Настуление на замятню

Настуление на замятню

Пошел новый XX век. Правительство пыталось не допустить надвигавшейся беды. По почину правительства и при его поддержке в короткий срок был проведен целый ряд реформ по крестьянскому вопросу. В 1901 году вступил в силу закон, разрешавший частным лицам покупать (а дворянам и арендовать) на льготных условиях казенные земли в Сибири. В 1902 году было создано «Особое совещание о нуждах сельскохозяйственной промышленности» под председательством министра финансов графа Витте и при ближайшем участии Д. С. Сипягина и министра земледелия А. С. Ермолова. Не находя ответа о нуждах деревни ни в традиционном общинном хозяйствовании, ни в теориях, господствовавших в обществе, правительство обратилось по самому сложному вопросу русской жизни за советом к соотечественникам — земельным практикам, ко всему сельскому народу. На местах, в уездах и губерниях, было создано 600 комитетов по рассмотрению этого вопроса. В самый разгар работы этих столь нужных государству комитетов 2 апреля 1902 года был сражен пулей эсера Балмашева, явившегося в Мариинский дворец, крупный государственный деятель Д.С. Сипягин, много сделавший для плодотворной их работы. Это убийство сыграло роковую роль в российской жизни: оно создало пропасть между государственной властью и оппозиционным обществом, которое пыталось препятствовать любому совершенствованию строя России, в том числе крестьянского. Д.С. Сипягин стоял на пути этой оппозиции, и она его убрала, не гнушаясь вероломством и подлостью.

Но комитеты продолжали работать. В 49 губерниях из 184 комитетов против общины высказалось 125! Примечательно, что только один комитет — Сарапульский с Воткинским заводом высказался за дальнейшей развитие общины в коллективное хозяйство с артельной обработкой земли. Но даже те комитеты, которые выступали за общину, предложили ликвидировать затруднения, связанные с переделом земли, путем закрепления земли за теми хозяйствами, которые хорошо ее обрабатывают.

Манифестом от 26 февраля 1903 года давалось облегчение крестьянам на выход из общины. 12 марта 1903 года была отменена круговая порука, затянувшаяся в крестьянстве, как проказа, столетия тому назад. Другим манифестом, от 3 ноября 1905 года, были полностью отменены выкупные платежи — единственный крестьянский прямой налог, лежавший на деревне. Как видим, государство вело неукоснительную реформацию сельского хозяйства согласно предложениям самого крестьянства. Однако чем больше правительство делало шагов в сторону коренного улучшения крестьянского бытия, телм сильнее завывали носители замятни — разношерстные заминщики. В 1906 году некоторые из них, сосредоточившись в Думе, повели яростную атаку на эту деятельность правительства.

Все левые партии— принципиальные сторонники крупных хозяйств — и в Думе, и в народе пропагандировали раздачу помещичьих земель и сохранение власти общины над отдельным крестьянином. Однако к чему вела эта пропаганда? Даже при отчуждении всех помещичьих земель получилась бы прибавка в земле около 1 десятины на душу! Эта десятина никак не решала земельного вопроса, но использовалась этими партиями как жупел для разжигания народной розни и смуты. Кадеты, например, выдвинули проект принудительного отчуждения арендных земель, а по мере земельной нужды — и остальных частновладельческих земель. Основное требование Думы тех лет: «От принудительного отчуждения частновладельческих земель не отступать!»

Война и революционные события затормозили преобразование сельского хозяйства на путях, предложенных местными комитетами в 1899—1904 годах. Но результаты их работы не остались бесследными: они постепенно претворялись в жизнь и давали обширный материал для законодательной деятельности. Основной вывод комитетов: первостепенной причиной застоя или упадка сельского хозяйства являлись угнетение личности крестьянина и отрицание собственности на землю. И отстранением этой причины так же решительно занялось правительство, которое к тому времени возглавил П. А. Столыпин. Речь о его исторической деятельности пойдет ниже. Здесь же напомним вот о чем.

Для создания земельного фонда в несколько миллионов десятин указом от 12 августа 1906 года Переселенческому управлению передавались удельные земли, принадлежавшие императорской фамилии со времен Павла I. Спустя две недели следующим указом вводился порядок продажи этих земель, годных для обработки. Особым указом определялся порядок использования кабинетных земель на Алтае для удовлетворения земельной нужды. Крестьянский мир этого района Сибири проснулся, пошел со степей в горные долины и их верховья, основывая села и деревни, которые росли как на опаре. Из удельных земель, составлявших 41 миллион десятин, было передано крестьянам-старожилам и переселенцам около 25 миллионов.

Указом от 9 ноября 1906 года отменялся закон 1893 года о неприкосновенности общины и разрешалось раскрепощение крестьянина от общинной зависимости. Что это означало? Прежде всего, указ уравнивал крестьянина во всех правах с прочими сословиями и признавал распавшимися все те общины, где в течение 24 лет не было переделов.. Надельная земля таких общин автоматически превращалась в частную крестьянскую собственность. Таким путем более 193 тысяч семей получили в личное владение 1855 тысяч десятин земли. Эти крестьяне, как и другие общинники, были освобождены от выкупных платежей, составлявших 4 золотых рубля с каждого двора в год.

Крестьяне приобрели право свободного выхода из общины с укреплением из мирского надела в собственность земель, которыми они владели. Для устранения чересполосицы устанавливалось, что каждый крестьянин при общем переделе мог требовать объединения своей земли в единый участок (отруб), а при согласии двух третей общины — и не дожидаясь передела. Утверждалось право домохозяина единолично распоряжаться земельным участком в отличие от принципа семейной коллективной собственности, то есть устанавливалась личная крестьянская собственность на землю, а не семейная.

