Оливье Шантрё, Тома Флиши. Всемирный океанский поворот

Оливье Шантрё, Тома Флиши. Всемирный океанский поворот

Оливье Шантрё

Тома Флиши де Ла Нёвиль

Всемирный океанский поворот

(C предисловием адмирала Марена Жиллье)

Издательство Lavauzelle, Паназоль, Франция, 4 ноября 2013 г.

Оригинал: Olivier Chantriaux, Thomas Flichy de La Neuville; Le Basculement oc?anique mondial.

Pr?face du vice-admireal d’escadre Marin Gillier

Editeur: Lavauzelle (4 novembre 2013)

(На обложке: французский атомный авианосец «Charles de Gaulle»)

Сокращенный перевод с французского Виталия Крюкова, Киев, Украина, 2014 г.

О книге: На протяжении всего нескольких лет и с самой большой скрытностью произошел настоящий океанский поворот вокруг иранской оси. Даже если моря по самой своей сути представляют пространство, в котором слабые в демографическом отношении, но передовые с точки зрения технологий цивилизации могут заставить признать свое влияние, Европа, США, как и Япония, позволили себе уменьшить свое влияние на морских пространствах. Несмотря на растущую маритимизацию экономики, многие страны продолжали поворачиваться к океану спиной, одновременно ускоряя этим свою маргинализацию. (Маритимизация – рост роли моря в широком смысле в экономике страны, который одновременно приводит как к ускорению развития прибрежных регионов государства, так и наделяет само государство, активно действующее на море, важными преимуществами в мировой конкуренции. – прим. перев.) В качестве подходящего примера можно назвать Иран, который предпочел заточение в атомной цитадели увеличению своего влияния на морях, арабские страны, постоянно пребывающие в поисках морской стратегии, или Африку, ограбленную с моря. В отличие от них три цивилизации осуществили значительный поворот к морю: Бразилия, Индия и Китай. Следовательно, океаны, эти зеркала геополитических амбиций, пережили подлинный поворот, способный вскоре изменить сам мировой порядок...

Авторы:

Профессор геополитики в Военно-морской школе, затем руководитель международной исследовательской программы, в которой сотрудничают Военно-морская академия США, Военная академия Японии и Особая военная школа Сен-Сир, ТОМА ФЛИШИ ДЕ ЛА НЁВИЛЬ является специалистом по Центральной Азии. Он также работает советником в штабе НАТО.

Выпускник Сорбонны по специальности «История международных отношений» и Института политических исследований в Бордо ОЛИВЬЕ ШАНТРЁ поступил на службу в Министерство экономики и финансов в 2009 году. С 2008 года он возглавляет Ассоциацию по способствованию дипломатическим и стратегическим исследованиям (AEDES). Офицер запаса, он также является референтом начальника штаба ВМС.

От переводчика:

«Все современные великие державы — морские государства».

Адмирал С.Г. Горшков

Небольшая по объему книга французских ученых-геополитиков Оливье Шантрё и Тома Флиши де Ла Нёвиля «Всемирный океанский поворот» вышла в ноябре 2013 года в авторитетном в кругах специалистов издательстве «Lavauzelle» в серии «Разведка, история и дипломатия». Один из соавторов этой книги профессор Тома Флиши уже известен русскоязычному читателю как один из авторов сборника историко-геополитических эссе «Китай, Иран, Россия: новая Монгольская империя?», вышедшего несколько раньше в той же серии и в том же издательстве.

Книга «Всемирный океанский поворот» посвящена наметившемуся в последние годы изменению экономического, политического и военного баланса в мире и роли моря в этом изменении. Маритимизация, т.е. увеличение роли моря для экономики, политики и обороны государств, по мнению авторов, не ограничивается вопросами только военного флота или даже военного и торгового флотов вместе взятых, а является сложным, многообразным явлением, затрагивающим едва ли не все стороны жизни государства.

Этот взгляд отнюдь не является новым – по сути, именно таким был подход известного реформатора советского ВМФ, создателя советского океанского флота адмирала Сергея Георгиевича Горшкова, высказанный им еще в середине 1970-х годов в книге «Морская мощь государства». Книга французских авторов в очередной раз подчеркивает правильность такого понимания и показывает то, что страны, отказавшиеся, «отвернувшиеся» от моря, регулярно проигрывали и проигрывают «океанским» странам. Потому «поворот к океану», который, по мнению Шантрё и Флиши, в данный момент совершают такие крупные и прежде традиционно сухопутные государства, как Бразилия, Индия и Китай, сможет в значительной степени изменить баланс в мире, особенно с учетом того, что такие традиционно «морские» державы как США, Великобритания, Франция и Япония ввиду экономического, демографического и прочих кризисов, в т.ч. и кризиса идентичности, все больше самоизолируются, запираются в рамках узких, «континентальных» интересов, поворачиваясь к открытому морю спиной.

Книга не является ни справочником по военным флотам стран мира, ни учебником по военно-морской стратегии. Скорее это историко-геополитическая работа, причем авторы уделяют в ней много места такому обычно недооцениваемому прежде (в т.ч. и у Горшкова) фактору, как национальный характер. По мнению авторов, именно тяга к морским приключениям, дух морского авантюризма был одной из важнейших причин, почему одни страны стали великими морскими державами. А народы, не обладающие этим духом, несмотря на свои часто очень сильные флоты и вопреки храбрости моряков не выработали истинно морской стратегии и так и не стали морскими державами. В качестве примеров авторы называют арабов и турок, а также персов, пытавшихся стать морской державой только при «посредничестве» покоренных ими «народов моря» - греков, финикийцев и других. Пример Ирана авторы описывают особенно подробно, что и неудивительно – профессор Флиши является специалистом именно по персидской истории.

