«СНЕЖНЫЙ ДОМ» НА УЛИЦЕ ПРОПАГАНДЫ

«СНЕЖНЫЙ ДОМ» НА УЛИЦЕ ПРОПАГАНДЫ

…Если спросить у современных петербуржцев, где находилась улица Пропаганды, то абсолютное большинство, без сомнения, с удивлением пожмет плечами. Даже многие любители питерской старины, пожалуй, не смогут точно ответить на этот вопрос. Лишь неопределенно махнут рукой: мол, где-то там, в Лесном. А вот бывшие лесновские старожилы прекрасно помнят свою «малую родину».

Проходила улица Пропаганды параллельно Старо-Парголовскому проспекту от 2-го Муринского до Институтского проспекта. Тихая, милая улица, с чудесными садами, кустами сирени и старыми деревянными домами. Как ни странно, но трасса этой улицы сохранилась до сих пор, превратившись в обычный внутриквартальный проезд, и только уцелевшие кое-где остатки садов помогают прежним жителям этих мест хотя бы условно определить, где стояли их дома.

С конца XIX века улица называлась Новой, а свое «идеологическое» название она получила в 1940 году. Говорят, причиной такого наименования стал тот факт, что до революции в подвале одного из домов, выход из которого был именно на эту улицу, находилась подпольная типография. Организовал ее большевик В.М. Молотов, учившийся тогда в Политехническом институте. В этой типографии печатались революционные прокламации, а потом остатки печатни долгое время еще оставались в подвале. Так это или нет, сказать трудно, но об этом рассказывают многие лесновские старожилы…

Петербурженка Галина Федоровна Гагарина – одна из тех, чье предвоенное детство прошло именно здесь, на улице Пропаганды. До революции ее бабушка, Александра Петровна Александрова, владела двухэтажным деревянным домом на Новой улице в Лесном.

^{А.А. Александров. Лесной, начало XX в Из семейного архива Г.Ф. Гагариной}

По словам Галины Федоровны, семейная легенда гласит, что ее бабушка, родившаяся в 1870 году, была круглой сиротой: ее подкинули в очень богатый дом, к немолодой супружеской паре Чернышевых. Девочка была в очень богатом шелковом белье, в котором обнаружилась и записка: «Назвать Александрой». Согласно той же легенде, ее родителями были цыганка из табора и… русский посол в Италии.

В восемнадцать лет Александру выдали замуж за состоятельного человека, на двадцать лет старше ее, – Александра Александровича Александрова. Служил он в ту пору начальником железнодорожной станции в городе Козлове (с 1932 г. это город Мичуринск) Тамбовской губернии.

Накопленные капиталы позволили чете Александровых на рубеже XIX–XX веков купить участок и построить дом на Новой улице в Лесном. Несколько комнат в нем сдавались студентам Политехнического института, а потому, по семейным воспоминаниям, в доме всегда была молодежь, народ очень интересный и веселый.

^{Семья Александровых, слева направо: Николай, Мария, Александра Петровна, Тамара. 1914–1915 гг. Из семейного архива Г.Ф. Гагариной}

Неподалеку, на той же улице, Александра Петровна возвела еще один дом – для своих четырех детей (Григория, Марии, Николая и Тамары), с четырьмя отдельными квартирами для каждого. В 1915 году главы семейства, Александра Александровича, не стало. Согласно семейным воспоминаниям, он был заядлым игроком-картежником и оставил вдове огромное количество долгов, за которые ей приходилось еще долго расплачиваться. Перед смертью он подозвал своего сына Николая и сказал ему: «Дай мне слово, что никогда не возьмешь в руки карты». И Николай сдержал слово: ни он, ни кто другой из семьи пристрастием к картежной игре не отличался. Похороны Александра Александровича были пышными и торжественными, отпевали его в церкви Петра и Павла у Круглого пруда…

Когда началось послереволюционное «уплотнение», семье Александровых оставили лишь часть одной из четырех квартир – две комнаты и веранду в доме под № 20 по Новой улице (впоследствии – ул. Пропаганды, 22). Здесь и поселилось все семейство, кроме старшего сына Григория, уехавшего в Москву.

