Генералы Серпилины

Генералы Серпилины

Те настоящие полководцы РККА, которые не трусили, которые не бросали своих солдат, к сожалению, и гибли больше трусов. И после войны их осталось гораздо меньше, и высоких должностей в послевоенной армии они тоже занимали мало, мало блистали в прессе, и в результате серая генеральская масса упорно задвигала их на второй план, делая их неинтересными для общества. В советское время очень популярным был роман К. Симонова "Живые и мёртвые", в котором автор вывел образ генерала Серпилина, храброго полководца, берегущего своих солдат. Но это литературный герой, да ещё и конъюнктурная "жертва сталинизма". А насколько известны и почитаемы были не сам Симонов со своим Серпилиным, а реальные советские генералы, не бросавшие своих солдат? Хотя бы вот эти, которых Сталин в своём приказе № 270 поставил в пример всей Красной Армии?

"Комиссар 8 мехкорпуса — бригадный комиссар Попель и командир 406 сп полковник Новиков с боем вывели из окружения вооружённых 1778 человек.

В упорных боях с немцами группа Новикова — Попеля прошла 650 километров, нанося огромные потери тылам врага".

А эти офицеры, Попель и Новиков, между прочим, ни тогда, ни после даже награждены за это не были. Более того, в энциклопедии "Великая Отечественная война" статьи о генерал-лейтенанте Н.К. Попеле нет, зато есть статья о сбежавшем из Севастополя в 1942 году Члене военного Совета Черноморского флота вице-адмирале Н.М. Кулакове.

А кто слышал не о литературном Серпилине, а о реальном В.Я. Тишинском? В конце июня 1941 года кавалерист полковник Тишинский приехал в составе инспекционной группы проверять 237-ю стрелковую дивизию, а 17 июля вынужден был её возглавить в момент нанесения советскими войсками контрудара под Сольцами. В ходе этого контрудара, напомню, потерпел тяжёлое поражение немецкий 56-й танковый корпус, которым, кстати, тогда командовал Манштейн.

Так вот, после этого 237-я дивизия была передана в состав 48-й армии, а 12 августа она, вместе с несколькими другими дивизиями попала в окружение. Пережил войну начальник политотдела этой дивизии Ф.Я. Овечкин, который рассказал.

"…Израсходовав боеприпасы, то есть снаряды, мины, командование 237-й стрелковой дивизии отправило автомашины, автобусы, орудия, тяжёлые минометы в тыл, направление — Ленинград. Колонна была выведена на дороги, связывающие с Ленинградом — шоссе Москва — Ленинград. Вышла вся артиллерия 237-й стрелковой дивизии, выведен весь автопарк, автобусы медсанбата и более двух тысяч раненых. По неточным данным — около трёх тысяч человек.

14 августа на КП 70-й ордена Ленина стрелковой дивизии произошло совещание командиров, комиссаров, начальников политотделов и начальников штабов дивизий (70-й и 237-й) по вопросу согласованных действий в создавшейся обстановке (полуокружение противником, захват проходных дорог и отсутствие горючего, боеприпасов, продовольствия). На совещании было единогласно предложено командиру 70-й дивизии генерал-майору Федюнину принять на себя командование как старшему по званию и более длительное время находящемуся на должности командира дивизии. Тов. Галстяну — военкому 70-й стрелковой дивизии — принять обязанности военкома этого отряда из двух дивизий. 1-я горно-стрелковая бригада ещё 12 августа оставила свои позиции и ушла на восток, открыв левый фланг 70-й дивизии. Кстати, немцы не воспользовались этим до 18 августа.

Генерал Федюнин и полковой комиссар Галстян от предложений, сделанных им, отказались! Генерал Федюнин сообщил своё решение:

Дивизия будет выходить 16 августа с наступлением темноты, дабы не дать возможность противнику обнаружить отход. Выводить дивизию двумя путями, но какими, не указал! Он также предложил, чтоб выход с занимаемых позиций каждая дивизия, каждый полк производили самостоятельно, без всяких согласований действий.

Командир 237-й дивизии Тишинский и военком Давидович с таким решением не согласились, заявив, что выводить дивизию будут организованно и всю вместе. Дивизия должна держаться «в кулаке». Никаких партизанских действий допущено не будет. Начподив Овечкин и начальник штаба Тимофеев поддержали их решение и приступили к реализации этого плана. Было отдано следующее распоряжение:

1. Полки оставляют занимаемые позиции ровно в десять часов вечера и ни минутой раньше — позже.

2. Команды о снятии с позиций производятся тихо, почти шепотом. Никаких звуков, звона котелков, оружия и др. не допускается.

3. Огни на занимаемых позициях остаются теми же, что и были. Режим артиллерийского, пулемётного, ружейного огня остаётся тем же, что и был.

4. Для сохранения огня оставить от каждого батальона по отделению, которые с наступлением рассвета покидают позиции и уходят вслед за батальоном.

5. Для наблюдения за установленным порядком оставить политических работников.