Указом предусматривался и порядок земленаделения и землевладения. Крестьянам предоставлялись свободные казенные земли в европейской России и разрешалось откупать участки у помещиков с помощью ссуд, предоставляемых Крестьянским банком. Эти ссуды с незначительными процентами должны были возмещаться обычно в течение 55,5 года, а уплату части процентов брало на себя государство. Фактически все налогоплательщики государства должны были помогать крестьянам в приобретении нужной им земли. Но и это еще не все: одновременно в целях защиты зарождающейся крестьянской собственности указ вносил и известные ограничения. Так, надельная земля не могла быть продана лицу другого сословия, она не могла быть заложена иначе, чем в Крестьянский банк, она не могла быть продана за личные долги, она не могла быть завещана иначе, чем по существовавшим тогда правилам. Указ, делая ставку на зажиточного крестьянина, не разрешал концентрацию более шести наделов в одних руках. Уже в начальную пору осуществления реформ обычный размер участка, типичный для такого крестьянина, составлял примерно 14—15 десятин, и только в районах с менее богатыми землями он мог превышать 20 десятин. Так завершилось осуществление пожеланий местных комитетов о нуждах сельского хозяйства России.

Текст исторического указа от 9 ноября 1906 года был разработан знатоками сельского хозяйства и крестьянства А. В. Кривошеиным, В. И. Гурко, А. И. Лыкошиным и А. Д. Риттихом под руководством выдающегося государственного деятеля П. А. Столыпина, который и взял на себя всю ответственность за его проведение в жизнь.

П. А. Столыпин, как и многие россияне, вспомним Киреевских, Аксаковых, Самарина, Хомякова, Кошелева, терзался соблазном общины. Не покидала его мысль, что, может быть, в общинном согласии воли личности с «миром», во взаимной помочи и погашении личных страстей и предприимчивости, в постоянной опеке общины над крестьянином, в примате коллективности общины над эгоистической частностью индивидуума сокрывается вечная истина, высочайший небесный смысл жизни человека, то, что выше самой истории. Одолевали сомнения, что, может быть, через общину и пролегает в земной жизни вера народа, которая выше этой жизни, что она и есть тот инструмент, выработанный веками, который ведет народ к нравственно-духовному совершенствованию? Но приходили на ум все тяжкие горести общинной жизни, все разногласия крестьян, вся немогота крестьянского мира, и через них грезились все грядущие смуты, которые, по сути, никогда в зародыше не оставляли крестьян и которые было кому разжигать и теперь.

Петр Аркадьевич родился 2 апреля 1862 года и был сыном известного генерала Аркадия Дмитриевича Столыпина, отличившегося во время русско-турецкой войны. Он разумом понял, что не подняться на ноги крестьянину, а значит, и России, пока они находятся в тисках круговой поруки общины, уравниловки, чересполосицы, передела земли. Понимал Петр Аркадьевич, что община яростно поддерживалась как раз теми, кто не желал благоденствия горячо любимой России. А беспристрастное вникание в ее историю показывало, что не от хорошей жизни погрузился народ в ту общину. Земельное же уравнение, сселение крестьян с земли и сгон их в общину, как в лагерь, произошли по-настоящему только в XVII веке, а до того, где топор с сохой погуляли, земля была даровая, твоя, собственная, неотчуждаемая, которую и стали раздаривать вольготно и без совести в основном с середины того же века. А с Петра I, с его подушной подати, повелось уравнивать земли, передаривать их и вести их передел для взыскания этой подати. И то только на Великороссию свалилось — побаивались окраин да спешили их задобрить, не вгоняя туда эти драконовские насилия над крестьянами, не допуская их сгона в общины — коммуналки. Потому не «народный дух» создал общину, а государственная бюрократия, поддержанная землевладельцами, а позже лукавыми «защитниками народа», для которых она была готовым элементом будущей русской деревни. От нее был один шаг до обработки земли и пользования продуктами сообща, то есть прямая дорога в коммуну.

Работая в 1902—1903 годах гродненским и ковенским губернатором (там земля по большей части находилась в подворном владении), Петр Аркадьевич познал все преимущества этого владения. В 1904 году в докладе правительству из Саратова П. А. Столыпин писал: «Жажда земли, аграрные беспорядки сами по себе указывают на те меры, которые могут вывести крестьянское население из настоящего ненормального положения. Единственным противовесом общинному началу является единоличная собственность… Если бы дать возможность трудолюбивому землеробу получить сначала временно в виде искуса, а затем закрепить за ним отдельный земельный участок, вырезанный из государственных земель или из земельного фонда Крестьянского банка, то наряду с общиной, где она жизненна, появился бы самостоятельный зажиточный поселянин, устойчивый представитель земли. Такой тип уже зародился в западных губерниях».

