Денгильдепе

Мне надо было многое понять. Я поехала туда, куда звала моя русская суть.

Сияло зимнее солнце и грело все вокруг, как тогда, когда хоронили убитых при захвате крепости. От глиняной цитадели, залитой кровью защитников, остались руины, поросшие одичавшей виноградной лозой. С первыми глотками свежего воздуха перестройки смелые представители туркменской общественности приехали сюда и разогрели застывшие, как жир, мозги земляков совместной молитвой за души всех убиенных в текинской крепости. Потом уже государство в октябре 1995 го да возвело грандиозную геок-тепинскую мечеть имени Сапармурата-хаджи рядом с минным обвалом стены, около того места, где захоронили тела нескольких тысяч защитников. Оно и сейчас темнее, чем земля вокруг. Может, там, в глине стен, исклеванных пулями, сохранились еще и снаряды, которыми имперские вой ска осыпали защитников. Кульминационный момент боя — подрыв стены крепости — изображен на диораме музея геок-тепинского сражения. Он рядом и также весь в мраморе и позолоте. Но я смотрела только на вит рины, в которых экспонаты были очевидцами и участниками тех далеких событий. Представлено подлинное вооружение. Штурмовики в свое время подсчитали, что на каждого защитника крепости было сделано не менее 12 выстрелов. Пули тоже выставили в музее. Они до сих пор стреляют… в сердца посетителей, но вызывая не жажду мщения, а огромное желание, чтобы люди поверили в возможность жить во всеобщем мире. В вит ринах — военная форма солдат русской армии и экипировка воинов-геоктепинцев. Завершает экспозицию галерея живописных портретов руководителей обороны крепости. Это Дыкма-сердар, Мамметназар-оглы, Магтымгулы-хан, Гурбанмурат-ишан, Гарагул-сердар, Овезгулы-сердар, Гулы-сердар, Овез-бай и другие мужественные воины.

На табличке в музее прочла: погибло около 20 000 текинцев, мне пояснили, что посчитали не только воинов, но и погибших женщин и детей. Погибло 369 русских воинов.

Сильные впечатления и от посещения главного места памяти — кладбища. Оно не мраморно-парадное. Обустроено на народные деньги. То самое пространство крепости, где тогда скучились кибитки вооруженных текинцев с семьями в ожидании нападения. Сейчас это безмолвная, волнистая от могилок земля. С местными яшули я постояла на совершении молитвы, которой они просили прощения за то, что потревожили спокойствие спящих вечным сном. Мои спутники — мудрые люди, они совсем не такие, как советский академик Росляков, обосновавший теорию «добровольного» вхождения Туркменистана в состав России, хотя местная интеллигенция и тогда возмущалась, называла это предательством. Остановились у простенького, без архитектурных затей, мазара Гурбанмурада-ишана. Он требовал сопротивления пришельцам, говорил, независимость родины стоит крови! Другие, столь же почитаемые народом люди, например Гочмурад-ахун, умоляли прекратить кровавые стычки, выпустить женщин и детей и драться с завоевателями так, как они привыкли, внезапно нападая, жаля своими пулями…

Несколько шагов подъема, и мы уже на Денгильдепе, название которого осталось во всех, по крайней мере российских, учебниках по военному делу, но его даже холмиком назвать нельзя — бугор, у подножья которого могилы сердаров, погибших в первую битву при Геок-Тепе. Но именно на этой «пупочке» несколько лет, не щадя ни своих, ни чужих, империя желала во что бы то ни стало поднять свой штандарт. Мы оказались на самой чувствительной точке туркменской земли. Здесь ее раны по меркам истории еще очень свежи. И здесь не надо особого воображения, все, куда ни кинешь взгляд, просвечивает тяжелыми картинами кровавой бойни. Яшули присели на корточки и закрыли глаза. Скоро поднялись. Сказали, что нельзя здесь быть долго. Пронзает сильная боль, а боль — она делает сердца жестокими. Там я почувствовала себя еще и туркменкой. На сколько процентов? Не считала…

Мои яшули-геоктепинцы сказали, что сейчас туркмены не допустили бы войны, потому что стали другими. Поведали, что почетные захоронения русских воинов в Геок-Тепе теперь расчистили, превратили в автостоянку. Мои собеседники, простые текинцы, говорили, что память о погибших священна, нельзя пинать могилы! А могилы были во многих местах. Сохранился лишь памятник на месте захоронений умерших в госпитале.