6. Штаб дивизии и политотдел, прокуратура, особый отдел и трибунал следуют вместе со штабом 838-го стрелкового полка. Справа следует 841-й, слева 835-й полки. На 835-й стрелковый полк возложена задача охранять полки дивизии и штаб от возможного нападения противника слева, подбирая по пути бегущих красноармейцев 1-й дивизии народного ополчения.

Утром 17-го августа части дивизии, как всегда по заданному противником режиму, в 9 часов услышали сильную артиллерийскую стрельбу и вскоре усиленную авиационную обработку района, занимаемого нами накануне и покинутого вечером. Около 10 утра в воздухе появились немецкие разведывательные двухфюзеляжные самолёты («Дорнье-комета»), прозванные красноармейцами «рамами». Они летали на низкой высоте, рассматривая возможное укрытие отошедших частей дивизии.

К исходу дня 18 августа немецкой разведке удалось обнаружить пути отхода частей дивизии. Началось преследование, в первую очередь, авиабомбёжкой и артобстрелом. В районе деревни Люболяды отходили части 835-го стрелкового полка и штаб дивизии (в ходе движения штаб переместился из 838-го стрелкового полка в 835 сп).

19 августа в районе деревни Люболяды 8-й батальон, прикрывающий отход полка и штаба дивизии, вступил в бой с преследовавшими подразделениями 196-й пехотной дивизии немцев. Завязался бой. При артобстреле немецкой артиллерии был убит командир дивизии полковник Тишинский и несколько красноармейцев. Похоронив погибших на окраине деревни, на лесной опушке, батальон переправился через реку Лугу и пошёл вслед за основными силами дивизии».

Интересно, но то, что советская дивизия, попав в окружение, не потеряла управление и не распалась, а в полном составе пробилась к своим, было удивительно, прежде всего, для советского командования, в частности, для командующего 46-й армией генерала Антонюка. Ф.Я. Овечкин в своих воспоминаниях приводит разговор, состоявшийся в его присутствии в начале сентября 1941 г. в Ленинграде между К. Е. Ворошиловым и генералом Антонюком:

«Ворошилов: — Где 70-я и 237-я дивизии?

Антонюк: Они окружены в районе Медведя, Люболяды и уничтожены полностью.

Ворошилов: — Комиссар, скажите, где эти дивизии?

Овечкин: — Занимают позиции — Высота Фёдоровская, Антроповщина, Контокопщина, станция Александровская под Пушкином.

Антонюк: — Лжёте, товарищ комиссар!

Овечкин: — Это Вы, генерал, лжёте своими донесениями и рассказом. Дивизии целы и воюют. Правда, за время боёв имеют большие потери, но сохранили свои полки, роты, знамёна".

Ну и что, скажете вы, мало ли было в ту войну никому неизвестных погибших полковников? Их тогда никто не знал, и сегодня они никому не нужны на фоне таких выдающихся героев, как маршал Жуков или адмирал Кузнецов. Но дело в том, что тогда, в 1941 году, полковник Тишинский был достаточно известен и вот почему. Он отметил своё вступление в должность боем, о котором сразу же заговорили.

"Всё началось с задержки по времени выполнения приказа командующего армией, по которому дивизия отводилась на несколько километров назад для занятия более выгодных рубежей, т. к. занимаемые позиции давали возможность противнику отрезать её от своих тылов, от армейских соединений и оказаться в окружении. Распоряжение на отвод частей ещё не было разработано, как поступили данные от разведчиков 835-го стрелкового полка. Командир разведроты Савельев доложил, что доставлен пленный, который показал о прибытии на участок, находящийся против 237-й дивизии, новой, свежей немецкой дивизии «Мёртвая голова». Она имеет задачу в ближайшие сутки сменить потрёпанные части 3-й моторизованной дивизии.

Вслед за этим сообщением командир 691-го артполка Кузнецов доложил, что разведчики полка во главе с Корниенко захватили обер-лейтенанта, ефрейтора и важные документы. Изучение штабных документов, приказа командира дивизии СС «Мертвая голова» показало, что дивизия до деревни Ванец будет следовать походным порядком в автомашинах. Остановочный пункт деревня Ванец будет последней, откуда полки этой дивизии развёртываются для занятия боевого порядка, севернее деревни. Из документов явствовало, что дивизия будет следовать по территории, занятой 237-й стрелковой дивизией, следовательно, представляется возможность встретить её колонны на марше, не дать ей развернуться и разгромить. В соответствии с этим решением и был построен боевой порядок полков, что давало возможность полностью уничтожить боевую технику: танки, бронемашины, автотранспорт и захватить артиллерийско-миномётное и стрелковое оружие, а также документацию штабов.

Перекрытие дороги в тылу двигающейся немецкой дивизии исключало возможность отступления или бегства солдат и офицеров. Таким образом, готовился «мешок» без возможности выйти из него. Артиллерийские средства были рассредоточены вдоль дороги для уничтожения танков и бронемашин.