В 1905 году в Саратове в доме Столыпиных был убит генерал-адъютант Сахаров, присланный подавлять мятежи. Был бы рядом Петр Аркадьевич — и ему бы несдобровать! Летом того же года в Столыпина стреляли в одной из деревень губернии, а один погромщик попал в его больную правую руку булыжником, когда тот защищал от расправы группу земских врачей. А потом было покушение на театральной площади: бомба упала к его ногам и убила нескольких человек, но губернатор остался чудом жив. Еще раз револьвер был наведен в упор и тоже перед толпою, «Стреляй», — сказал Столыпин. И террорист бросил револьвер. Угрожали: отравим двухлетнего сына — единственного после пяти дочерей. Но Столыпин ездил без оружия по губернии, и именно туда, где шла необъявленная революционная война, подогреваемая левыми. И то было следствием неустройства крестьянской жизни: невозможности подлинного владения землею, которую только и любил крестьянин и которая только и врачевала его нравственно-духовные раны. Причина всему — видел Петр Аркадьевич — общинное землевладение.

В апреле 1905 года П. А. Столыпин был назначен министром внутренних дел. Два его предшественника на этом посту были убиты. По просьбе государя 3 июля 1906 года Петр Аркадьевич возглавил правительство. Преследователи не оставляли его в покое и здесь, в С.-Петербурге, все время охотились за ним. Как писал его сын — Аркадий Петрович, да и сообщали многие свидетели того времени, новый глава правительства настоял на том, чтобы его субботние приемные дни были доступны для всех. Ни предъявления письменного приглашения, ни даже какого-либо удостоверения личности от приходивших на прием не требовалось. Таким путем и проникли в подъезд террористы, переодетые в жандармскую форму. Они взорвали его дачу на Аптекарском остроге. Тяжелые ранения получили 32 человека, а 27 человек были убиты. Единственный сын Аркадий — 3-х лет и старшая дочь Наташа— 14 лет, были выкинуты взрывом на набережную и также получили ранения. Сам же Петр Аркадьевич чудом уцелел.

А затем за один год были пресечены покушения на него групп Добржинского, Строгальщикова, Фейги Элькиной, Лейбы Либермана, «летучих отрядов» Розы Рабинович, Леи Лапиной и Трауберга. Террористы пытались убить Столыпина во что бы то ни стало. Крестьянский мир, а значит, и Россия висели на волоске, ибо от его веры, таланта и воли зависела их судьба.

Главный устой России был завязан здесь, в деревне, и его надо было укрепить, несмотря на то, что продолжали гореть поместья, взрывались бомбы, убивались честные служители государства, бунтовали воинские части и крестьяне. Как никто, он понимал, что лечить страну надо с решения крестьянского вопроса, что нужна и уступка казенных, удельных, кабинетных, заповедных земель, и понижение платежей по ссудам, и увеличение кредита,— все это надо делать, но главное — свободный выход из общины. «Чувство личной собственности такое же естественное влечение, как чувство голода, как влечение к продолжению рода, как всякое другое природное свойство человека»,— неустанно говорил П. А. Столыпин. Он считал, что реформа 1861 года осуществила только первую часть задачи, вторая ее часть, опоздавшая на 45 лет,— освобождение крестьянина от общины. На осуществление этой главной части реформы потребуется 10—15 лет — и тогда никакие потрясения государству будут не страшны. Летом 1907 года опять готовилось покушение: в Петра Аркадьевича должен был стрелять из ложи Думы социалист-революционер с паспортом итальянского корреспондента. Оно не удалось, П. А. Столыпин знал, что погибнет от рук убийц, и потому завещал «похоронить его там, где он будет убит». Но в Думе, и в печати, и в народе продолжал звучать его голос.

1907 год — «Поднять нашу обнищавшую, нашу слабую, нашу истощенную землю. Земля — это залог нашей силы в будущем. Земля — это Россия»; «Пока крестьянин беден, пока он не обладает личной земельной собственностью, пока он находится насильно в тисках общины, он остается рабом, и никакой писаный закон не даст ему блага гражданской свободы».

1909 год — «Дайте государству двадцать лет покоя, внутреннего и внешнего, и вы не узнаете нынешней России».

«Избранники народа» в Думе всеми мерами тормозили ход реформы. Два с половиной года Дума топила в словопрениях продвижение ее в крестьянство. Кадеты и правые грудью стояли в защиту общины. Думские деятели выдвинули идею закрепощения крестьянина в семье: отпала власть помещика, отпала власть общины, но пусть остается власть семьи, такая власть, когда на каждый имущественный шаг он должен был получать согласие сочленов семьи. Земельный закон окончательно был принят Думой большинством только в несколько голосов, да потом еще год потребовался, чтоб его утвердил Государственный совет. Так, в муках, трениях, колебаниях в грозной социальной буре появился закон 14 июня 1910 года, содержавший в себе и указ 9 ноября 1906 годе о выходе из общины.

Но предстояло внутринадельное устройство крестьян, которым давалась в этом деле инициатива. Она проявлялась не повсюду. Потому закон «О землеустройстве» 29 мая 1911 года вносил в это дело определенный порядок и ясность. Он еще раз подтверждал право крестьянина требовать выделения для него цельного участка земли и расширял полномочия землеустроительных комиссий. Решения этих комиссий были обязательными в вопросах устранения чересполосицы и отграничения смежных владений. Комиссии выдавали документы на право владения землей, отведенной к одному месту.

Итак, указ от 9 ноября 1906 года, подтверждение этого указа Третьей думой в виде закона от 14 июня 1910 года и принятый той же Третьей думой закон «О землеустройстве» от 29 мая 1911 года — вот три этапа, три исторические вехи в становлении возрожденного и обновленного крестьянского строя России.

