Жизнеописание Каматари
Жизнеописание Каматари
Первый свиток кадэн.
[Составлено] Великим учителем[290]
1. Появление на свет в усадьбе Фудзивара
Прижизненное имя[291] Внутреннего министра[292] — Каматари, детское имя — Тё:ро:[293]. Родом из уезда Такэти провинции Ямато. Его предок — божество Амэ-но Коянэ-но микото[294]. Из поколения в поколение [его предки] ведали проведением празднеств в честь Небесных и Земных [божеств] и поддержанием согласия между людьми и богами. Поэтому роду было пожаловано имя Оонакатоми[295].
[Каматари] был старшим сыном министра [Накатоми-но] Микэко[296]. Его мать звали Оотомо-но Оотодзи[297].
Ооми[298] родился на 34-м году правления государыни Тоёмикэ [Суйко][299] [626 г.] в год киноэ-но ину[300] в усадьбе Фудзивара.
Когда ооми[301] был еще в материнской утробе, снаружи доносился [его] плач. [Младенец] родился двенадцатимесячным. Его тетка по матери сказала отцу: «Ваш ребенок пробыл в лоне [матери] больше положенного. Это необычный ребенок, он несомненно наделен чудесными способностями». Отец же удивлялся тому, что роды прошли без затруднений, и мальчик неожиданно родился так легко.
2. Характер Каматари
Ооми обладал человечностью и сыновней почтительностью. Был одарен и мудр, прозревал [мир] глубоко и далеко. С малых лет он полюбил ученье и прочел много книг. Постоянно читал «Лю тао» Тай Гуна[302] и мог декламировать [это сочинение] наизусть. Он был выдающимся и утонченным человеком. [Его] манеры и внешний облик были превосходны. Смотревшие на него спереди склонялись перед ним, смотревшие на него сзади — падали ниц. Люди говорили: «Господина неизменно сопровождают двое мужественных и благородных мужей». Слыша такие речи, министр не заносился. Сердцем [он] следовал за сведущими людьми. Слава его росла день ото дня.
3. Человек выдающихся душевных качеств и познаний
Пользовавшийся благосклонностью [государыни] Сога-но Курацукури[303] самолично распоряжался наградами и наказаниями и своим могуществом превосходил [саму] государыню. [Даже] когда он бранился, отдавая приказы, никто не смел ослушаться.
Однако, встречаясь с ооми, [Сога] невольно бывал к нему почтителен, всякий раз признавая в душе [свою] никчемность. Однажды дети сановников, [собравшись] вместе у монаха Мин[304], читали «И Цзин». Когда, запоздав, вошел ооми, Курацукури встал и поприветствовал его как равного. Сев, он подмигнул монаху Мин, чтобы тот закончил [занятие].
Тогда [Мин] сказал ооми: «Мне не сравниться с пришедшим ко мне старшим сыном Сога. Однако вы, господин, человек [столь] выдающихся душевных качеств и познаний, что и впрямь превосходите Сога. Очень прошу вас, берегите себя»[305].
4. Упадок императорского дома
В начале правления государя Окамото [Дзёмэй][306], когда детям из благородных семей жаловали ранг кин, [Каматари] был назначен наследственно отправлять ритуалы [богам Неба и Земли]. Он твердо отказался и удалился по делам в Мисима[307]. В уединении он укреплял и совершенствовал свои природные свойства. Вскоре государь Окамото скончался. На престол взошла супруга государя [Ко:гёку]. Государыня не касалась дел управления, и императорский дом стал приходить в упадок. Ооми втайне негодовал.
5. Принц Кару[308]
В это время у принца Кару болела нога, и он не являлся ко двору. Ооми был издавна дружен с принцем. Поэтому он навестил принца в его дворце и прислуживал ему ночью. Они беседовали всю ночь напролет, позабыв об усталости. Принц Кару зная, что [Каматари] человек великих и далеко идущих замыслов, мудростью превосходящий всех, оказывал ему всевозможные почести. Он повелел своей любимой жене днем и ночью прислуживать ему. Комната, [отведенная Каматари], питье и еда — все было исключительным. Ооми, растроганный оказанными ему милостями, потихоньку сказал приближенному [к принцу] тонэри: «Столь сердечный приём, оказанный мне, превосходит мои ожидания. Разве не предназначено твоему господину стать государем?!». Благородный муж сказал правду, и вскоре этому суждено было осуществиться. Тонэри передал слова [Каматари] принцу. Принц же сильно обрадовался.
