Михаил Дмитриевич Каратеев (1904—1978)

Михаил Дмитриевич Каратеев

(1904—1978)

Исторические писатели не раз принимались писать о великом XIV веке в России, когда над страной висело ордынское иго, князья по-прежнему ездили к великому хану с подарками и данью, чтобы получить или продлить ярлык на княжение то ли в Тверском, то ли в Рязанском, то ли во Владимирском, то ли в Московском княжествах. И всё зависело от настроения великого хана или от дипломатической осведомленности и лести русского князя, всё это время продолжалась великая раздробленность Русской земли, неспособной скинуть татарскую власть, продолжались усобные битвы за сиюминутные выгоды, а русский народ страдал от татарских набегов.

В середине 60-х годов один за другим появляются исторические романы Михаила Каратеева всё на ту же увлекательную тему о великом князе Дмитрии Донском и о свержении татарского ига, об удельной борьбе русских князей и о единении всей Русской земли для укрепления Российского государства, о распадении Белой и Золотой Орды, о завоевательной политике талантливого полководца Тимура, прозванного Железный хромец, разбившего великого хана Тохтамыша, – пятитомная эпопея «Русь и Орда»: в 1958 году – роман «Ярлык Великого Хана», в 1962 году – роман «Карач-Мурза», в 1963 году – роман «Богатыри проснулись», в 1966 году – «Железный Хромец», в 1967 году – «Возвращение». Романы печатались в Аргентине скромным тиражом.

Имя М.Д. Каратеева как исторического писателя было совершенно неизвестно в литературном мире в ту пору, когда вышел его первый роман «Ярлык Великого Хана», сразу привлёкший внимание зарубежных критиков и читателей. Олег Михайлов в 1989 году в Аргентине получил романы от внука М.Д. Каратеева и привёл в своей книге «Литература русского Зарубежья» (М., 1995) обширные цитаты из первых откликов на эти произведения. Рецензент бельгийского журнала «Родные перезвоны» обратил внимание на то, что роман «Ярлык Великого Хана» – «это родник чистой воды, которую пьёшь с наслаждением, – живая вода, исцеляющая наши недуги уныния, слабости духовной и телесной»; критик мюнхенского журнала «Свобода» писал, что вроде бы не выходят книги русских писателей, которые бы радовали душу и сердце, но есть счастливое исключение – роман «Ярлык Великого Хана»: «Странное дело: в книге описывается прошлое чуть ли не тысячелетней давности, а кажется, что читаешь актуальный роман, настолько он близок»; «Недавно изданный в Буэнос-Айресе исторический роман М. Каратеева «Ярлык Великого Хана» является крупным вкладом в русскую художественную, а в равной мере и в популярно-историческую литературу, – писал критик в нью-йоркской газете «Россия». – В личности автора сочетается глубокий и разносторонний эрудит и талантливый писатель… В плане романа книга правдива и увлекательна. Его герои живут интенсивной жизнью, их психология убедительна. Автор даёт целый ряд сочных и необычайно верных по звучанию сцен… очень хороши картины природы… Язык составляет одно из главных достоинств книги. Автор чутко выбрал именно тот характер речи, который, будучи окрашенным в цвет эпохи, не утомляет излишней архаичностью»; критик калифорнийского журнала «Жар-птица» писал, что М.Д. Каратеев – «большой художник и увлекательный писатель, – два свойства, необходимых для того, чтобы встать в ряды литераторов Зарубежья первого класса» (Михайлов О.Н. Литература русского Зарубежья. М., 1995. С. 396—397).

Оказалось, что М.Д. Каратеев – эмигрант первой русской волны. Родился в дворянской семье в германском городе Фрайберге, по отцовской линии он был потомком братьев Киреевских, отец, Дмитрий Васильевич, был широко образованным человеком, преподавал философию в Гейдельбергском университете, знал геологию и минералогию, знал языки; по материнской линии писатель – прямой потомок поэта Василия Жуковского. Так что ничего удивительного не было в том, что в конце жизни в М.Д. Каратееве проснулся талант писателя и историка.