Законы эти имели полное право называться Столыпинскими. И вот что примечательно. С великой чуткостью в них была сохранена та сокровенная сущность крестьянской сообщины, без которой не окреп бы и личностный крестьянский мир. И не только сохранена, но и усилена! Той сущностью, во-первых, был «мир» прихода церковного, а во-вторых, самоуправляемый сельский сход, теперь решавший все свои необходимые, неотложные дела, помогавший крестьянину, его семье и хозяйству. Тут и кооперативная деятельность, и дорожное строительство, и страховое движение, и агрономическая, медицинская и ветеринарная помощь, и образование детворы, и благоустройство местности, и возведение храмов, да и мало ли чего, что надобно было именно сообщине.

Петр Аркадьевич лично следил за ходом исполнения законов, связывался с земствами и губернаторами, не давал покоя министерству земледелия, от которого многое зависело. Была и еще одна важная часть реформы — это переселенческое дело. Петр Аркадьевич решительно взялся за переселение крестьян на свободные земли сибирского Отечества: ввел казенную отвозку ходоков, переселенческую госинформацию, предварительное землеустройство участков, помощь переезжавшим семьям с домашним скарбом и скотом, кредиты на постройку домов и усадеб, покупку машин. И потянулись, кто расторопнее и смелее, на восток, в год до миллиона крестьян, а к 1914 году — столько, сколько за 300 лет не бывало, — 4 миллиона крестьян. Уже к 1912 году им было отведено 31 миллион десятин земли. Могущество России Сибирью стало прирастать. И земли там получали в собственность, а не в пользование — по 50 десятин на семью.

С 19 августа по 19 сентября 1910 года П. А. Столыпин вместе с А. В. Кривошеиным объезжали Сибирь переселенческую и видели, что крестьяне были здесь свободны, обуты, одеты, накормлены, обрастали детворой, обзаводились постройками, полями, скотом, хозяйством и требовали создания дорог, элеваторов, школ и церквей. И думали путешественники, наделенные государственными полномочиями, о тех мерах, чтоб и дальше шел и шел крестьянский поход за Урал. В докладе 1910 года П. А. Столыпин писал: «Нужно озаботиться обеспечением сбыта сибирскому хлебу и другим продуктам сибирского хозяйства. С этой целью желательно провести южно- сибирскую магистраль Уральск — Семипалатинск, с выходом на Ачинск или на Семипалатинск». Предложение было поддержано, и проект железной дороги был одобрен. Успели проложить в переселенческих районах более 11 тысяч верст грунтовых дорог. Возрастали и правительственные капиталовложения в переселенческое дело: в 1906 году они достигли 4,5 миллиона рублей, в 1908 году—18,3, а в 1912 году — 26,3 миллиона рублей. Они шли и на постройку тысяч колодцев и многих водохранилищ, и на орошение, и на сооружение школ, больниц, амбулаторий, ветеринарных пунктов, и на расширение складов, в которых переселенцы получали на льготных условиях сельскохозяйственный инвентарь, удобрения и т. п., и на приобретение машин, и на многое другое. Соратник Столыпина — А. В. Кривошеин стал поистине «министром азиатской России». Его сын — К. А. Кривошеин писал, вспоминая деятельность своего отца на посту того «министра»: «Было организовано 416 врачебных и фельдшерских пунктов в районах водворения, на которых работало 130 врачей и 684 фельдшера. Было до 135 700 амбулаторных посещений в год… Была создана шкала ссуд, разделенная на семь категорий: от нуля в Западной Сибири до 400 рублей в Приамурье и в пограничных с Китаем областях, из коих 200 рублей безвозвратно… Косвенной помощи — дорогами, больницами и школами — отдавалось предпочтение перед индивидуальными ссудами».

Оказывая огромную поддержку переселенческому делу в Сибири, П. А. Столыпин неустанно твердил: «Продажу участков казенной земли переселенцам производить на льготных началах применительно к правилам Крестьянского банка… развитие частной собственности имеет и общее культурно-политическое значение: оно может дать приток сюда свежих сил, образованных и предприимчивых деятелей, без которых едва мыслимо правильно поставить и земское и городское хозяйство». Он также понимал, что не только Сибирь, но и Средняя Азия открывает широчайшие перспективы переселенческому делу. В очередном докладе в 1910 году он доказывал: «От широкого прилива в степь русских переселенцев выигрывают и переселенцы, и киргизы, и самая степь, и русская государственность». Прибавлялись нарезы земли переселенцам в тех краях. Если в 1906 году по Казахстану было нарезано 709 тысяч десятин земли, то в 1907 году —1461 тысяча, в 1910 году — 1788 тысяч десятин! 18 марта 1911 года был одобрен плен землеустроительных работ в Туркестане.

Возможно, в поездке по Сибири созрели у Столыпина планы всестороннего созидания государства на срок до 1927—1932 годов. В тех планах намечалось и расширение дел уже созданного «Совета по делам местного хозяйства», и кредитование земств и городов, и расширение учебных заведений и передача их — высших — губернскому, средних — уездному, начальных — волостному земскому управлению. А еще: и новое министерство труда, которое должно было готовить законы по улучшению положения рабочих, и министерство социального обеспечения, и министерство национальностей (по принципу их равноправия), и расширение сети духовных заведений, и восстановление патриаршества, и бесплатная медицинская помощь сельскому населению и рабочим через министерство здравоохранения. В задуманных им планах и обследование недр, и введение прогрессивного подоходного налога (малоимущие должны были освобождаться от него), и отказ от иностранных займов, и строительство дорог, и прекращение деятельности частных банков и замена их госбанком, и новая международная политика, да всего и не перечтешь. Но именно этой программе не суждено было осуществиться. Петр Аркадьевич Столыпин погиб 1 сентября 1911 года в возрасте 49 лет на 14 раскрытом (а сколько было нераскрытых!) покушении за 6 лет от пуль Мордки Богрова.

