II.3 Последний визит к Л.Н. Толстому

II.3 Последний визит к Л.Н. Толстому

Согласно датировке Масарика в апреле 1910 г. он сделал перерыв в научных занятиях, улучил время и еще раз, третий раз в жизни, отправился в поездку в Ясную Поляну к Л. Толстому. После кончины писателя в том же году Масарик опубликовал в журнале «?as» (2 декабря 1910 г.) свои воспоминания о встрече[78]. Он писал: «В этом году я отправился к Толстому из Москвы через Тулу. В Туле я взял извозчика. Недалеко от шоссе на полевую дорогу в Ясную Поляну меня вышел встречать Толстой. Он ждал меня за день до этого с повозкой на тульском вокзале, но я опоздал на день.

После нескольких слов приветствия, Толстой как бы продолжил наш давнишний разговор спустя 22 года. Он сказал, что все больше и больше увлекается Кантом, да этика Шопенгауэра ему по душе. В этом году он занимался вопросом самоубийства, особенно молодых людей после революции. Я ему обещал прислать новейшую литературу, и когда он ее получил, то ответил мне и вновь отметил, что эта проблема продолжает его интересовать (письмо от 16 мая). Ныне я вспоминаю, каким сильным выглядел он 20 лет назад, а теперь как бы просвечивал, и я почувствовал сразу, что мы видимся в последний раз… Я чувствовал к Толстому глубокую личную дружбу, я его любил, очень любил, хотя я и не мог с ним во всем согласиться…»[79]

Масарик подчеркивал, что особая правдивость стремления Толстого к нецерковной религии, к нравственной религии и в этом исключительная значимость Толстого как для России, так и для всего света. Толстой учит не делать различий между нравственностью и религией. Толстой, по мнению Масарика, – последний представитель последовательного реализма; его стремление к правде со всей последовательностью проводилось в жизнь. Но в последнее время он стал терпимее и более умеренным в суждениях.

Масарик подчеркивал, что Толстой настолько глубоко укоренился в его натуре, что у него даже нет чувства утраты. Чем больше будет присутствие Л. Толстого в художественном и жизненном отношении в чешском обществе, тем больше это пойдет ему на пользу[80].

Личный врач Толстого словак Д. Маковицкий более точен в датировке визита Масарика. Он записал, что Масарик приехал в Ясную Поляну в конце марта 1910 г. В записи от 29 марта он отметил, что «застал Масарика. Не видел его лет десять: состарился, устал. Ни прежнего выражения энергии на лице у него, ни решительности, чеканности в голосе, зато больше мягкости и внутреннего мира и знания. Потом я заметил, как он устает при ходьбе, задыхается.»[81] Маковицкий также подчеркнул, что Лев Николаевич от разговора с Масариком получил самое отрадное впечатление и был даже очень расстроган. Масарик тоже был очень доволен[82].

Из яснополянских записок Д. Маковицкого следует, что Масарик был скорее его гостем, поскольку чешский профессор обычно занимал комнату Маковицкого.

Благодаря усилиям Д. Маковицкого у Толстого постепенно просыпалось сочувственное отношение к словакам и другим славянским народам и формировалось собственное славянское самосознание. Л.Н. Толстой подчеркивал, что благодаря ему узнал таких интересных людей, как славяне. Под влиянием Маковицкого, а затем и Масарика, он стал проявлять живой интерес к культуре и историческим судьбам славянских народов. В июне 1910 г. Толстой направил проходившему в Софии съезду всех славянских народов приветственное письмо. В нем он отмечал, что единение людей является самым серьезным делом человечества. Несмотря на отрицание Толстым «расового патриотизма» в смысле обособления славянства, он подчеркнул, что собравшиеся на славянском съезде люди все-таки ближе ему, чем люди других народов.

Т.Г. Масарика Толстой принял «за славянина и искреннего человека», «нет у него немецкого доктринерства, педантизма, а виден человек, который чувствует, что сам живет», от него веяло «славянским духом». Была затронута тема славянского движения (например, у сербов, болгар). «Разговор о новом славянском обществе. М.А. Стахович говорил о посылке в этом году ста крестьянских парней в славянские земли для обучения прогрессивному земледелию и ведению молочного хозяйства», – записал Д. Маковицкий в своем дневнике. Уточним, что в данном случае шла речь об обществе «Русское зерно». О нем писал в своем дневнике также Ф. Таборский: «После обеда в Клубе общественных деятелей молебен в связи с отъездом воспитанников «Русского зерна». Священник и певчий хор. Затем воспитанники стали целовать молитвенную книгу, а потом крест. Затем А. Столыпин кратко, но выразительно обратился к ним по поводу значимости их поездки. После Столыпина выступал еще один член комитета. Воспитанники Общества отправляются в Данию (молочные заводы), на Волынь к чехам и в Моравию. Вся эта церемония была серьезной и трогательной»[83].

Инициаторами создания славянского общества «Русское зерно» стали видные деятели славянского движения, такие как глава города Любляна словенец Иван Хрибар и особенно чешский политик Карел Крамарж. Специально подчеркиваем этот факт, поскольку в последнее время делаются попытки исключить это начинание из русла неославянского движения и приписать плоды их стараний чуть ли не Т.Г. Масарику, поскольку тот был родом из Моравии и отдельные попечители местных обществ «Русского зерна» делились с ним своими повседневными проблемами. Масарик в действительности дистанцировался от публичного участия во многих начинаниях неославянского движения, и о сдержанном отношении к нему говорит хотя бы следующая запись из путевого дневника Ф. Таборского: «В[ладимир].Михайлович Володимиров]. Все еще несвой. Не спит, все строит планы о славянстве и, хотя у него температура, говорил он только о славянских проблемах, заботился о том, чтобы прошел составленный им список кандидатов в комитет «Общества славянской взаимности». Хороший человек. Масарик добавил, что эти генералы занимаются славянской политикой, поскольку они на пенсии и делают это от скуки»[84].

Данный текст является ознакомительным фрагментом.