V. "НАЦИОНАЛЬНАЯ ОППОЗИЦИЯ" В ПАРТИИ
V. "НАЦИОНАЛЬНАЯ ОППОЗИЦИЯ" В ПАРТИИ
В письме к Максиму Горькому в 1912 году Ленин из Вены писал[107]: "Насчет национализма вполне с Вами согласен. У нас один чудесный грузин засел и пишет для "Просвещения" большую статью…" "Чудесный грузин" был Сталин, а статья — "Марксизм и национальный вопрос".
После октябрьского переворота Сталин получает назначение по "специальности" — он делается народным комиссаром по делам малых национальностей. Потом его комиссариат получил и конкретное задание подготовить слияние с советской Россией самостоятельно существующих советских республик — Украины (1919 г.), Белоруссии (1919 г.), Азербайджана (1920 г.), Армении (1920 г.), Грузии (1921 г.). Среднеазиатские республики, Казахстан, Татаро-Башкирия и Северный Кавказ — уже были включены в состав РСФСР. Конечно, все эти республики были советскими, но над ними еще не существовало общего контроля московского центрального правительства. Единый центр имелся только по линии партии в лице ЦК РКП (б), то есть своего рода "маленький Коминформ" с ограниченными контрольными функциями. Авторитет ЦК был скорее идеологический, чем организационный. Каждая советская республика пользовалась, так сказать, полным "национально-коммунистическим суверенитетом" по внутренним делам. Формально они даже имели и собственные вооруженные силы и вели "самостоятельную" иностранную политику (например, Рижский договор с Польшей 1921 года был подписан двумя советскими республиками — РСФСР и УССР). Первый шаг к созданию советской конфедерации, правда, был сделан еще в декабре 1920 года, когда были заключены военно-хозяйственные конвенции между РСФСР, УССР, БССР, позже с кавказскими республиками, но лишь в смысле конфедерации, а не федерации с Россией.
К созданию федерации приступили в конце 1922 года. Тогда впервые выходят на сцену "национал-коммунисты". Особенно резко и непримиримо выступают против потери независимости "национал-коммунисты" на родине самого Сталина, на Кавказе. Проект первой "сталинской конституции" о создании всесоюзной федерации в виде СССР кавказские коммунисты отвергают. Так, 15 сентября 1922 года ЦК коммунистической партии Грузии выносит решение[108]: "Предлагаемое на основании тезисов товарища Сталина в Закавказье. Москва, 1948, стр. 243. объединение в форме автономизации независимых республик считать преждевременным".
"Объединение хозяйственных усилий и общей политики считать необходимым, но с сохранением всех атрибутов независимости".
В Москве такое "сепаратистское" решение грузинских коммунистов, к которому присоединились и руководители советского Азербайджана (Р. Ахундов, Кадирли и др.) и которое грозило провалом всего дела создания СССР, было отвергнуто. Сталин, Орджоникидзе (последний был секретарем Кавказского бюро ЦК РКП (б), Молотов, Мясников (Армения) "доказали" ЦК, что кавказские национал-коммунисты (названные теперь "национал-уклонистами") не выражают волю народов Кавказа. Через месяц этот вопрос был обсужден на пленуме ЦК. 16 октября 1922 года Сталин, как секретарь ЦК, направил в Грузию (с копиями другим национальным республикам) следующую телеграмму[109]:
"Предложение грузинского ЦК о преждевременности объединения и сохранения независимости пленумом ЦК отвергнуто единогласно. Представитель ЦК Грузии Мдивани ввиду такого единодушия пленума вынужден был отказаться от требования грузинского ЦК. Пленумом принято без всяких изменений предложение членов комиссии: Сталина, Орджоникидзе, Мясникова и Молотова — о сохранении Закавказской Федерации и объединении последней с РСФСР, Украиной и Белоруссией в "СССР"… ЦК РКП не сомневается, что его директива будет проведена с энтузиазмом[110]".