Те, кто убивал П. А. Столыпина, убивал крестьянский строй, крестьянскую Россию. Хоронили Петра Аркадьевича в Киеве, в матери всех городов российских, в Киево-Печерской лавре между двумя историческими могилами — Кочубея и Искры — при насмешках, злобных завываниях левых и правых и всех недоброжелателей России—от зарубежных до внутренних. Гибель Столыпина была жестокой бедой России!

Тех, кто ввергал Россию в пропасть смуты, кто разжигал ненависть, даже не Россия, как историческое образование, интересовала, а ее идея носителя высочайшей правды, возможной на земле, ради которой она жила века и каковой держалась как величайшее, самобытное и богатейшее культурно-историческое государство. Тем, кто толкал Россию в эту пропасть, нужна была не нравственно-духовная, не могучая и богатая, не та правдоносная, а бездуховная и безнравственная, бесправная, нищая страна, которую можно было использовать как колонию, разворовывать ее ресурсы, грабить ее народ, паразитировать на нем, растаскивать ее культурные ценности и тем обогащаться, то есть господствовать над ней во всех отношениях!

Именно в наши дни становится, как никогда, ясным, что то, что сделал П. А. Столыпин для крестьянского мира, и берегло народ потом, что мы живы теперь тем же, ибо рожденные крестьянками в 1906— 1913 годах и выиграли последнюю войну, и спасли мир от катастрофы. Дело, начатое П. А. Столыпиным, в считанные годы принесло свои плоды, и крестьянство, как и вся Россия стали неузнаваемы. Расскажем о некоторых итогах Столыпинской реформы.

Прежде всего вспомним о деятельности реорганизованного в 1907 году Крестьянского банка. Ему была поручена покупка помещичьих земель с дальнейшей их перепродажей крестьянам на льготных условиях, а также вменялись в обязанность посредничество и поощрение, с соответствующими ссудами, покупки крестьянами земель непосредственно от помещиков. Вот эта деятельность Крестьянского банка в цифрах в период с 1906 по 1909 год: из 53 миллионов десятин помещичьей земли предложено было банку 14,5 миллиона. Такой размах предложений на покупку помещичьей земли был, конечно, не под силу банку, и он приобрел всего 3,4 миллиона десятин по довольно высоким ценам, чтобы не дезорганизовать рынок и не разорить землевладельцев. Для покупки помещичьих земель, уже приобретенных банком, крестьянам было выдано с 1907 по 1915 год в виде ссуд 421 миллион рублей. Кроме того, дополнительно было выдано ссуд на 606 миллионов рублей для покупки крестьянами земель непосредственно от помещиков, но при посредничестве банка. С 1906 по 1915 год помещичья земля сократилась с 53 миллионов десятин до 44 миллионов, а за весь период с момента освобождения крестьян — наполовину. Как видим, без грабежей, без насилия, без «экспроприаций» и «конфискаций», без разоров, без голодовок и всех других народных бед площадь помещичьих земель постепенно сокращалась, а так называемый «земельный голод» отступал прочь! Более того, при этом сохранялись помещичьи культурные очаги, имевшие огромное значение для сельского хозяйства страны. Особую поддержку оказывал Крестьянский банк тем крестьянам, которые переселялись из деревень на хутора. С 1906 по 1916 год крестьянами с помощью банка было приобретено и благоустроено свыше 200 тысяч хуторских хозяйств. Через тот же банк и всего за четыре года, 1906— 1910, крестьяне, сверх своих земель, полученных от общин, приобрели дополнительно свыше 6 миллионов десятин.

И еще раз напомним в итоге. В 47 губерниях европейской России к моменту реформы было 14,6 миллиона надельных дворов, загнанных в крепостничество общины. И вот к 1917 году заявления на выход из общины подали 5,8 миллиона домохозяев (запомним эту цифру!), то есть 40,8 процента от их общего количества. Несмотря на замедленные темпы в военное время, к 1 января 1916 года успели укрепиться на собственной земле 2,3—2,4 миллиона домохозяев (запомним и эту цифру!), получивших 26,8 миллиона десятин земли. Из этого количества земли 15,4, миллиона десятин приходилось на хутора. Для остальных же 3,5 миллиона крестьянских дворов, изъявивших желание выйти из общины, к 1915 году была проведена подготовка к осуществлению их заявлений, но земли они уже не получили. Впоследствии судьба этих потенциальных хуторян была трагической, как и тех, кто успел приобрести собственную землю.

Но одновременно с выходом крестьян из общины в сельский мир вползала снова и снова замятня — та нравственная зараза, которая тлела в нем с давних времен. С 1908 по 1915 год около 914 тысяч единоличников, покинувших общину, оставили землю своих предков, продав ее другим крестьянам. Проведенное тогда в 12 уездах обследование показало, что 12 процентов крестьян, продавших свою землю, переселились за Урал, а более 26 процентов покинули деревню и ушли в города за высоким заработком. Еще 30 процентов из них также продали свои наделы для покупки лучшей земли через Крестьянский банк. Но в этом явлении главным было вот что: 20 процентов дворов оставили землю не по какой-либо причине, а только из-за недостатка рабочих рук, пьянства, лодырничества, перебегов, отходничества, нежелания и нелюбви творить крестьянское дело. Эти-то последние дворы и их наследники и составили к 1916—1917 годам деревенскую «бедноту» — пролетаризированный элемент, к которому они принадлежали и в дореформенное время.