М.Д. Каратеев поступил в Полтавский кадетский корпус, в 1920 году вместе с Добровольческой армией ушёл сначала в Константинополь, потом в Белград. Продолжил обучение в Петровском-Полтавском кадетском корпусе, военное обучение закончил в Сергиевском артиллерийском училище, став офицером-артиллеристом, высшее образование получил в Бельгии, защитил докторскую диссертацию по химии. Но это ничуть не избавило его от тех трудностей, которые выпали на долю русских эмигрантов первой волны. Получив дипломы, М.Д. Каратеев отправляется сначала в Парагвай, в Перу он неожиданно встречается с отцом, ректором университета, работает в его университете химиком. Одновременно с этим печатает серию очерков «Русские в Аргентине»: «Парагвайская надежда», «На рудниках Боливии», «Россия в Уругвае».

Работая химиком – а у него уже семья, М. Каратеев погружается в изучение русской истории, погружается в русские летописи, однако односторонность взгляда не удовлетворяет его, побуждает к многогранному познанию русского Средневековья. Старые книги, летописи, хроники, путешествия иноземцев раскрыли перед М.Д. Каратеевым необыкновенный мир трагических страстей и воинских подвигов, мир человеческих чувств и мыслей, мир интриг, злобных умыслов, зависти. И всё это стало предметом художественного изображения в пятитомной эпопее. «Во второй и третьей книгах истории Московского великого княжества и его возвышению отводится главное место, – писал М. Каратеев в предисловии «От автора», – ибо в жанре исторического романа в этой области до сих пор почти ничего не сделано. Как это ни странно, но даже такая богатейшая для романиста эпоха, как годы княжения Дмитрия Донского и его судьбоносной борьбы с Тверью, Литвой и с татарской Ордой, в нашей художественной литературе почти не освещена.

Этому славному русскому государю и национальному герою, чьим гением Русь была выведена из феодального хаоса на прямой великодержавный путь, до настоящего времени был посвящён лишь роман «Дмитрий Донской» советского писателя С.П. Бородина. Но, несмотря на несомненные литературные достоинства этой книги, она не даёт читателю полного, правильного представления как о личности Дмитрия, так и о том коротком (всего три года) отрезке истории, которого касается Бородин. Вообще нужно признать, что содержание и дух этого романа не отвечают его заглавию, ибо при чтении сразу становится заметно, что Дмитрий не занимает центрального места ни в самом романе, ни в сердце автора.

Многое, конечно, можно объяснить теми условиями, в которых творил Бородин. Но трудно понять, зачем, например, Бородину понадобилось возвести на героя своего романа отвратительный поклёп, для которого ни в одном источнике или предании мы не находим ни малейших оснований: приписать ему зверское уничтожение всех строителей Тайницкой башни в Кремле якобы для более надёжного сохранения её секрета…» (Каратеев М. Карач-Мурза (Тверь против Москвы). Богатыри проснулись. Исторические романы эпохи княжения Дмитрия Донского. ХIX век. М., 1992. С. 7—8). Далее М. Каратеев объясняет историю этих ошибок: Бородин пользовался летописями и сказаниями, которые создавались духовными лицами под руководством митрополита Киприана, критически относившегося к Дмитрию Донскому. Отсюда целый ряд ошибок и просчётов С. Бородина.