Авторы книги – французы, и книга их ориентирована в первую очередь на французских читателей, потому на очень многие вопросы они смотрят исходя именно из французских интересов. Однако она будет полезна и отечественному читателю, в т.ч. и как «взгляд со стороны». Иногда подход авторов может показаться наивным – например, они считают, что русский военный и торговый флот начался только с Петра I, что справедливо лишь очень условно, ибо оставляет без внимания и архангельских поморов, и новгородских (ганзейских!) купцов, не говоря уже о морских походах князей Киевской Руси, так что действия Петра, кстати, опиравшегося при создании флота не только на иностранных специалистов, но и на тех самых поморов, сохранивших в себе новгородско-ганзейский «дух морских приключений», можно скорее назвать восстановлением после перерыва. Впрочем, их взгляды просто отражают до сих пор превалирующую на Западе тенденцию, согласно которой только Петр I, мол, пробудил доселе «отсталую» и «спящую» Московию.

Названия иностранных кораблей – за исключением кораблей советского и российского ВМФ – приводятся на языке оригинала, или, в случае с флотами восточных народов – на английском языке. Это тот же принцип, что был использован авторами замечательного справочника «Военные флоты мира 2009-2010» В.И. Никольским и Н.Н. Новичковым. Этим справочником я, кстати, часто пользовался во время перевода, за что и приношу его авторам свою благодарность.

Кроме того, за помощь в переводе и консультации я благодарю Игоря Ландера (Одесса) и Сергея Дудко (Киев).

В.К.

О Г Л А В Л Е Н И Е

Предисловие адмирала Марена Жиллье

Океанское перемещение вокруг иранской оси

Франция перед лицом вызовов открытых морей, или преимущества стратегического островного положения

СТАРЫЕ ОКЕАНСКИЕ ЦИВИЛИЗАЦИИ НА РАСПУТЬЕ

Европа: морская мощь в состоянии неопределенности

Американский флот не знает себе равных, но ищет партнеров

Скрытное возрождение японского флота

СПЯЩАЯ ОСЬ КОНТИНЕНТАЛЬНЫХ КНЯЖЕСТВ

Иран: атомное заточение вместо распространения морского влияния

Османы и арабы между отказом от открытых морей и внутренним соперничеством

Морские берега Африки: двери, открытые для иностранных интересов

ПРЕВРАТЯТСЯ ЛИ СУХОПУТНЫЕ ДЕРЖАВЫ В МОРСКИЕ?

Морское пробуждение Бразилии

Индия в завоевании своего океана

Китайский поворот к морю

ОКЕАНСКИЙ ПОВОРОТ И ГЕОПОЛИТИЧЕСКАЯ РЕКОНФИГУРАЦИЯ

Предисловие адмирала Марена Жиллье

Традиционное пространство торговли и свободы, море с его огромными рыбными ресурсами и запасами углеводородов, а также возобновляемых энергоресурсов является также источником богатства. Его значимость увеличилась с развитием морских коммуникаций, которые позволяют нациям импортировать и экспортировать продукты сельского хозяйства или промышленности. Например, 95 % французской торговли за пределами Евросоюза осуществляются при помощи морского транспорта.

Большие развивающиеся страны неизбежно становятся активными действующими лицами на сцене морских пространств. Само их развитие обусловлено господством над морскими коммуникациями, контролем их исключительных экономических зон, их способностью осуществлять там свои права. И если Индия и Бразилия присваивают себе лишь те океаны, которые их омывают, то Китай развивает свое присутствие вплоть до Африки и Южной Америки. Китайские, японские, индийские и российские военно-морские силы также все больше присутствуют вдоль коммуникаций в Индийском океане, используемых для перевозки нефти.

Великобритания недавно пересмотрела принятое ею уже свыше сорока лет назад решение, согласно которому она ограничила свои интересы территориями к западу от Суэцкого канала, и приступила к поискам базы для своих ВМС в Персидском заливе. Более дальновидная Франция обогнала ее на десятилетие, создав базу для своего флота в Абу-Даби в Объединенных Арабских Эмиратах.

Другие страны не делали таких усилий для вхождения в просторы открытого моря и пребывают заточенными в сверхосторожном отступлении, в сосредоточенности в себе, которая дает им иллюзию защищенности. Это можно сказать, в частности, об Иране, который вследствие мало почтительной к своим соседям экспансионистской политики растерял своих союзников, не сохранив никого из них кроме малочисленной клиентуры, и продолжает химеру своей особенно дорогостоящей ядерной программы, надеясь завоевать стратегическую самостоятельность. Но когда самостоятельность граничит с изоляцией, подобный выбор может привести к пирровой победе или к хаосу - модель которого весьма распространена на Ближнем Востоке.

Общеизвестно, что Франция, привязанная к своим крестьянским и земным корням, не сформировала себе морского видения, несмотря на создание большой колониальной империи на трех континентах в XVIII и XIX веках. Недавние процессы общественного развития, открытость в сторону Европы, глобализация, сокращение рынка труда и хроническое замедление экономического роста страны изменили основные параметры. Многочисленные соотечественники уже не стесняются сегодня экспатриироваться, уезжать «за море». Они определяют, сколько их страна должна инвестировать, чтобы выиграть в международной конкуренции. Итак, в этой игре влияния, Франция располагает преимуществами, связанными со своей географией, историей и культурой.