Почему-то представления о чести, о священном различаются в разных слоях общества. Те, кто повыше, рушат все, что помнит о войне, запрещают рассказывать правду о сражениях, печатать уже давно написанные книги-исследования. Боятся обидеть россиян? Но принудительное молчание работает не на истину, не на общее благо, не на правдивую историю, а рождает легенды, весьма далекие от правды, из которых нельзя извлечь уроков, так нужных нашему вечно воюющему миру. Ведь уже через лет десять после геок-тепинского сражения местная русскоязычная газета эту трагедию посчитала не главной, а лишь второй после Татьяниного дня причиной, по которой нужно не забывать дату в календаре — 12 января. А равнина, на которой имперские воины рубили спасающихся текинцев, еще белела их черепами. Британский обозреватель «Дейли ньюс», которого я часто цитирую, лишь бегло коснулся военных операций русских в Геок-Тепе. Да и наблюдал он за сражением с холмов на расстоянии, избегая встречи с передовыми отрядами генерала Скобелева. Для истории остались хотя и объемные, но односторонние мемуары участников-очевидцев. Произведения же местных авторов, конечно же, романтически окрашены, как и всегда предания старины. Я в той же когорте, я не профессиональный исследователь… Эссе написано по военным мемуарам с российской стороны, где для описания защитников родной земли применялись выражения «шайки», «скопища», «банды», «коварные набеги», «трусливые наскоки», а ситуации значительно смягчены. О реалиях рассказывали потомки.

День поминовения 12 января посвящен светлой памяти всех погибших в геок-тепинском сражении: и туркмен, и русских. Знать, помнить и простить. Мои спутники — простые люди, но они знают правила, по которым следует жить хорошим людям. Уроки геок-тепинской истории очень многозначны и поучительны. Там я впервые осознала неотвратимость той страшной битвы: на Денгильдепе хронический и очень болезненный гнойник запутанных и крайне затянувшихся русско-азиатских отношений наконец прорвался, раскрылся и истек.

Там случилось не просто сражение. Там был взрыв чувств, настоянных на обиде, мщении, глубочайшем отчаянии тех, кто отстаивал свою независимость. То был взрыв эмоций ядерной силы у тех, кто воевал во славу русского оружия, чтобы расширить пределы державы, их давно копившегося желания наказать дерзких, неподвластных, необузданных, не понимающих, что все же придется подчиниться сильнейшим. Какие бы ни были истоки обоюдной ненависти, Денгильдепе — это точка самого высокого напряжения, накала этой страсти, апогей длиннющей евразийской трагедии. А потом, как результат, последовал катарсис — облегчающее, очищающее и облагораживающее воздействие на человека различных факторов, даже такого кровавого поединка, посредством сильного эмоционального потрясения, и дальше… облегчение, душевная разрядка, просветление, возвышение и другие метаморфозы…Действительно, потом все начало меняться.

Россия вышла к рубежам, к которым с юга устремлялись англичане. Война в Азии ради дальних, но так и несбывшихся целей выбила из сил российскую армию, которая потеряла наконец петровский пыл к дальнейшим завоеваниям. После Денгильдепе армейские генералы своей главной задачей поставили соблюдение спокойствия на сопредельной территории, договоров о мире и ненападении. Началась подготовка мирной конференции, которая состоялась в 1899 году в Гааге. Иначе, кто его знает, может быть, империя поглотила бы еще и полуостров Индостан. Потом был беспросветный проигрыш Российской империей войны с Японией 1904–1905 годов. Александр III продолжил жестокую политику репрессий. Царствование Николая II кровавой волной захлестнуло империю, воинствующий пролетариат уничтожил знать, изгнал интеллигенцию, казнил царя вместе с семьей и свитой — покончил с династией Романовых.

Разрушительные походы Македонского с целью объединить мир под одним царем до сих пор находят восторженных поклонников. Воспоют ли когда-нибудь походы Скобелева?…

Данный текст является ознакомительным фрагментом.