М.Д. Каратеев написал предисловие «От автора», как и романы, в Уругвае в 1962 году. А далее он дал «Введение», в котором широко и полно обрисовал общее политическое положение на Руси и в татарских улусах в начале второй половины ХIV века. Здесь он напомнил читателям о трёх выдающихся исторических деятелях – великом князе Иване Калите, золотоордынском хане Узбеке и литовском великом князе Гедимине, которые определяли положение своих земель: Русь набирала силу, Золотая Орда год от года слабела, раздираемая ханскими распрями. В 1353 году умер от чумы великий князь Московский Симеон Гордый, продолжавший дело своего отца Ивана Калиты, от чумы умерли и его сыновья Иван и Симеон, младший сын Иван, вступивший на престол, был исключительно красивым внешне, но слабым и безвольным монархом. В 1359 году он скончался, девятилетний его наследник Дмитрий (в будущем – Дмитрий Донской) уступил великое княжество суздальскому князю Дмитрию Константиновичу, но через два года вернул себе великое княжество, победив в битве суздальского князя. Так началась и много лет продолжалась битва между русскими властителями.

М.Д. Каратеев исследовал чуть ли не все летописи и сказания, Троицкую летопись, со свидетельств которой и начинается повествование, Московскую летопись, Никоновскую летопись, документы «Из ярлыка хана Менгу-Тимура, 1369 год», упоминает имена Д. Лихачёва, Мухаммеда аль-Захири Самарканди (ХII век), Усами Ибн Мункиза (ХII век), армянского историка Киракоса Гандзакеци. Далее следуют Московская летопись, Вологодская летопись, Полное собрание русских летописей, том 11, Пермская летопись, Устюжская летопись, Московский летописный свод, Троицкая летопись, потом снова авторитетные исторические имена – такова композиция романов, так выстраивается научное свидетельство об эпохе, которая проходит перед нами, а детали и подробности эпохи даются в полноценных и живых описаниях.

В 1368 году в Москву прибыл ханский посол Карач-Мурза, потомок русских князей Карачевских, родство которых восходило к великому князю Черниговскому, принявшему смерть от татарского хана за непокорство, для того чтобы напомнить, что уже несколько лет Московское княжество не платило дань великому хану Золотой Орды. Московское княжество готовилось к борьбе с великим князем Михаилом Александровичем, победившим в борьбе за великое Тверское княжество и мечтавшим освободиться от власти московского князя, и о дани вроде бы и позабыло.

На первых страницах романа появляется великий князь Московский Дмитрий Иванович, с юных лет возмечтавший стать государем Всероссийским. Если дед его, Иван Данилович Калита, мечтая о том же, по своему образу жизни был «прежде всего вотчинником-стяжателем», «то Дмитрий по образу мыслей и чувств был уже русским государем, для которого частное растворялось в общем. На враждующих с ним князей он смотрел не как на своих личных врагов и соперников, а как на врагов Руси, являющихся главным препятствием на пути её освобождения». Такова была главная идея исторических романов М.Д. Каратеева.

Автор даёт портрет великого князя Московского: «Он ростом был высок, ладно сложен, коренаст и крепок. Волосом и глазами чёрен, лицом смугл, взглядом суров. Густые, сросшиеся над переносьем брови и рано пробившиеся усы усиливали впечатление этой суровости». Это был портрет воина, не любившего пышности, но опасавшегося хоть чем-то нарушить сложившиеся обычаи в княжеском тереме. Потом автор добавляет какие-то существенные черты портрета великого князя, но с первых же страниц великий князь – это воин, в раздумьях которого единовластие – главная черта его характера. И двоюродный брат его, серпуховский князь Владимир Андреевич, тоже внук Ивана Калиты, был сторонником этого единовластия. Собравшиеся за завтраком бояре знали о том, что в Москве под арестом великий князь Тверской Михаил Александрович, который должен покориться московскому князю и поцеловать ему крест на верность. Но Михаил Александрович обещал не воевать с Москвой, а жить на равных условиях, и крест целовать он не будет. Тут и закипели страсти.