Но несмотря на все это, период с лета по лето 1914 года явился подъемом всего российского хозяйства. А в нем рост сельского хозяйства был настолько могучим, что на русской промышленности совершенно не отразился промышленный кризис 1911—1912 годов, поразивший Европу и Америку. Урожайность в стране с 1906 по 1915 год возросла на 14 процентов, а в некоторых губерниях — на 20— 25 процентов. Урожай таких хлебных злаков, как рожь, пшеница и ячмень, поднялся с 2 миллиардов пудов в 1894. году до 4 миллиардов пудов в 1911 году, то есть удвоился. Зерновое хозяйство шло быстро в гору, и именно для него П. А. Столыпин создавал по всей России зерновые элеваторы Госбанка и субсидировал крестьян для хранения там зерна. В период с 1909 по 1912 год русское производство главнейших видов зерновых превышало на 28 процентов таковое Аргентины, Канады и Америки, вместе взятых. В 1909 году за пределы России было вывезено 760,7 миллиона пудов хлеба, в 1910 году — 847, в 1911—821 миллион пудов на общую сумму за три года в 2,3 миллиарда рублей. Русский экспорт в 1912 году достигал 968,7 миллиона пудов, или 15,5 миллиона тонн зерна, В основном вывозились пшеница и ячмень. Пшеница вывозилась в Великобританию (48 миллионов пудов), Голландию (52 миллиона пудов) и в Италию (44 миллиона пудов). Ячмень в основном шел в Германию (165 миллионов пудов). Вывозилось масло коровье, яйца, сахар, семя льняное, семена кормовых трав, лен, пенька, кожи, домашняя птица и дичь, лошади. Привоз хлеба из-за границы в 1911 году составил всего 9 миллионов пудов на сумму 9 миллионов рублей. Главным образом привозилась сортовая рожь (около 7 миллионов пудов).

В 89 губерниях России остаток продовольственных хлебов в 1910 году (за вычетом посева) составлял почти 21 пуд на душу населения, а в среднем за 1906—1910 годы — более 18 пудов. В последующие годы он увеличился. В 92 ее губерниях и областях в 1914 году имелось около 180 миллионов голов скота, в том числе 35 миллионов лошадей и 52 миллиона крупного рогатого. По сравнению с 1894 годом поголовье лошадей увеличилось на 37 процентов, а крупного рогатого скота — на 63. На 100 десятин посевной площади приходилось более 170 голов скота: 35 лошадей, 53 коровы, 74 овцы и козы, более 8 свиней. Россия становилась главным производителем жизненных припасов в Европе и даже в мире. Сельское хозяйство делало успехи, но крестьянская реформа только развертывалась.

Промышленность тоже не отставала. По сравнению с 1894 годом добыча угля к 1914 году возросла на 306 процентов, нефти — на 65, соли — на 42,5. золота — на 43, меди — на 375, чугуна — на 250, железа и стали — на 224; производство сахара — на 245, сбор хлопка — на 388 процентов! Вместе со строящимися железными дорогами рельсовая сеть достигла 92 тысяч верст, а намечено было к постройке еще 70 тысяч. Торговый флот с 1894 года к 1914 году удвоился.

Прибавлялось могущество России и азиатскими владениями. Там население уже составляло 21,5 миллиона человек, в том числе в центральной их полосе — Томском, южной части Енисейского, Акмолинском, Кустанайском и Тургайском уездах — 10 миллионов. В Алтайском округе оно превысило 3 миллиона человек (более 10 душ на квадратную версту). Число переселенцев перевалило намного за 4 миллиона. Бюджет Переселенческого управления достигал 30 миллионов рублей в год. В 1913 году эта часть России с 12 миллионов десятин посевных площадей уже давала 400—450 миллионов пудов хлеба, а хлебные излишки достигали 100 миллионов пудов. Ежегодный вывоз коровьего масла в Англию, преимущественно из Алтайского округа, превышал 4,5 миллиона пудов на сумму 70 миллионов рублей, что превышало в два раза стоимость годовой добычи сибирского золота (в рублях).

В 1893 году акционерных капиталов в России числилось на 80 миллионов рублей, а в 1915 году этих капиталов было 3500 миллионов (увеличение на 340 процентов). Росли и кредитные кооперативы, число их членов в 1913 году превышало 9 миллионов.

В 1912 году открылся Московский народный банк, в котором на 85 процентов были представлены кооперативы. Сумма вкладов на кооперативных началах составляла в 1894 году всего 70 миллионов рублей, в 1913 году— 620 миллионов рублей (увеличение на 800 процентов), а в 1917 го-ду — 1200 миллионов рублей.

Доход казны достигал 3,5 миллиарда рублей, а в 1894 году он был почти в 3 раза меньше—1,2 миллиарда. С 1904 по 1913 год превышение доходов над расходами составило 2 миллиарда рублей, а золотой запас Госбанка с 648 миллионов рублей в 1894 году поднялся до 1600 миллионов рублей в 1911 году. Государственный бюджет с 1031 миллиона рублей возрос до четырех миллиардов рублей в 1916 году. А ведь казенные продажи питий были закрыты в 1914 году. И все же рост государственных доходов выражался в 300 процентов. Русские налоги были самыми легкими в мире. Основной казенный налог на землю составлял в среднем 13 копеек с десятины, а земские налоги не превышали в среднем 51 копейку с десятины.