Однако для осуществления великих замыслов достоинств принца было недостаточно.
6. Нака-но Оэ
[Каматари] снова и снова радел о выборе государя среди принцев. Только Нака-но Оэ был выдающимся человеком и питал великие замыслы, ему под силу было усмирить смуту. Но [у Каматари] не было случая посетить [его]. [Однажды] они случайно встретились в саду, где играли в мари[309]. Нака-но Оэ вместе с мячом уронил свою кожаную туфлю. Ооми, подняв туфлю, почтительно преподнес ее. Нака-но Оэ вежливо принял. С этого времени между ними возникли дружба и полное согласие.
7. Истребление Ямасиро-но Ооэ
В 10-й луне 2-го года правления государыни Ноти-но Окамото [Ко:гёку][310], в год мидзунто-но у [642 г.], Сога-но Ирука вместе с принцами[311] замыслил погубить наследного принца Камицумия, Ямасиро-но Ооэ и иже с ними.
[Сога-но Ирука] сказал: «Ямасиро-но Ооэ родился в моем доме[312]. Далеко разнеслась слава о его высоких добродетелях и благодетельной силе. Когда государь Окамото [Дзёмэй] передавал [высочайший] престол, все сановники сказали: «Между дядей и племянником существуют разногласия». Кроме того, его обида за убийство Сакаибэ-но Оми Марисэ[313] глубока. Ныне, когда скончался государь и престол передан государыне-супруге, сердце [его] наверняка неспокойно. Разве это не ведет к смуте? Ради блага государства не следует потакать родному племяннику»[314].
Все принцы согласились. Но согласились они, опасаясь несогласием навредить себе.
Некоторое время спустя Ямасиро-но Ооэ [и иже с ним] были истреблены в храме Икаруга. Те, кто знали об этом — сокрушались.
Отец [Сога-но Ирука] Тоюра-но Оми[315] разгневался и сказал: «Какой же ты глупец, Курацукури! Что же ты натворил?! [Теперь] твой род неминуемо погибнет».
Печалятся, когда не могут преодолеть самого себя. Курацукури же считал: «Удалив [застрявшую] рыбную кость, не испытывают сожаления».
Династия Хань была замирена и прославлена постепенно, в [нашей] стране уже свершились свирепства и распущенность Дун Чжо[316].
8. Заключение брака
Тогда Нака-но Ооэ сказал ооми: «Государь управляет при помощи высших сановников, треножник[317] Чжоу[318] перешел в руки рода Цзи[319]. Как же быть, господин? Прошу Вас поведать о ваших великих замыслах».
Ооми подробно рассказал о [своих] замыслах по устранению смуты и восстановлению порядка. Нака-но Ооэ обрадовался и сказал: «Воистину я буду [служить вам словно] Цзы Фан[320]».
Ооми стремился заручиться поддержкой влиятельного дома. Тайно разыскивал [он] тех, у кого есть разногласия с Курацукури, и узнал, что Ямада-но Оми[321] и Курацукури ненавидят друг друга. [Он] сказал Нака-но Ооэ: «Ямада-но Оми почитают твердым и храбрым, его могущество и слава велики. Если посвятим его в наши планы, непременно удастся осуществить задуманное. Но прежде прошу тебя заключить брачные отношения [с его домом]. После этого раскроем ему [наши] заветные планы». Нака-но Ооэ последовал этому. Затем просватали девушку из дома Ямада-но Оми. Ямада-но Оми дал свое согласие.
9. [Ямада-но Оми] предлагает младшую дочь
Когда наступила весна, и новые повозки направились [к дому невесты], младший брат [Ямада-но Оми по имени] Мусаси похитил девушку. Ямада-но Оми пребывал в растерянности и горевал. [Он] не знал, как быть. Его младшая дочь, видя горе отца, спросила: «О чем ты так сокрушаешься?». Отец рассказал ей. Младшая дочь сказала: «Хотя обликом я не такова как Си Ши[322], но душою подобна Мому[323]. Прошу тебя, предложи меня». Ее отец сильно обрадовался и предложил младшую дочь.
