Сталин приоткрывает занавес

Сталин приоткрывает занавес

В путанице и хитросплетениях разведывательных данных Сталин последовательно проводил свой главный стратегический замысел: максимально оттянуть начало войны и подготовить армию к отражению удара Германии. В мае 1941 года Сталин понял: начало войны неотвратимо. Все его старания “не поддаваться на провокации” исчерпаны, надо переходить от стратегии отсрочки начала войны к новой стратегии, соответствующей создавшейся ситуации.

5 мая 1941 года Сталин впервые открыл свои предыдущие и настоящие замыслы. Произошло это на встрече с выпускниками военных академий в Кремле.

В этот день Сталин никого не принимал, тщательно готовился к предстоящему выступлению. Поговорил только с Ждановым, который приехал из Ленинграда согласно новому назначению на должность секретаря ЦК КПСС.

Почему именно в начале мая Сталин открыто заявил о перемене стратегии? Потому что в марте – апреле произошли события, которые показали: “союзник” Гитлер окончательно перестал считаться с договоренностью со Сталиным и перешел к открытым наступательным действиям на востоке.

Произошло следующее. 25 марта 1941 года Югославия (не без помощи “пятой колонны” Гитлера) присоединилась к “оси” Германия – Италия – Япония. На это событие немедленно отреагировали англичане (и тоже не без помощи своей “пятой колонны”), в ночь с 26 на 27 марта совершили государственный переворот в Югославии и привели к власти угодное пробританское правительство Д. Симоновича.

Сталин тоже принял меры для того, чтобы воспрепятствовать продвижению Германии на юг; 6 апреля 1941 года был подписан Договор о дружбе и ненападении между СССР и Югославией.

Буквально через несколько часов Гитлер отреагировал на этот поступок “союзника” Сталина открытым нападением – его войска двинулись в Югославию и Грецию и оккупировали эти страны.

Гитлер не мог поступить иначе: появление в тылу враждебной Югославии не только лишало его сырья, но самое страшное – Югославия, по сути, заменяла разгромленную Францию и становилась потенциально вторым фронтом на западе в случае нападения Германии на Советский Союз.

Для Германии война на два фронта – гибель, это не раз показала история. Поэтому Гитлер без малейших колебаний, не давая возможности новому режиму закрепиться, без дипломатических ухищрений и политических маневров, немедленно силой оружия ликвидировал затею англичан с новым правительством. В разговорах с приближенными Гитлер с раздражением говорил, что “советско-югославский пакт – ярко выраженный фронт Германии”, это отход от договора о дружбе, и вообще у него есть сведения, что Советский Союз предпринимает крупные военные приготовления на всем фронте, от Балтийского до Черного моря.

Союзнические отношения по существу распались, руки Сталина и Гитлера после дружеских объятий схватились за оружие. Сталин разрешил провести в стране скрытую частичную мобилизацию и передислоцировать к западной границе еще пять армий. 4 мая секретным постановлением Политбюро Сталин был назначен Председателем Совета Народных Комиссаров СССР. Сталин оставался первым секретарем ЦК, но поскольку деятельность его в перспективе переключалась на военные проблемы, то для помощи в делах партийных и по работе в Секретариате ЦК был призван из Ленинграда Жданов. Очевидно, при встрече с ним 5 мая Сталин изложил ближайшему теперь соратнику свои стратегические замыслы.

После беседы с Ждановым Сталин до 18.00 готовился к ответственному выступлению. К этому часу в Большом Кремлевском дворце были собраны выпускники, профессора, преподаватели шестнадцати академий и девяти факультетов гражданских вузов, здесь же было и высшее руководство РККА и аппарата ЦК.

Сталин пришел в сопровождении членов и кандидатов в члены Политбюро.

Собрание открыл нарком обороны маршал Тимошенко. Первое слово было предоставлено начальнику Управления учебных заведений РККА генерал-лейтенанту И. К. Смирнову. После него с напутствием выпускникам обратился “всесоюзный староста” М. И. Калинин. Третьим вышел на трибуну Сталин.