Это "единодушное" решение было принято тогдашней "тройкой" — Сталиным, Каменевым и Зиновьевым. Ленин болел и не участвовал в работе ЦК и правительства. Троцкий находился в оппозиции к "тройке", но в союзе с Лениным. Решение ЦК ("тройки") было отвергнуто грузинами. Сталин, прикрываясь авторитетом ЦК и пользуясь болезнью Ленина, приступил к чистке в Грузии. Это было знаменитое "грузинское дело", которое как раз и послужило поводом Ленину написать известное "завещание" с требованием снять Сталина с поста генерального секретаря ЦК. Вот свидетельство Льва Троцкого:
"Два секретаря Ленина, Фотиева и Гляссер, служат связью. Вот что они передают. Владимир Ильич до крайности взволнован сталинской подготовкой предстоящего партийного съезда, особенно же в связи с его фракционными махинациями в Грузии. "Владимир Ильич готовит против Сталина на съезде бомбу". Это дословная фраза Фотиевой. Слово "бомба" принадлежит Ленину, а не ей. "Владимир Ильич просит Вас взять грузинское дело в свои руки, тогда он будет спокоен". 5 марта (1923 г.) Ленин диктует мне записку: "Уважаемый т. Троцкий. Я очень просил бы Вас взять на себя защиту грузинского дела на ЦК партии. Дело это сейчас находится под "преследованием" Сталина и Дзержинского, и я не могу положиться на их беспристрастие. Даже совсем напротив…" Почему вопрос так обострился? — спрашиваю я. Оказывается, Сталин снова обманул доверие Ленина: чтобы обеспечить себе опору в Грузии, он, за спиной Ленина и всего ЦК, совершил там при помощи Орджоникидзе и не без поддержки Дзержинского организованный переворот против лучшей части партии, ложно прикрывшись авторитетом ЦК. Пользуясь тем, что больному Ленину недоступны были свидания с товарищами, Сталин пытался окружить его фальшивой информацией… Фотиева снова пришла ко мне с запиской Ленина, адресованной старому революционеру Мдивани и другим противникам сталинской политики в Грузии. Ленин пишет им: "Всей душой слежу за Вашим делом. Возмущен грубостью Орджоникидзе и потачками Сталина и Дзержинского. Готовлю для Вас записки и речь[111]".
Но Сталин продолжает громить грузинских "национал-уклонистов".
Ленин, конечно, не "сепаратист", а вождь "централистов", но хочет провести централизацию ("федерацию") без репрессий против собственных политических единомышленников на Кавказе. Но цели Сталина не только "централистские". Он хочет видеть Грузию как свою собственную вотчину. В грузинском деле он все еще слишком грузин и "провинциал". К тому же основная опасность для его успешной карьеры в Москве тоже грозит оттуда, из родной Грузии, где сидят личные друзья Ленина и старые большевики- Мдивани, Махарадзе, Орахелашвили, Окуджава и др. Поэтому Сталин спешит прикончить своих врагов. Ленин обращается к нему через свою жену — Крупскую — с требованием прекратить этот грузинский "поход". Сталин обзывает Крупскую интриганкой.
Троцкий свидетельствует:
"Каменев сообщил мне дополнительные сведения. Только что он был у Надежды Константиновны Крупской по ее вызову. В крайней тревоге она сообщила ему: "Владимир только что продиктовал письмо Сталину о разрыве с ним всяких отношений". Непосредственный повод имел полуличный характер. Сталин старался изолировать Ленина от источников информации и проявил в этом смысле исключительную грубость по отношению к Крупской. "Но ведь вы знаете Ильича, прибавила Крупская: он бы никогда не пошел на разрыв личных отношений, если бы не считал необходимым разгромить Сталина политически".
В такой обстановке и в непосредственной связи с "грузинским делом" и родилось "Завещание" Ленина 1922 года с припиской от 4 января 1923 года снять Сталина с поста генерального секретаря за "грубость и нелояльность". Все это теперь официально подтверждено опубликованием "документов Ленина"[112].
Смерть Ленина спасла Сталина, но со смертью Ленина был объявлен смертный приговор и грузинским национал-коммунистам. Привели его в исполнение, правда, только через двенадцать лет — в 1936 году[113].
"В период 1927–1935 гг. национал-уклонизм, слившись с контрреволюционным троцкизмом, перерос в наемную агентуру фашизма, превратился в беспринципную и безыдейную банду шпионов, вредителей, диверсантов, разведчиков и убийц, в оголтелую банду заклятых врагов рабочего класса. В 1936 году был раскрыт троцкистский шпионско-вредительский террористический центр, куда входили Б. Мдивани, М. Окуджава, М. Торошелидзе, О. Гихладзе, Н. Кикнадзе и др.", — так писал Л. Берия в 1948 году об исполнении этого приговора.
Через пять лет — в 1953 году — сам Берия его соратниками по Политбюро будет объявлен организатором такой же "шпионской банды". После расправы с обер-палачами Ягодой и Ежовым насильственная смерть Берия была самой справедливой.
