I

I

Если в каких-нибудь гипотетических джунглях завести некую «шкалу могущества» и распределить хищников по этой шкале согласно их силе и рангу, то волк окажется где-то пониже тигров. И ему придется быть осторожным и действовать так, чтобы не переходить им дороги. Но если тигры сцепятся между собой, у волка появляются дополнительные возможности.

В тех политических джунглях, которые представляла собой Италия в 1502 году, в самом начале XVI века, тиграми были Франция и Испания, и они сцепились там, где граница между ними была не вполне ясна – на обломках того, что совсем недавно было королевством Неаполь. Королевство это было поделено, и граница была проведена – но оставались всякого рода неясности, связанные с налогами на транзит, с таможенными сборами и с прочими делами того же сорта. И весной 1502 года началась свара между французским вице-королем Неаполя Луисом д’Арманьяком, и командующим испанскими войсками в Апулии доном Гонсальво де Кордоба.

«Волком» Италии в то время, вне всяких сомнений, был Чезаре Борджиа – и волком он был ловким и хитрым. Самой жирной добычей для него была бы Республика Флоренция. Но он поостерегся прямо напасть на нее – кус был очень уж велик. Собственно город Флоренция был населен 50 тысячами человек, то есть равнялся Риму, а всего во владениях Республики жило до полумиллиона ее подданных. Для сравнения: королевство Арагон во времена Алонсо де Борха было по населению чуть ли не вдвое меньше.

Флоренция сама по себе была беззащитна. Но Республика платила Франции «налог за защиту», оформленный как субсидия союзнику, и нападение на нее могло повлечь за собой непредвиденные последствия, хотя бы со стороны Франции.

Следовательно, нужно было устроить так, чтобы «все случилось само собой», и не заваливать добычу единым разом, а рвать ее по кускам, и желательно – чужими руками.

И когда во владениях Флоренции, в городке Ареццо, случился мятеж, на помощь восставшим немедленно пришел Вителоццо Вителли, кондотьер на службе у Чезаре.

Не было у Республики врага злее Вителоццо – он мстил ей за своего казненного брата. И сейчас, в июне 1502 года, он не только занял Ареццо, но и вызвал к себе на подмогу Бальони, властителя Перуджи, и вместе они отхватили у Флоренции уже не один городок, а целую долину со всеми тамошними замками и укреплениями.

И Вителоццо, и Бальони были под командой Чезаре Борджиа, гонфалоньера Церкви, им платили из папской казны – но он и пальцем не шевельнул для того, чтобы их остановить.

Намек оказался ясен. Пиза, которая только и мечтала, как бы ей избавиться от ига Флоренции, чуть ли не немедленно подняла на своих стенах стяг Чезаре Борджиа и просила папу Александра «уговорить герцога Валентино принять их под его покровительство».

Ответ они получили неопределенный. Чезаре, конечно, не надо было уговаривать. Однако следовало взвесить последствия – скажем, было неясно, какой будет реакция Венеции. И вот 2 июня 1502 года Чезаре поговорил с венецианским послом Джустиниани – и получил от него уверения в самых дружеских чувствах, которые испытывает к нему Светлейшая Республика. И, по-видимому, решил, что чувства эти надо бы проверить. У него в плену находился бывший хозяин Фаенцы Асторре Манфреди, который в период своего правления был другом и клиентом Венеции, – и вот его тело вдруг нашли в Тибре со связанными руками и с большим камнем на шее. На трупе были следы пыток, вместе с Асторре утопили и его брата, и его мажордома. Понятное дело, Асторре Манфреди вполне можно было казнить тайно и похоронить так, что его и не нашли бы никогда, так что идея выбросить труп в реку имела характер явной демонстрации. И дело действительно получило широкую огласку, и посол Джустиниани особым письмом уведомил свое правительство о случившемся.

Венеция не протестовала.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.