«Моя мама, Мария Александровна, в середине 1920-х годов работала в библиотеке Политехнического института, – рассказывает Галина Федоровна Гагарина. – Мама была очень красивой, и недостатка в мужском внимании не испытывала. Именно тогда мама познакомилась со своим будущим мужем. Эта встреча оказалась самой важной. К сожалению, их семейная жизнь была не очень долгой (причиной тому – война!), но очень яркой и счастливой.

Федор Викторович Гагарин, мой отец, был родом из села Арбаж Котельнического уезда Вятской губернии, в 1917 году поступил в Политехнический институт в Петрограде, а окончил его в 1927 году по „сухопутно-дорожной специальности Инженерно-строительного факультета“. Когда окончил институт, молодые поженились и уехали на Урал – к месту работы Федора Гагарина. Именно там в 1930 году родилась я.

Кстати, Политехнический институт занимает особое место в истории семьи Гагариных, и не только потому, что там познакомились мои родители. Несколько поколений нашего рода связано с ним.

^{Мария Александрова в роли ангела на представлении в одном из приютов в Лесном. Фото 1914–1915 гг. Из семейного архива Г.Ф. Гагариной}

Институт окончил мой отец, его сын Юрий, потом два его сына – Сергей и Дмитрий, а теперь в институте учится уже четвертое поколение Гагариных…

В 1934 году родители вместе со мной вернулись из Челябинска домой, в Ленинград, и с тех пор мы жили на Новой улице в Лесном. Сестра Тамара к этому времени уже была замужем и уехала в мужу в Горький, а брат Николай женился и жил у супруги на Петроградской стороне. Таким образом, в доме на Новой улице жила наша семья (в 1937 году родился мой брат Юрий) и бабушка.

В предвоенные годы у отца, как у ведущего инженера в тресте „Спецгидропроект № 2“, была зарплата 80 рублей. По тем меркам вполне нормальная. На нее жила вся наша семья из пяти человек. Конечно, роскоши себе не позволяли, но жили в достатке…».

^{Дом на улице Пропаганды, в котором прошло предвоенное детство Г.Ф. Гагариной. Фото из семейного архива Г.Ф. Гагариной}

Галина Федоровна признается, что теперь, по прошествии стольких лет, удивляется, как и почему ее отца не коснулось тяжелое сталинское лихолетье. Ведь поводов попасть под удар хватало: во-первых, сын раскулаченного (хотя отец его никогда не был кулаком, а только нанимал во время страды двух работников), во-вторых, был лично знаком с наркомом тяжелой промышленности Серго Орджоникидзе, посмевшим повести себя наперекор «великому отцу народов». Знакомство с Орджоникидзе произошло еще в конце 1920-х годов, когда Виктор Гагарин работал на Урале.

^{Улица Пропаганды. Фото 1950-х гг. Фото из семейного архива Г.Ф. Гагариной.}

«Помню, что портрет Орджоникидзе всегда висел у нас в комнате – в знак особого уважения отца к этому человеку, – продолжает Галина Федоровна. – Конечно, тогда я была совсем маленькой, бесконечно далекой от мира взрослых. Да иначе и быть не могло. Обо всех непростых перипетиях их бытия я стала догадываться гораздо позже…

^{Колодец возле дома на улице Пропаганды – настоящий шедевр архитектуры малых форм. Фото из семейного архива Г.Ф. Гагариной}

Детство мое было счастливым, жизнь в Лесном ка-залась раем. Мы считали, что живем за городом, бытовало выражение „поехать в город“. На лесновских улицах практически не было транспорта, и каждый проезжавший грузовик казался событием. Было очень чисто, после грозы мы очень любили бегать по теплой воде, собиравшейся в канавках вдоль заборов, и никогда у нас не было резаных ног.