Его речь, в связи с исключительной секретностью, не транслировалась по радио и не стенографировалась. Содержание этого выступления на долгие годы как документ не отложилось в архивах. Позднее речь Сталина восстанавливали по конспектам и воспоминаниям участников совещания.

Поздравив выпускников с завершением учебы, Сталин перешел к делу:

“– Товарищи, вы покинули армию три-четыре года тому назад, теперь вернетесь в ее ряды и не узнаете армии. Красная Армия уже не та, что была несколько лет тому назад...

Мы перестроили нашу армию, вооружили ее современной военной техникой. Но надо прежде всего сказать, что многие товарищи преувеличивают значение событий у озера Хасан и Халхин-Гол с точки зрения военного опыта. Здесь мы имели дело не с современной армией, а с армией устаревшей. Не сказать вам всего этого, значит, обмануть вас. Конечно, Хасан и Халхин-Гол сыграли свою положительную роль. Их положительная роль заключается в том, что в первом и во втором случае мы японцев побили. Но настоящий опыт в перестройке нашей армии мы извлекли из русско-финской войны и из современной войны на Западе.

Я говорил, что имеем современную армию, вооруженную новейшей техникой. Что представляет из себя наша армия теперь?

Раньше существовало 120 дивизий в Красной Армии. Теперь у нас в составе армии 300 дивизий. Сами дивизии стали несколько меньше, но более подвижными. Раньше насчитывалось 18—20 тысяч человек в дивизии. Теперь стало 15 тысяч человек.

Из общего числа дивизий третья часть – механизированные дивизии. Об этом не говорят, но это вы должны знать. Из 100 дивизий – две трети танковые, а одна треть механизированные. Армия в текущем году будет иметь 50 тысяч тракторов и грузовиков.

Наши танки изменили свой облик. Раньше все танки были тонкостенные. Теперь этого недостаточно. Теперь требуется броня в 3—4 раза толще. Есть у нас танки первой линии, которые будут рвать фронт. Есть танки второй-третьей линии – это танки сопровождения пехоты. Увеличилась огневая мощь танков...”

Дальше Сталин дал характеристику современной артиллерии, авиации, механизированных частей.

В этой первой части речи Сталина теперь обнаруживается некоторое несоответствие того, о чем он говорил, с тем, в каком состоянии была армия в действительности. Например, не было еще 300 дивизий и тем более “одной трети” из них механизированных дивизий, и “из 100 дивизий – две трети танковых”.

Заявляя о такой боеготовной мощи, Сталин, видимо, рассчитывал на утечку информации и явно хотел припугнуть Гитлера и опять-таки отсрочить его нападение.

Но в этом подсчете просматривается и то, к чему Сталин стремился в своих расчетах за последнее время. В 1939 году он говорил, что необходимо два года для того, чтобы перевооружить и подготовить армию. И вот прошли эти два года, и если не полностью, то в основном Сталин добился своего – армия действительно уже не та. Надо, очень надо еще немного времени чтобы довести Вооруженные Силы до необходимой современной концепции, и Сталин даже в этом выступлении, пугая Гитлера, стремился втайне именно к такой цели.

Дальше в своей речи Сталин говорил о том, что для управления новой техникой, новой армией “нужны командные кадры, которые в совершенстве знают современное военное искусство”.

“– Я бы не говорил об этом, но наши военные школы и академии отстают от современной армии. Наши военно-учебные заведения отстают от роста Красной Армии.

Здесь выступал докладчик товарищ Смирнов и говорил о выпускниках, об обучении их на новом военном опыте. Я с ним не согласен. Наши военные школы еще отстают от армии. Обучаются они еще на старой технике. Вот мне говорили—в артиллерийской академии обучают на трехдюймовой пушке. Так, товарищи артиллеристы? (Обращается к артиллеристам).

У меня есть знакомый (Сталин имел в виду своего сына Якова. – В. К.),который учился в Артиллерийской академии. Я просматривал его конспекты и обнаружил, что тратится большое количество времени на изучение пушки, снятой с вооружения в 1916 году. Он считает, что такая практика недопустима”.

В этом месте задетый за “живое” начальник академии генерал-лейтенант Сивков бросил реплику:

– Изучают и современную артиллерию.