Она располагает также исключительной экономической зоной площадью 11,5 миллионов квадратных километров, второй в мире, которая соединяется вокруг территорий под всеми широтами, во всех океанах. Эта структура вызвала создание замысловатой административной организации, призванной руководить действиями государства на море, координируя деятельность различных местных и национальных служб под властью адмирала морского префекта в метрополии, командующего морской зоны за морем. Эта не особенно затратная система доказала свою эффективность и вызывает большой интерес у многочисленных стран.

Предприятия морской промышленности объединились в «Морском Кластере», способствующем слияниям - эти предприятия предлагают 500 000 непосредственных рабочих мест, то есть больше, чем автомобильная промышленность. Они развили передовые технологии и стали пионерами как в проникновении под морскую поверхность, так и в судостроении. Они лидируют в освоении морских энергетических ресурсов, тогда как наша страна запаздывает с разработкой источников сухопутных возобновляемых энергоресурсов. Они также разработали противокорабельные ракеты «Экзосет» («Летучая рыба»), сконструировали первые фрегаты-«невидимки» (малозаметные для радиолокаторов), построили атомные подводные лодки, оснащенные самыми сложными из существующих систем, которые, как и большие авианосцы, могут строить только две страны в мире. Еще раньше они смогли объединить гражданское и военное судостроение при создании класса b?timents de projection et de commandement (имеются в виду универсальные десантные корабли-вертолетоносцы типа «Mistral» - прим. перев.).

В сотрудничестве с министерством иностранных дел военно-морские силы старались поддерживать особые связи со странами, история которых связана с Францией языком, общностью ценностей, историей (торговля, колонизация, войны), обязательствами в пользу региональной стабильности, товарооборота или поддержки развития.

Гордый своими традициями защиты свобод, наш флот первым взял на себя международные обязательства против возрождающегося пиратства в Индийском океане. Он был первым, кто с 2007 года защищал суда мировой продовольственной программы, спасая 2,6 миллиона сомалийцев от голода. После нескольких операций по освобождению заложников Франция была в авангарде принятия в ООН решений, направленных на изменение международного права, и предприняла также первую европейскую морскую операцию «Atalante».

Компании, занимающиеся морскими грузоперевозками, активизировались в завоевании себе доли на рынке, и прогрессировала административная адаптация заморских территорий: давление населения – это эффективный стимул. Однако уже несколько лет присутствие французского флага уменьшается. Государственный бюджет не позволял снова выделять те царские средства, которые обеспечивали бы предупредительные и защитные миссии хотя бы, как минимум, вблизи от французских берегов. Обмены с региональными союзниками, военно-морские учения и заходы в чужие порты с дружескими визитами военно-морской дипломатии тоже сократились. Количество дней, проводимых боевыми кораблями в море вдоль маршрутов движения нефтяных танкеров, уменьшилось. В условиях нынешней международной конкуренции отсутствие Франции могло бы еще больше возбудить аппетит некоторых больших стран: периодические инциденты в Южно-Китайском море или распространение баз в Индийском океане регулярно демонстрируют это.

Но чтобы в глобализированной экономике заставить национальные богатства приносить плоды, нужно представить и осуществить решительный морской и военно-морской проект. Морское дело не может ни оставаться маргинальным, ни подчиняться перспективам, определяемым пятилетними президентскими полномочиями; оно требует динамичного видения и долгосрочного планирования. Сможет ли Франция избежать упадка, опираясь на крупномасштабный проект, придающий большое значение ее историческим ресурсам? Китай, Индия или Бразилия смогли выработать такие проекты; почему бы этого же не сделать и Франции?

Чтобы сопротивляться тирании расстояний и времени, защита народного достояния должна опираться на военно-морские силы, пользующиеся преимуществом своей повсеместности. Вклад в это потребует определенного национального выбора, который ни в коем случае не следует понимать, как идущий во вред ресурсам других видов вооруженных сил. Богатые талассократии, такие как Карфаген, Оман, Венеция или Соединенные Провинции (Голландия) пришли в упадок ввиду отсутствия достаточно сильных разубеждающих военных средств, способных противостоять чужой зависти и жадности.

Скорее инструмент власти, нежели боевое средство, военно-морские силы являются также вектором сотрудничества с нациями, базирующимися на фундаментальных ценностях нашей цивилизации: примате человека, значимости свободы, смягченной пониманием общего блага. По причинам как коллективного распределения затрат, так и совпадения интересов, нам нужно продолжать наши усилия вместе с нашими европейскими и американскими союзниками. Эти последние уже настойчиво просят нас об этом. Но вместо этого Европа остается связанной регламентациями, заменяющими то честолюбивое политическое видение, к которому могли бы примкнуть народы. Не пора Франции снова стать страной-двигателем, страной, готовой снабдить Европу мощными средствами военно-морского и торгового морского флотов, которые благоприятствуют общему развитию? «Голубая книга» 2009 года, озаглавленная «Национальная стратегия для моря и океанов» заслуживает, без сомнения, регулярной актуализации, но главным образом эта национальная стратегия требует своего осуществления с большой решимостью и постоянством, ибо именно это является единственным подходом, который мог бы привлечь наших соседей.