В следующей главе автор даёт краткую характеристику появления Москвы и Московского княжества. В 1237 году Батый разрушил монастыри и церкви, в 1271 году Москва стала центром небольшого княжества, которое получил младший сын Александра Невского Данила, при его сыне, Иване, прозванном Калитой (денежный мешок, кошель. – В. П.), Московское княжество увеличилось в семь раз. По ходу повествования автор поясняет многие исторические заблуждения, которые были в ходу у советских историков, в частности, говорили, что слово «кремль» происходит от слова «кремень», а на самом деле от слова «кремь» – «так на севере и до сих пор называют строевой хвойный лес» (с. 37).

Много страниц уделяет автор митрополиту Алексею, наставнику великого князя Дмитрия, внушившего, что пора собирать силы для того, чтобы сбросить татарское иго. Он не раз бывал в ставке великих ханов, прославился тем, что исцелил ослепшую ханшу Тайдулу, и эта слава исцелителя широко разошлась по княжествам и ханствам. Татары, начиная с хана Батыя, многое дозволяли завоёванным народам, хан «проявлял много ума и дальновидности и показал себя большим организатором», «бывал неумолимо жесток, но широко применял также методы поощрения, был справедлив, щедр, умел проявлять великодушие и по-своему был благороден», «все религии, и в том числе православие, в пределах его империи пользовались полнейшей свободой» (с. 63). И последователи хана Батыя во многом следовали установлениям Чингисхана и Батыя. Набеги татар за эти годы разрушили сотни городов и сёл, сожгли и разрушили монастыри и церкви, изрядные книжные и летописные сокровища погибли в огне пожарищ, но многое ещё и осталось.

Изумился великий князь Дмитрий при виде вошедшего в палату ханского посла: в высоком и стройном мужчине лет двадцати пяти не было ничего татарского, «с этого лица, из-под чёрных, тонко очерченных бровей, смело и открыто глядели на князя большие глаза, синие и ясные, как у девушки. Если бы Дмитрий доподлинно не знал, кто это, он готов был поклясться, что видит перед собой своего соотечественника» (с. 53).

Начались деловые разговоры, а вскоре Дмитрий Иванович узнал, что Карач-Мурза родился в Белой Орде от князя Карачевского Василия Пантелеевича и ордынской царевны, князя заманили его родственники и хотели убить, но он отбился, бежал в Белую Орду, а вместе с ним его стременной Никита Толбугин, который и воспитал родившегося от этого брака Карач-Мурзу, научил его русскому языку и русским обычаям.

Карач-Мурза сказал Дмитрию Ивановичу, что великий хан повелел освободить великого князя Тверского Михаила Александровича, как равного в своих правах с московским князем. А митрополит Алексей в своей беседе с Карач-Мурзой объяснил ему как русскому князю, что «Дмитрей Иванович свою землю от ворогов обороняет», и эти спокойные слова митрополита Алексея потрясли Карач-Мурзу. В дальнейшем он многое узнал от митрополита Алексея, сыгравшего в истории объединения Русской земли огромную роль, возможно не меньшую, чем напутствие игумена Сергия Радонежского, провожавшего князя Дмитрия на Куликовскую битву. Карач-Мурза твёрдо обещал митрополиту Алексею не поднимать меч против России, которая хочет быть свободной и освободиться от татарского ига. Карач-Мурза согласился с митрополитом Алексеем, что великий князь Тверской Михаил Александрович должен поцеловать крест и считать себя младшим братом великого князя Московского. Так и произошло, как внушил тверскому князю князь Карачевский, «старший в роду Черниговских князей». Автор положительно оценивает личность тверского князя, он пользовался уважением на Руси, он был образованным, гуманным и добрым человеком, но он не верил, что именно Москва может начать великую борьбу против татар, нет, только Тверь может эту борьбу начать. И тут он ошибся, не поддержав московского князя на Куликовом поле. А возвращаясь в Тверское княжество, Михаил Александрович торжественно целовал крест Дмитрию Ивановичу, великому князю Московскому и всея Руси, не подозревая того, что так вскоре и произойдёт, несмотря на его возобновившиеся интриги против Москвы.