– Прошу меня не перебивать, – строго отрезал Сталин. – Я знаю, о чем говорю! Я сам читал конспекты вашей академии.

Дальше Сталин критиковал обучение летчиков на самолетах устаревшей конструкции. И в этом случае он опирался на информацию, полученную от младшего сына Василия, который учился в летной школе.

Во второй половине своего выступления Сталин перешел к политическим и международным вопросам. Поскольку этот раздел объясняет многие прежние и будущие поступки Сталина и показывает особенно четко его стратегические принципы, считаю необходимым привести более подробную цитату из его речи:

“– Вы придете в части из столицы. Вам красноармейцы и командиры зададут вопросы – что происходит сейчас? Вы учились в академиях, вы были там ближе к начальству – расскажите, что творится вокруг. Почему побеждена Франция? Почему Англия терпит поражение, а Германия побеждает? Действительно ли германская армия непобедима? Надо командиру не только командовать, приказывать, этого мало. Надо уметь беседовать с бойцами. Разъяснять им происходящие события, говорить с ними по душам. Наши великие полководцы всегда были тесно связаны с солдатами. Надо действовать по-суворовски.

Вас спросят, где причины, почему Европа перевернулась, почему Франция потерпела поражение, почему Германия побеждает? Почему у Германии оказалась лучше армия? Это факт, что у Германии оказалась лучше армия и по технике, и по организации. Чем это объяснить?

Ленин говорил, что разбитые армии хорошо учатся. Эта мысль Ленина относится и к нациям. Разбитые нации хорошо учатся. Немецкая армия, будучи разбитой в 1918 году, хорошо училась.

Германцы критически пересмотрели причины своего разгрома и нашли пути, чтобы лучше организовать свою армию, подготовить ее и вооружить. Военная мысль германской армии двигалась вперед. Армия вооружалась новейшей техникой. Обучалась новым приемам ведения войны.

Вообще имеется две стороны в этом вопросе. Мало иметь хорошую технику, организацию, надо иметь больше союзников. Именно потому, что разбитые армии хорошо учатся, Германия учла опыт прошлого.

В 1870 году немцы разбили французов. Почему? Потому что они дрались на одном фронте.

Немцы потерпели поражение в 1916—17 годах. Почему? Потому, что они дрались на два фронта.

Почему французы ничего не учли из прошлой войны 1914—18 годов? Ленин учит: партии и государства гибнут, если закрывают глаза на недочеты, увлекаются своими успехами, почивают на лаврах, страдают головокружением от успехов.

У французов закружилась голова от побед, от самодовольства. Французы прозевали и потеряли своих союзников. Немцы отняли у них союзников. Франция почила на успехах. Военная мысль французской армии не двигалась вперед. Она осталась на уровне 1918 года. Об армии не было заботы, и ей не было моральной поддержки. Появилась новая мораль, разлагающая армию. К военным относились пренебрежительно. На командиров стали смотреть как на неудачников, как на последних людей, которые, не имея фабрик, заводов, банков, магазинов, вынуждены были идти в армию. За военных даже девушки замуж не выходили. Только при таком пренебрежительном отношении к армии могло случиться, что военный аппарат оказался в руках Гамеленов и Арансайдов, которые мало что понимали в военном деле. Такое же было отношение к военным и в Англии

Армия должна пользоваться исключительной заботой и любовью народа и правительства – в этом величайшая моральная сила армии. Армию нужно лелеять. Когда в стране появляется такая мораль, не будет крепкой и боеспособной армии. Так случилось и с Францией. Чтобы готовиться хорошо к войне, не только нужно иметь современную армию, но надо войну подготовить политически.

Что значит политически подготовить войну? Политически подготовить войну – это значит иметь в достаточном количестве надежных союзников из нейтральных стран. Германия, начиная войну, с этой задачей справилась, а Англия и Франция не справилась с этой задачей.

Вот в чем политические и военные причины поражения Франции и побед Германии”.

После исторического экскурса Сталин перешел к анализу и характеристике непосредственного противника, явно желая вселить в военных уверенность в своих силах и развенчать “непобедимость” немецкой армии, уже стоящей у порога.

