Два лика России

Два лика России

Сразу оговоримся, что нам претит модное, но нелепое по нашему мнению, понятие «православный сталинизм». Нельзя быть «православным сталинистом», «православным коммунистом», или «православным националистом». Понятие «православный» может сочетаться только с одним понятием — христианин. Мы также далеки от того, чтобы видеть в Сталине единственный «свет в окошке», единственно великую личность в русской истории. У Сталина были фундаментальные просчеты, были и тяжкие грехи перед русским народом. Говоря о роли, которую сыграл Сталин в 30-е годы, нужно помнить, что Сталин был частью той жестокой эпохи и, следовательно, как и его эпоха, был жесток, неразборчив в средствах, и, не жалея людей, рассматривал их преимущественно как ресурс в политике.

Но, будучи жестоким и даже порой беспощадным, Сталин, тем не менее, не был ненавистником России. Более того, в отличие от Троцкого и Ленина, Сталин видел будущее советской власти воплощенным в сильном государстве, в том государстве, которое принято называть «советской империей». А «советская империя» могла базироваться только на русском патриотизме. Сталин это понимал и последовательно, хотя и осторожно, придавал СССР облик исторической России, сделав существенные шаги в сторону восстановления национального самосознания.

Именно Сталин, начиная с середины 20-х годов, в невероятно тяжелых условиях исподволь сумел уничтожить всю головку большевизма с его человеконенавистнической и антирусской идеологией. Уничтожив Коминтерн и восстановив Патриаршество, он нанес большевизму в России такой удар, от которого тот уже не смог оправиться. При этом Сталин сумел оснастить державу современной промышленностью и вооружением и добиться победы в великой битве 1941–1945 годов.

Не вызывает никаких сомнений, что Сталин в период своего единоличного правления явно был сторонником скорее национального великорусского государства, чем интернационального образования. Об этом свидетельствует вся сталинская идеология военных и послевоенных лет. Нам, естественно, будут возражать, что все это он делал из-за политической конъюнктуры и «патологической» любви к власти. Не желая вдаваться в споры, заметим лишь одно: по каким бы причинам Сталин не принимал те или иные решения, направленные на защиту и усиление России, важно то, что он их делал.

Народ, который не захотел иметь над собой Божьего Помазанника, получил сурового и беспощадного Диктатора, в котором отразилась вся противоречивая послереволюционная эпоха. Сталин, в силу своих субъективных и объективных качеств, был далеко не худшим вариантом возможного развития событий в послереволюционной России. В отличие от пришедшей к власти радикальной секты, ненавидевшей и презиравшей Россию, Сталин себя от страны не отделял. Он был плоть от плоти послереволюционной России, хотя и впавшей в грех богоотступничества, но в душе не утратившей веры в Высший Промысл. Сталин не предал Россию, не отдал на съедение троцкистам, не проиграл ее нацистам и не продал либеральному Западу.

При попытке объективного взгляда на Сталина, из лагеря сторонников «белого проекта» раздаются обвинения в «сталинизме», точно так же, когда заявляешь, что Николай II был великим государственным деятелем, из пресловутого «красного проекта» слышатся обвинения в «монархизме». Что тут сказать? Только одно: наше общество по-прежнему живёт разными «-измами», не желает осмысливать собственную историю, остается, по пушкинскому выражению, «ленивым и нелюбопытным».

Наша цель не апология Сталина, а попытка разобраться в том, что произошло с нашей страной в 30-е — 50-е годы. Надо помнить и учитывать, что для сотен тысяч людей имя Сталина связано с гибелью и мучениями их родных и близких, связано с усеянным костями Беломорканалом, ГУЛагом, с взорванными храмами, с голодом и бесправием. Ряд решений Сталина по геополитическим вопросам (например, о включении Южной Осетии в состав Грузии) отзывается кровавым эхом по сей день. Но точно так же надо помнить и учитывать, что для не меньшего числа людей имя Сталина связано с успехами и выдающимися достижениями, с развитием промышленности и прорывами в науке, наконец, с Великой Победой. Сталин, как бы к нему ни относились, был и остается Верховным Главнокомандующим нашей армии-победительницы в самой кровавой и тяжёлой за всю историю человечества войне. Профиль Сталина отчеканен на медали «За победу над Германией». И только Сталин — единственный из советских, да и постсоветских, деятелей — поднял тост «за здоровье русского народа».

Поэтому оскорбление памяти Сталина, а тем более глумление над ним, оскорбляют и Россию. В пьесе Э. Ростана «Орлёнок» французский офицер королевской армии вызывает на дуэль человека, непочтительно отозвавшегося о Наполеоне. И когда этого офицера с недоумением спрашивают: «Как, вы посланец короля, вы заступаетесь за Бонапарта?», — офицер отвечает:

Нет, дело здесь о Франции идёт

И Франции наносят оскорбленье.

Кто смеет оскорблять того,

Кого она любила?

Так и со Сталиным. Когда всю эпоху 30-х — 50-х годов, все что в ней было хорошего и ужасного, сводят только к его имени, это не только несправедливо, но и не исторично, а потому вредно для нашего будущего. А именно о будущем России, о её процветании и благополучии мы должны думать в первую очередь.

Сталин в эпоху своего правления был вынужден выполнять те же задачи развития, которые враги России руками «февралистов» не дали выполнить Николаю II, сор вав наш триумф в первой мировой войне. Однако эти же задачи Сталин решал на гораздо более непрочном фундаменте, в стране, отброшенной революцией назад на многие десятилетия, в стране с надорванным духом, с разрушенной ментальностью. Отсюда та жестокость, кровь и сверхусилия, с которыми был сопряжен прорыв 30-х годов, отсюда и невиданные жертвы Великой Отечественной войны.

Поэтому мы категорически не принимаем конспирологические теории связывающие 90-летие убийства Царственных Мучеников с желанием подыграть США с их «неделей порабощенных народов». Сегодня мы каемся не за «мнимый грех», не за то, что наши предки убили Царскую Семью, а за то, что они позволили состояться этому лютому злодеянию, положившему начало трагедии всего народа, каемся потому, что и нам сегодня нужна метанойя — «перемена ума» — и пытливое переосмысление своего прошлого, а не повторение придуманных «старшими товарищами» агитационных клише.

Россия — не Запад, и не альтернативный. Россия — это Россия, и только Россия. Запада может и не быть, а Россия будет, — вот что нужно помнить всем и всегда.

Несмотря на попытки «февралистов» и свердловых-троцких, совместные усилия международных финансовых олигархов и международных революционных мафий (Бродвей-120) вогнать ее в свои проекты как Альтер-эго Запада, самобытность нашей цивилизации не исчезла, не иссякла.

Нам нужен не самоповтор «красного проекта», а новое открытие собственной цивилизации как исторического синтеза, выстраивания преемственности с тысячелетней Россией. Не только со сталинской, но и с николаевской, с Россией Бородина 1812 года, с Россией Полтавы 1709 года, и с Московской Русью.

В такой оптике Николай II и Сталин не только совместимы, они представляют собой два лика России, восстановление, несмотря на революционный разрыв, социальной ткани Отечества. Их союз в надысторическом измерении есть не смешение ценностей, а утверждение, что России — быть. Быть, несмотря ни на что!

Данный текст является ознакомительным фрагментом.