Далее автор отправляет Карач-Мурзу в Карачевское княжество, а по дороге он со спутниками побывали в Серпухове, отдохнули в Подоле, переночевали в Калуге, потом, не доезжая Карачева вёрст пять, свернули к деревне, где он познакомился с удивительным семейством русского дворянина Михаила Андреевича Софонова, который с первых же слов предложил Карач-Мурзе, или Ивану Васильевичу Снежину, как его величали на Руси, пойти в баню. И автор приодит целый ворох цитат о том, как любили баню на Руси. А чуть раньше по другому случаю М. Каратеев упомянул тех исследователей, «которые любят отыскивать в нашем прошлом одно лишь плохое» (с. 160). И по ходу развития событий Михаил Андреевич, словоохотливый и добродушный, рассказывает чуть ли не всю историю Карачевского княжества, в том числе и про отца Карач-Мурзы, князя Василия Пантелеевича, который был чуть ли не идеальным по своему характеру. Вспоминая историю отца, Карач-Мурза понял, что всё, что он видит – это его родная земля: «Это его хоромы, его город, его земля!.. При этой мысли Карач-Мурза ощутил почти ненависть к Орде и остро почувствовал свою кровную связь с родной землей» (с. 181).

Много лет носил Карач-Мурза эту любовь к своему Отечеству, хотя и он вернулся в Орду, возвел на ханский престол обаятельную вдову Тулюбек-ханум и был её любовником, но и она была свергнута с престола, мужал талант Мамая, который мечтал поживиться в России, а Дмитрий Иванович собирал свои силы, покорил Тверское княжество, Смоленское. «Вся Русь была отныне послушна воле государя Дмитрия Ивановича, и можно было приступать к освободительной борьбе с Ордой», – писал М. Каратеев. И эта борьба началась в романе «Богатыри проснулись», состоялась и Куликовская битва, Дмитрий Иванович бился с татарами как простой воин, а после этой битвы вошёл в историю как Дмитрий Донской.

Карач-Мурза служил у великого хана Тохтамыша, способствовал тому, чтобы он утвердился на ханском престоле, ведь они вместе выросли в Орде, вместе учились, вместе дрались мальчишками, Карач-Мурза не раз был послом Тохтамыша у великого завоевателя эмира эмиров Тимура, каждый раз Тимур выручал Тохтамыша. Но потом ослабели узы товарищества между ханами, и каждый захотел возвысить себя над окружающими его советниками и ханами. И продолжалась длительная борьба в самой Золотой Орде, потом между Золотой Ордой и Белой Ордой, гибли тысячи татар с обеих сторон, а Русь постепенно набирала сил, чтобы освободиться от татарского ига.

В итоге Карач-Мурза женился на племяннице эмира Тимура, переехал в Россию, получил землю, построил крепость, пригласил крестьян, которые стали работать на земле, родил сына, семья приняла крещение, а Арсений со своим отрядом принял участие в Грюнвальдской битве.

«Подлинная любовь обладает неумирающей памятью сердца, – писал поэт Н.В. Станюкович. – «Записки охотника», стихи Тютчева, книги Алданова писались за границей, и тут, среди нас, вырос дар Михаила Дмитриевича Каратеева, эпопее которого суждено стать, в освободившейся России, источником знаний и, главное, живого понимания и любви к нашему прошлому» (Станюкович Н.В. М. Каратеев. Возвращение // Возрождение. 1968. Т. 196. С. 120).

Критики и исследователи рекомендуют романы М.Д. Каратеева, скончавшегося в Монтевидео, иметь в каждой русской семье.

Каратеев М.Д. Ярлык Великого Хана. М., 1992.

Каратеев М.Д. Карач-Мурза. М., 1992.

Каратеев М.Д. Богатыри проснулись. М., 1992.

Каратеев М.Д. Железный Хромец. М., 1992.

Каратеев М.Д. Возвращение. М., 1994.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.