Бой, начавшийся в 12 часов 15–20 минут, закончился примерно через час полным уничтожением фашистских солдат и офицеров, танков, бронемашин и другой техники. По подсчётам, на дороге, по которой следовала дивизия СС «Мёртвая голова», оказалось более тридцати подбитых танков, свыше двух десятков бронемашин, около двухсот автомашин, более 80 мотоциклов с колясками, свыше полсотни орудий, 45 миномётов, 119 пулемётов. Сожжены и подорваны автомашины со снарядами, бензином, продовольствием. На дорогах лежали убитые, покалеченные фашистские солдаты и офицеры, которых насчитали тысячи. Среди убитых найден начальник штаба дивизии, но трупа командира дивизии не обнаружено. Командиры двух полков оказались в числе убитых.

Сообщение о разгроме дивизии наше армейское руководство встретило с недоверием. Командующий армией выразился просто: «Не врите! Одна дивизия не может уничтожить дивизию противника, да ещё немецкую». И приказал убитых не хоронить до приезда специальной комиссии, которая прибыла к исходу дня. Приехала также комиссия из штаба Северо-Западного фронта для того, чтобы удостовериться в правильности сообщений о разгроме «Мертвой головы».

Между прочим, дивизия СС "Мёртвая голова" шла на выручку 56-му танковому корпусу Манштейна, и тот в своих мемуарах, описывая события под Сольцами, косвенно подтверждает этот неудачный для эсэсовцев бой вот такой тирадой в адрес СС.

"Более сносные условия местности, но и сильную укрепленную линию встретила дивизия СС «Тотенкопф», наступавшая на Себеж. Но здесь сказалась слабость, присущая неизбежно войскам, командному составу которых не хватает основательной подготовки и опыта.

…Дивизия имела колоссальные потери, так как она и ее командиры должны были учиться в бою тому, чему полки сухопутной армии уже давно научились. Эти потери, а также и недостаточный опыт приводили в свою очередь к тому, что она упускала благоприятные возможности и неизбежно должна была вести новые бои. Ибо нет ничего труднее, как научиться пользоваться моментом, когда ослабление силы сопротивления противника дает наступающему наилучший шанс на решающий успех. В ходе боев я все время должен был оказывать помощь дивизии, но не мог предотвратить ее сильно возраставших потерь. После десяти дней боев три полка дивизии пришлось свести в два.

Как бы храбро ни сражались всегда дивизии войск СС, каких бы прекрасных успехов они ни достигали, все же не подлежит никакому сомнению, что создание этих особых военных формирований было непростительной ошибкой. Отличное пополнение, которое могло бы в армии занять должности унтер-офицеров, в войсках СС так быстро выбывало из строя, что с этим никак нельзя было примириться. Пролитая ими кровь ни в коей мере не окупалась достигнутыми успехами".

Об этом успехе полковника В.Я. Тишинского сообщило ТАСС, о нём дали статьи «Правда» и "Красная Звезда". Но что толку? Тишинский был убит и немедленно забыт, поскольку славить наша интеллигенция привыкла только тех, за кого можно что-то получить. А что получишь даже не за "жертву сталинизма", а всего лишь за комдива, честно исполнявшего свой солдатский долг, не бросившего вверенных ему людей и убитого в бою в батальоне, прикрывавшем выход его дивизии из окружения? Как это воспримут генералы, сегодня восседающие в начальственных креслах, а в той войне бросавшие своих солдат во имя спасения своей шкуры?

В качестве апофеоза презрения к героям, я бы привёл выпускающийся в Калуге под общей редакцией «заслуженного» деятеля наук РФ, доктора и профессора С.Л. Савина сборник "Армия и политика". В 6-м томе дан справочный материал по потерям генералов Красной Армии в 1941 году. Генералы представлены пофамильно, но только в трёх списках — "Перечень лиц высшего комначсостава, репрессированных в 1941 году", "Перечень лиц высшего комначсостава, пропавших без вести в 1941 году" и "Перечень лиц высшего комначсостава, попавших в плен в 1941 году и погибших в плену". То есть о предателях, подонках и трусах наша «наука» память сохраняет, но перечня генералов, погибших в боях за Родину, в справочном материале нет! Российской интеллигенции и науке они не интересны. Им интересны подонки, которых презирали даже немцы.

Г. Пикер, секретарь Гитлера, опубликовал записи его застольных разговоров и, в частности, отмечая в 1942 году наличие у фюрера чувство юмора, приводит такой пример:

"Аналогичной была реакция Гитлера, когда ему доложили, что некий русский пленный в течение года водил грузовик в непосредственной близости от нашей линии фронта честно и надежно, доставляя боеприпасы на позиции, а затем заявил, что он генерал, предъявил соответствующие документы и попросил повысить его в должности. И Гитлер — под одобрительный смех всех присутствующих — принял следующее решение: "Поручите ему возглавить целую колонну грузовиков"".

При этом не только Гитлер, но и Пикер побрезговали узнавать фамилию этого полководца РККА, а профессор Савин, как вы видели, пусть и в общем списке, но требует его помнить.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.