В Лесном было очень спокойно – воровства не было, правда, рвали сирень, и родителям приходилось даже дежурить в саду: не столько было жалко, что унесут, сколько что кусты обломают. Очень было красиво в Лесном весной, когда цвели яблони и груши. А на Старо-Парголовском проспекте, со всех сторон, от нынешних площади Мужества до улицы Курчатова, стояли заросли акации, и мы шли как под крышей…»

^{Ф.В. и М.А. Гагарины. Фото начала 1930-х гг. Из семейного архива Г.Ф. Гагариной}

Лесной был, как говорится, «большой деревней»: все друг друга знали, по крайней мере жители соседних домов. Дети росли вместе. С особой теплотой рассказывает Галина Федоровна о том, как они встречали Новый год. Существовала традиция – несколько семей вместе устраивали детский праздник.

«Готовится к Новому году начинали загодя, – вспоминает Галина Федоровна. – В саду возводился снежный дом, его обливали водой, так что его стены становились ледяными. Папа готовил кульки из ватмана, а мама сшивала крест-накрест цветной ниткой. На каждом кульке был свой рисунок – зеленое яблоко, красная вишня или еще что-то. И в этот кулек клались подарки – сласти: мандарины, яблоки, печенье, конфеты, пастила и, обязательно, грецкие орехи.

^{Семья Каменщиковых, жившая в одной из квартир дома № 22 по ул. Пропаганды, у дровяного сарая. Фото конца 1930-х гг. Из семейного архива Г.Ф. Гагариной}

^{Танец во дворе. 1935 г. Справа – Галя Гагарина, слева – Таня Прудова. Фото из семейного архива Г.Ф. Гагариной}

Бабушка на Новый год всегда готовила с нами какую-нибудь театральную постановку: ставили мы и „Мужичок с ноготок“, и „Красную Шапочку“, и басни Крылова. Папа рисовал прекрасные декорации. В большой комнате ставили елку и играли спектакль. Но самое главное происходило дальше: в самый разгар веселья раздавался стук в окошко. Мы, дети, конечно, не знали, что это папа, все тогда верили в Деда Мороза. Сколько было крику и визгу – не передать! Взрослые одевали детей и вели их на улицу, в снежный домик, где их ждал Дед Мороз с мешком подарков. Прежде чем вручить подарок, Дед Мороз расспрашивал каждого о его поведении. Было очень интересно и немножко страшновато.

^{Фото под елкой после новогоднего представления. Слева направо: А. Ахматов, Т. Ахматова, Т. Прудов а, Н. Батулина, Л. Каменщикова, внизу – Э. Токарева. Фото 1937 г. Из семейного архива Г.Ф. Гагариной}

В соседнем доме жила семья Ахматовых со своей традицией новогодних праздников. У них был „волшебный фонарь“, и мы часто приходили к ним в Новый год смотреть показываемые с его помощью картины. В основном это были, конечно, сказки – „Красная Шапочка“, „Кот в сапогах“, „Синяя птица“. Некоторые из них мы уже со временем знали наизусть, но все равно смотрели их с удовольствием».

Последний раз чудесный новогодний праздник, со снежным домом и Дедом Морозом, состоялся на грядущий 1941 год. А потом началась война.

^{«Снежный дом», в котором детей ждал Дед Мороз. Фото 1940 г. из семейного архива Г.Ф. Гагариной}

«Мне было тогда десять лет, – рассказывает Галина Федоровна. – Мы, дети, просто не осознавали того, что случилось. Страха поначалу не было. Помню, бомбы в Лесном падали только два раза: одна – в бывшее Коммерческое училище, другая – в районе нынешней площади Мужества. Она угодила прямо в деревянный дом за „Молокосоюзом“. На этом месте зияла потом огромная воронка.