“—Действительно ли германская армия непобедима? Нет. В мире нет и не было непобедимых армий. Есть армии лучшие, хорошие и слабые. Германия начала войну и шла в первый период под лозунгом освобождения от гнета Версальского мира. Этот лозунг был популярен, встречал поддержку и сочувствие всех обиженных Версалем. Сейчас обстановка изменилась. Сейчас германская армия идет с другими лозунгами. Она сменила лозунги освобождения от Версаля на захватнические.

Германская армия не будет иметь успеха под лозунгами захватнической завоевательной войны. Это лозунги опасные.

НаполеонI, пока он вел войну под лозунгами освобождения от крепостничества, встречал поддержку, имел союзников, имел успех. Когда Наполеон I перешел к завоевательным войнам, у него нашлось много врагов, и он потерпел поражение.

Поскольку германская армия ведет войну под лозунгом покорения других стран, подчинения других народов Германии, такая перемена лозунга не приведет к победе. С точки зрения военной, в германской армии ничего особенного нет и в танках, и в артиллерии, и в авиации.

Значительная часть германской армии теряет свой пыл, имевшийся в начале войны. Кроме того, в германской армии появилось хвастовство, самодовольство, зазнайство. Военная мысль Германии не идет вперед, военная техника отстает не только от нашей, но Германию в отношении авиации начинает обгонять Америка.

Как такое могло случиться, что Германия одерживает победы?

Это удавалось Германии потому, что ее разбитая армия училась, перестроилась, пересмотрела старые ценности.

Случилось это потому, что Англия и Франция, имея успех в прошлой войне, не искали новых путей, не учились. Французская армия была господствующей армией на континенте.

Вот почему до известного момента Германия шла в гору.

Но Германия уже воюет под флагом покорения других народов. Поскольку старый лозунг против Версаля объединял недовольных Версалем, новый лозунг Германии – разъединяет.

В смысле дальнейшего военного роста германская армия потеряла вкус к дальнейшему улучшению военной техники. Немцы считают, что их армия – самая идеальная, самая хорошая, самая непобедимая. Это верно.

Армию необходимо изо дня в день совершенствовать. Любой политик, любой деятель, допускающий чувство самодовольства, может оказаться перед неожиданностью, как оказалась Франция перед катастрофой.

Еще раз поздравляю вас и желаю успеха”.

Речь Сталина длилась сорок минут. Вся торжественная часть заняла один час. К 19.00 были накрыты столы в Георгиевском, Владимирском, Малом и Новом залах, а также в Грановитой палате. На приеме присутствовало две тысячи человек. Было произнесено много тостов, в том числе и за здоровье Сталина. Сам он предлагал тосты за руководящие кадры и преподавателей академии; за “артиллерию – бога современной войны”; за танкистов – “ездящая, защищенная броней артиллерия”. Но кульминацией, квинтэссенцией всего выступления Сталина в этот день было третье его высказывание. Случилось вот что.

Начальник Артиллерийской академии генерал Сивков, переживая за свою неудачную реплику во время выступления Сталина, решил подправить положение и предложил выпить “за мир, за сталинскую политику мира, за творца этой политики, за нашего великого вождя и учителя Иосифа Виссарионовича Сталина!”

Сталин очень разгневался – не на елейность тоста, а из-за того, что эти слова снижали смысл всей предыдущей речи перед выпускниками. Сталин сердито сказал:

“– Этот генерал ничего не понял. Он ничего не понял! Разрешите внести поправку. Мирная политика обеспечивала мир нашей стране. Мирная политика дело хорошее. Мы до поры, до времени проводили линию на оборону – до тех пор, пока не перевооружили нашу армию, не снабдили армию современными средствами борьбы.

А теперь, когда мы нашу армию реконструировали, насытили техникой для современного боя, когда мы стали сильны, – теперь надо перейти от обороны к наступлению.

Проводя оборону нашей страны, мы обязаны действовать наступательным образом. От обороны перейти к военной политике наступательных действий. Нам необходимо перестроить наше воспитание, нашу пропаганду, агитацию, нашу печать в наступательном духе. Красная Армия есть современная армия, а современная армия – армия наступательная”.