Нака-но Ооэ разгневался на непочтительность Мусаси и велел казнить его. Ооми, увещевая, сказал: «Коль скоро [вы] приводите в порядок большие дела Поднебесной, стоит ли гневаться из-за незначительного проступка в доме?». Тогда Нака-но Ооэ отменил [повеление][324].
10. Выработка совместного плана[325]
Ооми [Каматари] неспешно беседуя с Ямада-но Оми, говорил: «Старший сын [Сога][326] своенравен, и люди и боги порицают [его]. Род того, кто пособничает злодею, непременно постигнут несчастья и гибель. Вам [следует] хорошенько обдумать это». Ямада-но Оми сказал: «Я уже обдумал. Почтительно присоединяюсь к принцу». Затем [они] стали вместе вырабатывать план [действий]. [Они] хотели поднять войска. Нака-но Ооэ сказал: «[Я] хотел бы откровенно доложить [обо всем государыне], но опасаюсь, удастся ли [тогда] осуществить замыслы. Если же не доложить и промолчать, боюсь напугать государыню. В чем же состоит истинный долг подданного? Вы, сановники[327], выскажите мне свое мнение».
Ооми ответил: «Дело подданного — преданность и сыновняя почтительность. Путь преданности и сыновней почтительности — сохранять страну в целости и возвышать [свой] род. Когда подданные распущенны, государевы установления приходят в упадок, великая основа разрушается. Нет большей непочтительности и непреданности, чем [попустительство] этому».
Нака-но Ооэ сказал: «Мой успех и мое поражение зависят от тебя. Ты должен постараться».
Тогда ооми сказал Саэки-но Мурадзи Комаро[328] и Вакаинукаи-но Мурадзи Амита[329]: «[Вы] храбрые и сильные, [вам] по силам поднять треножник[330]. Только вам двоим молено поручить [осуществление] великих замыслов». Они присоединились к Нака-но Ооэ.
11. Замысел убить Ирука
В 4-й год правления государыни Ноти-но Окамото [Ко:гёку], в год киното-но ми [645 г.], летом, в 6-ю луну, Нака-но Ооэ притворился, что будет читать государыне [послание] от трех корейских государств. Тогдашние люди поверили этому. Тогда Ямада-но Оми сказал: «Предлагаю, воспользовавшись чтением [государыне] послания трех корейских государств, убить Ирука». Ямада-но Оми было дано разрешение на это. Тотчас же был намечен план.
12. Приглашение Ирука [к государыне]
В день цутиноэ-но сару государыня пребывала во дворце. [Ей] прислуживал Фурухито-но Ооэ. Вскоре тонэри пригласил Ирука. Ирука встал и принялся надевать туфли, но трижды ронял их и не мог надеть. Ирука испугало это, [он] был в замешательстве и хотел вернуться. Тонэри настойчиво приглашал его. Отказаться идти было невозможно.
Ооми издавна знал, что Ирука очень подозрителен и днем и ночью носит с собой меч, и заранее велел танцорам пойти на уловку и отцепить [свои мечи]. Ирука рассмеялся и [тоже] отцепил свой меч. Затем вошел и занял свое место.
13. Послание от трех корейских государств
Ямада-но Оми вышел вперед и начал читать послание от трех корейских государств. Тогда Нака-но Ооэ приказал страже у ворот одновременно затворить [все] двенадцать ворот. Затем Нака-но Ооэ сам взял длинное копье и спрятал его поблизости. [Люди] министра с луками и стрелами в руках охраняли [Нака-но Ооэ]. Саэки-но Мурадзи Комаро и Вакаинукаи-но Мурадзи Амита были пожалованы два меча из ларца и передано на словах: «Одним из этих мечей непременно зарубите [Ирука]».
[Комаро и Амита] давились съеденным рисом и [от страха их] стошнило. Ооми понуждал и ободрял их.