Что касается ближних вод метрополии, то нынешние арабские мятежи принуждают страны на юге Европы пересмотреть свои приоритеты. Для Франции и Европы было бы дешевле обеспечить безопасность торговли и транспорта в Средиземном море, чем бороться против роста контрабанды, наркоторговли и нелегальной миграции и против расширения пространств, где не действуют никакие законы. Такая политика, благоприятствующая отношениям добрососедства, позволила бы Европе помогать странам, которые пожелали бы к этому присоединиться, развивая их средства наблюдения и вмешательства.

Подобным образом обстоят дела и в Африке. Этот континент давно повернулся спиной к океану. Незащищенные морские берега и территориальные воды сделали из африканских стран легкую добычу для государственных или мафиозных хищников. Помогая африканцам в обеспечении и усилении их средств прибрежной защиты, Франция заложит основы здоровых и сбалансированных отношений с этим континентом-маяком XXI века.

Книга «Всемирный океанский поворот» описывает именно эти процессы, равно как и срочную необходимость для Франции принять участие в этом повороте. Располагая огромным капиталом, унаследованным из ее истории, наша страна не может сделать выбор в пользу боязливого, сверхосторожного отступления. Результатом такого выбора было бы лишь провоцирование отставания, которое весьма далеко от того, чтобы быть неизбежным. Скорее нашей стране нужно открыть глаза на мир и обеспечить себя такими средствами, которые позволят ей подчеркнуть свои преимущества и утвердиться в международной конкуренции, завоевывая завтрашние рынки и благоприятствуя этим миру и развитию.

Адмирал Марен Жилье

Директор управления по вопросам сотрудничества в области безопасности и обороны в Министерстве иностранных дел Франции

ОКЕАНСКОЕ ПЕРЕМЕЩЕНИЕ ВОКРУГ ИРАНСКОЙ ОСИ

Крушение Советской империи, постоянная реконфигурация соотношения сил, последовавшая за этим крушением, и синхронный рост всевозможных коммуникаций породили, следуя небывалым прежде маршрутам географии потоков, почти лишенной случайностей, новый мир, полный изотропии и принявший море в качестве матрицы. Сообразовываясь с этим заново определенным пространством, геополитика и до нее политика приобрели новый характер. Вместо геополитики суши, укорененной, зафиксированной в глубинах целых континентов, смело допускающей красочные наземные сражения, предусматривающей конфликты обычного типа, блок против блока, в наши дни происходит движение в сторону гибкой геополитики, без четкой иерархии, геополитики сетчатой и пересекающейся, с поистине очень морским характером. Государства, фундаментальные и незаменимые действующие лица международной жизни, должны принять участие в этом изменении, если они, в конечном счете, хотят попробовать воздействовать на судьбы мира и всеми возможными способами отстаивать свои интересы в международной конкуренции, которая будет только усиливаться.

Такова глубокая реальность, такова эта постоянная и неопределенная реконфигурация иерархии и силы в планетарном масштабе, которую наблюдатели, более или менее откровенные, более или менее изобретательные, истинные мольеровские месье Журдены от геополитики, определяют словом «кризис», сами не зная, что это такое. В действительности кризис, как доказывает нам этимология, является временем неуверенности, перехода, но в первую очередь для настоящих действующих лиц это время анализа и решения, которое нужно выработать для будущего, которое они должны построить. Такова причина, по которой теперь настоятельно требуется забыть привычные, фиксированные и ориентированные исключительно на сушу концепции прошлого, наши континентальные навыки, чтобы сформировать, наконец, прямое и реалистичное видение мира, современное «Weltanschauung» (мировоззрение), понимающее во всей их остроте последствия и результаты поворота в сторону моря, океанского поворота мира.

В будущем место государства в международных отношениях будет зависеть именно от его открытости морю, от его адаптации, от его соответствия требованиям гибкости и быстроты реакции, от его способности справляться с изотропией, с морем и с тем, что в широком и новаторском значении можно назвать экономикой влияния.

На протяжении уже нескольких лет и в самой полной скрытности постепенно происходит настоящий океанский поворот, пошаговое, но реальное перемещение центра силы от Запада, властвовавшего в былые времена, к выходящему на передний план Востоку. Это перемещение происходит вокруг спящей оси, неподвижного центра международной жизни, автаркических и сухопутных цивилизаций, отказавшихся от моря. Вопреки тому, что можно было бы подумать, этот поворот назад к морю только очень несовершенно отражает геополитическое равновесие момента. Этот поворот, сопровождающийся еще более широким перемещением мировой активности, осуществляется вокруг мертвой оси цивилизаций, отказавшихся от моря, на вершине которых оказывается иранская крепость. Иран, как энергетическое сердце мира, но при этом находящийся с древних времен в состоянии спячки как морская держава может быть только пассивным свидетелем вожделений других держав, касающихся Каспийского моря или Персидского залива.