^{Программа домашнего новогоднего праздника. Новый год 1939/1940 г. Из семейного архива Г.Ф. Гагариной}

Мы всю блокаду прожили в Лесном. В июле-августе 1941 года вместе со школой нас вывезли в эвакуацию под Боровичи, потом родители забирали детей обратно. В начале августа я вернулась в Лесной. А спустя месяц началась блокада…

Папа, будучи инженером-строителем, руководил строительством оборонительных рубежей на Средней Рогатке. Из Лесного на Среднюю Рогатку ему приходилось ходить каждый день – пешком, через заледенелый, вымерший город. В декабре 1941-го он слег от голода, а в конце декабря – начале января была неделя, когда вообще не давали хлеба. 7 января

1942 года папы не стало, а в августе умерла бабушка.

Отца похоронили на Богословском кладбище. Потом, уже после войны, мама пыталась найти его могилу, но не смогла: со времени первой блокадной зимы там все изменилось. А бабушка покоится на Пискаревке, в одной из траншей 1942 года.

^{Г. Гагарина с новой куклой, купленной в промтоварном магазине на Малой Спасской улице. Фото 1937 г. Из семейного архива Г.Ф. Гагариной}

^{Куклы – игрушки Г. Гагариной. Фото 1937 г. Из семейного архива Г.Ф. Гагариной}

Мама сама везла бабушку на кладбище, положив ее тело на простую огородную тачку. По пути на Пискаревку, на Большой Спасской улице, ей повстречался отряд солдат.

– Мать, кого хоронишь? – спросил командир.

– Маму, – тихо ответила она.

И тогда командир поднял руку к козырьку фуражки, а вслед за ним и все бойцы, выстроившись в ряд, отдали честь. Вот так и похоронили бабушку – с воинскими почестями, как бойца, павшего на поле боя…

Мама осталась одна, с двумя детьми на руках. Сколько ей пришлось пережить, и откуда только взялись физические силы? Чего только ей не приходилось делать – и разбирать дома на дрова, и сплавлять лес в ледяной Неве, и добывать торф, и разгребать снег. Удивляюсь и преклоняюсь: как ее на все хватило, как она смогла все это перенести, как смогла выстоять, не сломаться, поднять детей!»

В семейном архиве сохранилось письмо Галины Гагариной, написанное 30 января 1944 года, почти сразу же после освобождения Ленинграды от блокады, своему дедушке, Виктору Лаврентьевичу Гагарину, в село Арбаж. Перед нами – взволнованные, кипящие ненавистью к врагу строки тринадцатилетней девочки, лишенной войной счастливого детства, на себе испытавшей все ужасы блокады, потерявшей родных, близких людей.

«Поздравляю тебя со снятием вражеской блокады с нашего города Ленинграда!.. Дедушка, наконец-то мы свободно вздохнули. Не будут теперь немецко-финские снаряды летать над нашим городом… Дедушка, как жаль, что папа не дожил до этого времени. Сейчас пишу и плачу. Как мне жалко моего дорогого папулю. Больше никогда, никогда он не придет… Это все из-за проклятого Гитлера, этот изверг принес столько горя и страданий. Но ему отплатят за все муки, которые он принес советским людям. Уже сейчас наша доблестная Красная армия с каждым днем отбивает наши советские города у немецких зверей. Скоро всех немцев выгонят с нашей священной земли. И тогда больше не ступит поганая нога немецкого бандита на нашу землю»…

«Очень хорошо помню майский день в 45-м, когда мама разбудила меня и сказала, что кончилась война, – вспоминает Галина Федоровна. – А я разревелась: „Ну и что, ведь папы все равно нет!“. Она растормошила меня: „Ну что же ты, глупая, разве можно так говорить! Ведь больше не рвутся бомбы, не свистят пули, больше не льется кровь, больше не гибнут люди! Ведь это счастье!“».

В доме на улице Пропаганды поредевшая семья Гагариных жила до 1966 года, когда началась масштабная реконструкция старого Лесного. Старый дом снесли, теперь на его месте – стадион у школы на Болотной улице. А улица Пропаганды стала просто внутриквартальным проездом. И только старожилы помнят о том, что было здесь прежде…

Данный текст является ознакомительным фрагментом.