14. Окончание чтения послания
Ямада-но Оми боялся, что закончит читать послание раньше, чем придут Комаро и иже с ним. По его телу струился пот, голос дрожал, руки тряслись. Курацукури счел это подозрительным и спросил: «Почему ты дрожишь?». Ямада-но Оми ответил: «Я нахожусь рядом с государыней, оттого пот сам собою струится». Нака-но Ооэ увидев, что Комаро и иже с ним, страшась могущества Ирука, медлят выступать, закричал «А-а!», и вместе с Комаро они неожиданно бросились с мечами на Ирука, поранив его в голову и плечо.
15. Убийство Ирука
Ирука испуганно вскочил. Комаро-но Мурадзи, взмахнув мечом, поразил его в ногу. Ирука встал, приблизился к государыне и попросил: «Твой слуга не знает, в чем его вина. Прошу Тебя разобраться [в этом]».
Государыня была сильно удивлена и сказала Нака-но Ооэ: «Ничего не понимаю. Что здесь происходит?». Нака-но Ооэ распростерся ниц и сказал: «Курацукури окончательно погубит правящий род, он покушается на престол. Разве должен Курацукури наследовать потомкам императоров?!».
Государыня встала и удалилась вглубь дворца. Затем Комаро и иже с ним зарубили Ирука.
В этот день шел дождь, потоки воды затопили сад. Мертвое тело Курацукури прикрыли циновками и перегородками-сёдзи.
16. Коварные мятежники еще не усмирены
Люди того времени считали: «Злодея покарали по воле Неба». Однако оставался еще Тоюра-но Ооми[331]. Коварные мятежники еще не были усмирены. [Нака-но Ооэ] отправился в храм Хо:-ко:дзи[332], сделав его хорошо укрепленной крепостью. Вельможи и сановники все последовали за ним. Послали людей, чтобы отдать тело Курацукури Тоюра-но Ооми.
17. Бегство мятежников
Тогда Ая-но Атаи[333] и иже с ним собрали всех своих родичей, облачились в доспехи, взяли в руки оружие, и встали лагерем, придя на помощь министру. Нака-но Ооэ отправил Косэ-но Оми Токода[334] объявить: «Ты не принимаешь участия в делах [управления] нашей страны. Зачем же ты сам идешь против Неба и противишься его воле, навлекая погибель на свой род?!».
Сообщник мятежников Такамуку-но Оми Куниоси[335] отвечал Ая-но Атаи: «Старший сын моего господина[336] уже убит. Ооми[337] тоже будет непременно понапрасну убит. Ради кого попусту будем сражаться и какой смысл в том, что будем казнены?». Сказав так, он бежал. [Остальные] мятежники тоже рассеялись.
18. Искоренение смуты и скверны
В день цутиното-но тори Тоюра-но Ооми Эмиси покончил с собой в своей усадьбе[338]. Скверна и смута были искоренены, шакалы и волки попрятались. Люди прыгали от радости, все кричали «Ура!». Нака-но Оэ хвалил [Каматари]: «Воистину благодаря твоим способностям разрушенная основа вновь приведена в порядок, начавшая клониться к упадку судьба [государства] снова набирает силу». Ооми [Каматари] отвечал: «Это произошло благодаря [вашей] совершенной добродетели, здесь нет заслуги вашего слуги. Не я покорил всех».
19. Нака-но Ооэ уступает трон
В день коноэ-но ину государыня Амэ Тоётакара Икасихи Тарасихимэ [Ко:гёку] пожелала передать трон Нака-но Оэ. Нака-но Оэ спросил совета у ооми [Каматари], тот сказал: «Фурухито-но Ооэ приходится вам старшим братом. Принц Кару-но Мантоку приходится вам дядей. Если ныне займете престол небесных государей в обход Фурухито-но Ооэ, то [долг] послушания и служения младшего брата [старшему] будет нарушен. Не лучше ли поставить [государем] дядю, чтобы сбылись чаяния людей?»
Нака-но Ооэ последовал [совету Каматари] и тайно доложил об этом государыне.
20. Благородный муж сказал правду
Государыня издала повеление об отречении от трона [в пользу] принца Кару. Он стал государем Амэ Ёродзу Тоёхи [Ко:току[339]].
В действительности же это свершилось по воле ооми. Знающие люди говорили: «Ныне видим, что благородный муж сказал правду».
Государыне Тоётакара Икасии был пожалован титул бабушки-государыни. Нака-но Ооэ был назначен наследником престола. Девиз правления был изменен на Тайка.