В геополитическом сердце, иранская крепость

На протяжении ста лет Иран пережил настоящее геополитическое потрясение. В начале XX века Персия была страной, которой не интересовались ни Великобритания, ни Россия, ни, в конце концов, Османская империя. Это буферное государство без политического интереса привлекало внимание своими знаменитыми руинами исключительно археологов. Но в начале XXI века Иран стал центром геополитической актуальности. Как объяснить такой переворот? Эта индоевропейская цивилизация представляет собой, во-первых, ключ к миру в Афганистане, Ираке, Израиле и Палестине, и в Сирии. Афганское преобразование только с трудом можно себе представить без помощи Ирана, ввиду культурной близости, связывающей эти две бывшие части Персидской империи. В Ираке тоже никакой продолжительный мир не возможен без содействия Ирана. Ведь иранское присутствие там весьма сильно, в соответствии с существованием в Ираке шиитских мест паломничества, и оно также сопровождается важными инвестициями в области строительства. Через «Хезболлу» Иран осуществляет прямое воздействие на Ливан и пытается играть роль одной из действующих сил в израильско-палестинском конфликте. Наконец, с помощью своих связей с Сирией Иран претендует на то, чтобы стать одной из центральных действующих сил и в стабилизации Ближнего Востока. Во-вторых, Иран частично держит у себя ключи снабжения западных стран - а также Китая и Индии - нефтью и природным газом. Четвертый производитель нефти в мире и второй экспортер среди стран ОПЕК, Иран располагает вторыми после России запасами природного газа в мире и занимает шестое место в мире по объему его добычи. Помимо своих собственных больших запасов Иран также идеально расположен между двумя главными мировыми бассейнами углеводородов, которыми являются Персидский залив и Каспийское море. Соединяя эти два очага своими нефтепроводами, Иран оказался как бы в геополитическом центре мира.

На севере: неисчерпаемые запасы в Каспийском море

На севере от Ирана Каспийское море скрывает очень большие месторождения углеводородов. Подтвержденные нефтяные запасы соответствуют 100 миллиардам баррелей, то есть 5-8 % мировых доказанных запасов. Эти месторождения распределены преимущественно между Азербайджаном и Казахстаном. Запасы газа, со своей стороны, составляют 7-10 % мировых запасов и располагаются главным образом в Туркменистане. Ни одна из республик Центральной Азии не располагает прямым доступом к открытым морям. Следовательно, с большой остротой встает вопрос о гипотетическом энергетическом соединении между Каспийским морем и океаном. На севере Россия пытается монополизировать сбыт ресурсов этого моря в пользу своей собственной сети континентальных нефтепроводов. Для этого русские добились заключения военных соглашений с Узбекистаном, Киргизстаном, Таджикистаном и Казахстаном. С военно-морской точки зрения единственный флот, который не претерпел сокращений после крушения СССР, был российский флот на Каспийском море. Эта Каспийская флотилия насчитывает 20 000 человек и состоит из сторожевых кораблей, минных тральщиков, десантных кораблей и вспомогательных судов, решающих задачи тыла и снабжения. Конфликты в Чечне и Абхазии пробудили к этому региону внимание Москвы, которая старательно поддерживает этот флот. Флотилия была усилена еще одной бригадой, располагающей наступательными средствами и средствами радиоэлектронной войны. Для Каспийской флотилии планируется построить новые корабли: речь идет о сторожевых кораблях водоизмещением 2100 тонн, вооруженных торпедами и способных достигать скорости 50 узлов. Однако усилиям русских, стремящихся сделать из Каспийского моря российское озеро, частично противостоят американцы. США в действительности хотят лишить Россию доступа к теплым морям, все равно, идет ли речь о Средиземном Море или об Индийском океане. Поэтому Вашингтон развивал сотрудничество с Азербайджаном, предоставил военную помощь Грузии и финансовую поддержку Армении. США, которые намереваются противостоять российской монополии на нефтепроводы и газопроводы Каспийского моря, опираются на Турцию. Турция же намеревается стать главным рынком сбыта богатств углеводородов Азербайджана и Казахстана. Но российские и американские манипуляции вокруг Каспийского моря не являются единственными, так как и Китай подписал соглашение о сотрудничестве с Казахстаном. Индия также появилась в Центральной Азии, подписав соглашения, направленные на реформирование таджикской армии. Но для этого огромного государства энергетическая конкуренция с великими державами касается все-таки главным образом Персидского залива.

На юге: Персидский залив и его морские продолжения

На юге Аравийская плита снижается в направлении Месопотамии и Персидского залива, где она углубляется под иранской плитой. Этот водосток длиной 2000 километров и 500 шириной километров - зона углубления одной литосферной плиты под другой - содержит от двух третей до трех четвертей мировых запасов углеводородов. 40 % мирового производства нефти каждый год следует транзитом через Ормузский пролив к Аравийскому морю и центральным зонам мировой экономики. Великобритания, как морская сверхдержава, уже давно рассматривает Персидский залив в качестве главного геополитического пространства. Господин Арнольд Уилсон заявлял, кстати: «Ни один морской залив не представляет большего интереса для геолога и для археолога, для историка и для географа, для купца и для стратега, нежели это внутреннее море».

Делая сегодня подобные заявления, англичане, похоже, склоняются к созданию в ближайшее время новых военных баз в Персидском заливе, напротив Ирана, например, вероятно на территории Султаната Оман, который состоит в превосходных отношениях с Лондоном. Если это случится, то такая сенсационная переориентация положит конец периоду стратегического отступления на запад от Суэцкого канала, решение о котором было принято в начале 1970-х годов. Действительно, доказывая реальность этого перемещения силы от Запада к выступающему на передний план Востоку, это решение Великобритании стало бы откликом в особенности на желание, проявленное и прежде осуществленное Францией, ее европейским стратегическим близнецом, создать военно-морскую базу в Абу-Даби, точно в месте выхода воображаемой оси, соединяющей озеро Байкал с Исфаханом.