Этим заканчивается текст выступления Сталина перед выпускниками академий. Но текст этот (в сборнике документов: Россия XX век 1941 год, изданном в 1998 году) составлен, как я уже говорил, по воспоминаниям и конспектам участников встречи. Текст получился не только адаптированный, но и “приглаженный”, чтобы не давать повода для возможных оппонентов. А правка проведена существенная. Я убедился в этом, побеседовав с некоторыми участниками того выпускного торжества. Один из них – бывший командующий Туркестанским военным округом генерал армии Лященко. Мы с ним однокашники по Ташкентскому военному училищу имени Ленина, правда, Николай Григорьевич закончил это училище на десять лет раньше меня (“Еще басмачей гонял!”). В шестидесятых годах я командовал полком в том округе, ну, а когда оба мы ушли в отставку, поселились в Москве, то подружились очень крепко, несмотря на разницу в званиях.

В июле 1998 года я позвонил Николаю Григорьевичу и поехал к нему, чтобы уточнить содержание речи Сталина и прояснить некоторые ее детали. Опускаю все наши другие разговоры и перехожу сразу к делу.

– Николай Григорьевич, вы были в числе выпускников 1941 года и слушали речь Сталина. Говорят, в своем третьем тосте, когда Сталин поправлял Сивкова, Иосиф Виссарионович сказал слова, которых нет в официально опубликованном тексте, а именно: “Главная угроза сегодня идет от Германии. Спасти Родину мы можем лишь победой в войне против Германии. Поэтому я предлагаю выпить за войну, за наступление в войне, за нашу победу в этой войне. Да здравствует активная наступательная политика Советского государства!”

Лященко, и в своем преклонном возрасте весьма темпераментный, воскликнул:

“– Я не только подтверждаю такие слова Сталина, но расскажу тебе, как едва не пострадал из-за них. Получил я назначение на должность заместителя командира полка. Вскоре после прибытия на новое место службы начальник политотдела дивизии поручил мне провести беседу и рассказать комсоставу о выступлении Сталина. Ну, я выступил и по памяти все пересказал. Вижу: начальство меня слушает и ежится: вроде бы я не то говорю. Начальник политотдела даже спросил:

– Точно ли вы помните слова товарища Сталина?

– Точно, говорю, такие слова не забываются. Вечером вызывают меня в особый отдел:

– На каком основании распространяете слухи о возможной войне с Германией?

– На основании речи товарища Сталина.

– Если он даже так говорил, это военная тайна, сказанная вам доверительно. Вы что, газет не читаете? У нас дружба с Германией.

– Я точно помню – товарищ Сталин сказал именно так: воевать с Германией будем очень скоро. Готовьтесь. Воевать будем наступательно.

Проверяли особисты запросом в Москву, оттуда подтвердили. Меня оставили в покое. Но особист косился и не раз мне напоминал: “Не болтай”. А когда 22 июня грохнуло, все сразу поняли, о чем предупреждал Сталин”.

Слова Сталина о “наступательной” тактике позднее, и особенно в последние годы, истолковали как намерение Советского Союза напасть на Германию первым, и якобы Гитлер, узнав об этом, вынужден был перейти в наступление.

Ложность и дилетантская безграмотность подобных утверждений опровергается всеми выступлениями Гитлера с начала его политической карьеры и в главном теоретическом труде “Моя борьба”, в которых расширение владений Германии и обеспечение счастья немецкого народа виделось в завоевании “восточных территорий”, то есть России. И “Дранг нах остен” – была извечная мечта всех немецких завоевателей прошлого и настоящего.

Наступательность сталинской стратегии заключалась в переходе от уступок агрессору, ради оттягивания его нападения, к активной, суверенной политике, в которой нужно не только улыбаться и идти на попятный, но и показать кулак.

Об этом свидетельствует изменение всей агитационно-пропагандистской работы, а также всех средств массовой информации, которые стали действовать на основании указаний, полученных в ЦК РКП (б) на совещаниях 8—9 мая и 14—15 мая 1941 года.