21. Пожалование шапки ранга дайкин
Был речен указ: «Умиротворить алтари земли и злаков[340] удалось благодаря заслугам Нашего князя[341]. И то, что [ныне] унифицированы ширина хода повозок и письменность[342], произошло благодаря его деяниям. Посему [ему] даруется шапка ранга дайкин[343] и жалуется [должность] внутреннего министра, а также 2000 дворов. Князю поручено распоряжаться важными военными и государственными делами»[344].
Ооми разыскивал и выявлял [достойных] среди лесов и болот[345] и среди людей низкого звания. И привлекал их к управлению, [так что] на окраинах не осталось одаренных, [которых бы он не нашел]. Поэтому девять управлений[346] были упорядочены, а все пять постоянств[347] приведены в гармонию.
22. Пожалование внеочередного ранга
В 5-й год Хакухо [654 г.][348], осенью, в 8-ю луну, был речен указ[349]: «Неизменным принципом прежних государей было почитание дао и привлечение на службу мудрых. Изречение совершенномудрых [гласит] — [необходимо] поощрять заслуги и воздавать должное за добродетели. Люди полагают, что ранг внутреннего министра обладателя шапки ранга дайкин, Накатоми-но Мурадзи, по заслугам равного с Такэ-но Ути-но суку-нэ[350], не достаточно [высоки][351]. [Ему] внеочередно жалуется шапка ранга сики[352] и еще 8000 дворов».
23. Пожалование шапки ранга дайсики
Вскоре государь Амэ-но Ёродзу Тоёхи [Ко:току] устав от многочисленных дел управления [государством], сокрылся в облаках[353]. Мать-государыня вняв чаяньям людей, вторично взошла на престол[354]. Все дела управления [она] передала наследному принцу. Наследный принц всякое дело решал, советуясь [с сановниками], и только после этого претворял [решения] в жизнь. В то время из-за моря и из-за [таких крутых] гор, [куда добраться можно только при помощи] лестницы, беспрерывно поступали подношения императорскому двору. [Появилось] очень много деревень, где [люди] играли на жан[355] и похлопывали себя по животу[356]. Если бы не добродетель государыни и не мудрость подданного[357], разве удалось бы достичь такого блага?! Посему [Каматари] была пожалована шапка ранга дайсики, титул князя[358] и 5000 дворов. Всего вместе с пожалованными прежде — 15 000 дворов[359].
24. Внешние дела управления[360]
В 12-й год [661 г.][361], зимой в 10-ю луну государыня проследовала во дворец Нанива. До этого в соответствии с просьбой Поксин[362] государыня, желая послать войска на помощь [Пэкче], проследовала на Цукуси для осуществления военных приготовлений. В 13-й год [662 г.][363], летом, в 1-ю луну, корабль государыни был спущен на воду и отправился на запад. В 3-ю луну корабль государыни причалил в бухте Наноооцу, государыня пребывала в путевом дворце Ивасэ. Государыня переименовала его в Нагацу. Летом в 5-ю луну [государыня] переехала во дворец Асакура-но Татибана-но Хиронива и занималась внешними делами управления[364].
25. Отклик божеств[365]
До 7-й луны осени государыне нездоровилось. Тогда ооми в душе испугался. Вознес моления богам [Неба и Земли], горячо испрашивал у будд долголетия [для государыни]. Яшмовая статуя будды, [которой молился Каматари] протянула руку и погладила [его] по голове, во сне [Каматари] явилась Каннон на небесах. [Так] был явлен отклик божеств.
Поэтому монах До:кэн[366] сказал: «В древности государевы телохранители, заслышав скрип оси повозки, молили о смерти[367], мужи, обладавшие целомудрием и чувством долга, прорывали землю и жертвовали собой[368]. [Когда] солнце было сокрыто облаками-птицами, Лин Инь молился, чтобы проклятие бога Хуанхэ перешло на него[369], мудрый муж желал принести себя в жертву.
Хотя слава не меркнет и молва о преданности и бескорыстии полнится, [эти деяния] сильно отличаются от случившегося ныне. Разве можно их равнять?!
