, очень напоминает разбор трудной шахматной партии – давно известно, что в проигрышной позиции, под тяжелым психологическим давлением, даже прекрасный игрок может потерять хладнокровие. Именно это и случилось с Чезаре Борджиа. Как пишет Макиавелли «не привыкнув к ударам судьбы, герцог Валентино начал делать ошибки».

По-видимому, его первой ошибкой – после того как он не предотвратил избрание папы Юлия – было то, что он остался в Риме. Видимо, была у Чезаре идея, что из Рима ему будет легче следить за развитием общей политической картины, да и за папой приглядеть не мешало, и оставить захваченную казну Святого Престола ему не хотелось, и увезти ее было затруднительно – но все эти веские соображения сводились к нулю тем, что в Риме он оказался оторван от своих войск, а на его новозавоеванные владения накинулись со всех сторон. И он постепенно терял и силы, и время – а папа Юлий удерживал Чезаре в Риме и все говорил ему, что не может обойтись без его совета и поддержки, и даже объяснял, что сейчас, когда союзники-французы так заняты у Неаполя, Святой Престол только на Чезаре и полагается для того, чтобы унять хищную Венецию, – и из Рима не отпускал.

А потом сказал, что просит благородного герцога Валентино, гонфалоньера Церкви, использовать свое умение и влияние и набрать новые войска для борьбы с Венецией. Денег, правда, нет, но у Чезаре лежат 200 тысяч дукатов в генуэзских банках – так не ссудит ли он эти деньги на создание новых войск Церкви? А чтобы у герцога и тени сомнения не возникало по поводу уплаты ему этого долга, Святой Отец тут же отдает ему в залог Остию, всю, целиком – и город, и порт, и замок. И если герцогу будет благоугодно, то пусть он хоть сейчас же выедет в свои новые владения для инспекции – там, в порту, его уже ждут галеры для срочной поездки в Геную, за деньгами. И Чезаре поверил во все, что ему было сказано, и действительно выехал из Рима в Остию.

Его взяли по дороге туда.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.