По мере того, как центр мировой экономической активности перемещался в сторону Индии и Китая, отныне считающихся всемирными фабриками, жизненно важная морская артерия в значительной степени отныне выходит из Персидского залива, чтобы присоединиться к большим портам Восточной Азии, пересекая Малаккский пролив. Фактически через Малаккский пролив проходит большая часть морской торговли между Европой и Азиатско-Тихоокеанским регионом: 50 000 судов ежегодно следуют по нему, то есть по 600 в день. 30 % мировой торговли и 80 % импорта нефти Китая и Японии проходят этим важнейшим морским транспортным маршрутом. В этой зоне разворачивается приглушенный конфликт между американским флотом и его союзниками, с одной стороны, и китайским флотом, с другой стороны. Китай пытается для своей выгоды гарантировать себе морскую часть бывшего Великого шелкового пути. Китайцы хорошо помнят, что в IX веке нашей эры гигантские морские джонки из Срединной империи достигали Персидского залива, называвшегося тогда Китайским заливом.

Итак, именно вокруг этого жизненно важного морского «дубля», созданного Каспийским морем и Персидским заливом, происходит настоящий океанский поворот мирового масштаба. Лишенная широкого океанского видения, связывающего сохранение окружающей среды с сохранением культурного влияния, Европа позволила себе сократить свое присутствие на морских просторах. Тем не менее, в европейской сфере, несмотря на размах внезапного сокращения бюджетных ассигнований, два флота все еще обладают реальными мировыми амбициями. Это Национальные ВМС Франции (Marine Nationale) и британские Королевские ВМС (Royal Navy). На Тихом океане морские амбиции как США, так и Японии смягчились. Историческое опережение, достигнутое отважными державами Ренессанса в сравнении с цивилизациями, отвергнувшими море, следовательно, сократилось. Ввиду этого процесса некоторые страны продолжили поворачиваться спиной к океану, сами способствуя этим своей маргинализации, или же это происходило само собой вследствие соотношения сил. Примером этого можно назвать Иран, выбравший атомное автаркическое заточение распространению своей морской власти в регионе, арабские страны, постоянно ищущие морскую стратегию, но быстрые в заключении союзов, или же Африку, раздробленный континент, открытие которого с моря осуществлялось на протяжении веков внешними силами, которые находили там свою выгоду. Зато три цивилизации, напротив, осуществили значительный поворот к морю: Бразилия, Индия и Китай приступили к завоеванию моря, шаг за шагом, спокойно и не пропуская этапов, увеличивая свою морскую мощь.

ФРАНЦИЯ ПЕРЕД ЛИЦОМ ВЫЗОВОВ ОТКРЫТЫХ МОРЕЙ, ИЛИ ПРЕИМУЩЕСТВА СТРАТЕГИЧЕСКОГО ОСТРОВНОГО ПОЛОЖЕНИЯ

«В действительности, Богемия - большой остров. Достигнуть его можно только с океана».

Иржи Кратохвил, чешский писатель. «Сообщающиеся сосуды»

Сочетание двух явлений в сферах соответственно истории и географии потрясло стратегическое положение Франции. С одной стороны, крушение Советской империи устранило на ее наземных границах любую угрозу нападения с использованием обычных вооружений. С другой стороны, и почти одновременно, сетчатое и непрерывное расширение новых средств коммуникаций способствовало тому, чтобы подорвать концепцию и восприятие того, что мы прежде понимали под «пространством». Физическое расстояние и различие между сушей и морем рассматриваются с тех пор как относительные, тогда как само пространство стремилось к тому, чтобы стать все более гладким, однородным, и на наших глазах появился новый мир, в рамках географии торговли и потоков. Отныне главным смыслом соотношения сил в мире является больше не контроль «хартленда», статичного, твердого, укорененного, очень физическую сущность которого образовала бы Европа, но, более того, в реальности, где расстояние уже выражается во времени, и больше не в километрах, активная позиция в открытом океане, конкуренция за повсеместное присутствие. Наши современники, хотя они и не прекращают говорить о глобализации и напоминать о ее отдельных воздействиях, кажется, не ощущают того, что горизонт Франции больше не является фиксированной, как бы креационистской интерпретацией пространства, которое притворились считать неподвижным, просто континентальным, но что он распространяется на морские просторы, навстречу миру, в котором больше не осталось ничего далекого, и который сам стремится к тому, чтобы смешаться с тем, что находится здесь.

На самом деле, осуществить такое стратегическое преобразование нам мешает то, что у нас все еще сохраняется тенденция, покорное последствие равным образом неоспоримой и вездесущей догмы, отрицающей реальность наших интересов, рассматривающей нашу страну как элемент, как звено, одно среди столь многих других, в географически локализованной и твердо укорененной континентальной коалиции, которая с помощью чего-то вроде неумолимого, но, в сущности, очень спорного детерминизма, образовывала бы необходимые рамки для ее действий и как центра мира. И в то время, когда столько характерных черт нашей страны создают предпосылки для того, чтобы она вышла на просторы более открытого мира, осознала себя на одном уровне с этим миром, мы снова и снова приходим к тому, чтобы по-прежнему навязывать ей устаревшее континентальное видение.