26. [Престолонаследник] облачается в белые одежды и приступает к управлению
Жизнь имеет предел, и срок жизни [государыни] уже подошел к концу. Государыня скончалась в путевом дворце Асакура[370]. Престолонаследник, облачившись в белые[371] одежды, приступил к управлению.
В этой луне военачальник Су[372], тюркский принц Кэйхицукарики и иже с ними двумя путями — по суше и по морю — прибыли в крепость [страны] Когурё. Престолонаследник переехал во дворец Нагацу для управления военными делами за морем.
27. Выдающиеся мудрецы[373]
Однажды [престолонаследник] сказал сановникам: «Говорят, что «в великой [стране] Тан есть Вэй Чжэн[374], в [стране] Когурё есть Кэгым[375], в [стране] Пэкче есть Сон Чун[376], в [стране] Силла есть Юсин[377]». Каждый [из них] охраняет [свою] страну, [их] слава приводит в трепет [земли] на десять тысяч ли. Все они выдающиеся люди своей страны и мудростью превосходят других. Но если всех их сравнить с нашим внутренним министром, [им] придется пролезть под чужим задом[378]. Разве могут [они] тягаться с [Каматари]?!»
Зимой, в 11-ю луну, останки государыни были перевезены из дворца Асакура и захоронены во временном погребении в Асука-но Кавара.
28. Престолонаследник приступает к делам управления[379]
В 14-м году [663 г.] престолонаследник приступил к делам управления. В прежние трудные годы дружба [между престолонаследником и Каматари] была искренней. Хотя долгом были [отношения] правителя-поданного, ритуалом были [отношения] друга-наставника. Когда выезжают сидя рядом в одной повозке, подстилки смыкаются, а колени соприкасаются. В делах управления [престолонаследник и Каматари] чтили великодушие, в нравах придерживались человеколюбия и доброты. И тогда добродетель-току укрыла [собой] весь мир. За морем действовали устрашением и умиротворением. Поэтому три корейских государства покорились и стали служить [Ямато], а десять тысяч родов пребывали в мире и спокойствии[380].
29. Послание вана Когурё[381]
Поэтому ван Когурё[382] преподнес внутреннему министру послание. Оно гласило: «Думаем [мы], воздействие человеколюбия ооми[383] достигает далеких [пределов][384], [молва о Вашей] великой добродетели простирается далеко. [Вы] распространили благодетельное влияние государя на десять тысяч лет, прославили восхитительные качества [государя] на десять тысяч ли. [Служите] опорой государству, понтонными мостами[385] — народу. [На Вас] почтительно взирает страна, и надеются сто родов. Радуемся тому, что слух об этом разнесся далеко. Поистине [мы] глубоко обрадованы тем, что об этом стало известно».
30. Благоденственное правление
В 6-м году [667 г.] правления, летом, в 3-ю луну, столица была перенесена в провинцию Афуми[386]. В 7-м году [668 г.] в 1-ю луну государь взошел на престол. Это государь Амэ Микото Пиракасу Вакэ[387]. В [правление] государя не случалось происшествий, и [государь] любил объезжать-осматривать страну. Не было людей с землистым [от голода] цветом лица, появились дома с избытком запасов. Народ повсюду превозносил благоденственное правление.
31. Ооми увещевает государя[388]
Государь призвал сановников и устроил пир в доме на побережье. В разгар пира очень веселились. Наследный принц-младший брат [государя], взяв длинное копье, проткнул настил пола. Государь испугался и сильно рассердился, думая, что принц хотел причинить [ему] вред. Ооми настойчиво увещевал [государя], и тогда государь отступился от принца. Наследный принц-младший брат [государя] поначалу невзлюбил ооми за высокомерное обращение. Но с этого времени [принц] стал особенно ценить близость с ним. Впоследствии во время смуты года дзинсин[389], когда [наследный принц-младший брат государя] направлялся из Ёсино в восточные земли, [он] молвил, сокрушаясь: «Если бы ооми был жив, разве пришлось бы мне терпеть такие лишения?!» Люди думали так же.
32. Исправление и утверждение законов
В 7-м году [668 г.], осенью, в 9-ю луну, Силла преподнесла дань. Тогда ооми передал послу Ким Тонъом один корабль для вручения главному министру Силла [по имени] Юсин[390]. Некоторые порицали это. Ооми же говорил в ответ: «Под Небесами нет земли, которая не принадлежала бы государю, на земле нет человека, который не был бы подданным государя».