Но борьба "национал-уклонистов" за "суверенные права" своих республик продолжалась и после смерти Ленина. На II съезде Советов СССР (26 января — 2 февраля 1924 года) обсуждался вопрос о принятии конституции. На съезде вновь выявились внутренние противоречия по вопросу о том, какая должна быть конституция СССР. "Тройка"
(Сталин — Зиновьев — Каменев) предложила проект федерации. Делегации Украины, Белоруссии и Грузии предложили собственные проекты, в основе которых лежала идея "конфедерации". "Братские советские республики" претендовали на право самостоятельной внешней политики (как известно, Сталин дал им это "право" через двадцать лет — но дал тогда, когда они не имели права воспользоваться этим "правом"). Был принят московский проект федерации, но с существенными дополнениями и улучшениями, выдвинутыми с мест. Он лег в основу конституции 1924 года.
Последняя, по сравнению со "сталинской конституцией" 1936 года, была прямо "сверхдемократической" в национальном вопросе. Союзные республики сохраняли за собою все "атрибуты независимости" во всех делах внутреннего самоуправления. Согласно этой конституции, к компетенции союзного федерального правительства в Москве относились только следующие четыре сферы государственной жизни:
1. Внешняя политика.
2. Вооруженные силы (оборона).
3. Пути сообщения.
4. Связь (почта, телеграф).
Во всех других сферах управления "братские республики" были автономны.
Начиная с 1924 года, "национал-коммунисты" в своей борьбе за "автономию" против централизации хватаются за эту конституцию. В этом смысле она была вполне "легальной" борьбой. Но с победой Сталина над партией она становится уже борьбой "нелегальной", "контрреволюционной".
От компетенции "братских республик" остаются лишь одни воспоминания. Централизация государственной власти становится беспрецедентной. Главы национальных республик и национальных компартий назначаются и смещаются даже не Сталиным, а его личной канцелярией.
В этих условиях — в условиях безнадежности и отчаяния — возникает последняя национальная оппозиция в ВКП(б). Это — оппозиция члена ЦК ВКП(б), члена Политбюро КП (б) Украины — Н. А. Скрыпника.
Украинская ССР — ведущая после РСФСР республика в составе СССР — мало пользовалась у Сталина симпатией, еще меньше — доверием. Украинцы были не какими-нибудь "нацменами" без истории и культуры, а большим и компактным народом с выдающимися интеллектуальными и политическими кадрами. Но в решающий исторический момент — в момент русской революции — значительная часть украинской интеллигенции оказалась в лагере "самостийников". Победа большевиков в России лишь ускорила процесс украинского самоопределения (январь 1918 г.) при открытой поддержке не только австро-германской дипломатии, но и их вооруженных сил.
На мирной конференции по заключению сепаратного мира в Брест-Литовске напротив советского министра иностранных дел сидел министр иностранных дел Украины, но на этот раз уже не в качестве "младшего брата", а как представитель независимой державы.
Ленин, нуждавшийся в "передышке" хотя бы ценой "самого похабного, самого позорного", по его словам, мира, признал эту независимость де-факто. Крушение империи кайзера похоронило, в конечном счете, и независимость Украины. Ленин объявил Брест-Литовский мир аннулированным, а Украину советской республикой, конечно, на штыках Красной Армии и при умелой организации внутренних взрывов. Но для этого надо было иметь и "внутренние силы", и они имелись. Далеко не идентичные в своих идеологических воззрениях, — "боротьбисты", "укаписты", анархо-коммунисты и просто коммунисты, — они тем не менее стояли на одной платформе — на советской. Большего сейчас и не требовалось. Им была обещана "независимая", но советская Украина. Когда советская Украина стала фактом, а усиление централистского коммунизма на Украине — необходимостью, — Молотов был назначен первым секретарем ЦК КП(б) Украины (1920 г.). С тех пор на украинском троне большевиков, как правило, восседают "централисты". Но тем больше возрастало и сопротивление местного "национал-коммунизма". Ярким представителем и лидером этого украинского "национал-коммунизма" и был Скрыпник.