Итак, как бы курьезно ни казалось это приверженцам континентальной доктрины, Франция отныне ввиду самого факта умиротворения на европейском континенте оказывается в прежде неслыханном и многообещающем положении стратегического острова. С восстановлением глубоких связей, унаследованных из ее истории, она, следовательно, обладает тем огромным преимуществом, что первой из стран Запада может направить свои силы на расширение своего морского горизонта. Это глубокое понимание стало бы уникальной возможностью для нашей страны и открыло бы ей перспективу.

Физический перешеек, Франция стала стратегическим островом, который, будучи расположенным в центре мирового архипелага, должен уделять особое внимание своему морскому горизонту.

Конец континентальной иллюзии

Крушение Восточного блока, символом которого было падение Берлинской стены, сделало совершенно устаревшей континентальное укоренение Франции, которая с тех пор приобрела черты настоящего стратегического острова. Фактически Франция не должна больше опасаться прямой и явной угрозы на своих территориальных границах. Напротив, она видит себя окруженной государствами, с которыми она разделяет одно и то же гуманистическое наследие и поддерживает, внутри Европейского союза или вне его, отношения мирного сотрудничества. Таким образом, мы можем понять, что с точки зрения стратегии Франция становится островом практически на том же основании, что и Великобритания. В мире, потрясенном глобализацией, пространство больше не неподвижно, оно не незыблемое: в потрясающей революции коммуникаций, в этой эре подвижности, расстояние утратило свой абсолютный характер: оно больше не отделяет и не защищает; оно представляется как разрушенное чем-то вроде отсутствия места, (буквально «non-lieu» - «не-место», взаимозаменяемое место, где человек остается анонимным – прим. перев.) как ткань, созданная из сети нематериального обмена. Пространство стремится к тому, чтобы стать все более и более изотропным и, следовательно, приобрести одновременно все более и более морской характер. Расстояние больше не является определяющим. Понятие островного положения в физическом смысле становится относительным. Так, чтобы добраться с острова Корсика до Парижа на самолете теперь требуется меньше двух часов, тогда как чтобы доехать на автомобиле до того же Парижа из вполне континентального департамента Коррес нужно потратить более четырех часов. Потому в этой новой географии необходимо найти новую интерпретацию островного положения: остров больше не физическое понятие, оно приобрело, в принципе, политический и стратегический смысл. Государство может быть островным в стратегическом пространстве, и при этом оно необязательно должно быть островом в физическом пространстве. Как раз таково положение и Франции, которая, увеличивая свою активность и укрепляя свои обязательства в различных многосторонних организациях, укрепляет себя как потенциальный стратегический остров, опираясь на свою историю и на те преимущества, которые дает ей обладание современным, интегрированным и независимым ядерным оружием. Мы должны извлечь как можно больше пользы из этого беспрецедентного положения, когда мы можем жить, не опасаясь нападения со стороны наших непосредственных соседей.

Но большая часть наших современников, за некоторым исключением, явно не осознает эту новую ситуацию для нашей очень континентальной нации. Континентальная практика остается слишком укоренившейся в нашем характере, и она мешает правильно понять зов открытого моря, заставляя пренебрегать тем влиянием, которое могла бы оказывать наша страна, если бы она смогла добиться повсеместного присутствия во всем мировом стратегическом архипелаге, который она образовывает вместе со своими заморскими территориями. Полковник Мишель Гойя (Colonel Michel Goya, «Res Militaris») сам поставил на основании этого совершенно нелицеприятный диагноз, пытаясь извлечь для нашей страны уроки из британского имперского опыта. «... Хорошо видно, что истинная французская проблема будет зависеть главным образом от психологии», - говорил он. «С экономикой, открытой и зависимой от множества потоков, с окружением, в котором непосредственная угроза жизни исчезла, но осталось множество вызовов, Великобритания в 1815 году приступила к завоеванию мира. Будучи в том же положении, мы, похоже, остаемся настолько заблокированными нашими комплексами и нашими раскаяниями, что не можем увидеть, что отход к нашей внутренней безопасности противоречит защите наших подлинных интересов, о которых мы уже даже не осмеливаемся упоминать».

Континентальное пространство, в которое мы намереваемся «заточить» наши устаревшие амбиции, во многих отношениях является слишком неподвижным и, как доказано, слишком тесным для Франции. Если Франция хочет продолжить действовать политически, защищать свои интересы на мировой арене, брать на себя настоящую ответственность, тогда она не должна и не может закрыться в одном единственном регионе. Ее политический горизонт и так уже выходит за пределы горизонта даже самого европейского континента; так как Франция, в конечном счете, далека от того, чтобы быть просто одной из европейских наций. Она, благодаря всей своей истории и своему влиянию и вопреки всем поразившим ее глубоким кризисам, была и остается мировой державой, аура которой выходит далеко за пределы Европы.

Франция должна снова уделять больше внимания своему морскому горизонту.

С учетом выводов, которые логически следуют из этого неслыханного прежде положения стратегического острова, отныне представляется, что будущее Франции лежит на море. Нашей стране нужно выработать настоящее морское и военно-морское понимание, и поощрять, насколько это только возможно, самое глубокое преобразование в этом направлении. Наша старая страна, которую история столь часто поворачивала к глубинам земли, должна понять, что сегодня, в XXI веке, она будет располагать огромными преимуществами для того, чтобы взять на себя активную роль на море, и гарантировать этим свое предназначение великой державы; было бы по крайней мере досадно, фактически трагично, если она не воспользуется этими преимуществами, не потребует для себя этих привилегий.