Еще раньше государь повелел ооми записать ритуалы и правила поведения, исправить и привести в порядок уголовные и гражданские законы. [Ооми], превосходно разбиравшийся в природе Неба и Человека, составил наставления для государя. Ооми с мудрецами того времени сократили-дополнили старинные ритуалы, составили основные законоположения. [При составлении законов] всецело [руководствовались] возвеличиванием пути почитания и любви, пресечением пути коварства и криводушия. [При помощи] законов стремились избежать судебных процессов, в установлениях [стремились] соблюдать [принцип] любви ко всему живому. Даже три законоуложения [династии] Чжоу и девять разделов законов [династии] Хань[391] ничего не могли бы прибавить [к этому][392].
33. [Государь] справляется о болезни
На 2-й год после восшествия на престол [669 г.], зимой, в 10-ю луну, [Каматари] понемногу завладела тяжелая болезнь. Затем болезнь обострилась[393]. Государь посетил [Каматари] в его усадьбе и осведомился о болезни. Молился верховному владыке Неба о продлении жизни, просил явить знак. Несмотря на молитвы, на следующий день знака не было явлено, и болезнь еще более усилилась[394]. Тогда государь рек: «Если у [тебя] есть просьба, Мы готовы выслушать». Ооми ответил: «Что осмелится сказать ваш никчемный слуга? Я желал бы только, чтобы похоронили меня скромно. При жизни я не принес пользы в военных [делах] страны[395], разве могу после смерти обременять народ?» [Ооми] сразу же слег и больше ничего не сказал. Государь задыхался [от слез] и не мог совладать со своим горем. [Он] тотчас же вернулся во дворец.
34. Фудзивара-но Асоми
[Государь] послал своего младшего брата-престолонаследника [к Каматари], [престолонаследник] прибыл в его дом и огласил указ[396] государя: «Размышляя об отдаленных предшествующих эпохах, видишь, что иногда из поколения в поколение появлялись лишь один-два сановника, [способных] управлять государством. Но если оценить заслуги, сопоставить способности, [никто] не сможет сравниться с князем. Не только Мы почитаем тебя, но и последующие государи и потомки воистину облагодетельствованы тобою. [Желаем] достойно и щедро вознаградить, дабы не было забвения и утраты. Ныне услышав, что болезнь [твоя] усилилась, Мы еще больше опечалились. Следует наградить тебя». Посему [Каматари] были пожалованы шапка ранга сики, назначение на должность главного министра, новое имя Фудзивара-но Асоми[397].
35. Скончался в усадьбе в Афуми
В 16-й день, в день каното-но тори [Каматари] скончался в усадьбе Афуми. В то время ему было 56 лет. Государь плакал и очень горевал. Он оставил дела управления на девять дней.
В день киноэ-но нэ[398] [государь] послал Сога-но Тонэри-но Оми [в дом Каматари] огласить волю государя[399]: «Внутренний министр, ооми, обладавший кабанэ асоми, скончался [так] безвременно и внезапно. Почему Небо погубило лучшего из наших людей?! Какая скорбь! Какая печаль! Покинул нас и ушел далеко. Как страшно! Какая жалость! Оставил нас и ушел навсегда! К чему прощальные слова? К чему речи, которыми не высказать [скорби]?! Это не пустые фразы, поистине так и есть. Днем и ночью [мы шли] рука об руку, [ты] был нашим приближенным. [Ты] успокаивал наше сердце. [Твои] слова и дела были безупречны. Мы вместе решали большие и малые дела государства. Во [всех] восьми пределах[400] наступило спокойствие, весь народ не ведал печали. Хотя и произносим эти прощальные слова, речь наша никчемна, неумела и недостойна [внимания]. Увы! Ах! Как быть?! Как быть?!
36. Судно и весла уже затонули
Если князь вносил свои предложения во дворце, они неизменно шли на пользу народу. Если рассуждал об управлении в [военной] ставке, [его мнение] непременно совпадало с Нашим. Воистину, такие как он появляются раз в десять тысяч лет.