Содержание самой речи Сталина перед выпускниками академий 5 мая нигде не публиковалось, но новая сталинская стратегия перехода от пассивной политики к активной “наступательной” – именно политике, а не военным действиям, была провозглашена, и началось ее осуществление всей мощью пропаганды и агитации. Однако велась вся эта работа по секретному дополнительному указанию так, чтобы не афишировать охлаждения в отношении с немцами, вести эту работу “деликатно”, “не дразнить гусей”. Что же касалось внутренней жизни партии, и особенно армии, то и здесь стали руководствоваться тезисами: “Всей партийно-воспитательной работе необходимо придать боевой, наступательный характер”.

Следует прямо сказать, новый стратегический замысел Сталина – придать наступательный смысл политике, и особенно духу армии, – несколько запоздал: до нападения Германии оставался один месяц, а за такой срок повернуть всю государственную машину, тем более идеологический настрой народа и армии, ранее направленных на мир, на дружбу с Германией, – за такой короткий срок не удалось. Несмотря на указания ЦК и активную деятельность политорганов, все еще по инерции существовали пацифистские настроения – “нас не трогай – мы не тронем”, пропагандисты на местах ратовали за мир. И даже Жданов, руководивший всей идеологической работой, ощущал трудности перехода к новой стратегии и по поводу медлительности и неразворотливости сказал: “Улита едет!..” И прилагал все силы, чтобы гнать эту “улиту” в хвост и в гриву. Готовилась директива Главкура “О задачах политической пропаганды на ближайшее время”. Главная идея в ней была – готовить личный состав Красной Армии к “всесокрушающей наступательной войне”. Но проект директивы так и не успели доработать – Германия опередила своим нападением.

Нарком ВМФ Н. Г. Кузнецов пишет:

“Государственная машина, направленная по рельсам невероятности нападения Гитлера, была вынуждена остановиться, пережить период растерянности и потом повернуть на 180 градусов”.

Часто цитируемое в последние годы, как доказательство агрессивных намерений Сталина, предложение Жукова от 15 мая 1941 года о превентивном ударе по немецкой армии, сосредоточенной у наших границ, конечно же, никакие не фундаментальные агрессивные замыслы – это самая настоящая спонтанная реакция Генштаба на новую “наступательную стратегию” Сталина, высказанную 5 мая.

Военные, как самые оперативные, “взяли под козырек”, и через десять дней (а может быть, Сталин делился с ними своим замыслом и раньше) представили “наступательный вариант действий”. И если бы Сталин действительно вынашивал агрессивные планы, он должен бы согласиться с предложением Генштаба. Но в том-то и дело, что “наступательная” идея была не в смысле нападения первым, а как развитие прежней доктрины – “бить врага на его же территории, ответным ударом”. Наступление мыслилось главным образом в пропаганде, в дипломатии, в политике как намерение припугнуть, заставить задуматься уже (как было известно) изготовившегося к нападению Гитлера.

Заявление ТАСС от 14 июня 1941 года очень наглядно подтверждает это предположение, оно – последняя попытка отвести удар, даже путем закрытия глаз на неотвратимую опасность.

Геббельс, человек искушенный в пропагандистских делах, записал в дневнике такую фразу: “Сталин и его люди совершенно бездействуют. Замерли, словно кролик перед удавом”.

Эти слова свидетельствуют о плохой информированности германского руководства насчет лихорадочной энергичной наступательной деятельности Сталина в подготовке страны и армии к отражению нападения Германии. Но эти же слова разоблачают геббельсовскую пропаганду, а позднее и тех, кто, опираясь на ее материалы, кричал, что Сталин, Советский Союз первым готовился начать войну против Германии: удав, действительно, готовился и бросился первым, только “кролик” оказался не кроликом, а могучим медведем.

Заявление ТАСС от 14 мая 1941 года было не ошибкой, не “близорукостью” Сталина, а наоборот, его дальновидностью – это заявление говорило всему миру о миролюбивой политике, о желании предотвратить войну, и когда Гитлер кинул свои армии на Советский Союз, всему миру стало ясно, кто настоящий агрессор. Это заявление ТАСС ускорило создание антигитлеровской коалиции. Это заявление опрокинуло, нейтрализовало попытку германской пропаганды (да и аналитиков девяностых годов) обвинить СССР, будто он первым намеревался начать войну.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.