Более 63 процентов государственного бюджета тратилось на производственные и культурные потребности народа, тогда как в западноевропейских государствах, с демократическими представительными учреждениями, на эти цели расходовалось всего 34 процента, то есть вдвое меньше. Русское рабочее законодательство по гуманности и широте превосходило рабочие законы Запада, не говоря уже об Америке, где рабочие не пользовались тогда никакой защитой государства. К 1911 году рабочие составляли 5 процентов населения России. Еще в 1882 году был запрещен труд детей, а труд подростков был ограничен восемью часами с обязательным отдыхом в середине дня. Ночью и в праздничные дни труд подростков был категорически запрещен. В 1906—1914 годах законодательным порядком было проведено дальнейшее ограничение рабочего дня, обязательность воскресного и праздничного отдыха, больничного и страхового обеспечения и т. д.

Народные сбережения увеличивались стремительно. Сумма вкладов в сберегательные кассы возросла с 300 миллионов рублей в 1884 году до двух миллиардов в 1913 году (увеличение на 570 процентов), а к 1917 году — до 5 миллиардов 225 миллионов рублей (увеличение на 1700 процентов). Росли и крестьянские вклады в сберегательные кассы: на 31 декабря 1915 года их сумма составила 2 миллиарда рублей. Достаток России возрастал с каждым годом, и это позволяло ей уделять больше внимания на народное образование. Расходы государства, земства и городов на эти цели превышали 300 миллионов рублей в год. По сравнению с 1894 годом они повысились в 7—8 раз. В сельскохозяйственных школах и на курсах, организованных для крестьянской молодежи, в 1906 году училось 48 тысяч человек, а в 1914 году — уже 1600 тысяч.

Прирост населения России по сравнению с другими государствами Европы был самым высоким — 16,8 человека на 1000 жителей. На 1 января 1911 года ее население составляло 167 миллионов человек, в том числе в Финляндии — 3 миллиона и привислинских губерниях — около 12,5 миллиона. Две трети населения—109 миллионов человек — составляли русские. В 1917 году население достигло около 190 миллионов человек, то есть по сравнению с 1884 годом увеличилось почти на 70 миллионов. Без привислинских губерний и Финляндии оно насчитывало около 174 миллионов человек. Демографы подсчитали, что если Россия ничего не потеряет и ничего не приобретет сравнительно с тогдашним ее положением, то в 1985 году ее население будет простираться до 400 миллионов человек.

Забеспокоилась Европа, с опаской смотрели на Россию за океаном. А как тому было не быть, если в два десятка лет она поднялась на такую высоту, которая им и не снилась за века. Мир понимал, что еще каких-нибудь 25 лет такой мирной и спокойной жизни — и Россия, завершив свои великие земельные, промышленные и местные реформы, станет непобедимой и явится в роли мирового образца. Это беспокойство выразил французский экономический обозреватель Э. Тэри в своей книге «Россия в 1914 году». Он в ней писал; «Итак, если в течение 36 последующих лет все будет идти так, как между 1900 и 1912 годами, население России в 1948 году будет выше, чем общее население пяти других больших европейских стран». «Возрастание государственной мощи (России.— Ф. Ш.) создается тремя факторами экономического порядка: 1) приростом коренного населения; 2) увеличением промышленной и сельскохозяйственной продукции; 3) средствами, которые государство может вложить в народное образование и национальную оборону». «…Если у больших европейских народов дела пойдут таким же образом между 1912 и 1950 годами, как они шли между 1900 и 1912, то к середине настоящего столетия Россия будет доминировать в Европе как в политическом, так и экономическом и финансовом отношении».

И стояла, как скала среди бушующего моря, Россия-Исполин.

В подтверждение тому расскажем еще раз, каково было «самочувствие» сельского хозяйства России в ту военную пору. В 1914 году, а он был неурожайным, валовой сбор зерновых составил более 4 миллиардов пудов, а ранее, в 1913 году, он даже превышал 5 миллиардов! «Особое совещание для обсуждения и объединения мероприятий по продовольственному делу» по итогам всероссийской сельскохозяйственной переписи 1916 года констатировало, что «размеры посевной площади 1916 года примерно на 20—25 процентов превышают площадь, необходимую для удовлетворения потребностей населения России... Россия обладает достаточными хлебными ресурсами, чтобы спокойно и уверенно смотреть на будущее: хлебные богатства России, при всех случайностях, вполне обеспечивают продовольствование ее населения и при необходимости могут служить предметом вывоза в другие страны». Шел третий год жестокой мировой войны, а сельскохозяйственная мощь России оставалась непоколебимой. Правда, ощущался недостаток рабочих рук, мобилизованных в армию. Да еще в Сибири скапливались залежи хлеба, который в европейскую Россию доставлялся с трудом, так как южносибирская железнодорожная магистраль, со строительством которой так спешил П. А. Столыпин, еще была не достроена.