Вэнь-ван[401] полагался на Шан Фу[402], основатель Хань[403] залучил Чжан Ляна[404]. [Но] разве можем мы сравнить [тебя с ними] обоими?! Поэтому утром и вечером [мы] держались за руки, были близки и не наскучивали [друг другу]. Выезжали в одной колеснице, во время выездов следовали ритуалу.
Еще не переправились через большую реку, а судно и весла уже затонули. Заложили фундамент большого дома, а конек крыши и стропила сломались[405]. С кем [нам] ведать страной? С кем управлять народом? Каждый раз как подумаем об этом, печаль [наша] становится еще глубже. Однако [мы] слышали, что „даже величайшие мудрецы не могут избежать [смерти]". И потому боль и скорбь стихают, и понемногу успокаиваются.
37. Царство Тушита[406]
Если у умерших есть душа, и [душа Каматари] и впрямь сможет предстать перед прежними императором и императрицей[407], то почтительно скажет: „Совсем как в былые дни, когда при прежних государях я наслаждался видами в Афуми и в Хира-но Ура-но мия[408]".
Всякий раз, когда Мы видим это, неизменно вглядываемся изо всех сил и скорбим. Ни единого шага не ступим, не подумав [о наших родителях], ни единого слова не молвим, не вспомнив [о них]. С надеждой взираем на добродетель мудрецов [государей], падаем ниц, глубоко связанные любовью.
[Тому, кто] уходит от мира и отправляется к Будде, непременно понадобится буддийский инвентарь. Поэтому жалуем курильницу из чистого золота[409]. Взяв эту курильницу, ты, согласно данному обету, следуя за бодхисаттвой Каннон, достигнешь верха царства Тушита[410]. День за днем, ночь за ночью будешь внимать прекрасному учению Мироку[411]. Каждое утро и каждый вечер будешь вращать круг дхарм[412] истинных сущностей».
38. Похороны[413]
Вскоре затем все сановники и чиновники отправились в сад, где [стоял] гроб с телом покойного, и оплакивали [его]. Потому были пожалованы компас, хо:со:[414], верх [погребального] экипажа из птичьих перьев, барабаны и флейты[415]. В день похорон путь [похоронной процессии] проходил мимо дворцовых ворот, [государь] самолично облачился в белые одежды и изволил идти пешком. [Он] оставил дела управления, обратившись в сторону погребального экипажа, плакал навзрыд, захлебывался [слезами]. С древности не бывало еще столь щедрых государевых милостей и столь славного первого вельможи, как в нынешние дни. В похоронных приготовлениях следовали его [Каматари] предсмертным словам, что давним его желанием является, чтобы похоронили его скромно.
39. Сожжение в храме Ямасина-но дэра
И вот в год каноэ-но ума [690 г.] в 6-й день 9-й вставной луны, [Каматари] был предан огню[416] в храме Ямасина-но дэра[417]. Государь повелел всем сановникам собраться на месте погребения. Ки-но Уси-но Оми[418], младшая степень ранга дайкин, поручили произнести прощальную речь. Была оказана материальная помощь [на проведение] похоронного ритуала. Во время [похорон] на небе появились облака очертаниями похожие на фиолетовые[419] зонты[420]. Сверху из них доносились звуки струнных и духовых [инструментов]. Множество народа слышали и видели [это]. Никогда не бывало [такой] скорби.
40. Почитание трех сокровищ
Ооми почитал Три Сокровища. Чтил и распространял [учение Будды] в четырех [направлениях]. Каждый год в 10-ю луну украшал место для проповеди, почитал высокодобродетельные деяния Юима[421], разъяснял единую сокровенную истину. Отринув родовое имущество, вступил в храм Ганго:дзи[422], стал собирать установления учений пяти школ[423]. Вследствие этого не переводились мудрые монахи, святое учение все более процветало. И вот [был явлен] знак этого!
41. Изготовление надгробного камня
Сатхэк Сомён, младшая степень ранга сики[424], из Пэкче обладал выдающимся талантом и в изящной словесности не знал себе равных. Сокрушаясь о том, что если не передать доброй славы, добродетель истощится и погибнет, изготовил [надпись на] надгробном камене. Ныне этот камень находится в Котомаки[425].
[У Каматари] было двое детей — Дзё:э[426] и Фухито[427]. О Фухито есть отдельное жизнеописание[428].