В речи, которую он произнес в Палате общин 20 августа 1940 года, Уинстон Черчилль так описывал общие преимущества островного положения Великобритании и ее повсеместного присутствия во всемирном конфликте: «Наше географическое положение, господство на море… позволяет нам получать ресурсы со всего мира и производить оружие любого рода, но особенно наиболее высокоразвитое».

На эту ситуацию очень похожа и ситуация нынешней Франции. Она располагает второй исключительной экономической зоной в мире, так же как и многочисленными заморскими территориями, которые вместе с метрополией образовывают французский мировой архипелаг; и ее военно-морской флот, даже если он и не сравним с гигантской армадой США, все-таки, обладает такими технологиями и средствами, благодаря которым может считаться одним из первых военных флотов в мире.

Эти обязательства охватывают широкомасштабные и сложные меры, включая, например, придание большего значения Заморским территориям Франции, отмеченное в 2011 году, которому не может помешать никакая резолюция ООН, в конце концов, сплоченность, увековечение глубоких связей, которые соединяют французский народ с населением Квебека, с франко-акадцами, с народами Африки южнее Сахары, с Магрибом, Ливаном, Ближним и Дальним Востоком, с которыми французов объединяет язык. В гармонии с государствами, которые образовывают латинскую дугу, Франция может поддерживать интенсивные двусторонние отношения с государствами Магриба и работать с относительно неофициальным, но динамичным кругом, которым является Союз Арабского Магриба, чтобы усилить свое присутствие в Средиземном море. С помощью своих обязательств на морях Франция продолжит играть важную роль в Тихом и Индийском океанах, стратегических транзитных пространствах, где она сохраняет свое присутствие, и где ей нужно защищать свои импортные перевозки. Именно через Индийский океан проходит большая часть товаров мировой торговли, среди которых 65 % сырой нефти и 70 % очищенных нефтепродуктов. К этому добавляются 50 % контейнерных перевозок. Фактически 40 % мировой торговли следуют транзитом через Малаккский пролив, и 40 % нефти идут через Ормузский пролив. Операция «Atalante» («Аталанта», военно-морская операция флотов стран Евросоюза для борьбы с сомалийскими пиратами – прим. перев.), чтобы назвать только один пример, очень хорошо показывает тот интерес, который проявляет Франция к пространству Индийского океана.

Усиленная своим положением стратегического острова, который сегодня сам располагается в центре ее мирового архипелага, Франция должна в полной мере взять на себя свое предназначение морской державы. Военно-морской флот – вот главный гарант в пользу убедительности нашей силы устрашения, способности удержать потенциального противника от нападения. Реальность нашего положения заставляет нас сегодня поддерживать поле своих миссий и разнообразие своих средств. Адмирал Пьер-Франсуа Фориссье, в то время начальник штаба ВМС, правильно привлек наше внимание в 2010 году к усилиям, которых требуют поддержание и развертывание полностью эффективного флота, способного к продолжительным действиям. Представляется необходимым не сокращать наши военно-морские силы, если мы хотим продолжить наши международные обязательства в пространствах, которые, вследствие роста потребностей развивающихся в экономическом отношении государств в энергоносителях и растущей конкуренции за обеспечение достаточного уровня снабжения, обещают играть важнейшую стратегическую роль. Если сегодня важно заботиться о росте нашего флота и поддерживать наше присутствие за морем, то это нужно делать не во имя неверно понятой ностальгии, и не из склонности к постоянному чисто техническому увеличению, но во имя будущего. Потому что, располагая такими средствами и такими опорными базами, Франция сможет удерживать свои позиции везде, где она уже активна, подготовить почву для возможного повсеместного пребывания, и под бдительной защитой своего оружия обеспечить свое место в иерархии великих держав.

В США «Center for Strategic and Budgetary Assessment» - CSBA – уже изобличил подобные ошибки инвестиций, вложенных в развитие амфибийных сил. Напротив, «Center for a New American Security» - CNAS - напомнил, что морская и военно-морская сила представляет собой гибкий и приспособленный к завтрашним угрозам ответ, потому что она делает возможным демонстрацию силы и осуществление повсюду прямых военных интервенций. Американцы не ошибаются, рассматривая усиление своего флота в качестве истинного приоритета. Как констатировал генерал Демпси в определении своего понятия «joint operational access», использование флота позволяет эффективно соединить скорость и огневую мощь перед лицом даже технологически сильных противников. Развертывание огневой поддержки французской авианосной группы в ходе недавней интервенции в Ливии полностью подтверждает правильность этой концепции. И это именно то, что по-своему предсказывал профессор Роберт Арт в 2003 году в его «Большой стратегии для Америки» (Robert Art, «A Grand Strategy for America»), когда он, исследуя гипотетическую войну с Китаем, пришел к выводу, что Китай нельзя было бы окончательно сдержать, если бы не удалось вытеснить его с его береговых форпостов. Даже став относительной ввиду приобретения в качестве флагманского корабля бывшего «Варяга», авианосца, спроектированного в советское время, сравнительная слабость китайцев на морях позволила бы предположить, согласно Роберту Арту, при гипотезе прямого конфликта, стратегическую победу, объектом которой была бы непрерывное обеспечение т.н. «offshore control» (контроля прибрежных вод, морской блокады).