По сельскохозяйственной переписи 1916 года всего по европейской России насчитывалось 15,7 миллиона хозяйств крестьянского типа и 111 тысяч хозяйств частновладельческих. В крестьянских хозяйствах жило 83,4 миллиона душ, а в частновладельческих— 2,3 миллиона. Всего крестьянствованием в этой части России, где проживало почти 87 процентов жителей, занималось около 85,7 миллиона душ обоего пола. Посевные площади в тех и других хозяйствах составляли 73,8 миллиона десятин, из них 64 миллиона — в хозяйствах крестьянского типа и 7,6 миллиона — в частновладельческих. Продовольственные хлеба занимали около 42,7 миллиона десятин: в крестьянских хозяйствах — 38,6 миллиона десятин, в частновладельческих — 3,9 миллиона. Следовательно, только около 9 процентов всех посевов продовольственных хлебов приходилось на частновладельческие хозяйства. В одном хозяйстве крестьянского типа в среднем имелось около 4 десятин посева, а в частновладельческом— 17. В первом хозяйстве имелось в среднем 5,3 души обоего пола, а во втором — 21,4.

В европейской России содержалось около 145 миллионов голов скота, в том числе в крестьянских хозяйствах — около 136 миллионов и в частновладельческих — не менее 8 миллионов, то есть около 5 процентов от всего поголовья скота. На крестьянское хозяйство в среднем приходилось 8,5 головы скота, а на одно частновладельческое— 72,3. Но вот что примечательно: в расчете на 100 десятин посева в первых хозяйствах содержалось 212 голов скота, а на таком же количестве десятин в частновладельческих— более 420 голов. Поэтому продуктивность посевных площадей в частновладельческих хозяйствах была почти в два раза выше, чем в хозяйствах крестьянского типа, иначе они не смогли бы содержать такое количество скота.

Все крестьянские хозяйства давали 1,5— 1,9 миллиарда пудов продовольственных хлебов в год, в том числе единоличные хозяйства — 300—350 миллионов пудов. Частновладельческие хозяйства поставляли 240—280 миллионов пудов в год. В целом частновладельческие и крестьянские личные хозяйства ежегодно обеспечивали 25—30 процентов всех продовольственных хлебов. Эти же хозяйства производили столько же и кормовых хлебов. Средние годовые излишки только продовольственных хлебов по России превышали 400— 440 миллионов пудов, из них Сибирь давала почти 100 миллионов пудов. А животноводство частновладельческих и крестьянских личных хозяйств производило до 30 процентов продукции, и тоже в основном товарной. Снабжение городов, промышленных центров, торговли жизненными припасами на внутреннем и внешнем рынках преимущественно поддерживалось именно этими хозяйствами.

По всей России, там, где земля перешла в личные руки крестьянина, всюду видны были сложные системы сельского хозяйства, как по отраслям — от скотоводческо-земледельческих к экологически-интенсивным, так и по условиям обеспечения урожайности — от лесопольной и переложно-травяной к навозно-промышленной. В частновладельческих хозяйствах, как уже говорилось, давно имела место не только улучшенная зерновая, но и плодосменная система земледелия. В хозяйствах личного крестьянского типа шел повсеместный переход от паровой зерновой и многопольно-травяной систем земледелия тоже к улучшенной зерновой и интенсивной плодосменной с севооборотами, включающими пары, хлеба, кормовые травы и корнеплоды. На севере при выгонной и паровой системах применялись не только 6—9-польные, но и 10—12-польные севообороты. А в средней полосе и на черноземном юге при плодосменной системе использовались тоже не только 7—9—10— 12-польные. но и 17—22- и даже 24-польные севообороты! А вот в хозяйствах крестьянского общинного типа все еще довлела 3—4-полка с парами, озимью и ярью.

Повсюду, там, где крестьянин нес нравственную ответственность за землю и продукты своего труда, будучи ее собственником, приживалось поистине сложнейшее экологическое хозяйство, которое включало в свой состав и полевое, и животноводческое, и пчеловодческое, и рыбное, и садовое, и лесное, и различное ремесловое. Одно хозяйство дополняло и восполняло экологически другое, отчего выигрывали в целом все системы хозяйства. А еще: в упомянутые системы земледелия входила как самый важный элемент пойменная и заливная луговая система земледелия, без которой вряд ли смогли бы существовать все остальные системы земледелия. Именно эта система земледелия и связанные с ней другие кормили не только население, расселенное вдоль многочисленных рек, но и весь народ российский. Она была как бы той кладовой жизненных припасов, откуда можно было их черпать, не опасаясь, что они иссякнут. Отсюда поступала основная часть луговых трав и, следовательно, навоза на все земли, связанные с пойменными и заливными. С этой же землей была тесно связана огородная система земледелия — основной поставщик овощей и огородных продуктов.

Россия вышла на рубежи великой аграрно развитой страны. Разнообразие ее систем сельского хозяйства, земледелия и севооборотов, гибкость их применения во времени и пространстве — все это создавало устойчивость земледелия к природным и историческим невзгодам, уверенность в завтрашнем дне. Природные невзгоды уже не наваливались чередой по нескольку раз в десятилетие, как это было в конце прошлого и в начале текущего века. Неурожаи и связанные с ними голодовки отошли в прошлое: с 1906 по 1916 год не было ни одного неурожая, хотя засухи в отдельные годы и стращали народ и землю, как то было в 1911 году.

И надо было государственной деятельности и народу сделать еще один шаг к созданию всероссийского преобладания личных крестьянских хозяйств в едином органическом целом крестьянского мира с его взаимопомощью, взаимовыручкой на основе столь же разнообразной кооперации. В это крестьянское и тем самым сельское органическое целое должны были входить и частновладельческие хозяйства, которым надо было оказать всемерную помощь со стороны государства.

Но началась мировая война, затем революция, перешедшая в гражданскую войну…