Он состоял в РСДРП с 1900 года. После раскола партии стал большевиком, "профессиональным революционером" ленинской школы, многократно подвергался репрессиям. Руководящее участие принимал в большевистском перевороте и гражданской войне на Украине, входил в состав верховного руководства партии и правительства — Политбюро и Совнаркома Украины. Представлял КП(б) Украины в Исполкоме Коминтерна. Был, наконец, и членом ЦК ВКП(б). Этот самый Скрыпник, начиная с 1930 года, возглавлял на Украине "национальную оппозицию" против Кремля. Но "грехопадение Скрыпника" (как выразился Сталин на XVII съезде партии, 1934 г.) заключалось в том, что на Украине в те годы росла другая сила, другое движение вне партии — революционное движение украинских националистов в подполье. Таковыми были "Союз Освобождения Украины" (СВУ, 1930 г.), "Украинский Национальный Центр" (1931 г.), "Украинская Войсковая Организация" (УВО, 1933 г.). Эти организации ставили перед собой одну главную задачу — национальную независимость свободной Украины. Задача Скрыпника и его группы была более скромная — "внутренняя независимость" коммунистической Украины. Национальные цели у обеих групп были близки друг к другу, а политические — диаметрально противоположны. Но нашелся мастер, который "близких" сделал "родными", а антиподов — "друзьями". Этим "мастером" был сам Сталин. У арестованных участников украинских националистических организаций, переведенных на Лубянку, начали брать развернутые показания об их "союзе" с группой Скрыпника. Арестованные "показывали", что они по заданию своих заграничных украинских центров и разведок Польши, Австрии, Германии и Франции заключили контакт с группой Скрыпника для подготовки совместного "отторжения Украины" от СССР. Они снабжали Скрыпника финансами, а Скрыпник их — сведениями о военной мощи и экономическом положении СССР. По заданиям заграничных украинских организаций арестованные вместе с группой Скрыпника проводили вредительскую работу по линии просвещения (Скрыпник был народным комиссаром просвещения УССР) под видом "украинизации". Скрыпник обо всем этом узнал только тогда, когда очутился под домашним арестом. Но арест продолжался недолго — он покончил жизнь самоубийством (1933 г.). Рассказывали, что Скрыпник в предсмертном письме на имя членов ЦК ВКП(б) писал, что "для опровержения чудовищной лжи сталинской полиции у меня остается только один аргумент — лишением себя жизни осудить сталинскую систему". На волчьи нервы: Сталина этот аргумент не подействовал. На Украине начались массовые аресты членов "группы Скрыпника", большинство которых Скрыпника и в глаза не видели. Теперь Хрущевы реабилитировали и Скрыпника[114].
Тот же процесс чистки и арестов национал-коммунистов и националистов среди интеллигенции происходит на протяжении 1932–1933 годов и в других национальных республиках. Хотя организационное влияние группы Скрыпника распространялось лишь на Украину, но идейных сторонников она имела во всех республиках — в Татаро-Башкирии (султан-галиевцы), Туркестане (садвокасовцы), на Кавказе (бывшие "национал-уклонисты") и т. д.
Активизация центробежных сил на окраинах была совершенно естественной реакцией на "центростремительную революцию" сверху — на ликвидацию даже видимости местных автономий. Централизация государственной власти, как результат централизации власти партийной, не считалась ни с чем — ни со специфическими условиями национальной самобытности, ни с установившейся традицией национального самоуправления.
Впоследствии, на XVII съезде партии, затушевывая истинное положение завуалированными формулами о "пережитках капитализма", Сталин сам признался, что украинский "национализм" Скрыпника не есть случайное или единичное явление[115]:
"Следует заметить, что пережитки капитализма в сознании людей гораздо более живучи в области национального вопроса, чем любой другой области. Они более живучи, так как имеют возможность хорошо маскироваться в национальном костюме. Многие думают, что грехопадение Скрыпника есть единичный случай, исключение из правила. Это неверно. Грехопадение Скрыпника и его группы на Украине не есть исключение. Такие же вывихи наблюдаются у отдельных товарищей и в других национальных республиках".
Поэтому и поход против "грешников" был не "случайным", а организованным и всеобщим по всем республикам. Тем больше росло сопротивление в национальных компартиях и организациях против новой сталинской национальной политики — политики, правда, все еще "национальной по форме", но полицейской по содержанию.
Таким образом, общая обстановка в стране, партии и ее национальных организациях после разгрома "правой оппозиции" далеко не была идиллической. Чистка партии 1929–1930 годов тоже не достигла своей цели. Она не сделала партию ни "однородной", ни "монолитной", ни даже "дисциплинированной", Препятствий на пути к установлению единоличной диктатуры оказалось больше, чем это себе представляли Сталин и его помощники. Старая партия умирала, но умирала далеко не естественно — в муках, сопротивлениях и в крайне опасных для режима эксцессах.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.